Швы

— Марк, кремацию ждать не обязательно, чтобы развеяться, — Ян тепло мне улыбается, сидя в дурацкой картонной короне в фастфуде на вокзале, — просто возьми отпуск на неделю и доедь до Питера. Там тоже сидеть не обязательно, раз не хочешь. Можем съездить куда-нибудь, в Карелию, например. — Отпуск в Петрозаводске — предел моих мечтаний, — лениво отталкиваюсь ногой на крутящемся стуле, всем своим видом пытаясь показать, что мне норм и я вообще не переживаю. Неделя с Яном пролетела моментально. Так, что я даже понять не успел вчера вечером, что все. Что он уезжает к своим котам, работе, плохой погоде и обычной жизни. — Губу закатай, никаких городов и комфорта, только лес, — бескомпромиссно заявляет Ян и я пытаюсь представить его в лесу. — В домике хотя бы? На дворе начало мая, и не тот май, про который говорят: «ну не май месяц», имея в виду теплую погоду. А обычный такой, скорее даже питерский май, в котором плюс два на термометре, а ты в куртке и в ахуе. Каждый год так, а ты все равно каждый раз в ахуе. Как и коммунальщики каждый год, когда первый снег выпадает и весь город встает. — Уговорил, в домике. А если серьезно, то подумай, может сможешь на пару дней вырваться? Ян еще долго говорит и объясняет мне, почему он не может приехать раньше, чем через две недели, не зная, что я уже выпросил у Славяна отгул перед выходными. Вот так я прогнулся. Объявляют поезд, и Ян, забыв о том, что мы не одни, жмется ближе и подставляется под руки. Через час он уже машет мне из вагона «Сапсана», через два дня ноет в кружочках, что хочет настоящих поцелуев, и еще через сутки я уже сам в поезде еду в свой родной Город-герой Ленинград. Больше чем мама, моему приезду рад только Санек. Казалось бы, больше всего должен был бы быть рад Ян, но я не изменяю традициям и еду ебучим сюрпризом. Поезд ночной и на Московский вокзал я выхожу в ранние восемь утра. Для встречающего меня Санька, они вообще рекордно ранние, но он улыбается во все тридцать два и ведет меня к тачке из карша, хотя я просил его не встречать меня, но у Сани на этот счет всегда свои правила. Санек не меняется, но даже если бы он отпустил бороду или забился весь, то я бы об этом знал, ведь созваниваемся мы с ним хоть и не регулярно, но почти всегда по ебучей видеосвязи, которую он почему-то так любит. — Надо тачку купить уже, — Саня закидывает мою спортивную сумку на заднее сиденье и опускается на место водителя, — права получил в том году, после того как у Влада забрали, катаю его теперь, надоело на карше уже. — Забрали-то за что? — Бухой за мандаринами поехал в Новый год, мудила, — фыркает Саня, — я, говорит, через дворы, там ментов нет. Этот эпизод биографии мне раньше не рассказывали и я даже удивляюсь. Это, видимо, отражается бегущей строкой у меня на лице. — Что? — Ну он весь такой положительный. Санек только хмыкает на это. — Это потому что ты его плохо знаешь. Ну, я на первом корпоративе тоже слегка офигел. Ну что, какие планы? Позавтракаем вместе? — Позавтракаем, потом к маме, к шести к Яну, — перечисляю я свои планы на этот день. — Что, он не мог отпроситься что ли пораньше? Да мог бы, наверное, думаю я. Снова с субтитрами на лицо. Саня долго смотрит на меня молча. Весь светофор смотрит. — Понятненько, у вас все стабильно. В девять утра в летнике одни курящие офики на низкой лестнице в углу, и не выспавшийся, но достойный Влад, смотрящий в одну точку. По которому не поймешь, рад он видеть меня в столь ранний час или не очень. — Он с ночной, поэтому злой такой, не обращай внимания, — Саня откидывается на кресло напротив Влада. — Так это, может домой поедешь? — пожимаю ему руку, и как маленький уже даже не выкаю, хотя хочется всегда. Это магия врачей и учителей. — Так это, я есть вообще-то тоже хочу, — передразнивает меня Влад. Смотрю на него и соглашаюсь с тем, что да, в принципе, он вполне может и бухать. Почему нет? Из своих мыслей меня выводит голос Санька с повышенными тонами. Начало я пропустил, но там и так все понятно: — Говорю ему уходить в частную клинику, сколько можно-то пальцы вправлять забесплатно