Мы разрушим наши стены

Один удар и ты виновен.

Другой удар и разведён.

Его вердикт беспрекословен,

А ты на нары размещён.

(Двумя днями ранее)

Блондинку переполнял сильный адреналин и нетерпение, пока она делала вид, что изучает меню, которое ей вовсе не по карману. Свон держала в пальцах твёрдую обложку из натуральной кожи с перечнем позиций, но взгляд никак не концентрировался на словах, блуждая по залу. Она радовалась тому, что белоснежные скатерти французского ресторана «Fosse de chasse», забронировать столик в котором удалось только с помощью знакомств Робина, скрывали то, что нога нервно отбивает длинным каблуком пол. Это было воистину дорогое место. Даже вопиюще дорогое. Стоимость среднего чека могла покрыть расходы Эммы на питание на целых две недели минимум. Именно по этой причине она игнорировала взгляд мимо пробегающих официантов, всячески делая вид, что сделать заказ она не готова (вернее, просто не собирается). Стены и убранство столов были исключительно белоснежного цвета, на которых не было ни эксплуатации. Пол устилала дорогая плитка из серого мрамора, отражая свет от массивных хрустальных люстр, которые могли осветить не только всё помещение ресторана, но и соседнее здание. А мебель, тяжёлые шторы из плотной ткани и декор, состоящий преимущественно из реплик статуй греческих персонажей, были чёрного цвета. Всё вокруг кричало о дороговизне и пафосе. Журналистка чувствовала себя не в своей тарелке. Людей здесь было не много, учитывая середину рабочего дня, но те посетители, которые нашли время, чтобы просто прийти в этот ресторан и перекусить сильно пугали блондинку. Она видела женщину сильно преклонного возраста за соседним столиком, кормящую с позолоченной ложечки своего французского бульдога с розовым ошейником, инкрустированным камнями - Свон догадывалась, что эти камушки далеко не просто стразы. Сама старушка чем-то внешне напоминала Королеву Англии, во всяком случае возрастной сединой и пёстрым фиолетовым нарядом, с характерной небольшой шляпкой. Старушка вынудила администратора ресторана не просто разрешить её собачке пройти в зал вместе с ней, но и принести разбалованному питомцу мягкую подушечку из золотисто-оранжевого атласа для его комфортабельного размещения возле хозяйки. По правую сторону от столика Эммы сидела супружеская пара, полностью погруженные в свои телефоны. По пышному букету жёлтых лилий, аромат которых разносился на весь зал, и краткому сухому поздравлению, что журналистка успела уловить краем уха, пара праздновала годовщину своей свадьбы… При этом, толком не взглянув друг на друга. Мужчина в дорогом зелёном костюме одной рукой протянул супруге продолговатую бархатную коробочку, просто механически, пока второй рукой быстро печатал сообщение в телефоне. Женщина в дорогом синем платье приняла подарок мужа, открыв его без особого энтузиазма, и достала золотой браслет, который тут же и примерила на руку. Её взгляд был скучающим и пустым даже, когда она для галочки поблагодарила супруга, и снова вернулась к своему занятию – капанию в социальных сетях. И таких посетителей было достаточно. Они все казались блондинке слишком странными, фальшивыми, пустыми оболочками людей, которых просто напечатали на 3D-принтере по образцу элитного общества из какого-нибудь глянцевого журнала. Свон не хотела понимать этих существ, не хотела быть связанной с ними, и осознавала, что такая компания даже её брюнетке была бы в тягость. Миллс не знала, где сейчас Эмма, чем та занята, и не задала ни одного вопроса, когда журналистка попросила её присмотреть за дочерью после занятий. Реджина просто согласилась, намекнув, что, когда блондинка вернётся к ней вечером, её будет ждать сытный ужин и тёплая постель, как было всегда. После признания Свон в чувствах, которые она так долго носила в себе, Эмме значительно полегчало. Женщина тоже стала чуточку счастливее, взяв за привычку целовать журналистку в щёку по утрам, прикладывая ладонь к груди последней, чтобы проверить, как там бьётся обещанное ей сердце. Блондинка была в «Fosse de chasse» только ради брюнетки, примерив на себя абсолютно непривычный ей образ вдобавок к ужасно узким туфлям. Возможно, именно поэтому Свон так часто ёрзала на этом дорогом, но совсем неудобном стуле. Эмма была рада, что хоть Руби чувствовала себя чуточку увереннее, сидя напротив неё и делая вид, что сосредоточенно изучает винную карту. Официанты были в строгой униформе, сливающейся с окружением: белые рубашки и серые брюки. Даже женский персонал не использовал никаких украшений и не наносил косметики, словно подчёркивая отсутствие своей значимости. Чем незаметнее для посетителей, тем лучше. Простые призраки, тени, которых можно было заметить только по шороху скатерти, когда те проносились мимо. Журналистка изо всех сил старалась не смотреть на место у окна, за которым уже сидел человек, к которому блондинка питала особенный интерес. Свон с подругой выбрали столик с тем расчётом, чтобы затеряться на фоне остальных гостей, но находиться достаточно близко, и, если немного наклониться, иметь отличный обзор и возможность сделать парочку удачных кадров. Со своего места Эмма могла видеть только затылок мужа Миллс, но при этом отлично слышала телефонный разговор, в ходе которого супруг Реджины договорился встретиться вечером с деловыми партнёрами, чтобы пропустить по стаканчику. Он был уверен, что его «сделка» состоится, намекал на грядущий успех, пусть и не говорил прямо, что собирается облапошить очередного бедолагу. Вряд ли мужчина в целом говорил об этом хоть кому-нибудь - у шатена было много пороков, но глупость в их число не входила. Фотограф, наоборот, специально разместилась таким образом, чтобы иметь возможность запечатлеть хотя бы профиль Хамберта, намеренно отсоединив вспышку от фотоаппарата, чтобы ненароком не привлечь его внимание. Муж женщины больше не объявлялся после той сцены у дома брюнетки, что поначалу даже радовало журналистку, в отличии от самой Миллс. Реджина отлично знала своего супруга, и подобное затишье не давало ей покоя. Зелёные глаза осторожно коснулись шатена, который сейчас просил официанта принести бокал шампанского, чтобы разбавить время ожидания своего «гостя». И, не стоит даже упоминать, что выглядел Хамберт эффектно, как обычно. На нём был чёрный костюм, акцентирующий внимание на ширине плеч и на спортивной фигуре Грэма в целом, рубашка цвета пепельной розы, золотые запонки и галстук тёмно-сиреневого отлива. Волосы муж женщины уложил гелем и зачесал вьющиеся пряди на затылок, посетил барбершоп, чтобы придать своей бороде правильную форму и опрятность, нацепил золотые часы на запястье… И теперь сидел на стуле, как на троне, с гордой осанкой, и крутил на безымянном пальце кольцо. Супруг брюнетки в целом казался блондинке непредсказуемым персонажем, и, чем больше Свон за ним наблюдала, тем больше уверялась в том, что этого мужчину нельзя назвать счастливым человеком. У шатена было всё, что считалось «Американской мечтой» любого жителя Северной Америки, и в то же время не было ничего. Эмма мало знала о прошлом Хамберта, но понимала, что тот сознательно оградился от родителей, живя обособленно от них после выпуска из школы, окружил себя определённым типом людей: которых легко водить за нос и манипулировать которыми не составляет никакого труда. Грэм создавал для себя иллюзию собственной значимости, и журналистка не понимала, почему он избегает очевидных проблем, делая вид, что их не существует, а не стремится их решить правильным путём. Блондинке и Лукас пришлось очень потрудиться, чтобы организовать встречу мужа Миллс и Кристофа Муса, их «подсадного утёнка», как выразилась Руби накануне. Свон была приятно удивлена, что швейцарский друг Локсли так быстро согласился помочь, аргументировав своё согласие тем, что таким образом сможет вернуть Робину должок за знакомство с некой Анной, его будущей женой. Подробностей Эмма не просила, ей была понятна общая картина и без дополнений. Главное, что европеец журналистке понравился своим добродушием и отсутствием высокомерия. Внешне Мус вообще не был похож на выходца из богатой семьи одной из самых дорогих стран мира, он казался заурядным, обычным, а значит идеально подходил для отведённой ему роли. Блондинка с подругой каждый день усердно работали над тем, чтобы всячески разрекламировав Кристофа в глазах общественности, создать образ разбалованного, швыряющегося деньгами, недальновидного миллионера-филантропа, который только и искал куда бы вложиться, чтобы «получить одобрение отца» и снискать славу в Штатах. Конечно, европеец таким не был, но именно эти качества могли соблазнить супруга Реджины на знакомство с Мусом. Свон снова и снова писала про Кристофа, информация, частично выдуманная, разлеталась, как горячие пирожки. Вскоре не только «Hearttorner», но и другие журналы стали писать про молодого миллионера, с целью поднять свои показатели по продажам. План сработал. Поэтому на одном мероприятии, на которое европейца пригласили сразу несколько значимых людей, мужчина не пренебрёг возможностью познакомиться с «местной звездой» лично. Шатен подошёл к Мусу, представился, широко и доброжелательно улыбаясь, крепко пожал руку Кристофу, и завёл довольно банальную беседу о том, как европеец переехал в Штаты из Швейцарии и с какой целью. К несчастью, Эмме и фотографу вход на закрытую вечеринку был заказан, им не удалось лично понаблюдать за всем этим, но на вечере был Локсли, который ни разу не отвёл глаза в сторону. Робин рассказал, что Мус быстро влился в роль и выдал своему собеседнику ту базу, которой Лукас «накачивала» Кристофа все эти дни. Как отметил друг женщины: Хамберт заинтересовался финансами своего нового знакомого. Пока Руби давала европейцу наставления о том, что из себя на самом деле представляет Грэм и что конкретно журналистке было от него