My jasmine nights

Джисон захлопал в ладоши, когда Чан точным ударом отправил в лузу бильярдный шар. — Ведешь, босс, — Чонин показал большой палец. — Я не понял, ты вроде моя группа поддержки, — фыркнул Хенджин, недовольный тем, как младший омега быстро переобулся. — Твоя-твоя, но зарплату мне все еще платит Чан, — мастерски оправдался Чонин. — Какой же ты меркантильный. — Не меркантильный, а дальновидный, — поправил Хвана Минхо, который закинув ногу на ногу наблюдал за игрой с высокого барного стула, заняв самую выгодную позицию, — я бы, например тоже на Чана поставил, у него руки растут откуда надо. — Так что ж не поставил? — Ну а как я могу обойти вниманием своего мужа, вон старается, пыхтит чего-то. Чанбин покачал головой, но на провокацию не ответил. Минхо уже был достаточно пьян, чтобы говорить, что ему вздумается. — Вы хоть играете на что-то? — поинтересовался Чонин, который присоединился к наблюдению позже, когда основная масса посетителей либо ушла, либо уже изрядно подвыпила. — У нас дружественный матч, — очередной шар неудачно отскочил от бортика и Чан передал ход Чанбину. Джисон ласково провел рукой по волосам своего альфы и получил поцелуй куда-то за ухо. — Раньше вы были более азартными, — разочарованно протянул Минхо. — Раньше у нас и идеи креативнее были. — К тому же, — добавил Хенджин, внимательно следя за движениями Чанбина, — главный генератор отбитых идей сейчас больше похож на столичную стерву. — Джинни, неужели ты думал меня этим задеть? — Минхо покачал головой. — Скорее развести на «слабо», — Чан продолжал обнимать Джисона, — не поддавайся, Лино, он все еще очень хороший подстрекатель. Хенджин закатил глаза, но ничего не ответил, наблюдая за тем, как Чанбин совершенно глупо промазал. — О нет, какая жалость, Бинни, милый, с годами меткость подрастерял, — усмехнулся Минхо, отпивая из бокала. — Я, конечно, извиняюсь, но никак не могу уловить суть. Вы пара? — спросил Чонин, обращаясь к Чанбину с Минхо. — Нет, — в один голос ответили оба, вызвав у Чана улыбку. — Тогда я совсем ничего не понимаю. — А что тут понимать, — Минхо спрыгнул со стула, чудом не расплескав содержимое стакана и подошел к Чонину, закидывая ему руку на плечо, — вот этот альфа, который по молодости мне голову задурил, является моим супругом. Ну, на бумаге. А на деле он всего лишь не выполнивший обещания неудачник, который не смог состояться в жизни и сохранить наши отношения. — Почему это неудачник? Он вообще-то… — Чонин! — Чанбин повысил голос, прерывая разговорчивого бармена, — он пьян. И пусть думает что хочет, мне все равно. — Даже не хочешь оправдаться? — Минхо чуть приподнял брови. — Для чего? Чтобы ты стал лучшего обо мне мнения? Мне это не нужно. — Тогда зачем ты меня держишь?! — Я? Да хоть сейчас проваливай. — Ну, выгонять меня ты горазд, это мы уже проходили. — Так, закончили оба! — Чан стукнул по бильярдному столу, прерывая спор. — Если вам так охота поорать друг на друга, дверь там. Джисон осторожно положил ладонь на плечо своему альфе, успокаивая. Минхо поднял руки в примирительном жесте. — Никаких ссор. У нас же дружественный матч, да, милый? Чанбин молча отхлебнул пиво из бутылки. — Бин, и вот охота тебе это выслушивать? — Хенджин, забил в лузу второй шар подряд. — Дай ему развод, да пусть проваливает к своему новому ебырю. — О, смотрите-ка, — хмыкнул Минхо, — Хван впервые за вечер дело говорит. — А с чего это я ему должен оказывать такую услугу? — Чанбин потер шею и устроился на краю стоящего позади стола. — Хенджин, не лезь, — Чан не дал Минхо ответить, прерывая очередную перепалку, — это не твое дело в конце концов. — Не строй из себя миротворца. Тоже мне радушный хозяин, любитель принимать под свое крыло всех обездоленных и оскорбленных. — Это ты сейчас на что намекаешь? — На то, — Хван ткнул в сторону Минхо, — его здесь НИКТО не рад видеть. — Если тебе