Швы

Всю ночь мне снился Ян. Сраный Ян в идеально сидящем строгом костюме, который снова и снова не приходил на мои соревнования, встречи, игнорил меня, а теперь и не пришел на подписание договора. Первый образ, который возникает после пробуждения, это Ян пятилетней давности, в вытянутых трениках на коленках и с блядской ухмылкой на губах. Как я снова попал в ситуацию, где Ян прописался в моей голове и не дает критически мыслить? Выгляжу сегодня еще хуже чем вчера, хоть штаны чистые и рубашка с полным набором пуговиц. Но и они не спасают. Собираю все пробки, гипнотизируя горящую лампочку в машине. В сервис я вчера так и не заехал, охуев от внезапной встречи. Приехал домой и свайпал мужиков, пока не заебало. Думал, если сейчас поехать к любому из них, станет ли проще? Думаю о Яне за рулем, в пробке, в лифте, поднимающем меня в офис, не могу выкинуть его из головы, когда выбираю сырники из доставки на завтрак. Четкий план, как вести себя с Яном, так и не формируется. Шведы, которые финны, но память не переиграешь, берут день на подумать, и в офис сегодня не приходят. Это мне уже рассказывает Маша, когда я переступаю рабочий порог, оформляя по пути свой завтрак. — Они завтра улетают? — Через два дня, — поправляет меня девушка, докрашивая ресницы под какую-то дораму, — я одного у Славы сегодня видела. Догадываюсь которого. Дверь в мой кабинет приоткрыта, и чувствую, меня не обрадует то, что я за ней найду. Так и есть. Там довольный жизнью Ян с бумажным стаканом кофе, хотя в офисе кофеварка, и Маша, которая этот кофе готовит превосходно. — Решил тебе тоже взять, — он двигает один из стаканов через стол, поближе ко мне. Ян сидит в брюках и светлой рубашке, цвет которой я не могу разобрать в полутьме кабинета, но могу сказать точно, что она ему охуенно идет. Волосы под машинку. За пять лет почти не изменился, только черты лица заострились. Все те же ледяные глаза смотрят на меня с неподдельным интересом. — Я же просил держаться от меня подальше, — ворчу, но кофе все же беру. — Решил не послушать. Так как на счет ужина? — Продолжает доебывать меня Ян, в присущей ему манере, — покажешь мне Москву. — Нет, спасибо. — Почему? — искренне недоумевает Ян и я с этого бешусь, — я хочу тебя пригласить. — Ян, мы оба прекрасно знаем, почему. Давай, мы не будем это трогать, как взрослые люди. — Очень по-взрослому, — скалится он и встает, — я думал здесь поработать, но если ты настолько не можешь меня выносить, то я пойду. Он забирает кипу бумаг со стола и направляется к двери. Куда ты пойдешь, думаю я. В опенспейсе сидеть, со Славой или в освободившемся кабинете Ирин Павловны, в котором сейчас наполовину ремонт, наполовину склад? — Работай, — сам встаю, с четким желанием подумать обо всем в одиночестве, — это я пойду. У меня на подумать о мотивах Яна времени нет, у меня сегодня был план умереть или сдохнуть, но все-таки сделать так, чтобы блядский Володя наши акты принял и мы это дело забыли как страшный сон. У меня это почти удается, после часового общения с ним по телефону, и хождения по длинному темному коридору офиса. Может быть, даже действительно удается, потому что прощаюсь я уже с более дружелюбной версией Владимира, пообещав отчеты до конца рабочего дня. Владимир призывает меня подольше над ними поработать, и я в свою очередь еле держусь, чтобы не ответить, что лучше бы не подольше, а головой. Нахожу себя более спокойного, возле Машиного стола: — Что шведу тут надо? — спрашиваю, зная, что Маша точно в курсе всех сплетен. — Сверки за прошлый месяц хотел. — С каких пор они переводчикам нужны? — Он не переводчик, он у них экономист-финансист или что-то такое, — морщится она, — чей-то сынок. — С чего это ты решила? На моей памяти никаких богатых родственников у Яна не имелось. Но справедливости ради, что я вообще знаю о Яне? — Ну или ебет дочку руководителя, — пожимает она плечами. — Или сына, — вкидываю я. — Или сына, — легко соглашается Маша, — Слава хочет, чтобы ты с ним контакт наладил. Как самый подходящий по возрасту и это, социальному статусу. — Охуенно, сами налаживайте. — Я б, кстати, наладила, но даже ты на меня заинтересованнее смотришь, — вздыхает