нужно, сама блондинка старательно придумывала образ Муса, раздувая его репутацию до поразительных масштабов, а муж брюнетки не любил, когда внимание общественности принадлежало не ему. Свон смогла расхвалить Кристофа, одновременно подчеркнув отсутствие какого-либо опыта в управлении финансовой биржей. Отсутствие умения распоряжаться деньгами так и читалось между строк её статей, которые не остались без внимания супруга Миллс. Эмма поставила перед собой цель: не только мужчина должен был поверить в статьи журналистки о молодом и неопытном бизнесмене, но и она сама, каждый, кто открывал колонку блондинки, должен был мечтать познакомиться с добродушным «простаком»-европейцем с целью приобретения финансовой выгоды или налаживания связей. Шатен виделся с Мусом дважды до того, как пригласить его пообедать вместе, оставив за Кристофом право выбора заведения. И Свон была к этому готова. Она попросила Робина найти самое дорогое заведение в городе, чтобы дать Хамберту понять, что у европейца водятся не малые деньги, которые он готов потратить на любую мелочь, не глядя на ценник. Эмма догадывалась, что выбор «Fosse de chasse» для этих целей произвёл на Грэма нужное впечатление. - Мус написал, что будет через пару минут, - шепнула подруга журналистке. – Он молодец. Как мы и договаривались, немного припозднился на встречу. - Грэм не любит ждать, - пробормотала блондинка. - Верно, однако, поскольку он всё-ещё здесь и терпеливо потягивает своё шампанское, мы точно уверены, что муженёк Реджины заинтересован в Кристофе, - фотограф подняла на Свон глаза. – По-моему, это отличное доказательство того, что мы на верном пути. Эмма кивнула, обведя взглядом помещение ещё раз, задерживая своё внимание на едва заметных камерах видеонаблюдения, встроенных в потолок. Отлично, у них будет наглядное подтверждение того, что супруг женщины встречался в «Fosse de chasse» с европейцем. Саму запись получить будет не сложно, ведь Лукас лично знала одного из охранников этого ресторана, и пару лет назад помогала ему со свадебной фотосессией почти за даром. Однако кадров с камер будет мало в качестве доказательств, поэтому, перед встречей с мужчиной, Мус должен был сложить в карман пиджака диктофон, замаскированный под обычную шариковую ручку. Журналистка нервно барабанила пальцами по столу, понимая, что волнение только нарастает. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а время тянулось даже слишком медленно. Мучительно. Руби, заметив состояние блондинки, накрыла ладонью её руку, и несильно сжала прохладные пальцы, привлекая к себе внимание Свон. Подруга ничего не сказала, лишь ободряюще улыбнулась, словно уверяя, что у них всё будет согласно плану. Кристоф появился в дверях ресторана, и шатен тут же выпрямился, ещё больше расправив плечи. Он вскинул руку, привлекая к себе внимание европейца, и тот, виновато улыбнувшись, двинулся к нему. Взгляд Эммы приклеился к высокой фигуре Муса. Кристоф был немногим выше Хамберта, но гораздо крупнее в комплекции за счёт своих скандинавских корней. Он напоминал журналистке опрятного и бритого викинга: огромный рост, большие и сильные руки, едва заметный живот и по-настоящему огромный размер ноги. Лицо европейца было квадратным, за счёт сильной линии челюсти, нос-картошкой, густые светлые брови и огромные голубые глаза – стандартный набор швейцарца. Волосы Муса были цвета спелой пшеницы, чёлка падала на высокий лоб, а отросшие пряди по бокам немного скрывали его лопоухость, словно Кристоф намеренно скрывал то, что считал своим недостатком. На европейце был довольно пёстрый костюм, тоже выбранный фотографом не случайно - она постаралась создать впечатление, что Мус покупает вещи по принципу: чем дороже, тем лучше, совершенно не думая, как вещи будут сочетаться между собой. Кристоф должен был производить впечатление человека с ужасным вкусом стиля. На европейце впритык сидела коралловая, почти оранжевая, рубашка, создающая эффект мокрой ткани, и лимонно-жёлтый брючный костюм, на лацканах пиджака были заметные узоры, вышитые золотой нитью, по своим линиям напоминающие заиндевелое оконное стекло. В переднем кармане пиджака торчала металлическая «ручка». Грэм быстро изучил Муса взглядом и постарался скрыть своё насмешливое презрение за простым дружелюбием: он поднялся из-за стола и протянул Кристофу ладонь в знак приветствия, на что тот ответил крепким рукопожатием. Муж брюнетки едва заметно поджал губы от силы крепких пальцев, что сжимали его собственные. - Прошу прощения за опоздание, - с явным акцентом пробасил европеец. – Не привык к таким пробкам на дорогах. - Всё нормально, - заверил супруг Миллс, жестом приглашая Муса занять место за столом. – В Швейцарии всё иначе? - Намного свободнее. Правда, я чаще пользовался услугами личного водителя, редко следил за дорогой. Мужчина подождал, пока Кристоф первый опустится на стул (европеец плюхнулся на отведённое ему место, и стул жалобно скрипнул ножками о плитку пола – Мус должен был вести себя неуклюже, и у него это выходило просто феерично, хотя на самом деле, не смотря на всю свою комплекцию, Кристоф был довольно поворотливым и быстрым). Европеец извинился, сетуя на свою неловкость, и шатен, снисходительно улыбнувшись, сел напротив. Он ещё раз придирчиво осмотрел внешний вид Муса, очевидно почувствовав своё превосходство, и уже с большей уверенностью, чем ощущалось ранее, откинулся на спинку стула. Кристоф взял меню, пробегаясь взглядом по позициям, совершенно не читая их стоимости, что тоже не осталось незамеченным Хамбертом. Европеец вежливо подозвал в себе официанта (в отличии от Грэма, который даже не удостоил сотрудника взглядом), сделав внушительный заказ, состоящий сразу из четырёх позиций, в то время как муж Реджины ограничился стейком из лосося и ещё одним бокалом шампанского. - Вы не пьёте? – поинтересовался супруг женщины, когда Мус попросил принести ему крепкий чёрный кофе к десерту. - Алкоголь? – уточнил Кристоф, словно немного смутившись, и мужчина кивнул. – Нет. Я за рулём. В Штатах я предпочитаю водить машину самостоятельно. Сан-Франциско – очень красивый город, который я могу изучить только лично проехавшись по нему. Правда, эти ваши резкие подъёмы и спуски – настоящее сумасшествие. Европеец звучно захохотал с собственного каламбура, который шатену даже забавным не показался. Хамберт хмыкнул, опустив руки на стол. Сегодня он хорошо контролировал себя, каждый его жест был тщательно продуман и выверен. Грэм идеально играл роль внимательного и благосклонного «хозяина», который готов был радушно принять гостя на своей территории. Он счёл Муса простым туристом, банальным сортом челяди. - Я рад, что вы нашли время встретиться со мной, - муж Реджины посмотрел Кристофу прямо в глаза. – И выбор места меня впечатлил. - Ваш любимый ресторан? - Не в этом дело, - с улыбкой ответил супруг женщины, уклонившись от ответа. Многие богачи оставались при деньгах только благодаря собственной скупости, и европеец его приятно удивил. – Не ожидал, что вы действительно решитесь мне позвонить. - Почему? – удивился Мус с такой искренностью, что даже блондинка почти поверила. – Вы произвели на меня приятное впечатление в предыдущие наши встречи. Это польстило мужчине, и он с ухмылкой обвёл взглядом помещение, словно подсознательно желая, чтобы слова европейца были услышаны и другими клиентами этого элитного ресторана. Когда взгляд шатена скользнул в сторону столика Свон и Лукас, те сильно напряглись, практически уткнувшись лицами в винные карты, но Хамберт их не заметил. Он позволил официанту обновить свой бокал, и тут же пригубил игристый напиток, блеснув дорогими часами, как какой-нибудь персонаж из коммерческой рекламы. Эмма и Руби переглянулись, облегчённо выдохнув. Они подозревали, что вероятность того, что Грэм их узнает – крайне мала. Причины были просты: во-первых – муж брюнетки не мог себе представить, что журналистка с подругой окажутся в месте, подобной этому, во-вторых – он был слишком самоуверен и беспечен, чтобы удостоить вниманием кого-то ещё, а в-третьих – внешний вид блондинки и фотографа полностью отличался от того, каким супруг Миллс видел его раньше. Лукас была в узком красном платье, ткань которого струилась по телу шёлковым водопадом, на ногах были туфли в тон на высоком каблуке, а запястья украшали браслеты с золотым напылением (которые на днях Руби приобрела в подземном переходе у какой-то старушки). Однако этим подруга не ограничилась: на её голове была красная шляпа с длинными полями, из-под которой медово-рыжеватые вьющиеся локоны качественного парика спадали на обнажённые плечи. Помада на губах была нейтрально-розовой, а глаза подведены лишь тушью. Даже Свон не сразу узнала фотографа, увидев её издалека. Сама Эмма тоже примерила на себя образ светской львицы, и сразу поняла, что будет готова надеть на себя подобный наряд повторно только на Хэллоуин, потому что настолько жутко она себя ещё не ощущала. Журналистка выбрала зелёное платье с нефритовым отливом, одолженное у Лукас, юбка которого заканчивалась чуть выше колена. На ногах были открытые туфли на остром каблуке: настолько тонком, что даже на коньках блондинка ощущала себя устойчивее. Светлые волосы Свон убрала в пучок, обвязав его таким же зелёным платком в тон платью, оставив боковые пряди вьющимися пружинками свисать по бокам. Эмме пришлось раскошелиться на стилиста, но мастер постарался на славу: журналистка смотрела на себя в зеркало и не узнавала собственное лицо - дымчатые тени, яркая помада, накладные ресницы, румяна… Кукла, не иначе. Однако блондинка всё равно решила перестраховаться и надела также очки в тонкой оправе с обычным стеклом вместо линз. - Кристоф хорошо стелит, - шепнула Руби Свон. – Он молодец. Импровизирует местами, но очень впечатляюще. Эмма задумчиво кивнула, возвращая своё внимание обратно мужчинам. Европеец