Швы

Насколько же я устал, если вчера меня моментально вырубило в комнате Санька, одетого, лежащего поверх нерасправленной кровати? А сегодня я проснулся с затекшими мышцами и деревянной шеей, в той же позе, в которой заснул. Кажется, даже не сдвинулся во сне ни на миллиметр. Пиздецки устал, это называется. День вымотал меня всего, и я очень надеюсь, что этот будет попроще. Хотя бы потому, что сегодня не нужно на тренировку с пацанами, а еще потому что хуже уже прям сложно. Разве что, все-таки спать под мостом придется. Хорошо бы сгонять в зал на силовую, но это уже по возможности, как говорится. Не нахожу в холодильнике у Саши абсолютно никакой еды, даже завалявшегося яйца или проросшей картошки, завариваю пустой пакетированный чай со вкусом пыли и мыла, и морщусь, смотря в грязное общажное окно. Хорошо, что Саша пустил меня сюда, нужно сегодня вернуть ему ключи и предложить какую-то свою помощь, думаю я. И Владу. Влад охуенный, даже как-то не слишком позорно уступить такому вот чуваку. Мысли льются потоком. Господи, о чем я вообще думаю? О чужом мужике, который, оказывается, ниче такой. Вспоминаю о другом человеке, и проверяю переписку. Нет, все еще никаких вестей. Выбитая рука побаливает, но выглядит и ощущается уже лучше. Зато хуйня на руках прошла. Ну что я говорил, равновесие. По-хорошему руку не напрягать бы, но когда у меня по-хорошему выходило-то? Курить хочется, но и тут все как всегда — нечего. Прошлая пачка, которую мне отдал Ян — кончилась, а новую я так и не купил. Хотя вчера получил аванс и уже можно было, чтобы не стрелять постоянно. Я уже не такой уж и бездомный бичара. Хотя вопрос, конечно, открытый. Осматриваю подоконник на предмет пепельницы, до жирных бычков я пока не опустился, но вдруг у Сани припрятана сига где-нибудь. И действительно, нахожу одну в боковой выемке пластикового подоконника. Ловлю дзен и делаю глубокий вдох, докурив. Быстро мою кружку, вылив половину отвратного чая и выхожу в реальный мир за стенами комнаты. Но мне нравится эта комната, чувствую себя в ней уютно. На подходе в уник по привычке заворачиваю в импровизированную курилку, попросту — за угол хозяйственной постройки. По привычке из прошлого, само собой. В новой группе у меня друзей, которых можно там встретить, не завелось. В курилку заворачиваю не зря, потому что в эту дикую рань нахожу там Яна. Яна, который на пары не ходит, который не отвечает мне сутки, этого Яна. А он стоит, как ни в чем не бывало, ко мне спиной, что-то весело перетирая с парнями, которые вроде наши одногруппники, но может быть и нет, и оборачивается на звук шагов. Улыбаюсь, как деревенский дурачок, а когда Ян протягивает мне свою помятую пачку красного Данхилла, не прерывая разговора, — начинаю вообще светиться, как новогодняя елка. Чувства, конечно, смешанные, радуюсь бесконтрольно при виде парня, но вопрос не отвеченных сообщений остаётся открытым. Молча докуриваю до половины, когда чуваки, хлопнув по очереди Яну по раскрытой ладони, уходят из курилки и мы останемся одни на несколько минут, пока не придут другие жаждущие никотина до пар. Не знаю, как начать разговор, но меня спасает Ян, тоже уже докуривший: — Голодный? — спрашивает, убирая замерзшие руки в карманы цветастого бомбера. Киваю в ответ. — Докуривай и пошли кофе купим. Быстро делаю последнюю тягу, оставляя еще как минимум треть сиги и бычкую ее об лавку. Вот такое вот расточительство. Ян подхватывает свой рюкзак с земли, и когда выпрямляется, приобнимает меня за