Маша и я ей кисло улыбаюсь. За оставшийся день все-таки побеждаю Владимира, к делам шведов не притронувшись, о чем мне с немым укором напоминает широкая спина Яна в моем же кабинете. Он сидит с другой стороны длинного стола, который я выпросил для совещаний. Отвернувшись, в наушниках и методично просматривает таблицы на ноуте. Сидит весь день тихо, сам ходит за кофе, хотя Маша неоднократно предлагает ему свои услуги. Иногда я даже забываю о чужом присутствии в кабинете, каким бы козлом Ян не был и какое бы прошлое нас не связывало, но с ним мне комфортно. В один из таких моментов, когда все мои мысли поглощают цифры Владимира, я чувствую на плече тяжелую ладонь. Вздрагиваю, резко поворачивая голову. — Принести тебе кофе? — спрашивает тихо, едва сжимая пальцами плечо. Угукаю, выдергивая плечо из-под его руки, хотя вообще не хочется. Непонятно чего хочется. И чтобы этой встречи не было никогда, и чтобы он эту руку не убирал. В седьмом часу традиционно заканчиваю работать, Ян рядом тоже начинает собираться. — Покурим? — предлагаю я зачем-то, сам на себя злясь за это. В курилке уже Слава, который сегодня тоже задержался. Киваем друг другу каждый в своих мыслях. При Славе курим молча, хотя и без него, я не знаю как бы пошел наш диалог. Через пару минут Ян прощается с нами первым и жмёт руки, заказывая такси до гостишки, когда Слава реализовывает свой план, нехило меня подставляя при этом: — Ну зачем же такси! — он театрально вскидывает руки, — Вас Марк подкинет, в одну же сторону! Я смотрю на него и думаю, как так выходит, что я хочу держаться подальше от проблем, а они сами ко мне липнут. — Я сегодня в другую сторону, — говорю я первое, что приходит в голову. — Ой да прекрати, подвези человека! Я надеюсь, что Ян, ради приличия начнет говорить, что он доедет на такси, но этот говнюк молчит, сдерживая улыбку, и ждёт, чем закончатся наши переглядки со Славой. Заканчиваются они моим поражением, и вот Ян уже пристегивается и по-хозяйски тянется к радио. Переключает, пока не находит какой-то лаунж. Едем молча, и я не выдерживаю первым: — Как ты оказался у финнов? — Расскажу, если поужинаешь со мной, — довольно улыбается говнюк на переднем сиденье. Отказываюсь, и в молчании мы едем ровно до того момента, пока тачка не начинает глохнуть. Надо было вчера все-таки заехать в сервис. Потому что делать это сейчас, с сидящим рядом Яном, дико стыдно. Как-будто бы не было этих пяти лет и я все такой же дурак, попадающий в неприятности по своей неосторожности. Благо, до ближайшего сервиса мы все же доезжаем самостоятельно, без услуг эвакуатора. Ян молча ждёт рядом, пока я объясняю проблему и отдаю ключи. — Надо было тебе на такси ехать, — говорю, когда мы оба выходим из сервиса, где я оставляю тачку до завтрашнего вечера, и синхронно достаем из карманов сигаретные пачки. Как так случилось, что мы теперь вот такие ребята? — Кто б тогда тебе компанию за ужином составил? — улыбается Ян, подкуривая, — я угощаю. — Да не пойду я с тобой никуда, — в сотый раз повторяю я, даже не глядя на него. — Может пари? Давлюсь дымом, поднимая глаза на этого ебалая. — Ян, ты головой повредился за эти года? — Ладно-ладно, понял, — смеется он и это такой резкий смех, от которого я отвык, — не, ну а что, помнится, мы не доиграли. Ужин, или зассал? Почему спустя пять лет меня так легко взять на слабо, думаю я, спускаясь вслед за Яном в метро. Едем, прижатые друг к другу и к другим пассажирам в час пик и меня кидает в прошлое. Сколько этих поездок вот таких было. Не знаю, чем Ян руководствуется в выборе заведения, но в целом, меня вполне устраивает почти столовское меню. Через десять минут становится понятно, что это самый неловкий ужин, который у меня был за последнее время. Мы сидим друг напротив друга, за небольшим столом в центре зала, потому что столов у окна не осталось, как и столов побольше. Я читаю меню и вижу там набор букв, который даже в слова складывается, но выбрать ничего не могу. Новые места действуют на меня пугающе, я привык доставку заказывать из одного и того же места, из которого везут пять минут, потому что оно через три дома от моего. Выбрать не