людям, а он не хочет! — Не хочу, — тянет Влад, — но я уже тут заебался, надо отдать мне должное. И вообще, если бы я бесплатно пальцы не вправлял, как бы ты со мной познакомился? — Ну больше тебе не с кем знакомиться, так что можно и в частную! Вот расскажи, давай, что у тебя сегодня на смене было? По тому, как меланхолично Влад курит и кивает, я понимаю, что споры эти если не ежедневные, то уж еженедельные точно. — Не, это все не к столу будет сказано. — Тогда я, блять, расскажу! Ему привезли на одной машине чувака у которого форшмак был вместо лица и бабку с сотрясом. Ты спросишь, а как это так, блять, двоих на одной машине? А я тебе скажу как — вызов бригады был в дальний район и фельдшер решил, что тут пока вторую машину дождешься, кто-нибудь отъебнет, поэтому взяли обоих. А откуда форшмак, я даже рассказывать не буду! — Я думал, расчлененка будет, — пожимаю плечами, — вы не забывайте, где живете. Я вот тоже думаю вернуться, кстати, но еще не решил. Сам не пойму, почему мне тут расчлененка кстати оказалась. — Офигеть. Это тебя Ян уговорил? — Саня молниеносно переключается с вопросов здравоохранения на мои. Не успеваю ничего ответить, когда у Влада звонит телефон и он уходит поговорить, под закатанные глаза Санька. — Не, я ему сказал, что вообще не приеду сюда никогда, — честно говорю я, — а у вас все нормально? — Конечно, нормально. Я просто люблю его, идиота, и хочу, чтобы он тоже себя любил. Быть в отношениях просто, записывай, — берешь скандал, который у тебя особенно хорошо выходит и повторяешь его раз в неделю. У нас лучше всего выходит про его работу. А у вас? У нас так много скандалов и недомолвок было, что я даже не знаю, какой лучше всего. После парней еду к маме и ближе к шести решаю, что пора уже узнать адрес Яна и сообщить, что я в общем-то здесь. Ожидаю я при этом любой реакции, и что Ян внезапно сольется, и что напиздит на меня, и что упрекнет. Но он очень натурально радуется и предлагает встретить его у работы и поехать домой вместе. Я же не хочу стоять во всех пробках и предлагаю встретиться на месте. И вот уже дверь мне открывает довольный Ян с меховым пиздюком, восьмеркой ходящим у него под ногами. — Давно не виделись, агрессор, — здороваюсь я с котом и разуваюсь. Кот сразу же нюхает мои ботинки, и я думаю, что он обязательно туда нассыт. — Ты только приехал? — Ян забирает у меня куртку, пытаясь скрыть довольную улыбку, но это у него не выходит. — Утром. Уже встретился с мамой и Саней. В воскресенье назад, — решаю я не пиздеть. — Тогда нам надо запланировать плотную культурную программу на выходные, — улыбается Ян, — но сегодня я тебя не выпущу из этой квартиры. И из этой кровати. — Я уж надеюсь, — делаю шаг и стискиваю его за плечи, зарываясь лицом в шею и чувствую губами, как пульс бьется под кожей. *** Утро выходного дня у нас начинается со странных вопросов: — Марк, а ты помнишь адрес зала, где у тебя соревы были? — Ян кутается в одеяло. В квартире прохладно, а одеждой мы вчера вечером пренебрегли. — Что? Какие соревы? — утром до меня доходит не сразу. — На которые я не пришел, — виновато объясняет он. — Помню. В обоссаном манеже на Крестовском. Я все еще не пойму, зачем ему эта информация, но Ян так увлечен своей идеей, что мне становится даже интересно. — Туда можно сегодня пойти, как думаешь? — Это еще нахуя? — В терапевтических целях, — размыто отвечает Ян и закутывает меня в свой кокон из одеяла. Когда, спустя несколько часов едем туда, я все еще без понятия, зачем. — Ты же победил тогда? — мы проходим через главный вход в фойе комплекса, Ян что-то спрашивает у охранника и кивает в сторону раздевалок. — Ну, в первый день — да, — иду следом за ним. Мы проходим мимо раздевалок, из которых слышатся голоса, заворачиваем к манежу, на котором в части поля занимаются девчонки с мячиками и с другой стороны поля на них смотрят потные пацаны в десяти секундах отдыха на табате. — Не, тут не пойдет, — Ян разворачивается в конце коридора и идет к лестницам. — Что мы ищем? — Уединения, — он спускается вниз, и останавливается у входа в подсобку