талию, следом я чувствую горячие губы у себя на виске. Как током дергает. Оглядываюсь, но мы все еще одни. — Ебу дал? — Вот мы вроде на улице, а мне сейчас аж душно стало, — хмыкает Ян и устремляется вперед меня ко входу в универ. Попадаем в поток студентов, и гул универа заглушает наши разговоры. Иду молча, наблюдая за движениями Яна. На втором этаже стоим небольшую очередь к автомату с кофе, который за выходные поменяли на более модный. Вместо монстра из нулевых с маленькими стаканчиками и вдавленными кнопками поставили вполне себе внушительную махину с бесплатными сиропами и даже брендированными зелеными стаканами. К сожалению, на вкус кофе остался примерно такой же, но стоить стал в три раза дороже. Ян не обращает внимания на непривычный ценник и потыкав на сенсорной панели покупает нам два напитка. Протягивает мне оба стакана, пока прячет карту обратно и кивком указывает на пустой подоконник рядом. Запрыгиваю на него, поставив кофе рядом. Он прижимает коленом рюкзак к стене и покопавшись там вытаскивает что-то завернутое в фольгу. Оказывается, сэндвичи. Протягивает один мне, одновременно кусая свой. Я пытаюсь не быть параноиком, но у меня не сходится. Ян, которого вчера в десятом часу не было дома, сегодня в девять утра в универе и с домашней едой. — Что внутри? — спрашиваю на нервяке, просто, чтобы спросить. — Хуй знает, — отвечает Ян прожевав, — вроде, ветчина. Я не хочу быть параноиком, но готовил их явно не Ян. Не хочу быть параноиком сейчас, утыкаясь носом в плечо Яна, пока мы остаемся в коридоре одни. Футболка Яна пропахла дымом и чуть-чуть пОтом. — Я тебе писал вчера, — выдавливаю из себя, пряча лицо, — и позавчера. — Ага, видел, — спокойно отвечает Ян, делая глоток кофе, и что-то говорит еще, но его заглушает сначала звонок, потом студенты, шумно расходящиеся по кабинетам. Я отстраняюсь, чтобы не попасться никому на глаза, но всем вокруг плевать на нас. Ян не торопится на пару, сначала собираясь закончить с завтраком: — Я экран разбил в ноль, — протягивает он мне свою мобилу, с мелкой паутиной трещин на стекле, — пока что могу только читать, и то если получится что-то открыть. Я мысленно выдыхаю и ругаю себя. Накрутил себя зря, напридумывал непонятно что. — Сколько пар сегодня? — спрашивает Ян. — Не могу расписание посмотреть. — Две, вроде, — говорю, но достаю мобилу проверить, — ага, две. — Потом ко мне? Я скольжу по нему взглядом и молчу. Очень бы, конечно, хотелось, но никак. Запрокидываю голову назад и вздыхаю: — Не, не могу. Ян трясет мой пустой стаканчик с кофе, проверяя, осталось ли у меня что-то, и, поняв, что мы допили, выкидывает их в мусорку рядом с автоматом. — Может вечером? — накидывает снова и подмигивает. — Куда там тебе надо, может забьешь? Я буду плохим мальчиком, обещаю. Хорошо, что я уже допил и доел все что было, а то сейчас бы не только залился краской, но еще бы и подавился. Откачивай меня потом. — Может, но ничего не обещаю, — стряхиваю крошки с футболки и рук, — пошли на пару, а? Ян кивает, и мы идем наверх по ближайшей лестнице, чтобы полтора часа слушать о национальных праздниках. Вторая пара так же ничем интересным не запоминается, кроме ладони Яна на моем бедре, которая аккуратно, миллиметр за миллиметром, ползёт к внутренней части. Кровь резко устремляется к щекам, и сердце разгоняется, я не в силах подсчитать его удары, и кажется их слышит вся группа и препод заодно. Стараясь не привлекать к нам лишнего внимания, аккуратно осматриваю одногруппников вокруг