Spanktober 2023

Фотография Фёдора Андреевича Ремнёва висела на доске почёта лучшего технологического университета уже пятый год подряд. Мужчина это был ничем не примечательный: роста среднего, прямой фигуры, одежда бледная — каждый день одна и та же, очки с квадратной серебристого цвета оправой — неизменно на остром носу. В детстве Фёдор Андреевич учился хорошо — лучше всего ему давались точные науки. Когда друзья играли во дворе в машинки и куклы, Фёдор Андреевич сидел в кабинете отца и перебирал счёты. Настолько он это дело любил, что отучился на физико-математической кафедре, да там и остался. Стал преподавателем. Преподавал Фёдор Андреевич высшую математику. Говорил всегда чётко и ясно, списывать не давал, всех двоечников одним только взглядом заставлял вжиматься в стул и считать матрицы вслух. Коллеги недоумевали — на их парах все те же студенты устраивали балаган, не слушали, играли в телефон и занимались чем угодно, но не предметом, а у Фёдора Андреевича — тишина и все по струнке ходят. — Как же так, вы и первый курс усмирили? — удивлялась историчка с сорокалетним стажем. Она в университете с самого его основания — устроилась, когда Фёдора Андреевича ещё и в планах не было. — Это невозможно! Вы что, их бьёте? На все расспросы Фёдор Андреевич лишь неоднозначно пожимал плечами. Сам он предполагал, что студенты чувствовали его к ним антипатию. Боялись, держались подальше и даже плакали. Порой навзрыд. Всё же Фёдор Андреевич стал преподавателем не только из-за любви к математике, но и из жажды мести — очень уж ему хотелось отыграться за свои ужасные студенческие годы. В его время преподаватель математики мог надавать линейкой по рукам и поставить в угол! А что сейчас? Гаджеты с диктофонами, которые избалованные детишки суют всепрощающим родителям под видом доказательств жестокого обращения. Преподаватель теперь сам по струнке ходить должен! Немыслимо! Но всё же, несмотря на детские травмы, Фёдор Андреевич старался быть преподавателем строгим, но не жестоким. Чуть что, сразу звонил родителям и рассказывал всё, как есть: о лени, о непослушании, о списывании и хамстве. Грозил отчислением. Современные родители за своё совершеннолетнее чадо в такой ситуации очень стыдились: охали, ахали и обещали дома с нарушителями разобраться, на что Фёдор Андреевич с довольной улыбкой желал им терпения и удачи в воспитании. В общем — злорадствовал. Уходил домой с работы Фёдор Андреевич всегда угрюмый. Хоть и любил он свою работу, но всё равно в жизни ему чего-то да не хватало. Чаще всего — разнообразия. Ходил Фёдор Андреевич каждый день одной и той же дорогой: от универа до остановки, дальше на автобусе №20, затем пересадка на автобус №50 и, если пешком не позволяла погода, то ещё и на троллейбус №10 до самого дома. Дорога эта Фёдору Андреевичу до того осточертела, что он мог с лёгкостью пройтись по ней с закрытыми глазами. Что ни день, то всё одно и тоже — никаких изменений, никаких проблем, всё по чёткому графику. В глубине души Фёдор Андреевич мечтал о разгульной жизни: с приключениями, весельем и радостными людьми вокруг, которые были бы ему только рады. Но для этого Фёдору Андреевичу, как говорил его семейный психолог, нужно было выйти из зоны комфорта. *** Одним ничем не отличающимся от остальных деньком на улице пошёл противный моросящий дождь, от которого Фёдор Андреевич спрятался под длинным кожаным пальто и широкой шляпой. Кожаный портфельчик он прижал к груди и бегом добрался до остановки, чтобы подождать автобус №20. — Будешь плохо себя вести, дядя тебя заберёт! — пригрозила расшалившемуся сыну отчаявшаяся мать, стоило Фёдору Андреевичу укрыться рядом с ними под козырьком. Мальчик посмотрел на него снизу вверх и так громко разрыдался, что Фёдору Андреевичу даже стало неловко. Но приятно. — Дядь, сигаретки не будет? Фёдор Андреевич медленно повернул голову вправо. Рядом с ним, мокрое с головы до ног, стояло недоразумение с синими волосами, пирсингом и кучей татуировок. Студент пятого курса — Косяков Вениамин, который на первом написал на него жалобу в деканат и добился смены преподавателя. — Какой я вам дядя?! — голос у Фёдора Андреевича был до того звонкий, что резал воздух. — Молодой человек, вы говорите с преподавателем! — Ой, Фёдор Андреич? А я вас не узнал совсем… думал вы от нас вышли. Уж больно ваш плащик фетишный. Тут БДСМ клуб за углом, не знали? От злости и возмущения Фёдор Андреевич чуть не сложился гармошкой. — Так есть у вас сигаретка или нет? — повторило недоразумение, глядя Фёдору Андреевичу прямо в душу. Тот подобрался, выпрямился и приготовился бить словами наотмашь. — Хотя вижу, что нету. Вы в таком напряге двадцать четыре на семь, вам уже сигареты не помогут. Хотите, я вас коктейлем угощу? Давайте, не ломайтесь. В честь моего диплома, а? Я вчера защитился на пятёрку. Буду теперь сам матан преподавать, прикиньте? Может даже на вашу кафедру приду. У Фёдора Андреевича от напряжения задёргался глаз. — С таким лицом вас туда никто не пустит, — выплюнул он, на что Вениамин только довольно