стал рассыпаться в благодарностях за то, что шатен его при прошлой встрече познакомил со многими интересными людьми, «хотя вовсе не обязан был это делать» и «как мило было с его стороны» подробно рассказать о традициях светских вечеров в американском обществе. Для пущего убеждения Мус немного путался в словах, временами ставя ударения не на тот слог, а Хамберт медленно попивал шампанское, наслаждаясь вниманием. Лесть Грэм просто обожал. - Как я мог поступить иначе? – муж Реджины подарил Кристофу свою лучшую обворожительную улыбку. – О вашем приезде говорит целый город. Я не смог отказать себе в любопытстве и не познакомиться с вами. - Правда? – европеец захлопал глазами, набив рот спагетти. Он походил на деревенского дурочка, который выиграл баснословную сумму в лотерее, приехал в большой город и теперь понятия не имел, как распоряжаться своими финансами далее, кроме как тратить их направо и налево. – И что обо мне говорят? Супруг женщины вскинул брови, наблюдая, как Мус, до конца не прожевав предыдущую порцию, уже пытался запихнуть в рот следующую. На мгновение по лицу мужчины пробежала тень раздражения, но он вовремя опустил взгляд в свою тарелку и принялся методично нарезать стейк на мелкие кусочки в своей тарелке. Журналистка догадывалась, о чём думал шатен: как вообще Кристоф может быть выходцем из богатой и обеспеченной семьи? Блондинка знала, что Хамберт терпеть не может людей такого сорта, а ведь ему приходится сейчас во всём угождать европейцу и быть не просто терпеливым человеком, а максимально приятным и обворожительным. - Говорят, что вы очень активно учувствуете во многих благотворительных акциях, помогаете финансами детским домам, да и вообще являетесь основным наследником семейного дела и готовитесь взять управление фирмой в свои руки, - Грэм снова поднял оценивающий взгляд на Муса. – И многое другое. Кристоф широко улыбнулся, стерев томатный соус с губ. Он принялся разрезать бифштекс на своей тарелке, царапая ножом фарфоровую посуду. Свон невольно передёрнуло от этого звука, но муж брюнетки лишь едва заметно напрягся, никак не прокомментировав поведение европейца. - Значит, я что-то вроде знаменитости? – расхохотался Мус. – Не думал, что буду так нравиться американцам. - Вы не стали отрицать моих слов, - заметил супруг Миллс. – Значит всё, что о вас говорят, правда? Кристоф таинственно улыбнулся, проглотив пищу. Он обвёл взглядом дорогой ресторан, прекрасно зная, где сидят Эмма с подругой, но на них тоже не задержал внимания даже на мгновение. Европеец кивнул мужчине, решив согласиться с его словами. - Почему вы переехали в Сан-Франциско? Почему именно сюда? – спросил шатен, не отрывая от него взгляда, продолжая, как волк, оценивать свою добычу. – Почему не Нью-Йорк или Голливуд? - Мне нравятся Золотые Ворота, - тут же ответил Мус, не задумываясь. – Да и вообще, я решил попробовать какое-то время пожить самостоятельно, не под надзором. Я имею ввиду, у меня в планах попробовать себя в разных сферах, чтобы понять, действительно ли я хочу заниматься семейным делом. Решил, что этот город идеально подходит под мои потребности. - Значит, выбор был осмысленным? - Именно, - кивнул Кристоф. – Всегда хотел здесь побывать, если не выйдет в Сан-Франциско, двинусь дальше на Север. Шатен улыбнулся, принимая европейца за слишком простого человека с ограниченной фантазией и целями. Казалось, будто он уже совсем расслабился, сделав о Мусе свои выводы. Хамберт некоторое время молча ел, бросая немного брезгливые взгляды на Кристофа, который жадно уплетал свои блюда, работая челюстями, как шредер. Журналистка готова была дать европейцу Оскар за его актёрскую игру. - А чем вы занимаетесь, Хамберт? – спросил Мус, словно вспомнив о вежливости, и Грэм ухмыльнулся так, словно только и ждал, когда Кристоф задаст этот вопрос. - У меня своя маркетинговая фирма. Я занимаюсь рекламой, - пожал плечами муж Реджины с таким видом, будто его работа – сущий пустяк, но европеец успешно изобразил восторг на лице, даже пережёвывать стал активнее. – Можно сказать, что я помогаю людям продавать, обзаводиться клиентской базой, выигрывать сложные сделки, и сам участвую в торгах. Не буду расписывать в подробностях, это может вам наскучить. - Нет-нет! Звучит захватывающе, - похвалил Мус, глядя на супруга женщины, как на супергероя. – Вам нравится заниматься своей работой? Наверняка это очень прибыльно. Я наслышан о вас, поэтому уверен, что и ваша фирма процветает под вашим чутким руководством, Грэм. - Вполне, - согласился мужчина, довольный похвалой. Его голос немного изменился, стал более заискивающим. Блондинка узнала эту интонацию. – Но это далеко не единственное моё увлечение. Скажем так, у меня есть и хобби. Свон напряглась, в мгновение вытянувшись как струна. Она навострила слух пытаясь разобрать бормотание шатена, встречаясь взглядом с фотографом, которая тоже немного нахмурилась, сосредоточившись на речах Хамберта. Лукас едва заметно кивнула и неторопливо потянулась к дамской сумочке, которая висела на спинке её стула. Руби намеренно двигалась как можно более плавно и лениво, чтобы не раздражать боковое зрение Грэма своими торопливыми и поспешными движениями. Европеец придвинул к себе тарелку с десертом и кофе. Он справился уже с двумя блюдами, пока муж брюнетки всё ещё медленно смаковал свой стейк. Мус поднёс чашку к губам и сделал небольшой глоток, довольно замычав. Он издавал много посторонних слухов, чтобы супруг Миллс был сконцентрирован только на нём. И это работало. - Какое хобби? – буднично спросил Кристоф. – Я заинтригован. Второй мужчина усмехнулся вопросу европейца с таким видом, будто тот уже попался на крючок, и, наклонившись над столом, заглянул Мусу в глаза. Он смотрел на Кристофа, как тигр перед прыжком на безобидную и ни о чём не подозревающую лань. Шатен уже считал, что держит европейца за горло – Мус был в его власти. Подруга Эммы выудила фотоаппарат, оглянувшись по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не обращает на неё внимания, поместила свой инструмент на стол перед собой, немного прикрыв его меню, использовав его, как ширму. Фотограф с профессиональной педантичностью принялась настраивать объектив, когда журналистка немного передвинулась на стуле поближе к ней, сидя уже практически спиной к Хамберту. - Нет, - шепнула блондинка, остановив Лукас, когда та навела объектив фотоаппарата на Грэма. – Не так, слишком заметно. Сделай вид, что фотографируешь меня. - Что? – не поняла Руби, озадаченно моргнув, но убрала палец со спусковой кнопки фотоаппарата. - Мы с тобой две разбалованные девицы, которые ведут свой блог, делая обзоры на дорогие блюда, - взмахнула рукой Свон. – Притворись, что фотографируешь меню, ресторан, меня. Подруга медленно улыбнулась, хитро сузив лисьи глаза. Она одобрительно кивнула, положив меню перед собой и демонстративно сделала пару кадров, делая при этом максимально пафосное лицо. Ту же самую махинацию фотограф проделала, сфотографировав официанта, обслуживающего дальний столик, добавила пару кадров увесистой люстры, а затем, удостоверившись, что никто не реагирует на фотокамеру в её руках, развернулась корпусом к Эмме. Журналистка тут же села в модельную позу, подперев подбородок рукой, прекрасно видя, как Лукас корректирует настройки фотоаппарата и немного поворачивает объектив в бок, чтобы на снимке был виден муж Реджины и Кристоф. - Как я выгляжу? – буднично спросила блондинка, с умеренной громкостью, отчего официант, проходящий мимо, дежурно улыбнулся. - Великолепно, - кивнула Руби. – Улыбнись! Свон подарила подруге широкую улыбку, стараясь подражать всем кинозвёздам, и фотограф нажала на спусковую кнопку фотоаппарата, который сопровождался характерным щелчком затвора. Лукас сделала ещё пару кадров подряд, пока Эмма делала вид, что меняет позу, а затем стала сосредоточенно просматривать снимки. Руби ухмыльнулась, кивнув. - С этим можно работать. Журналистка откинулась на спинку стула и немного повернула голову в сторону супруга женщины и европейца, старательно вслушиваясь в последующие слова мужчин. Она была так близка, чтобы огородить брюнетку от всех тех бед, которые шатен планировал вывалить на неё… Было уже поздно отступать. - Я слышал, что вы интересуетесь инвестициями? – протянул Хамберт. – А я, по чудесному стечению обстоятельств, помогаю «молодым» компаниям найти подходящих инвесторов. - Интересно, я не знал об этом, - воодушевился европеец. - Я не распространяюсь о подобном, - пояснил Грэм. – Только очень узкий круг лиц знает, что я помогаю подобным образом. Мне нравится иметь отношение к развитию новых компаний, появлению перспективных предприятий и прочему. Мус кивнул. Его лицо медленно становилось серьёзным, словно намёк в словах мужа Миллс только сейчас стал доходить до него. Кристоф решительно отодвинул от себя тарелку с десертом, показывая, что весь во внимании. Супруг Реджины ухмыльнулся. - Вы правы, у меня действительно есть в планах успешно инвестировать в развитие какой-нибудь фирмы. Официально я уже вступил в управление финансовой биржей, но пока только на бумаге, всем по-прежнему руководит отец, не доверяя моим инстинктам, - европеец говорил ровно и чётко, отложив свою небрежность и невозмутимость. – Хочу доказать отцу, что я способен развиваться и без его наставлений, понимаете? – Мус сжал кулак. Мужчина посмотрел на сжатый кулак Кристофа и немного изменился в лице, но лишь на секунду, а затем просто кивнул, снова расправив плечи. – Мной постоянно помыкали, говорили на кого я должен пойти учиться, что должен набираться опыта в компании, которая мне даже не очень интересна… я хочу вложиться в какой-нибудь проект и утереть им нос своим родителям, - Кристоф округлил глаза, словно сболтнул лишнего. – Ох, прошу прощения. Пусть всё, что вы сейчас услышали, останется между нами. - Без проблем. Шатен