и, кажется, все заняты своими делами. Кто пишет конспекты, кто в наушниках занимается своими делами, кто попросту спит. — Что ты делаешь? — Шиплю я, не поворачивая головы в сторону Яна. — Что я делаю? — он проскальзывает рукой еще дальше, от чего меня моментально кидает в жар. — Прекрати, — прошу я, — или нет, не прекращай. Ян хмыкает и придвигается ко мне вплотную: — Через десять минут в туалете на четвертом, — встает и тихо выходит из аудитории, не собрав ни одного заинтересованного взгляда, кроме моего. Я отсиживаю ровно десять минут и следую по примеру Яна, — молча выхожу из аудитории. Поднимаюсь на этаж выше и иду к туалету. Если на нашем этаже еще была какая-то жизнь, то четвертый встречает меня тишиной. В последней кабинке туалета нахожу курящего Яна. Когда захожу внутрь, он запирает за мной дверь. — Тут нельзя курить, — говорю я. — Да ну? — скептически отвечает пацан, отправляя щелчком бычок в унитаз. — Что еще нельзя? Мягко притягивает меня к себе, обнимает, запустив одну руку за мою спину, скользнув ладонью по лопаткам и прижимает крепко. Обнимаю одной рукой, пристроив ее под байкой и веду ладонью вверх по позвоночнику, слегка задирая футболку. Поднимаю глаза и тут же встречаясь с ним взглядом. Ян накрывает мои губы своими, ведет в каком-то размеренном, нежном и бережном поцелуе. Замираю, но найдя в себе силы, наконец-то, отвечаю на поцелуй. Меня колотит от того, каким частым и нетерпеливым становится его дыхание, когда он все же прерывается. — Во сколько тебя встретить? — шепотом, когда отстраняется и я не могу отвести глаз от его влажных и покрасневших губ. — А? — Во сколько ты освободишься, от своих охуенно важных дел, и где тебя встретить, чтобы ко мне поехать? — разжевывает мне Ян. Я даже подвисаю от такого вопроса. — Я могу сам доехать. — Конечно, можешь, — говорит Ян, проводя пальцем по моей скуле, — но я хочу встретить тебя. Судорожно прикидываю, сколько мне нужно времени, чтобы закинуть ключи Саньку, смотаться домой за вещами и на зал. Судорожно, потому что хочу, чтобы Ян продолжал, а я не занимался тут математикой в уме. — Часов в пять на Большевиков? — предлагаю ему, подумав. — Что ты там забыл? — Там зал, — пожимаю я плечами, — а ты что будешь делать до пяти? — Долги позакрываю, раз уж пришел, — Ян улыбается, еще раз коротко целует меня в губы и отпирает дверь туалета. — Договор, пойдем, дослушаем это дерьмо. Через час прощаюсь с Яном в курилке крепким рукопожатием, и отданной мне початой пачкой. Когда отворачиваюсь, так и чувствую его взгляд на моей заднице. Пока иду к остановке пишу Саньку, чтобы узнать, куда ему привезти ключ и студень, но Саша отвечает, что я на всякий случай могу пока оставить ключ себе. «а студень?» — не унимаюсь я. «я по зачетке прохожу в главный корпус, а в наш вообще не спрашивают ничего, так что давай потом, а?» — отвечает Саша. Это облегчает мне жизнь, и я включаю музыку в наушниках, заходя в почти пустой автобус. Чувствую вибрацию телефона в кармане и обнаруживаю, что Саня написал что-то еще: «занят на выходных?» «стены надо покрасить, не могу жить в желтых» «и можешь прийти не один, если хочешь» Отвечаю Саше, что без проблем. Стены вот это вообще на изи. Родная квартира встречает меня подозрительной тишиной и чистотой. Мать на работе, Мила скорее всего в мастерской, а вот куда батя делся — это всегда вопрос. Но тратить драгоценное время на выяснения я не собираюсь и иду в комнату собрать вещи для тренировки. Беру сразу большую спортивную сумку и