Швы

POV Влад — Влад, давай стены перекрасим? Это было сказано поздним утром, в идеально подобранное время, между невесомыми поцелуями в постели и огромной кружкой американо, в той же постели. После этих слов многое обрело смысл, все эти полунамеки, случайные фотки интерьеров, и даже жажда фрикаделек из Икеи. Саня медленно подготавливал меня к неизбежному ремонту. — Ты шутишь, надеюсь? — переворачиваюсь на мягких простынях. Тоже белых, кстати. Когда они у нас появились? Я это не покупал. — Ну давай, — котёнок сидит на мне сверху, тыча большим пальцем в стену за собой, — ну смотри, какие они у нас ужасные. — Обычные стены, — я собираюсь отнекиваться до последнего. — Желтые, Влад! Они желтые! — Саша смотрит преданными глазами, проводя кончиками пальцев обоих рук вниз от груди к животу. Красить стены в свой выходной — не предел моих мечтаний. Предлагаю Саше нанять специально обученных людей, но он ожидаемо закатывает глаза, рассказывая, что он не для того пять лет учился на живописи, чтобы платить за это другим людям. Как будто бы он стены учился красить, в самом деле. Конечно же сдаюсь, потому что Саша — это Саша. И вот уже на следующий день, после утренней смены, стою в «Кастораме» с валиком в одной руке и пластиковым поддоном в другой. — Вот прям просто белые? — в сотый раз уточняю у Саши, на этот раз по телефону. На этот раз уже возле чувака, который колерует краску за сотку за литр. — Самые белые, — в сотый раз повторяет Саша и что-то жует. — Может ну какие-нибудь не белые? — пытаюсь я еще раз. — Белые! Скидывает. Маленький говнюк. Следующим откровением после цвета стен становится то, что красить у нас их будет еще и второй маленький говнюк. — Я его пригласил не одного! — картинно возмущается Саша, — он придет со своим парнем! Мы сидели на кухне, в нормальных желтых стенах, теплых и уютных, накануне дня, который мог бы стать прекрасным выходным, но станет днем, в котором я буду красить стены в чужой хате с малолетним пацаном, который сует свой язык куда не следует. — С тем, который в прошлый раз пропал? — уточняю я. — Сомневаюсь. Когда сообщение от старшей медсестры приходит в четыре утра и становится причиной пробуждения в выходной, можно даже не читать его содержимое. Там кто-то заболел или сдох, и мне надо выходить за него. Утешение, что зато я не крашу стены — такое себе, потому что теперь эти пиздюки останутся наедине. Оставлю Саше записку на столе, в которой обещаю прийти не позже шести вечера и целую его в макушку. В пять, даже не соврав, появляюсь на пороге. Смена выдалась не самая спокойная, так что времени, узнать как дела у пацанов, не было. Надеюсь, они там не разнесли всю квартиру. Ну и не перееблись. Открываю дверь своим ключом, прислушиваясь к звукам в квартире. Из кухни доносится какая-то нечленораздельная читка фоном под глухой бит. И запах краски. Ну, что-то они покрасили. Разуваюсь и с трудом пробираюсь на кухню через коридор, куда парни вытащили всю мебель из кухни. Там в заляпанных штанах на полу сидит Марк с невероятно грустным ебалом и кисточкой для откосов водит за батареей. Саня с чашкой чая и сигаретой прохлаждается у открытого окна. — Да еще рано, приедет, — пытается уверенно говорить Саша, но получается у него на троечку. — Ага, — мычит Марк куда-то в батарею. — Здорова, — привлекаю их внимание и Марк подскакивает, забрызгав краской с кисточки себе лицо. — Фу, блять, — ругается он, растирая грязной рукой краску по лицу, — здравствуйте. — Перестань мне выкать уже, — вздыхаю я, снова почувствовав себя сорокалетним. — Не получается. — А что вдвоем? — перехожу