был доволен произведённым эффектом на европейца, как и услышанным. Мус действительно казался слишком простой целью для планов Хамберта, а потому не был достоен всех тех признания и восхищения, которым осыпала Кристофа жёлтая пресса. Грэм хотел подарить обществу новую феноменальную статью о том, как молодой безответственный приезжий миллионер обанкротился, потеряв не только крупную сумму, но и внимание сливок общества. Мужу женщины в целом не нравилось, что этот немного некультурный и диковатый европеец с ним «на одном уровне». - Полагаю, мы можем помочь друг другу, - продолжил супруг брюнетки. - Я вас слушаю. - Раз вы ищете куда инвестировать, я могу предложить вам самый подходящий для этой цели вариант, - произнёс мужчина, и блондинка чуть не вскрикнула от восторга. Вот оно! Давай, не останавливайся, продолжай! - Я хотел пригласить вас просто по-дружески пообедать вместе, - задумался Мус, серьёзно изучая лицо шатена. – Но как же мне повезло, что вы оказались именно тем, кто не просто может стать мне товарищем, но и решить мою главную проблему! А говорили, что у меня плохая интуиция, я доказал обратное! Хамберт не смог сдержаться и скептически фыркнул, но Кристоф притворился, что не заметил этого. - Повезло? – переспросил Грэм, усмехнувшись. – Что ж, пожалуй, это так. Полагаю, вы заинтересованы? - Очень, - кивнул европеец. – Но, раз вы не распространяетесь о своём хобби, почему сейчас решили рассказать мне? Муж Миллс поджал губы, не ожидая подобного вопроса от Муса. Для него было бы проще и лучше, если бы Кристоф сейчас же быстро на всё согласился, и только потом «уточнял детали», как делали многие его «клиенты» до этого. Супруг Реджины немного задумался, пытаясь сформулировать свои слова таким образом, чтобы убедить европейца довериться ему. - Вы показались мне надёжным человеком, - наконец ответил мужчина. – Подходящим во всех смыслах, чтобы вдохнуть жизнь в этот проект. Да, мы с вами мало знакомы, но я хорошо разбираюсь в людях, поверьте мне, - шатен немного помолчал. – Я искал человека, готового пойти на риски, готового полностью погрузиться в развитие компании, и уже потерял надежду, пока не познакомился с вами. В вас, Кристоф, я вижу огонь и деловую хватку, которой лишены многие наши современники. Поэтому тоже рискнул. Я знаю, что могу рассчитывать на вас, если вы согласитесь инвестировать в ту компанию, которая имеет перспективу перерасти в самую настоящую корпорацию. Свон закатила глаза, едва слышно фыркнув. У этого Хамберта прекрасно был подвешен язык, ему бы стоило пойти в политику, а не практиковаться в мошеннических схемах. Грэм был очень опасным врагом и манипулятором, незнающий его человек легко вёлся на сладкие речи и обещания, которые ложками скармливались ему мужем женщины. Если супругу брюнетки дадут слово в суде, если он попытается заверить присяжных, что он – лучший вариант для опеки над Генри, многие могут пасть жертвой его чар. В таком случае Эмма сделает так, чтобы мужчина не смог и рта раскрыть. - Вы действительно так думаете? – спросил Мус с надеждой в голосе, как ребёнок, жаждущий получить одобрение у авторитетного взрослого человека. - Конечно, - шатен и глазом не моргнул. – В бизнесе нет места обману. Лжёт, как дышит. - Согласен, - кивнул Кристоф, сделав осторожный глоток кофе. – Прошу, расскажите мне об этой компании, я хочу узнать во что мне предстоит инвестировать. Европеец сформулировал свои слова таким образом, чтобы дать Хамберту понять, что уже согласен на любое его предложение, что будет инвестировать во всё, что только предложит ему Грэм. Мус угодил в его капкан добровольно, и это заметно подняло настроение мужа Миллс, журналистка поняла это по тому, как довольно звучал его низкий смех. - Я предлагаю вам инвестировать в компанию «Каменное Сердце». Предвещая ваш вопрос о том, почему вы ранее не слышали это название, - важно добавил супруг Реджины. - Это инсайдерская информация. Компания настолько потенциально прибыльная, что её спокойно можно назвать «золотой жилой» не только Сан-Франциско, но и целого Штата. Желающих урвать кусок от этой компании много, но, поскольку я лично знаком с владельцем, мне нужен такой человек, как вы, Кристоф, надёжный. Повторюсь, вы мне сразу понравились. - Я польщён, - смутился европеец. – «Каменное Сердце» - очень красивое название. Какая основная отрасль? - Добыча драгоценных камней на территории Юга Америки. Недавно были найдены крупные месторождения драгоценных образований в недрах земли вблизи города, и я предлагаю вам вложиться в их добычу. Только представьте: вы приехали в Америку с Наполеоновскими планами, которые реально возможно превратить в жизненную цель! – мужчина отсалютовал бокалом. – Вы сможете не только снискать большее признание в обществе, но и завоевать расположение ваших родителей. Все мы к этому стремимся, разве не так? - Звучит просто шикарно, - подтвердил Мус. – Добыча драгоценных камней… Не думал, что природные ресурсы Сан-Франциско настолько разнообразны. - Поскольку это инсайдерская информация, об этом практически никто не знает. Я не знаю, почему директор этой фирмы не желает огласки, как и внимания к своей скромной персоне, но я склонен уважать его желание и от вас ожидаю того же. Блондинка понимала, что всё это – чистой воды враньё. О таких вещах всегда первыми узнаёт пресса - не бывает каких-то там компаний, которые просто так стали что-то добывать на границе города, земля которого принадлежит государству. Вернее, не бывает компаний с подобной отраслью, которые взялись бы из воздуха. - А какая польза вам от моих инвестиций? – неожиданно для всех спросил Кристоф, даже Свон немного опешила. Что он творит? – Мы же деловые люди, я не могу не спросить: что конкретно вы получите от этой сделки, Грэм? Шатен просто уставился на европейца, будто у того выросла вторая голова. Тишина длилась чуть дольше пары секунд, но она казалась Эмме оглушающей. Она нервно прикусила губу, постепенно усиливая давление зубов на плоть, пока не почувствовала лёгкий привкус металла во рту. Затем Хамберт просто рассмеялся. - А вы задаёте правильные вопросы, - казалось, любопытство Муса только больше порадовало Грэма. – Что ж, тогда отвечу честно. В вашей сделке я буду выступать посредником. Я получу каких-то пятнадцать процентов от сделки. - Почему вы сами не инвестируете в проект, который считаете настолько прибыльным? - Личные причины, - уклончиво ответил муж женщины. – Но назовём это деловой этикой. Я не думаю, что мне подойдёт роль инвестора. Подруга журналистки, которая так и сидела молча, сделала ещё пару фотографий. Фотограф казалась напряжённой, обдумывая, что же супруг брюнетки предпримет дальше, и блондинка догадывалась, что её собственное выражение лица соответствует Лукас. - Понял, - протянул Мус. – Я бы хотел познакомиться с директором этой компании или лично посетить её, чтобы оформить все необходимые документы. Я готов инвестировать, но для чистоты сделки мне необходимы определённые документы. - Боюсь, на данный момент личное посещение невозможно, - чересчур резко ответил мужчина, но затем поспешил загладить ситуацию. – Директора фирмы сейчас нет в стране, а потому визит организовать будет невозможно. Офис, скажем так, пуст: нет ни столов, не стульев, просто помещение. Поэтому инвесторов и ищут. Проект отличный, перспективный, но без финансирования его, можно считать, не существует на данный момент, - Свон хмыкнула. Шатен подготовился. – Однако, есть и хорошая новость. Так сложилось, что у меня с собой есть все бумаги, которые вам могут пригодиться, чтобы не просто ознакомиться с «Каменным Сердцем», но и подписать Договор о сотрудничестве. - Действительно поразительная удача, - Кристоф удержал улыбку. Хамберт выудил из-под стола кожаный портфель, и Эмма немного повернула голову в сторону их столика, чтобы иметь возможность краем глаза понаблюдать за Грэмом. Муж Миллс достал из портфеля плотную синюю папку и положил её прямо перед европейцем, отодвигая ею тарелки в стороны. Журналистка подала Руби знак, и та пополнила галерею сохранённых снимков новыми кадрами. - Что это? – спросил Мус, отставив чашку недопитого кофе на белую скатерть, за что тут же зацепился взгляд супруга Реджины. - Здесь есть данные об исследованиях, фотографии найденных неогранённых камней, карточка предприятия, - принялся перечислять мужчина, сдержав комментарий о небрежности Кристофа. – И Договор о сотрудничестве. - Вы хотите, чтобы я подписал бумаги, без личной встречи с директором, в чей бизнес я собираюсь внести крупную сумму? – вскинул брови европеец. - Я даю вам слово, что организую ваше личное знакомство, как только владелец «Каменного Сердца» вернётся в страну, - шатен решил разыграть карту своей деловой репутации. – Встретимся в офисе моей компании, всё досконально изучите. На ваших глазах пустое помещение превратиться в успешную компанию по добыче драгоценных ресурсов. - Почему бы тогда не отложить подписание Договора до его возвращения? – поинтересовался Мус, но, тем не менее, взял папку в руки и принялся изучать документы. – Или же я мог бы взять Договор домой, чтобы его изучить перед подписанием. - Как я уже говорил, - сдержанно выдохнул Хамберт. – Желающих инвестировать очень много, а мой знакомый ждать не любит. Если вы боитесь или же не доверяете мне, найдётся другой человек, который легко внесёт необходимую сумму, заполучив то, что именно вам было нужно. На самом деле я рассчитывал дать этот Договор старому знакомому, чтобы он сам вложился в этот проект, но моя симпатия к вам пересилила мою первоначальную цель. Поэтому бумаги дать не могу. У меня же должны остаться экземпляры Договора на случай вашего отказа, верно? – он небрежно пожал плечами. - Вам решать. Грэм перешёл в наступление. В его словах читался не просто вызов, а скрытая угроза, которая повисла в воздухе тяжёлым давлением. Муж