есть, что сказать мне, то говори в лицо, а не так, будто меня здесь нет, — Минхо сделал шаг вперед, вставая к Хенджину почти вплотную. Он понимал, что еще немного и альфа на него просто сорвется, но страшно не было. — И скажу. Ты эгоист, думающий только о себе. Ты бросил человека, который любил тебя, бросил всех своих друзей. Ты ни подумал ни о ком! А сейчас являешься и думаешь, что мы примем тебя с распростертыми объятиями назад? — А я не говорил, что мне это нужно! Будь моя воля, ноги бы моей здесь не было и не видел бы вас всех еще лет сто. — Как был бесчувственной сукой, так и остался. — Хван! — Чанбин повысил голос, напрягаясь от того, какие обороты приобретает их разговор. — Нет, не остался, Хенджин. Я стал еще хуже. Зато знаешь, мне так легче живется и у меня прекрасная жизнь в столице, а не в этом богом забытом захолустье. И если ты, — Минхо чуть пошатнувшись ткнул пальцем в грудь Хенджину, — не смог ничего достичь и стать примером для подражания своему ребенку, в этом виноват ты сам. — У меня он хотя бы есть. Тишину, повисшую в этот момент в баре можно было резать ножом. Чан в шоке уставился на обоих парней, не понимая даже, кто из них больше перегнул палку. Но, кажется, Хенджин в этом сегодня преуспел. Минхо побледнел, сильнее сжимая стакан, а потом резким движением выплеснул все его содержимое прямо Хвану в лицо. Чонин хотел было что-то сказать, чтобы разрядить обстановку, но глядя на выражение лиц всех присутствующих, прикусил язык. Даже Хан молчал, догадавшись, что Хенджин ляпнул что-то уж совсем непростительное. А Минхо понимал, что ему нужно уносить ноги, потому что слезы подступали к горлу, а расплакаться перед всеми он не мог себе позволить. Много чести. — Иди за ним, не будь дураком, Бин, — Чан посмотрел на друга, который в растерянности наблюдал как Минхо пулей вылетает из бара. Чанбин не думал, что он сейчас лучшая для омеги компания, но спорить не стал, зная, что в таком состоянии Минхо бывает очень импульсивным и способен дров наломать. Он поднялся и, походя мимо Хенджина, едва слышно произнес «с тобой я потом поговорю». Хван так и стоял, глядя в одну точку перед собой, ощущая как холодные капли алкоголя стекают по лицу. — Ну, вы и идиоты, — вынес заключение Чан, скидывая на стол кий и принимаясь за уборку. Вечеринка на сегодня была окончена. Минхо стоял у тротуара под единственным работавшим фонарем и зло вытирал слезы, мысленно проклиная Хенджина всеми известными ему ругательствами. А еще жалел, что много выпил, потому что становился очень эмоциональным. Плюс ко всему он устал, проведя целый день на ногах, хотелось спать, а ночевать все еще было негде. Минхо был готов сесть прямо здесь и просидеть до утра или позвонить Сынмину, чтоб забрал. Он бы приехал. Вот только пришлось бы объясняться с ним и тогда вся неприятная правда всплыла бы наружу, а этого Минхо совсем не хотел. Услышав сзади шаги, омега сразу догадался, кто пошел за ним и с чьей подачи. — Я надеюсь ты не утешать меня пришел? Или извиняться за Хенджина? Даже не знаю, что хуже. — Нет и нет. — Тогда зачем? Оставался бы с друзьями. — Хотел удостовериться, что ты в порядке. — Какая забота, — Минхо фыркнул, — я в порядке. — Ты можешь хоть секунду перестать язвить и просто выговориться? Минхо развернулся, сочиняя на ходу очередную колкость, но встретился взглядом с альфой и весь его пыл куда-то улетучился. Впервые Минхо взглянул на Чанбина другими глазами. Перед ним стоял человек, который долгие годы был ему дорог. Тот кого он любил больше жизни и ссорился до звона битой посуды. Тот кто не всегда его слышал, но учился слушать. Тот, кто пережил с ним самые счастливые моменты в жизни и самую большую боль. И сейчас Минхо действительно не хотел ему грубить, не хотел строить из себя не пойми кого. Он хотел, чтобы его просто обняли и сказали, что все будет хорошо. А Чанбин иногда понимал его