скидываю туда еще перчи и бинты на завтра. Придирчиво осматриваю себя в зеркало, и думаю, что пора уже сменить треники на что-то приличное. Кажется, с этими постоянными ночевками где угодно кроме дома я из них и не вылезаю уже. Нахожу в шкафу черные джинсы и решаю, что это достойная замена. Скидываю на всякий случай пару чистых футболок в сумку сверху, отправляя все вещи с себя в стиралку. По дороге в зал, пишу сестре, с целью все-таки узнать, где наш родитель. Мила радует меня известием, что на даче и добавляет, что он через две недели в рейс на месяц. День становится лучше и лучше. Мысли о вчерашнем исчезновении Яна полностью выветривается из моей головы, тем более, что сейчас парень ведет себя так, что я вообще не могу думать объективно. Пишу ему, что освобожусь уже через полтора часа. Ян читает, но ничего не отвечает. После, у входа в метро замечаю скучающего Яна, который абсолютно не замечает меня. Подхожу к нему сзади, хлопая по плечу. — Прогуляемся? — предлагает Ян, пожав мне руку. — Тут? — скептически поднимаю бровь. — Можем до центра доехать. — Там людно, — морщусь я. — Тебе не угодишь, — улыбается Ян, — значит не поведу тебя на свидание по набережной, как подросток. Ухмыляюсь, спускаясь перед Яном в метро. Он сегодня какой-то домашне мягкий, хоть мы и не дома. Но вайб такой. Как-будто бы укутывает меня в теплое одеяло своими действиями. Мы успели закончить свои охуенно важные дела до часа пик и сегодня без давки и с комфортом размещаемся в вагоне. Ехать нам прилично. — А ты чего в зал зачастил? — спрашивает Ян. — Хочу в ноябре на соревы, — отвечаю, протягивая Яну один наушник и включаю музыку. — Чет я проебал вспышку, — удивляется Ян, отдавая наушник обратно, — ты не рассказывал. — Ты не спрашивал, — пожимаю плечами, рассказывать о себе мне не нравится, но сейчас, видимо, придется. Выключаю музыку на середине первого трека и все оставшееся время поездки рассказываю Яну о пацанах и тренировках. Он слушает с интересом, периодически дотрагиваясь то до моей коленки, то до рук. Каждый раз вздрагиваю и, наверное, краснею от этого. К моменту, когда мы минуя все пересадки доезжаем до дома, я уже на взводе. Ян открывает подъездную дверь ключом-таблеткой и вызывает лифт, который, о чудо, починили. Лифт сразу же открывается, и Ян с довольной улыбкой, сжимая мою куртку в кулаке, тянет в лифт за собой. Нажимает нужный этаж и кнопку закрытия дверей не глядя, и прижимает меня к стене. — Думал, свихнусь, — свистящим шепотом. Проталкивает коленку между моих бедер, разводя их, и прижимается так тесно, что между нами не остаётся даже воздуха. Целует сразу бешено, зная, что у нас всего несколько секунд, пока лифт не доедет до его этажа. Лифт останавливается и мы, не разрывая странных объятий выходим на площадку. Ян шарит одной рукой по карманам, в поисках ключей и наконец-то открывает дверь. — Кто дома? — спрашиваю я шепотом. — Поля спит с ночной, — отвечает Ян, стягивая кроссы, — Геру не видел давно. Я стараясь не шуметь и не разбудить Полину, тоже разуваюсь и снимаю куртку на ходу, проходя за Яном в комнату. Ян сразу падает на матрас, не церемонясь, я без приглашений вслед за ним. Он быстро подминает меня под себя, горячо целуя. Проводит ладонью по ребрам едва задевая, и задирает футболку, к сожалению, именно с той стороны, где его встречает внушительный синяк. — Ян, — хриплю я, пытаясь притянуть его к себе, — и хули ты завис? — Это что? — он садится и уже обоими руками задирает мою футболку, осматривая