такой властной женщины знал, как давить на людей, поскольку обладал отменной практикой в этом вопросе. Блондинка знала, как минимум двоих человек, которые часто подвергались подобной пассивной агрессии: брюнетка и её сын. Мус не смутился, листая документы далее, и принялся зачитывать карточку компании вслух, чтобы данные сохранились на диктофоне. Кристоф понимал, что муж женщины ни за что не согласится так просто оставить ему карточку для ознакомления, как и не позволит сделать фотографии. Однако, у Свон появилась идея. Она подозвала к себе официанта, попросив обновить супругу брюнетки бокал шампанского «за счёт заведения». Бедный сотрудник завис, пытаясь возразить, но Эмма тут же вложила ему в ладонь пару крупных купюр на «чай», и тот моментально изменил своё решение. Официант кивнул, пулей отлетая в сторону бара с просьбой дать ту марку шампанского, которое облюбовал мужчина за соседнем от журналистки столиком. - Хорошо, - обронил европеец. – Допустим я подпишу бумаги здесь и сейчас, - он поднял на шатена взгляд. – Когда я получу свой экземпляр Договора? И как будет происходить оплата? - Тут всё просто, - заверил Хамберт, оставаясь невозмутимым. – Я лично отвезу оба экземпляра на подпись, заверю их печатями и вашу копию верну вам лично в руки, - Мус кивнул. – А что касается оплаты… Думаю, что вам стоит просто посмотреть условия Договора. Грэм потянулся к бумагам, чтобы указать пальцем на нужную строку, но его отвлёк неожиданно выросший перед столом официант с тем самым бокалом шампанского, который пару минут назад заказала для мужа Миллс блондинка. Супруг Реджины удивился «подарку за счёт заведения», принялся задавать официанту уточняющие вопросы, чем Кристоф тут же и воспользовался. При этом официант стоял так удачно, что полностью закрывал собой вид на столик Свон и её подруги. Европеец впервые посмотрел прямо на Эмму и фотографа, сразу догадавшись, что приход официанты – целиком и полностью их инициатива. Журналистка жестами попросила Муса повернуть лист с карточкой компании ребром, словно тот переворачивает страницу, и задержать её в воздухе текстом в их с Лукас сторону на всего пару секунд. Руби поняла задумку блондинки без слов. Она снова вооружилась фотоаппаратом, когда Кристоф выполнил указания Свон, и, приблизив картинку так, чтобы на снимке можно было рассмотреть все данные несуществующей компании, сделала ещё несколько кадров. Официант удалился, и мужчина проводил его нечитаемым взглядом, но бокал шампанского принял. Секунда, и снова внимательные глаза шатена пожирали лицо европейца. Мус принялся читать Договор в пол голоса, когда вдруг споткнулся об указанную в табличке сумму. Светлые брови Кристофа поползли на лоб. - Пятнадцать миллионов? – он не верил своим глазам. – А это не слишком много? Эмма чуть не подавилась, услышав сумму, которую назвал европеец. Кажется, Хамберт перешёл все границы дозволенного. Жадность и самоуверенность не лучшие напарники. - Для драгоценных камней – нет, - покачал головой Грэм. – Плюс, это же единоразовая выплата. - Внушительная сумма, - пробормотал Мус, и на этот раз его возмущённый тон был искренним. – И вы предлагаете инвестировать здесь и сейчас? - Выглядит страшно, знаю, - муж женщины остался спокойным. – Но я гарантирую успех. Если вы поищите моё имя в интернете, Кристоф, то найдёте упоминания только успешных сделок, потому что я не проигрываю. Я сам по себе гарант. - Подписав бумаги, я обязуюсь выплатить указанную сумму в течении двух дней, - нахмурился европеец, читая условия дальше. – В Америке все договорённости выглядят так странно? Неужели это будет иметь юридическую силу? И что будет, если не выплатить? - Неустойка, - пожал плечами супруг брюнетки, будто этим всё сказано. – Ведь Договор также подразумевает, что вы становитесь единственным инвестором. То есть «Каменное Сердце» выбирает вас одного, отказывая всем остальным. Это риски для всех. Но только представьте, как сильно вы подниметесь! Мус, я не принуждаю вас подписывать бумаги, мы можем забыть об этом разговоре и продолжить наш обед. Затем вы вернётесь в Швейцарию и будете и дальше танцевать под дудку родителей, - голос мужчины стал жёстче. – Или же вы сейчас ставите свою подпись, доказывая свою независимость, силу воли и смелость. Не знаю ни одного успешного бизнесмена, который никогда не рисковал. Не это ли то, что вам на самом деле нужно, Кристоф? Дешёвый ход. Европеец поджал губы. Он понимал, что слова шатена на самом деле не имеют к нему никакого отношения, а направлены только на тот образ, который создала для него журналистка. Однако Мусу было неприятно, поскольку сейчас именно ему приходилось вестись на подобную ложь и позволять обманывать себя. - Как будет происходить оплата? – Кристоф пролистал Договор. – Не могу найти реквизиты банка. - Они указаны в карточке компании, - Хамберт заставил европейца вернуться к первоначальному документу. – Вот здесь. Во всяком случае, я вам скину его сообщением, как только… Вернее, если вы подпишите. - Пятнадцать миллионов? - Всё верно. Мус повернул голову в сторону блондинки и её подруги, но вовремя одёрнул себя. Было видно, что Кристоф сильно сомневается, но и отказаться не может. Патовая ситуация, из которой очень трудно найти безопасный выход. Грэм не сводил взгляда с европейца, очевидно решив взять его на слабо. Схема мужа Миллс выглядела так… Глупо и гениально в одно и тоже время. Никто в здравом уме не повёлся бы на подобные условия, если бы ни супруг Реджины и его способность влиять на слабые места своих собеседников. Мужчина выбирал себе в «клиенты» исключительно слабохарактерных, глуповатых и наивных людей, которым легко можно было навязать своё мнение и путём нехитрой манипуляции вынудить сделать так, как ему нужно. Шатен преподносил чудесный коктейль из завесы тайны, заставляя людей чувствовать себя благодарными за возможность побыть избранными и уникальными (ведь только их Хамберт счёл достойными, чтобы поделиться «инсайдерской информацией»), щепотки откровенной лести, едва ощутимой угрозы, дополненной условностями, и, напоследок, давление на гордость и ущемление эго. - Нет, - шепнула фотограф. – Это слишком много. Мы можем позволить ему подписать бумаги? - Подожди, - нахмурилась Свон. – Дай подумать. - Мы можем сейчас прерваться, - Лукас наклонилась к Эмме, начиная сильно нервничать. – Словить Грэма на горячем. - Нельзя, - решительно ответила журналистка. У мужа влиятельной женщины естественно было много связей, чтобы выйти сухим из воды. – Этому негодяю предъявят обвинение только в фальсификации документов, а не в хищении. Да и наши фотографии и диктофон конфискуют, если сейчас поднимется кипиш и нас заметят, поскольку это не совсем законные доказательства, - ритм сердца блондинки увеличился, она думала о брюнетке, не о деньгах. – А нам нужно сохранить все доказательства до дня слушания, когда супруг Миллс не будет готов. Руби покачала головой, но промолчала. Она понимала, что Свон права, но и способствовать тому, что Мус потеряет пятнадцать миллионов по их просьбе она не хотела. Кристоф ей понравился, как человек, и заставлять его нести такие убытки было неправильно. Эмма с подругой молча повернули головы в сторону европейца, понимая, что только он имеет право принимать решение в этой ситуации. Если он откажется, мужчина начнёт копать глубже, чтобы разобраться в отказе, возможно что-то заподозрит, или попытается запугать европейца… А если согласится, то на камерах видеонаблюдения будет видно, как шатен уходит восвояси с подписанным Договором, который на самом деле никаких плодов Кристофу не принесёт. - Хорошо, - наконец произнёс европеец, и журналистка с фотографом одновременно задержали дыхание. – Я подпишу бумаги. Если вы дадите мне своё честное слово, что всё пройдёт, как надо. - Даю слово, - Хамберту не составило труда просто соврать человеку прямо в лицо. Его обещание ничего не стоило. – Я уверен, что эта сделка принесёт плоды нам обоим. Я действительно рад, что мы смогли договориться, - Грэм достал из портфеля шариковую ручку и протянул её Мусу, но тот покачал головой. - У меня есть своя, - Кристоф достал из внутреннего кармана пиджака пишущий инструмент и медленно снял с него колпачок. Было видно, что европеец всё ещё сомневается и пытается убедить самого себя в правильности происходящего. Мус поднёс кончик ручки к бумаге, шумно выдохнул, плотно сжав челюсти, но всё-таки подписал Договор на пятнадцать миллионов. Сначала первый экземпляр, а затем и второй, не забыв также добавить свои фамилию и инициалы рядом с подписью. Муж Реджины наблюдал за Кристофом с торжествующей улыбкой, ожидая, когда тот отложит ручку в сторону и вернёт ему бумаги. Он контролировал всё и следил, чтобы рука его «бизнес-партнёра» случайно не дрогнула. Супруг женщины смотрел на европейца, как на десерт, так же плотоядно. Он едва мог усидеть на месте. - Приятно иметь с вами дело, Кристоф, - мужчина торопливо сложил бумаги обратно в папку, пока Мус не успел передумать, а потом и в портфель. Кристоф промолчал, всё ещё задумчиво глядя перед собой, пока шатен оперативно собирался, скрывая торжествующий смех. – Полагаю, что мы с вами ещё увидимся. Мой номер есть в вашей телефонной книге. Я пришлю вам сегодня вечером расчётный счёт, куда переводить оговоренную сумму. Европеец кивнул. Он посмотрел на Хамберта, но встретил лишь широкую обескураживающую улыбку. Грэм крепко пожал руку Муса, вводя его в лёгкую растерянность, и «случайно» бросил взгляд на циферблат своих часов. Мужу брюнетки больше не нужно было тянуть время и притворяться, будто ему интересна компания Кристофа. Он получил всё, что хотел. - Что ж, полагаю, обед за мой счёт, - великодушно отметил супруг Миллс, доставая из бумажника небольшую стопку стодолларовых купюр и бросая их на белоснежную скатерть. - Прошу прощения, но мне пора откланяться. Совсем