Швы

Вы умеете по звуку шагов за дверью и тому, как человек поворачивает ключ в замке, определять его настроение? Я вот умею. Навык был бы сейчас полезным, если бы подразумевал какую-то вилку. Спрятаться, запереться. Но нет, на пороге я, в коридоре батя. Пьяный, и не потому что воскресенье, или другой свободный от работы день, а просто потому что может. Потому что скоро на вахту, но пока еще не нужно. Пока еще можно ужираться у себя в квартире. — Нашлялся? — перегар чувствую за метр, бухает, наверное, с утра. Я молчу, быстро скидывая кроссовки, надеясь успеть просочиться в свою комнату, до того как он перейдет в агрессивную стадию. — А здороваться с отцом кто будет?! — бросает злобно в спину, и я понимаю, что он уже в этой стадии, — я в твой универ звонил, тебя не было в субботу. — Работал в это время, — вру я. — Так я и Олегу позвонил! — нехорошо улыбается он. — Я с тобой разговариваю! Хватает за то самое запястье, которое я выбил на днях. Боль жуткая, но я стараюсь не подавать вида, чтобы он не захотел давить еще сильнее. — Что тебе нужно? — взрываюсь я, пытаясь вырваться из мертвой хватки и получаю удар под ребра. Дышать становится тяжело. — Чтоб ты отцу не врал, гаденыш. Я вырываюсь, когда он чуть ослабляет руку и одним прыжком оказываюсь у себя в спальне. Запираюсь в комнате, под угрозы выломать, нахуй, эту дверь. Пока он из-за двери орет, про то, что я живу в его доме и должен слушать его, моя рука отекает, и я представляю, на что она будет похожа к утру. Нахожу эластичный бинт в спортивной сумке и перематываю запястье, чтобы хотя бы не усугубить. Лед бы приложить не помешало, но выход из комнаты пока что может привести к бОльшим проблемам. Отец орет уже тише, как будто переместился на кухню. Ребра ноют, но это сейчас беспокоит меня меньше всего. Больше всего меня беспокоит как бы попросить завтра аванс и найти клоповник, на который этого аванса хватит. Закуриваю прямо в комнате и устало прислоняюсь лбом к холодному стеклу. На улице уже темно, и в нашем спальнике загораются неоновые вывески и фонари вдоль дорог. «Дома пиздец» — отправляю Яну, докурив, и заваливаюсь на кровать, в попытке заснуть. Заснуть у меня, конечно же, не выходит. Выхожу ночью из комнаты, через несколько часов после того, как смолкли все звуки, кроме телека в зале. Батя уснул там. Пробираюсь на кухню, в надежде найти какие-нибудь холодные макароны. Но нахожу аж мясной пирог. Греть сил нет, отрезаю себе здоровый кусок и несу в комнату. Хорошо, что наше расписание в универе составлял какой-то ебанат и завтра мне к третьей. Смогу утром сходить в зал и не бегать туда-сюда. С этой недели начинаются полноценные рабочие дни со школьниками и пора входить в свой режим, если я хочу выступить хоть на каких-то соревнованиях. Мир ужасный, но жизнь продолжается. Засыпаю, с какими-то такими мыслями. Нервно курю за углом перед залом, зная, что Саныч почует, как только я переступлю порог клуба, но не могу ничего с собой поделать. Как будто бы нужно бросать, но зачем? Я и так сейчас как собака побитая — рука болит, ребра болят, на лице еще отчетливо виден желтый след от недавнего синяка. Мне только никотиновой ломки сейчас не хватает. В нашем диалоге с Яном все еще не прочитано. Странная история, обычно Ян читает мои сообщения сразу же. Бычкую сигу, готовый социализироваться. В девять утра — группа школьников, в десять — уже моя тренировка. Сказать по правде, в десять я уже вымотан в нулину. После батиных пьяных выебонов ноют запястья и ребра. После пиздюков ноет мозг. Я не знаю, как Саныч с ними справляется и остаётся таким спокойным. Малолетки пытаются убить себя и друг друга при каждом удобном случае. Радует только то, что Саныч, после того как пиздюки покидали свои вещи в сумки и ушли, протягивает мне конверт с мелкими купюрами. — Аванс. Количество аванса выглядит как насмешка, но и я не то чтобы заслуженный мастер спорта. — Спасибо, — разматываю свои бинты, прислонившись спиной к прохладной стене раздевалке, — хорошие пацаны, только дикие. — Да ты такой ж был. Постоянно с Юрой мне проблемы тут устраивали. — Вот уж не ожидал от вас такой изощренной мести, — улыбаюсь я. Саныч тепло улыбается в ответ, и я немного успокаиваюсь. — Готов поработать? Нужно уже в режим, Марк, там вон ваши пришли, курят у входа. — Готов, — вздыхаю