полностью, — позавчера этого не было. — Ну а потом появилось, — вздыхаю я, — может продолжим или так и будем на мой синяк смотреть? — Продолжим, когда скажешь, что это за хуйня, — вскипает он, — никогда не поверю, что на тренировке. — Это и не там, — закатываю глаза, — с отцом не нашли общий язык. — Ты в порядке? — Ян опирается ладонями по обе стороны от моего лица и нависает сверху. Я вижу его таким обеспокоенным, пожалуй, впервые. — Блять, Ян, — притягиваю его к себе, — буду в порядке, когда ты продолжишь. Он ухмыляется и сдается наконец-то. Стягивает полностью мою задравшуюся футболку, покрывая кожу быстрыми укусами-поцелуями, задерживается у твердых сосков, вбирая один губами и обводит кончиком языка вокруг. Оттягивает шарик штанги и выбивает из меня очень пошлый стон. Дразнится, трется об меня бесстыдно. Понимаю, с удивлением, что похабные стоны, которые слышу — это мои. Просовываю ладонь под его футболку и веду пальцами вверх по животу и груди, с удовольствием понимая, что его тоже разматывает. Расстегивает ширинку одной рукой и дергает мои джинсы вместе с трусами вниз, суматошно пытаясь высвободить меня из них. Я помогаю, выпутавшись из штанин, и наконец, отбрасываю их на пол. Ян прижимается ко мне уже абсолютно голому и я не пойму, почему он еще полностью одет. Он просовывает колено мне между бедер и я закрываю раскрасневшееся лицо предплечьями и тихо скулю, невольно разведя колени сильнее. Он закусив губу смотрит на меня, а потом с кривой улыбкой спускается ниже, скользя ладонями по моим бокам, останавливая их на бедрах. Устраивается между моих ног, прижимается сначала щекой к животу. Я глажу его по коротким волосам, пытаясь унять волнение. Обхватывает, наконец, член губами, беря сразу глубоко. Издаю какой-то порнушный всхлип, готовый спорить, что разбудил уже всех кто был в этой квартире. Ян двигается в каком-то жестком темпе. И когда мы пересекаемся взглядами меня кроет по полной. Он одной рукой расстегивает свои джинсы, неуклюже стягивает их и обхватывает свободной рукой член. Кажется, я готов кончить просто от этого вида. Мне так горячо, под его раскаленным ртом. Крупно вздрагиваю, закрываю глаза и в два коротких вздоха кончаю Яну в рот, а он даже не думает отстраниться. Он спускает чуть позже, прижимая меня крепко. Я не могу говорить, думать, двигаться. Слышу, что он уходит, что вода шумит в ванной. Возвращается, и скинув джинсы, устраивается рядом. Какая-то мысль вертится внутри, но не может оформиться полностью. Ян копошится рядом, хлопая по карманам наших джинсов, которые одним комом валяются у матраса, потом перекладывается мне в ноги, ближе к пепельнице, чтобы покурить и так и остаётся там, уютно утроившись головой на моем бедре. Просыпаюсь, когда на улице конкретно так темно. Ян переместился, пока я спал, и теперь уже сзади обнимает меня прижавшись: — Я знаю, что ты проснулся, — говорит он тихо. — Тебе кажется, — хриплю в ответ, и чувствую дыхание у моей шеи, — ты что меня нюхаешь? Блин, Ян! — Не ной, — бормочет и жмется еще, — мне нравится, как пахнешь. Переворачиваюсь, утыкаясь Яну в шею. Слышу, как хлопает входная дверь. — Гера, наверно. Ян говорит и мысль оформляется. Гера. Если он давно не видел Геру, то дома Ян не ночевал. — А ты вчера чем занимался? — сразу же спрашиваю я, не успев подумать, точно ли я хочу знать, что он мне ответит, или лучше это прекрасное забвение. — Да ничем, дома валялся весь день, — отвечает Ян, крепче меня обнимая и мне от этих объятий становится тесно.