забыл, что у меня назначена встреча с юристом. - Вы так быстро уходите? – выгнул бровь европеец с поразительным спокойствием, будто это вовсе не он только что потерял внушительную сумму. Мус ожидал бегства мужчины, поэтому не собирался его останавливать. - Увы, - кивнул шатен, поднимаясь со своего места. Он небрежно посмотрел на полупустые тарелки перед Кристофом. – Но вас никто не торопит. Прошу вас, доедайте десерт, закажите себе свежий кофе. Ваш, вероятно, уже остыл. До встречи! - Но вы не доели, - европеец кивнула на порцию Хамберта. - Я насытился. Спасибо за компанию, обязательно свяжусь с вами в ближайшее время. Мус снова просто кивнул, но Грэму хватило и этого. Он быстрым шагом направился прочь из ресторана, более ни разу не обернувшись на Кристофа. Блондинка подозревала, как дальше будет действовать муж Реджины: получив оплату, он ещё какое-то время будет кормить европейца обещаниями, а потом перестанет отвечать на его сообщения, уведомив, что тот безвозвратно потерял свои инвестиции, ведь «всегда нужно быть готовым к риску» - так он поступил с Евой и Леопольдом. Никаких других гарантий, помимо своих слов, муж женщины не предоставил. Свон и фотограф немного посидели в стороне на случай, если вдруг супруг брюнетки неожиданно вернётся, а затем практически синхронно вскочили со своих мест и направились к притихшему Мусу. Кристоф устало потирал лицо руками, опираясь локтями о стол, когда Эмма и Лукас заняли соседние от него стулья. Европеец отнял руки от лица, посмотрел сначала на обеспокоенную Руби и на поникшую журналистку своими большими пытливыми глазами, а затем просто… Рассмеялся? Блондинка на мгновение подумала, что Мус чокнулся, потеряв миллионы по их просьбе. - Хей, - подруга хотела взять Кристофа за руку, но не осмеливалась. Фотограф полторы недели общалась с европейцем на постоянной основе, рассказывая особенности характера ушедшего мужчины, что настолько привыкла к Мусу, чтобы спокойно перейти с ним на «ты», пока Свон предпочитала соблюдать более формальное общение. – Ты как? - Возбуждённо, - подобрал подходящее слово Кристоф. – Удалось сделать снимки? - Да, - вместо Лукас ответила Эмма. - Что ж, я рад! Этот… - дальше журналистка не совсем поняла слово, характеризующее шатена, но догадалась, что это какое-то грубое выражение на родном языке европейца. – Сильно злил. Хамберт держал меня за дурака. - Ну вот и хорошо, - Руби постаралась улыбнуться. – Ты отлично отыграл свою роль. - Не очень похоже на комплимент, - шепнула подруге блондинка. - Хей! Я стараюсь его поддержать! – возмутилась фотограф. – Он только что потерял пятнадцать миллионов, Свонни! Свон на это возразить было нечем. Она была согласна с Лукас: Мус прекрасно справился со своей задачей – он притворился разбалованным простаком, страдающим от давления родителей и стремящимся к независимости взрослым ребёнком, и Грэм на это купился. Но какой ценой? - Нет, - покачал головой Кристоф, всё ещё хихикая. – Я не потратил ни цента. - Но ты подписал… Европеец не дал договорить Руби и просто всучил ей свой пишущий инструмент в руки. Подруга удивлённо покрутила в руке шариковую ручку, не понимая, в чём может быть секрет. Фотограф открыла колпачок, внимательно глядя на стержень, а потом перевела хмурый взгляд на Муса. - Будем считать, что это сувенир из Швейцарии, - пожал плечами Кристоф. – Я действительно подписал бумаги, но чернила исчезнут в течении часа. - Что?! – хором воскликнули Эмма и Лукас, европеец даже вздрогнул и поспешил жестами попросить сбавить тон. - Боже, ну у вас и лица. Расслабьтесь уже. Всё прошло отлично. Мус спокойно улыбался, глядя на журналистку и Руби, как на непонятливых новорождённых котят: с умилением и смехом в глазах. Блондинка готова была снять перед ним шляпу, расплакаться и рассмеяться в один момент. Кристоф действительно поражал и не мог не нравится. Свон встрепенулась, выхватив ручку из пальцев Руби. – Не может быть… Это же гениально! Превосходно! Волшебно! – Этому трюку научила меня матушка, - рассмеялся европеец. – Опытная женщина. Эмма почувствовала страшное облегчение. Она передала шариковую ручку обратно подруге, снимая с носа очки. Журналистка потёрла уставшую переносицу, не в силах побороть истерический смех. Не может быть! Так не бывает. Им не могло так повезти! Муж Миллс сейчас, должно быть, страшно доволен собой. Блондинка бы многое отдала, чтобы лицезреть его выражение лица, когда тот решит перепроверить бумаги, а подписи на них не будет. - Кристоф, ты же выглядел таким разбитым… - растерялась фотограф, всё ещё пытаясь поверить в происходящее. – Как? Почему? - Надо было отыграть свою роль. Ты же сама говорила, что нужно быть убедительным, - пояснил Мус. – Учитывая, что даже вы двое повелись, у этого мошенника не было и шанса догадаться, - он ухмыльнулся, вспоминая поведение супруга Реджины. - У бедняги глаз дёргался, когда я пытался говорить с ним, набив рот. Я едва удержался, чтобы ему в лицо не рассмеяться. Ханжество у него из всех щелей так и пёрло. - Напомни мне никогда не играть с тобой в покер, Мус, - выдохнула Лукас, положив ручку на стол. Она чуть не сползла со стула от облегчения, откинувшись на его спинку. – Ты придурок, Кристоф! Но я тебя обожаю. - Очаровательно, – европеец был позабавлен словами Руби. Он достал из переднего кармана пиджака ручку-диктофон и протянул её Свон. - Вы получили всё, что вам было нужно? Эмма с благодарной улыбкой забрала устройство, держа его с особой бережливостью в пальцах. Она попыталась здраво оценить ситуацию, но переизбыток эмоций облегчения и кипящего в крови адреналина затрудняли ей задачу. У журналистки были записи с камер видеонаблюдения, которые Руби пообещала достать по старой памяти у своего знакомого охранника, была запись разговора двух мужчин и лживые заверения шатена, были снимки передачи Хамбертом бумаг Мусу, даже фотография карточки компании, которой не существовало… Блондинка должна была найти всё возможное в интернете о «Каменном Сердце», посмотреть имя учредителя и проверить его на любые связи с Грэмом, а также изучить банковский счёт, чтобы попытаться установить владельца. Если счёт будет принадлежать мужу женщины и это удастся доказать, то брюнетка однозначно победит в суде, а её супругу будет грозить срок за мошенничество в особо крупном размере. - Да, - ответила Свон, сжав диктофон в ладони. – Должно хватить.

***

(30 мая)

Эмма стояла в дверном проёме спальни Миллс, не решаясь подойти к Реджине ближе и прервать её занятие. Журналистка прислонилась плечом к дверному косяку и сложила руки на груди, вслушиваясь в едва различимое бормотание женщины, пока та сосредоточенно вчитывалась в текст свеженапечатанных страниц – материал, который был приготовлен для брюнетки её адвокатом. Блондинка видела, как тяжело даётся Миллс мысль, что уже завтра будет решаться судьба её сына, а потому всячески старалась поддержать Реджину. Свон самостоятельно уложила детей спать, ненадолго оставив женщину наедине со своими мыслями. Брюнетка даже не заметила, как Эмма вернулась, повторяя заготовленную адвокатом речь, словно мантру. Миллс была мрачнее тучи: мышцы её спины были скованы напряжением, слишком вытянутая осанка и наклон головы казались неестественными, словно Реджина сильно перестаралась в своей попытке выглядеть естественно. Она часто дышала, сильно сжимая пальцами страницы. Весь день до сего момента женщина переписывалась со своим юристом, снова и снова повторяя план действий на завтрашний день, будто пытаясь зазубрить сложный билет к экзамену, репетируя свои показания для слушания. Брюнетка не взваливала свои переживания на плечи своего мальчика, как и не тревожила своими мыслями дочь журналистки, притворяясь, что поглощена работой, но блондинка знала правду. Миллс с достоинством королевы держала на лице непроницаемую маску, только Свон позволяя увидеть свои истинные страхи. Всего на мгновение Эмма допустила мысль, что может дать Реджине плотную белую папку, которая за одно мгновение решит все её проблемы, но знала, что женщине нужно совсем не это. Вышеупомянутая папка хранила в себе показания писателя, какие-то данные на «Apple a Day» и всё, что Ева смогла предоставить по поводу прошлой компании-однодневки мужа брюнетки. Там же лежала флешка с видеозаписями с разных камер ресторана, на которых видно, как мужчина общается с потенциальной «жертвой», стопка фотографий, которые довольно качественно сделала подруга журналистки, а также подтверждения неблагонадёжности «Каменного Сердца». В интернете была всего одна статья с упоминанием данной компании, размещённая на каком-то форуме всего за день до того, как шатен предложил европейцу инвестировать в добычу драгоценных камней. Хамберт настолько был уверен в том, что имеет дело с дураком, что решил не сильно напрягаться, заказав всего одно упоминание в прессе. С помощью Локсли Эмма собрала подтверждение, что владельцем компании числится какой-то старичок в Доме Престарелых где-то в Бостоне. Его данные Хамберт тоже получил крайне нехитрым путём: Дом Престарелых был одним из тех учреждений, которые получали финансовую поддержку от маркетинговой фирмы Грэма. Видимо, он платил достаточно, чтобы без труда получать персональные данные бедных и ни о чём не подозревающих пенсионеров. Банковский счёт тоже принадлежал этому старичку, у которого, вот сюрприз, не было ни наследников, ни родственников. Блондинка подозревала, что у мужа брюнетки есть прямой доступ к этому счёту. И всё же Свон молчала. Собранные ею материалы – это запасной план на случай, если супруг Миллс будет играть нечестно. Эмма верила, что Реджина победит своими силами, а сомневаться в ней у журналистки не было права и желания. Лицо женщины было непроницаемым, пока она листала документы. Журналистка не могла оторвать от неё взгляда, понимая, что брюнетка находится на грани того, чтобы ускользнуть