я сразу к делу, — где еще один? — Давай, ты еще влезь, со своими замечаниями, — грубит Марк, и сразу у него все получается. — Думаю, подружимся, — протягиваю ему руку, — так а правда, где? — Мы не знаем, — почему-то отвечает за Марка Саша, — с обеда пишет, каждые полчаса, что едет и вот-вот приедет. — А обязательно все рассказывать? — зыркает на него Марк. — Да что такого-то? — возмущается Саша, — переодевайся и поможешь кухню докрасить, а то мы уже заебались, — это уже мне. За полтора часа в молчании, за исключением редких ругательств Марка, почти докрашиваем кухню. Никто к нам так и не приезжает, хотя телефон у Марка, действительно, вибрирует каждые полчаса. — Давайте, я скажу это вслух и буду гнидой, — Саша первый не выдерживает, — вот такой я человек! Марк смотрит на него недобро: — Ну давай, хуев в панамку напихай еще, — разрешает Марк. — Напихаю, исключительно, Яну твоему. Не будет нормальный чел себя так вести. То игнорит, то появляется. Вот что он пишет каждые полчаса? — Ну может реально думал, что успеет? — подает Марк слабый голос надежды. — Ага, что там за пиздец срочные дела-то каждые тридцать минут у него?! Я столько мата от Саши слышу впервые, звучит странно, но органично с этой его стригой короткой. Вообще, парни выглядят как гопники с района, хотя один детей тренирует, а второй на живописи. Гопоренессанс у меня на кухне. — Ты даже не знаешь про него ничего, кроме того где он живет и учится, — продолжает Саша. — Этого достаточно, он тоже ничего не знает про меня, — зло тычет Марк кистью в стену. — Ну и что хорошего? — хмыкаю я, со своей табуретки, как самый высокий, закрашивая часть стен у потолка. Телефон Марка снова вибрирует. — Что, снова через полчаса приедет? — спрашивает Саша, — не может нормальный чел себя так вести! — Почему не может, — возражаю я, — просто кто-то катает кого-то на эмоциональных качелях, а кому-то и нравится. — Не нравится мне, — бурчит Марк, опасно проходя мимо моей табуретки, перемещаясь к незакрашенному куску у подоконника. Спустя полчаса закрываем дверь в кухню, открыв окно нараспашку, переместившись в единственную не покрашенную комнату. Парни по очереди идут в душ, Саша уходит первым, и я остаюсь с Марком вдвоем. Он снова садится на пол: — Я в краске весь, не хочу вам мебель портить, — объясняет он, — пиздец денёк. — Поужинать пойдешь с нами? — спрашиваю этого несуразного обиженного ребенка, который в одних штанах сидит у меня посреди комнаты и злится на весь мир. — Нет, домой поеду. — Он не придет сегодня, — отвечаю с грустной улыбкой на вопрос, который он не задавал, — только будешь дома сидеть и накручивать себя. Поехали, я тебе должен за работу, раз я сам слился. А быть должным я в рот ебал, — внезапно заканчиваю и Марк улыбается. — Вам не идет, не материтесь, — ухмыляется он. Недостаточно быть хорошим, нужно еще быть подальше от плохого, думаю я, а Марк сильно близко к плохому со всех сторон. — Саша сказал, у тебя соревнования скоро? — Через месяц первые, потом вторые сразу и через месяц еще там, — вздыхает он. Через час мы уже в странном грузинском заведении, на котором настоял Саша, заказываем что-то по картинкам, потому что названия я выговорить не могу. — Это, — тыкаю пальцем в фотку с чем-то мясным и томатным. Саша заказывает нам мятный чай с ромашкой, и когда официант его приносит, — заботливо наливает Марку, пододвигая ему кружку. — Пей, ромашка помогает. По лицу Марка видно, что ему ни хрена не помогает. — Блин, да что вы оба развели, — смущается Марк, — я норм. Лучше давайте решим когда коридор и вторую комнату красим.