я и мнусь, — я еще попросить хотел, можете отцу моему по минимуму информации выдавать? — Бухает опять, да? — участливо спрашивает Саныч, — я уж задним умом подумал, что лишнего сказал по телефону. — Да ниче, вы же не соврали, — отмахиваюсь, — это я ему соврал. — Иногда лучше соврать. В режим — это ужасно, но от плохих мыслей отвлекает. Через час я уже отвлеченный от всего мирского лежу на полу, рядом лежит такой же отвлеченный Юрец не в силах перевернуться после заминки. Почему-то заминки у Саныча пытаются убить все живое. Но группу школьников это все равно не переплюнет. — Ты на областные пойдешь? — спрашивает Юра, с трудом переворачиваясь набок. — Ну, Саныч хочет чтобы я взрослый уже взял, — хриплю я, — нахуя оно мне только, непонятно. Юра шипит что-то неразборчивое, пытаясь встать и я следую его примеру, понимая, что душ меня сейчас если не спасет, то точно очень поможет. После душа первым делом проверяю входящие. От Яна снова ничего, но он еще может и не проснулся. В универе его тоже, ожидаемо, нет. С трудом отсиживаю пару, почти засыпая под монотонную лекцию, несколько раз открывая диалог с Яном, который «был (а) недавно». Думаю написать ему про скучную лекцию, но на половине сообщения решаю, что это слишком убого. В надежде, что Ян сам мне напишет оставляю телефон в покое, скрестив руки и удобно устроившись на них головой. Когда телефон вибрирует от входящего, я вздрагиваю и мгновенно хватаю мобилу. Сообщение от Сани. Смешно, но буквально месяц назад я был бы в восторге от этого. «В 6 в китайке?» и эмоджи собаки. Хочу пошутить про корейцев, но мне так лень, поэтому просто отправляю короткое: «да». Китайская столовая не может не радовать ценами и экстравагантным ассортиментом. Дохожу до нее пешком, благо, сегодня погода позволяет, перебирая свои мысли всю дорогу. Они хаотичны и я не знаю, за что хвататься в первую очередь, скачу от того, чтобы написать Яну, к тому где достать денег, о программе тренировок для пиздюков и своего режима, соревнований, квартиры, бати. Слишком много фокусов внимания, не могу задержаться ни на одном. Захожу во двор-колодец, Санька не видать, только курящие гости соседнего хостела обсуждают, куда бы поехать — в Петергоф или в Пушкин. Саша там, наверняка, не был, думаю я, надо бы тоже съездить что ли. Китайка встречает меня специфическим запахом, липким полом и довольным Саней за столиком в углу. Он энергично машет мне, улыбаясь во все тридцать два. — Я тебе тоже взял, — протягивает он мне поднос, когда я сажусь напротив. Стало резко баще. — Спасибо, какие планы? — Поесть и узнать обо всем вот этом вот, — Саша показывает на мое лицо, одной рукой, другой берет со стола огромный стакан с кофе, — что с лицом и вообще? — Это не то, чем кажется, — отмахиваюсь я от расспросов, — в баре случайно задели, когда вытаскивал одного долбана. Саша ничего не спрашивает и внимательно смотрит на меня, ожидая продолжения. — Одногруппника, — зачем-то продолжаю я, — нового. — Расскажешь, почему вообще тебя отчислили? — Ой блять, — фыркаю и наматываю что-то стеклянно-макаронное на вилку, — что ж вам всем так интересно-то? — Да потому что ты интригу тут устроил из нихуя! — Хорошо. Но там тоже ничего интересного, — вздыхаю я, не горя желанием рассказывать. Вспоминаю и думаю, господи, какой же я тупой, — ну, короче, я недальновидно въебал чуваку под камерами в старом универе. У поца оказался непростой отец, мне еще и статья улыбалась, потому что камеры плюс КМС дают факт причинения телесных повреждений. Пришлось унижаться и просить чела не заявлять на меня. Батя тачку продал, чтобы меня отмазать. — Херасе, ничего интересного, — глаза Сани по пять копеек, — так, а вьебал то за что? — Можно я не буду отвечать, а? — не хочу рассказывать весь кринж этой истории одним потоком. — Снова интрига! — И она такой останется, — вздыхаю, доев свою офигенную лапшу с уткой. — Больше ничего не хочешь мне рассказать? — Саня собирает со стола телефон и ключи, перед тем как уйти. — Да я и это не хотел, — тоже беру телефон, на автомате проверяя диалог с Яном. Без изменений. Саня просит меня зайти с ним в арт-товары и в хозяйственный. Плетусь следом, слушая о Сашкиных делах, постоянно проверяя уведомления на телефоне. Чувствую фантомную вибрацию мобилы постоянно, но, конечно же, новых