в тень собственных мыслей, рискуя затеряться в них до утра. Миллс сидела на краю кровати, немного хмурилась, едва заметно поджимала губы, но продолжала читать страницу за страницей. Блондинка оттолкнулась от дверного косяка и медленно двинулась в сторону Реджины, осторожно и плавно, словно боясь спугнуть. На Свон были мешковатые серые домашние штаны и чёрная растянутая футболка, которую та когда-то давно одолжила у фотографа на безвозвратной основе. Волосы Эммы были распущены и сейчас спутанными прядями падали на плечи и лопатки, бледное лицо без макияжа, небольшие мешки под глазами от хронического недосыпа… Пристальный взгляд был сосредоточен на утончённом силуэте женщины. Брюнетка сидела к ней в пол оборота в ночнушке бледно розового цвета, которая оголяла смуглые стройные ноги почти до самого бедра, ухоженные изящные руки и верхнюю часть спины. Миллс распустила волосы перед сном, и сейчас они тёмными волнами обрамляли лицо, скрывая в своей тени почерневшие от мыслей глаза. - Реджина… Всё хорошо? Журналистка присела рядом с женщиной, нервно потирая руки. Она хотела коснуться брюнетки, хотела подобрать правильные слова, но все они были неподходящими, и блондинка это понимала. Миллс опустила папку на колени, глубоко вздохнула и только потом посмотрела на Свон открыто и уязвимо. - Я могу что-то сделать? - тише добавила Эмма. - Будь рядом, - отозвалась Реджина. – Пожалуй, это всё, что мне сейчас нужно. Журналистка неловко подсела к женщине поближе, глядя на неё ласково и нежно. Она давала брюнетке возможность выговориться, но не торопила её, не вытягивала слова щипцами, а просто ждала и предоставляла Миллс выбор. - Хотя, я уверена, что тебя об этом даже не нужно просить. Блондинку пробило током от низкого хриплого голоса Реджины. Женщина дорожила Свон и её дочерью, берегла их чувства и питала большие надежды на светлое совместное будущее. В груди разлилось счастливое тепло, а по венам заструилась нежность. Эмма перехватила руку брюнетки, когда та откинула папку на кровать, уверенно сжимая ладонь Миллс в своей, и та едва заметно расслабилась. Реджина поражала журналистку своей искренностью каждый день всё сильнее. Блондинка молилась всем подряд, чтобы это никогда не заканчивалось. Свон умилённо улыбнулась. Она хотела быть той, кто будет ловить возрастные морщинки на идеальном лице этой женщины, быть первой, кто проведёт по окрашенным пеплом прядям своими постаревшими руками, быть единственной, на кого брюнетка будет смотреть так, как сейчас. А ведь Эмма даже не может точно сказать, когда полюбила Миллс. Это произошло так правильно, естественно и незаметно, как появляются на ночном небе звёзды после захода солнца. Реджина просто появилась, затмив собой всё. После знакомства с ней, журналистка поняла одну простую истину: время от времени, прямо посреди привычной и устоявшейся рутины, появляется человек, способный превратить жизнь в сказку. И эта женщина стала для неё этим человеком. - Вместе, - едва слышно произнесла блондинка. – Помнишь, Реджина? Вместе мы пройдём через всё. Не закрывайся от меня. Не пытайся делать вид, что всё нормально. Покажи мне, что тебе тяжело и я буду знать, где тебе больше всего нужна моя поддержка. Брюнетка шумно выдохнула, на мгновение усилив хватку пальцев на ладони Свон, словно ей было безмерно тяжело сопротивляться самой себе, но затем быстро кивнула. Миллс медленно выпрямилась и уже полностью развернулась к Эмме, поражая ту глубиной своих волшебных глаз. Реджина выглядела уставшей и эмоционально выжатой. Притворяясь беспечной перед детьми, она сильно истощила себя, а потому сейчас казалась ещё более хрупкой, чем раньше. Женщина закусила губу, опустив взгляд. Она смотрела на их сцепленные руки, заметно успокаиваясь с каждой секундой. Их отношения строились на полном равенстве и доверии, и про это нельзя было забывать. Брюнетка могла требовать от журналистки только то, что способна была дать сама. - Прости, - уже тише повторила Миллс. – Ты права, вместе. Блондинка потянулась к Реджине, и женщина сократила оставшееся расстояние, позволяя Свон прижать себя к груди. Эмма прикрыла глаза, ощущая как тепло разливается по телу от близости брюнетки. Миллс обвила одной рукой талию журналистки, расположив голову на её плече, и та невесомо поцеловала Реджину в лоб, вдохнув её родной фруктовый аромат. Блондинка позволила своим пальцам одной руки запутаться во тьме волос женщины, желая затеряться в них и не найти дорогу назад, а пальцы второй переплела с пальцами брюнетки в крепкий замок. Их руки слишком правильно подходили друг другу. Свон было безмерно комфортно в уединённой полутьме спальни, где только ночник дарил слабый свет, играя бликами на шёлке розовой ночнушки Миллс. - Мне страшно, - призналась Реджина. – Ужасно страшно, Эмма. Я думала, что я справлюсь, но чем ближе заседание в суде, тем беспокойнее на душе. - Всё будет хорошо, - журналистка улыбнулась. – Генри будет с тобой. - Но мой муж не так прост, - женщина немного отстранилась от блондинки, чтобы посмотреть той в глаза. – Я знаю, каким он может быть. И я знаю, что он на самом деле будет бороться за сына так же рьяно, как я. Что если присяжные решат, что мальчику будет лучше остаться с отцом? У супруга полно связей, он может быть хорошим знакомым судьи или… - Нет, - прервала брюнетку Свон. – Даже не думай о подобном. Ты – лучшая мать из всех существующих. Я не знаю никого, кто бы так опекал мальчика и во всём его поддерживал. Генри сделал свой выбор, ты это знаешь. Твой сын уже выбрал тебя. Только дураки не последуют его примеру. Миллс часто заморгала, стараясь не дать волю слезам. С Эммой Реджина могла позволить себе быть такой ранимой и слабой, быть человеком, который имеет право на искренние эмоции. - Ты действительно веришь во всё, что говоришь, - прошептала женщина. – Как у тебя получается не сомневаться? - Это не правда, я часто сомневаюсь, – нахмурилась журналистка. – Но не в тебе. - Эмма… - голос брюнетки дрогнул. - Верь в себя, Миллс, - блондинка коснулась лица Реджины, кончиками пальцев приподнимая её подбородок. – Но, если вдруг ты забудешь о том, насколько ты невероятна, я буду рядом, чтобы напомнить. - Свон, - женщина встретилась взглядом с Эммой, невольно ухмыльнувшись. – Ты не объективна. - Разве? - журналистка обхватила лицо брюнетки ладонями. – И почему ты так думаешь? Из-за наших с тобой отношений? Напомню, Миллс, что изначально ты познакомила меня со Злой Королевой, а уже потом показала себя настоящую. Блондинка изучала лицо Реджины, смотрела в её бездонные глаза, мечтала поцеловать исключительную весёлую усмешку, вдыхать аромат её тела… Свон верила, что сильнее этой женщины человека не существовало, но даже брюнетке нужна была защита и возможность побыть слабой, хотя бы во тьме собственной спальни. - Ты будешь рядом, - Миллс сконцентрировалась на улыбке Эммы. Она не спрашивала, а с непоколебимой уверенностью утверждала. – Завтра. - Завтра и всегда, - заверила журналистка. – Буду ждать у здания суда до самого конца, если меня не пустят в зал. - Разве тебя возможно остановить? – усмехнулась Реджина. - Не думаю, - покачала головой блондинка. Женщина поспешно вытерла остатки слёз с глаз, невесело хмыкнув. Она не стеснялась своего заплаканного и немного покрасневшего лица, но очевидно раздражалась, что ей не удалось совладать с эмоциями. - Не стоит плакать на ночь глядя, лицо опухнет, - брюнетка помахала ладонью у лица. - Мне нужно быть безупречной в глазах присяжных и судьи, а я не могу отвлечься от происходящего. - Ты всегда безупречна, - ухмыльнулась Свон, радуясь, что Миллс снова стала возвращаться в своё привычное состояние. Эмма склонила голову на бок, любуясь Реджиной. Даже немного покрасневшее лицо и блестящие от слёз глаза не умаляли её красоты. – Хочешь, я отвлеку тебя от всех этих тяжёлых мыслей? Сделаю так, чтобы ты думала только о том, что будет здесь и сейчас, а не завтра. Женщина вопросительно выгнула бровь, очевидно заинтересовавшись тёплой и, в то же время, игривой ноткой в голосе журналистки. Блондинка хотела, чтобы брюнетка забыла о своём муже и о суде. Она знала, что её предложение может быть отвергнуто, из-за того, что на самом деле будет крайне рискованным (и сомнительным с точки зрения морали), но… Уже завтра кольцо на безымянном пальце Миллс потеряет свою юридическую силу, а значит, позволить себе небольшую шалость было не зазорно. Свон поднялась с кровати, нехотя выпуская Реджину из объятий и отстраняясь от неё. Женщина проследила за ней взглядом, но не требовала пояснений, зная, что Эмма и сама их предоставит. Журналистке нравилось, как уверенно и спокойно чувствовала себя брюнетка в её компании, и сама, на удивление, совсем не волновалась, осмелившись произнесли следующие слова ровным голосом. - Ты мне веришь? - Да, - этот простой спокойный ответ заставил блондинку ухмыльнуться. – Безоговорочно. - Прохладный душ позволит тебе немного освежить голову, - Свон кивнула в сторону двери в ванную комнату. – Что скажешь? - Душ? – переспросила Миллс, невольно улыбнувшись. Она бегло посмотрела на дверь в ванную, а затем снова на Эмму. Она явно ожидала не этого. – Всё так просто? - Не просто, - пожала плечами журналистка. – Совсем не просто. - Подожди… - покачала головой Реджина, глядя на блондинку снизу-вверх. - Пошли, - настойчиво ответила та, а затем дерзко улыбнулась. – Или ты струсила? Свон, не дожидаясь ответа женщины, неторопливо попятилась в сторону ванной, упиваясь дымчатой тьмой карих глаз. Брюнетка, как охотник, следила за каждым шагом жертвы, которая желала быть пойманной. Эмма не знала, какие эмоции царствуют над ней сейчас: она больше надеется, что Миллс откажется или боится, что не согласится? Реджине потребовалась всего секунда, чтобы понять, что журналистка собирается присоединиться к ней в душе, и, вопреки сомнениям и страхам