улыбнулся. — Я спешу. — Так конец года же, куда? Не обижайтесь, но вы не похожи на человека, у которого есть жизнь, кроме работы. Слова ударили по Фёдору Андреевичу так сильно, что он потерял дар речи. Автобус №20 прибыл на остановку. Мать с рыдающим дошкольником вбежали в него, изо всех сил стараясь не намокнуть. — Так что, идём? Иногда полезно выходить из зоны комфорта и пробовать новое. Вам понравится. Вениамин зачем-то подмигнул ему. Фёдор Андреевич нахмурился, но неожиданно даже для самого себя кивнул. Слова про зону комфорта заставили его сердце биться чаще. В клубе было многолюдно. Тёмное подвальное помещение освещалось разноцветными огнями прожекторов. Спокойную музыку нарушали лишь щелчки и последующие человеческие крики. — Только тс-с, там на сцене порются, — шепнул ошарашенному Фёдору Андреевичу Вениамин. Они не стали сдавать в гардероб свою верхнюю одежду: Вениамин сказал, что кожаный плащ и такая же куртка здесь всё равно очень в тему. — Пойдёмте, я вас угощу. Фёдор Андреевич не смог оторвать глаз от сцены. Там, на большом пьедестале шикарная женщина лет сорока лупила привязанного за руки двадцатилетнего мальчика. — Нравится? — усмехнулся Вениамин, без спросу ухватив его под руку. Фёдор Андреевич потерял дар речи от возмущения. — Это, кстати, ваш студент. Тут их много. — Моих студентов? Много? — тупо переспросил Фёдор Андреевич. — О да. Это ведь самый ближайший клуб к универу — тут все собираются. Мы на первом курсе тут почти всей группой тусили. Фёдор Андреевич открыл и закрыл рот от удивления. Его студенты? В БДСМ-клубе? Тем временем Вениамин отвёл его к бару и заказал у бармена два безалкогольных мохито. — Здесь алкоголь не продают, — объяснил он, перекрикивая музыку. — В нетрезвом виде темачить — не БДР-но. — Не БДР-но? — Небезопасно. Безопасность, добровольность, разумность — три столпа БДСМ. Вы как, добровольно сюда пришли, или я вас всё-таки утянул в норку? — Добровольно. — Вот и хорошо. Бармен поставил перед ними два безалкогольных мохито. Фёдор Андреевич тут же неловко притянул к себе свой. — Разумно ли было идти сюда со своим бывшим студентом? — теперь Вениамин прибегнул к кокетству. Фёдор Андреевич нервно огляделся по сторонам. — Знаете, когда я только увидел вас на первом курсе, то сразу понял — вы чистый садюга. Кто ещё будет так неприкрыто пускать слюни на чужие страдания? И чего только стоил тот случай, когда вы довели меня до слёз у доски? Фёдор Андреевич гордо приосанился. — Вы, Вениамин, — начал он серьёзным тоном, — просто не оставляли мне выбора! Нужно было лучше готовиться к паре. — Да, ладно, тогда я ничего не выучил, но это был не повод заставлять меня переписывать один и тот же пример по памяти до конца пары и называть вслух каждую цифру! Это было унизительно. От приятных воспоминаний у Фёдора Андреевича стало тепло на душе. Всё-таки Вениамин Косяков с того дня стал его любимым студентом — тем печальнее, что он в тот же день пожаловался в деканат. Это предательство резануло ножом по сердцу. — Вы бы хотели выпороть меня за тот случай? — буднично поинтересовался Вениамин. Фёдор Андреевич подавился мохито. — Если честно, меня до сих пор мучает совесть. А тут вы… в БДСМ-клубе. — Да! Выкрикнув ответ слишком быстро, Фёдор Андреевич смутился. К счастью, Вениамин не стал насмехаться над ним. — Тогда поищем свободный диван, — кивнул Косяков и, отставив мохито, утянул не поспевающего за ним Фёдора Андреевича в толпу. Люди перед глазами Фёдора Андреевича мелькали, как дома в окне автобуса. Всё кружилось, мигало разноцветными прожекторами и в конце концов успокоилось стоило Вениамину толкнуть его на мягкий кожаный диван. — Э, нет, давайте лучше рукой, — сказал Косяков, стоило Фёдору Андреевичу потянуться за ремнём на поясе. — Это будет безопаснее. У вас сегодня первый раз всё-таки. Фёдор Андреевич даже не успел ответить, а Вениамин уже снял куртку, плюхнулся ему на колени и потребовал: «Бейте». К такому жизнь Фёдора Андреевича не готовила. Ему требования выдвигают? Ему?! — Как бить? — спросил он в недоумении. — Нежнее, чем хочется, но сильнее, чем получается. Фёдор Андреевич совсем растерялся. — Это вам не универ, тут всё по взаимному согласию, — объяснил Вениамин. — Моё стоп-слово — вышмат. Спину не трогайте. Фёдор Андреевич оскорблённо фыркнул и, занеся руку над предоставленной задницей, опустил ту с глухим хлопком. Вениамин тут же прокомментировал: «Норм, Фёдор Андреич». Так они поролись ещё долго. Вениамин наслаждался, Фёдор Андреевич — познавал новые грани садизма. Удары с каждым разом получались всё лучше, комментарии звучали всё реже и то и дело сменялись на довольные стоны — это и правда было, не как в универе. Лучше. — У вас талант, Фёдор Андреич, — объявил Вениамин, поднимаясь. — Так чётко попадаете по нужным местам… будто всю жизнь только этим и занимались! Ну, я пошёл. Спасибо за порку. Увидимся на кафедре! Вениамин подобрал с подлокотника свою куртку и направился к выходу. Фёдор Андреевич долго смотрел ему вслед. С этого момента его жизнь заиграла новыми красками.