сообщений там нет. Чем можно быть занятым уже почти сутки? Кто вообще в наше время может не читать сообщения сутки? Может с Яном что-то случилось? Может позвонить? Может не видит сообщений? Хотя он был онлайн. Я не хочу быть навязчивым, но не понимаю, что могло произойти. После магазинов снова едем вместе в метро, Саня до пересадки, я до конечной. Когда шел провожать Санька, был уверен, что еду домой, но вот уже стою и обдумываю, написать Яну заранее, или заявиться сюрпризом. Сюрпризом, выбираю я. Телефон в кармане теперь уже по-настоящему вибрирует, и я почти роняю его трясущимися руками. Ну наконец-то! Сразу же разочаровываюсь, обнаружив, что пишет Мила: «Папа уже в говно, лучше сегодня не приходи» Хорошо, что я и не собирался, думаю я, пересаживаясь на автобус. Через полчаса я уже у нужного подъезда набираю номер квартиры. Домофон голосом Геры спрашивает, кто там. Дверь мне открывает тоже Гера, внимательно глядя на меня. Мне от этого взгляда становится неловко. — Яна дома нет. Наверное, Гере становится меня жаль и он приглашает меня зайти в квартиру и даже наливает вкусно пахнущий чай в большие кружки. — Подождёшь его? — протягивает мне пузатую керамическую кружку, которую я раньше не видел. — Это, — мнусь я, — он вообще не знает, что я пришел. — Сюрприз, получается? — Да что-то не получается. Надо было все-таки написать днем. Приехал, не предупредив, чего я ждал только? Мысленно ругаю сам себя. Все таки пишу Яну самое тупое «как дела?», но ни через десять минут, ни через пятнадцать ответа не поступает. Гера из приличия или жалости сидит со мной на кухне и даже пытается в диалог: — Останешься? — Нет, это совсем по-сталкерски будет, — отвечаю я, — Ян давно ушел? — А тебе есть куда поехать? — почему-то спрашивает Гера, а я почему-то вру. Мы сидим на кухне еще недолго, я все-таки надеюсь, что на моем сообщении появится вторая галочка, но этого не происходит. Гера мне уже что-то рассказывает про мой кармический хвост, и я даже думать не хочу, что это значит. В автобусе понимаю, что мне нужно за полчаса придумать, где сегодня ночевать. Не нахожу ничего умнее, чем написать Саше. Саша отвечает почти сразу же: «В общагу мою поедешь?» Саня, храни тебя господь, конечно, поеду. Я уже готовился ночевать под мостом. Пересаживаюсь на метро и еду в центр, к Сашиной общаге. Видимо, вселенная думала, что мне мало потрясений на сегодня, потому что у общежития меня встречает не один Саня, а со своим врачом. Нервно сглатываю, вытирая, в миг ставшие мокрыми ладони о треники. — Здравствуйте, — протягиваю мужику руку, и Саша начинает ржать, как дурачок. Высокий брюнет в светлом тренче рядом с ним наклоняет голову вперед и сжимает переносицу, делая глубокий вдох. — Почему он обращается ко мне как к деду? — спрашивает он Сашу, закатывая глаза, — вы что, малолетки, совсем охуели? Саша не перестает угорать, а я хочу провалиться сквозь землю. — Ладно, я пошел, — поворачиваюсь, но чувствую тяжелую руку на своем плече. — Стоять, — разворачивает меня и сам протягивает ладонь, — Влад, приятно познакомиться. Жму ее, надеясь, что хуже уже не будет. — Вот и славненько, — смеется Саша. Ну хоть кому-то сейчас смешно, — что у тебя случилось-то снова? — Батя забухал, — думаю, что еще из информации выкактить, но решаю, что этого достаточно, — снова. Влад скептически поднимает бровь: — Дальше? — Что дальше? — не понимаю я. — Дальше рассказывай. — Типа жаловаться? — морщусь я, — ты вроде не психотерапевт. — Можешь и пожаловаться, — пожимает плечами мужчина, — что с рукой? На автомате поглаживаю перебитое запястье, и убираю руки за спину. — Нечего там рассказывать, — ощетиниваюсь я, думая, что это он еще ребра мои не видел, — но дома мне лучше сегодня не появляться. — Ладно, на ключ, я все равно там не ночую, — Саня отстегивает от общей связки маленький ключ и протягивает мне, — я все еще без соседей, если что. И студенческий на. — Мы ж не похожи, — рассматриваю я фотку Сани на студне, — хотя ты на свою фотку с бритой башкой тоже не очень похож. Завтра верну, спасибо, — заталкиваю студень и ключ в карман. Прощаемся снова, и я с ебалом на ноль прохожу консьержа. Захожу в знакомую комнату на втором этаже и падаю на кровать не раздеваясь. День прошел, как очередь За табаком У некурящего. Ян мое сообщение так и не прочитал.