могу, хотя я голодный, как черт. Стук пальцев об стол прерывает Ян, накрывая мою ладонь своей. Вздрагиваю и выдергиваю руку, нервно оглядываясь. Пока туплю в приступе паники, Ян машет официанту и что-то заказывает. Отмираю я только когда официант уходит: — Я не заказал. — Я заказал обоим, — тепло улыбается мне Ян, пожимая плечами, — значит, со спортом ты завязал? — Оставил в виде хобби, — честно отвечаю я, — это всегда была мечта отца, а не моя. Меня кидает и кидает в прошлое, не давая расслабиться. Только передо мной сейчас необычно спокойный и повзрослевший Ян, от которого я не понимаю чего ждать. — А твоя? — не унимается он, сыпя вопросами, которые должны, видимо, что-то прояснить за эти пять лет. — Не придумал пока, — не вдаюсь я в подробности своего внутреннего мира, — так как ты оказался у шведов? — Финнов, — поправляет меня Ян, — поступил в Турку. Пока учился, устроился работать сначала переводчиком на удаленку, теперь вот проверяю экономику. — Он замолкает, и я думаю, что это вся история, — я, до того как мы познакомились, туда уже поступал, но денег не хватило и пришлось в Питере остаться. Пошел, куда взяли, перед началом года. — Ты никогда об этом не говорил, — удивляюсь я. — Да мы вообще не разговаривали, — пожимает он плечами. — Почему не рассказал? — Стыдно было. — Ты на приколе? Меня выгнали, блять, за драку! Пытаюсь прикинуть шкалу позора по Яну, и не понимаю, как поступление в Финляндию там выше, чем отчисление. — Тебя деньгами отмазали и этими же деньгами пристроили, а у меня их не было. — Тебе семья не помогала? Ян хмыкает, как если бы я шутканул. — У меня большое белое пятно там, где у других семей история. В целом, у меня из семьи один дед, — Ян молчит, и я жду, когда он подберет нужные слова, — отца я не знаю, мама говорила, что он умер, но я потом узнал, что он женат и не в курсе даже о моем существовании. А у нее другая семья, я там только на юбилеи нужен, показать гостям, что не скололся и не спился. Мы молчим, когда нам приносят заказ. Ян взял нам столовскую рыбу с пюре, только с выебистой подачей. Я думаю, что должен сказать что-то в поддержку, что он сильный и что мне жаль, что он, наверняка, уже это пережил, а если нет, то переживет, и что я бы хотел поддержать его тогда, если бы знал, но вместо этого говорю: «охуеть, это пиздец». Ян улыбается уголком губ, подцепляя вилкой рыбу, а я думаю, что мы никогда так не говорили. — Я думаю, ты мог бы мне это все рассказать тогда, я бы понял. — Типа, потому что тебя батя пиздил? Обсудили бы наши детские травмы? — смеется он, — ешь, тут вкусно. — Типа того, — улыбаюсь я, — у меня много охуительных историй. — Лучше другое обсудим, — наливает Ян нам воды, — у тебя кто-то есть? Вопрос, которого я ждал, но так и не придумал, как на него правильно ответить. — Нет, — отвечаю честно. Раз уж Ян задал тон сегодняшней беседе. — Замечательно. — Думаешь? — фыркаю я. — Даже не спросишь, есть ли кто-то у меня? Пытаюсь припомнить, был ли Ян всегда такой пиздлявый или это недавняя черта. — Все равно честного ответа я на это не получу. — Ты всегда получал честный ответ, но надумывал себе лишнего, — отмахивается от меня он. — Я не хочу сейчас это обсуждать. — Согласен. И да, я думаю, что это замечательно, что у тебя никого нет. — Не трать наше время, — морщусь я, — тебе разве было недостаточно? — Считай, я кое-что переосмыслил, — пожимает плечами Ян. Молча ковыряю в своей тарелке, думая, а я что-нибудь переосмыслил? Когда просит счет, я уперто сую наличку вперед него, скрипя, что это мое задание, на что Ян только улыбается, позволяя мне это сделать. Не давит, не навязывается. Курим, пока ждём такси, каждому свое, хотя действительно, отель Яна находится по пути ко мне. — Могу приготовить тебе ужин завтра? — У тебя в отеле есть кухня и плита? — подозреваю неладное. — Нет, мне понадобится твоя. — То есть ты ко мне домой напрашивается? — Получается, что да, так как насчет ужина? — бычкует он сигу, — пусть это будет мое завтрашнее задание. Я бы должен кричать во все горло, чтобы он не приближался ко мне, но вместо этого неопределенно качаю головой, ничего не говорю и сажусь в подъехавшую машину.