с инвентарем, и скалится, — въеби мне. — Ты в своем уме? — отступаю я на шаг, все еще не совсем понимая логику его действий. — Давай, за то, что я не пришел, — настаивает Ян. Я только смотрю на него, как на обезумевшего. — Ладненько, тогда поступим так, — Ян оборачивается, шарит взглядом по углам вокруг нас, прислушивается к звукам с лестницы и неожиданно опускается на колени. — Встань, Ян, блять! — пытаюсь не орать, чтобы не тревожить охрану манежа, но Ян уже щелкает пряжкой ремня на моих джинсах и прижимается щекой к ширинке. И этого становится вполне достаточно, чтобы у меня тоже все перемкнуло. Смотрю сверху, не веря, что Ян действительно сейчас это сделает. Нам что, по шестнадцать? Он вжимается носом и задевает щекой член, который от таких перспектив заинтересованно дергается. Не то чтобы у меня был кинк на секс в общественном месте, но в компании Яна меня интересует примерно все. Хоть и дергаюсь, каждый раз, когда сверху доносится шум. Ян успевает расстегнуть на мне джинсы и стянуть их немного вместе с трусами, чтобы еще раз по-блядски посмотреть на меня, облизнуться и обхватить губами головку, провести по ней кончиком языка и надеться ртом. Перед глазами точки цветные. — Ох блять, — шумно втягиваю воздух и впиваюсь ему в плечи, сильнее прижимаясь к стене. Ян берет глубже, и меня переебывает так, что я изо всех сил контролирую себя, чтобы не шуметь. Не знаю что это, чувство, что нас вот-вот спалят или действительно, терапевтические действия Яна, имеют свою силу, но стояк у меня каменный и мне хватает еще нескольких минут, чтобы кончить. Охуенно. Это просто что-то за гранью. Вижу как Ян облизывается, а потом встает и целует меня, вжимая в стену. Это так пошло, но так в характере Яна. — Надеюсь, тут нет камер, — только и могу сейчас, что съехать вниз по стене, — пиздец, у тебя психотерапия, конечно. — Меняю воспоминания, — Ян опускается на пол рядом, — надеюсь, что ты когда-нибудь простишь меня. Дергаю его ближе к себе и сам неловко прижимаюсь губами. — Я уже давно простил. — Ага, поэтому приехал вчера не предупредив, — хмыкает Ян, — я без претензий, если что. Мне так хватило этих отношений с надрывом, и мне кажется, что и ему тоже. Поэтому я пытаюсь сформулировать все то, что чувствую: — Кажется, ты меня неправильно понял, так что послушай. Я тебя давно простил. И тебя, и себя. Ты не из тех, кто сразу выкладывает все, что у них на душе. Я не догадывался, что ты чувствуешь. А я не понимаю, если мне не сказать десять раз. Но если говорить словами через рот, то со временем я все пойму. Нам будет трудно, но мы справимся. Мне вчера рассказали рецепт идеальных отношений. Ян сидит рядом, повернув голову и смотрит так, что это не просто притягательно, это вообще за гранью. Потому что на меня никогда и никто так не смотрел. Даже сам Ян. Он только обнимает меня сильнее и быстро целует куда-то рядом с ухом. — После всех этих психотерапий я жрать хочу, — вздыхаю я, и Ян смеется. Время только подбирается к пяти, но в субботу в баре уже людно и громко. Занимаю дальний столик, где музыка орет чуть меньше. Ян, сделав заказ, возвращается ко мне и что-то говорит наклонившись. — Что ты сказал? — Кричу я, — здесь слишком громко. — Я сказал, что хочу видеть тебя каждый день, — кричит Ян в ответ, склонившись надо мной, положив одну руку на плечо, — я хочу с тобой все. — Это твое желание на сегодня? — смеюсь я. Как эта игра в «Правду или действие» привела меня сюда. Как я могу спорить с ним, когда это прежде всего мои же мысли. Я думаю, что нам нужно учиться. Учиться ждать друг друга. Из командировок, из больниц, из депрессии, из плохого настроения даже из самых сильных ссор. Ждать друг друга и разговаривать словами через рот. Я, может быть, и влюбился в человека, с не самым простым характером, но едва ли я так уж лучше него. Его перепады настроения и скрытность доводят меня до изнеможения, а моя способность накручивать — сводит его с ума. Но теперь мы оба понимаем, что с этим делать. — Да! — кричит Ян и целует меня за ухо, — это мое желание на сегодня и на все последующие дни!