без слов. Почувствовав, как крепкие руки альфы утягивают его в объятия, Минхо не стал сопротивляться, уткнулся ему в плечо, спрятав мокрое от слез лицо и позволил себе побыть слабым. Только сегодня. Только потому что он пьян. — Поехали домой. Минхо был не в том положении, чтобы спорить. Он слишком устал и хотел уснуть и забыться, чтобы наутро не вспоминать ни тех ужасных слов, что услышал сегодня от Хенджина, ни тех, что сказал он сам. *** Хенджин добирался до дома пешком, в надежде, что алкоголь немного выветрится и голова станет яснее. Ему было больно и обидно, причем за все сразу, наверное. За Чанбина, за свое поведение и за то, что оставил Феликса одного. Минхо был прав, а соглашаться с ним не хотелось, поэтому Хенджин полез на рожон и, кажется, немного перегнул. Только сказанного не воротишь, поэтому он всю дорогу корил себя за несдержанность. Вспыльчивость всегда была слабой его стороной, а с подачи Минхо завестись было проще простого. Они всегда такими были, как огонь с бензином. Стоило одному начать, второй вспыхивал так, что уже не остановиться. Минхо резанул по больному, Хенджин ответил тем же. Пожалел уже потом, конечно. Хван всегда боялся что делает недостаточно. С появлением ребенка груз ответственности давил на него с удвоенной силой и он очень переживал, что не справляется. Только держал все в себе. Он хотел дать ему все лучшее, то, чего сам был лишен в детстве, поэтому работал как проклятый, не жалея сил, только вот все равно этого было мало. Феликс его успокаивал, говорил, что не у них всего достаточно и главное, что у них есть — это любовь, которая только сильнее стала с годами и которой они сполна одаривают своего сына. И вообще, не в деньгах счастье. Хенджин с ним, конечно, соглашался, но считал, что все равно лучше, когда они есть. Одной любовью сыт не будешь. Дома было темно, Хенджин неуклюже ударился о тумбочку в прихожей, ругнулся под нос, скинул ключи куда-то на диван и поднялся в спальню, стараясь больше не шуметь. По привычке он первым делом проверил Енджуна, тот сладко посапывал в своей кроватке, заботливо прикрытый одеялом со слониками. Хенджин хотел погладить его по голове, но в последний момент одернул руку, боясь нарушить чуткий сон. Феликс лежал на своей половине кровати, завернутый в одеяло, как в кокон, видимо замерз. Несмотря на лето, ночи были холодными. Хенджин скинул уличную одежду, тенью проскользнул в ванную, наспех умывшись и тихонько лег рядом, стараясь не разбудить Феликса. — Ты пил? — Угу. Немного, в баре с парнями. Прости. — Иди сюда, горе мое. Хенджин нырнул под одеяло в объятия своего омеги. От альфы пахло алкоголем, осенью и костром. Феликс начал согреваться. — Ты зачем на Минхо накинулся? — Мне Чанбина жалко. — А Минхо тебе не жалко? — Жалко, — немного помолчав ответил Хван. — И Джисона с Чаном тоже. И нас с тобой. Феликс вздохнул. — Джинни, посмотри на меня. Хенджин завозился на кровати, чуть приподнимая голову. Черты лица Феликса выглядели очень мягко в лунном свете, а веснушки были похожи на созвездия. Хван не удержался и провел несколько аккуратных линий, словно соединяя эти прекрасные звездочки. — Ты счастлив? — Конечно. У меня есть ты и Енджун. Мне больше ничего не нужно. Феликс знал, что это правда, но еще он чувствовал, что его альфе нужна поддержка. — Я вижу как ты стараешься. Дать нам все, что возможно, и даже больше. Просто знай, что мне… нам хватает того что есть. Мне не нужны звезды с неба, у меня есть муж которого я люблю и прекрасный сын. Я счастлив Хенджин. С тобой. Хван никогда не плакал перед Феликсом, стараясь быть сильным для него, но сейчас ему ужасно захотелось уткнуться своему омеге в плечо и горько разрыдаться. Феликс осторожно поглаживал своего альфу по голове, чувствуя как намокает ткань легкой хлопковой футболки. — Поплачь мой альфа, поплачь любимый. Всем нам иногда нужно побыть слабыми.