блондинки (ведь разумнее было бы не искушать судьбу и отказаться от этого нахального и дерзкого предложения), плавно встала с кровати. Женщина медленно выгнула бровь, словно спрашивая, правильно ли она поняла Свон, ведь это рисковое предложение более чем устраивало брюнетку. Сладкое искушение для обеих, желание, которое пока недоступно к исполнению, но ведь так приятно находиться на грани, верно? Сердце Эммы билось в такт шагам Миллс, когда та с грацией дикой пантеры двинулась к ней, плавно покачивая бёдрами. Опасный хищник, неукротимый, целеустремлённый. Журналистка не глядя включила свет в ванной, по пути задев локтем дверной косяк, потому что совсем не смотрела, куда идёт, уже полностью скрываясь в проёме, и остановилась у умывальника, столкнувшись поясницей с белым фарфором. Она не заметила препятствий и тупой боли в ушибленных местах, поскольку сейчас существовала только Реджина и её коварная ухмылка, которая была способна пригвоздить блондинку к месту навечно. Когда женщина вошла за Свон, заполнив своим присутствием всё пространство вокруг, Эмма поняла, что пропала. Сердце гулко билось в ушах, грудь часто вздымалась от глубоких вдохов, зрачки расширились, губы приоткрылись… Журналистка смотрела в лицо брюнетки, осознавая, что сейчас они обе реагируют друг на друга абсолютно одинаково. Хозяйская ванная комната Миллс была достаточно огромной. Чёрный мрамор пола контрастировал с белоснежным покрытием глубокой ванны, которую вполне можно было бы назвать джакузи по своим размерам, белизной умывальника и отдельной душевой кабинки, стенки которой состояли из мутного матового стекла. Тут же находилась металлическая полочка с полотенцами нежного персикового цвета, отличающиеся лишь по размеру и назначению, под умывальником была лакированная тёмно-серая тумбочка, где Реджина хранила несколько наборов личной гигиены, включающие в себя неоткрытые тюбики с зубной пастой, новые щётки, мыло, крема и прочие мелочи. Два махровых светлых коврика устилали пол сразу в двух местах: у ванны и у душевой кабинки. Женщина прикрыла за собой дверь, отрезая блондинке любой путь к отступлению, и прислонилась спиной к белому деревянному покрытию. Она вскинула подбородок, медленно скользнула взглядом по застывшей Свон, пока тёмные омуты не спрятались под густым веером чёрных ресниц. Эмму бросило в жар, а затем в холод, пока сердце ломало рёбра изнутри. Тело журналистки летало по эмоциональной горке, ломалось и наливалось свинцом всего лишь от одного взгляда этой брюнетки и по-демонически коварной полуулыбки, ради которой блондинка уже продала свою душу. Миллс выжидающе уставилась на Свон, давая той возможность действовать первой, что было совершенно не характерно для Реджины, которая привыкла всё держать под своим чутким контролем. Женщина смотрела Эмме прямо в глаза спокойно и расслабленно, и журналистка радовалась дарованной ей привилегией – доверием. Эта брюнетка была изумительна в своей повелительно-снисходительной манере, и блондинка была готова прямо здесь и сейчас пасть перед ней на колени. Свон осторожно взялась за края футболки, и глаза Миллс впились в руки Эммы, которые нервно сжимали чёрную ткань в бледных пальцах. Журналистка, не допуская сомнений, сняла через голову первый атрибут одежды, чувствуя, как жар взгляда Реджины прожигает оголённые участки молочно-бледной кожи, и небрежно уронила никчёмный элемент своего образа прямо на пол к ногам женщины. Блондинка ощущала себя бретёром, который бросил перчатку своему оппоненту для приглашения на дуэль. Брюнетка вскинула подбородок, уголок пухлых губ приподнялся в усмешке – она приняла вызов Свон. Миллс склонила голову на бок, медленно одаривая своим вниманием тело Эммы, внимательно и откровенно оценивая каждый его дюйм. Тёмные глаза блестели, губы изогнулись в кошачьей улыбке, пальцы играли с вырезом ночнушки, очерчивая границы тонкой ткани. Реджина опустила глаза ниже шеи журналистки на обнажённые ключицы, спортивный лифчик жёлтого цвета, плоский живот с в меру заметным прессом (коим блондинка очень гордилась), многозначительно задержавшись на резинке домашних штанов Свон. Женщина едва заметно прищурилась, словно была недовольна фактом, что на Эмме всё ещё слишком много одежды, а затем снова вернулась взглядом к зелёным глазам. Журналистка не могла поверить, что видит восхищение на лице этой совершенной во всех смыслах брюнетки, и это ей безмерно льстило. Блондинка за свою жизнь достаточно много раз обнажалась перед девушками с вполне понятной целью, но никогда до Миллс не была настолько взволнована тем, какое впечатление может произвести. Реджина осторожно оттолкнулась от двери, плавно подходя к Свон, но не касаясь её, и Эмма инстинктивно напряглась всем телом, тяжело сглотнув. Ей было необходимо почувствовать эту женщину своей кожей. Брюнетка на секунду задержалась перед журналисткой, хитро ухмыльнувшись реакции последней, а затем просто прошла мимо неё сразу к душевой кабинке. Миллс включила воду, настраивая душ под нужную температуру, неторопливо и размеренно, упиваясь растерянностью блондинки. Свон была восхищена той бурей эмоций, что будила в ней Реджина, не только сегодня, а каждую секунду, каждого дня. Эмма быстро скинула штаны, оставшись в одном белье, и задержала взгляд на спине женщины, скользнула по изящным лопаткам вниз, лишь сейчас осознавая, что под тонкой тканью шёлковой ночнушки у брюнетки нет бюстгалтера. Раньше журналистка заметила бы это сразу, ведь ей было нужно от девушек только одно – физическое удовлетворение и разрядка, за коим следовало скоропостижное прощание. Миллс была первой, кому блондинка предпочитала смотреть в глаза, теряться в улыбке, дышать одним воздухом на двоих, а не думать о том, что таится под одеждой. Хотя, очевидно, Реджина интересовала её и в этом смысле. В горле странным образом пересохло, а львиная храбрость, с которой Свон сподвигла женщину на совместные водные процедуры, на глазах исчезала. Эмма проводила ночи в объятиях брюнетки, обвивая руками её идеальное тело, но никогда не видела её обнажённой. Журналистка бесшумно двинулась к Миллс, остановившись всего в метре от неё, когда Реджина, словно услышав гулкие удары сердца блондинки, обернулась на неё через плечо. Женщина подарила расслабленную полуулыбку, словно уверяя Свон, что она понимает, что делает, и взглядом указала на лифчик Эммы, даже не думая отводить взгляд, когда журналистка, безмолвно повинуясь приказу карих омутов, избавилась и от нижнего белья. Тёмные глаза брюнетки пожирали каждое движение пальцев и ладоней блондинки по её телу, когда та снимала с себя остатки ткани, словно желая заменить прикосновения Свон своими собственными. Однако обе понимали, что это будет слишком. Миллс закусила нижнюю губу, заново очертив взглядом уже полностью обнажённое тело Эммы, но не предприняла никакой попытки даже прикоснуться к ней. Несмотря на лёгкую прохладу, журналистку бросило в жар, когда тихий вздох сорвался с губ Реджины. Женщина была восхищена блондинкой и не скрывала этого. Она была честна в своих реакциях и чувствах. Свон расправила плечи, медленно придвинувшись к брюнетке ещё ближе, держа в голове простую мысль: Миллс уже отдала ей инициативу, и Эмма собиралась взять от этого шанса всё, что сможет. Журналистка остановилась в полушаге от Реджины, отметив, что женщина смотрит теперь ей только в глаза. - Позволишь? – тихо спросила блондинка, мягко касаясь плеч брюнетки кончиками пальцев, ощущая, как кожа под прикосновениями покрывается мурашками. Миллс проследила взглядом за руками Свон, и самоуверенная снисходительная улыбка медленно покинула её губы. - Да, - хриплый ответ Реджины уничтожил все сомнения Эммы. Эта женщина здесь и сейчас во власти журналистки. Податливая, открытая, родная… Блондинка никогда не чувствовала столько воодушевления и возбуждения, которые тугим узлом затянулись внизу живота, ударяя в голову волной эндорфинового тепла. Ей хватало просто лицезреть брюнетку, чтобы находиться на грани взрыва и безумства. Миллс производила неповторимый эффект на Свон, исключительным образом подчиняясь и, в тоже время, подчиняя Эмму себе. Журналистка провела ладонями по плечам Реджины, играя пальцами с тонкими бретельками ночнушки, неосознанно и немного неловко. Ей было так мучительно тяжело, почти больно сдерживать себя, чтобы не поцеловать женщину, и это было, чёрт возьми, прекрасно. Блондинка сумасшедшая и чокнутая мазохистка, раз считает, что подобное воздержание – лучшая часть всей этой пытки. Брюнетка инстинктивно опустила руки на талию Свон, царапнув ногтями девственную кожу, когда Эмма провела указательным пальцем вдоль выреза розовой ночнушки, преследуя те же маршруты, что до этого чертили пальцы самой Миллс, затем переходя на дорогую ткань уже всей ладонью, слегка задевая соски. Реджина резко втянула в себя воздух, едва заметно поддавшись навстречу изучающим пальцам журналистки. Прикосновение рук женщины же пробило блондинку током, воспламенив в мгновение ока. Свон очертила округлость груди брюнетки костяшками пальцев, дальше вниз, нащупала рёбра Миллс, перешла на талию, ниже, на плавную линию бёдер – совершенству не было предела. Эмма никогда не испытывала таких эмоций прежде, ощущая себя преступницей, которая смела дотронуться до самого дорого произведения искусства в музее. - Эмма, - практически прошипела Реджина, и журналистка поразилась, как быстро взгляд женщины наполнился тьмой. Чёрный. У блондинки никогда не было любимого цвета до появления брюнетки, которая воплощала в себе смесь из тьмы, дымчатой тени и всех глубоких оттенков мира. Загадка, к которой не существовало решения. После вторжения Миллс в размеренную жизнь Свон, Эмма перестала видеть чёрный цвет таким, каким он был для неё раньше. После Реджины журналистка стала видеть этот цвет повсюду, и не хотела избавляться от необходимости жить в нём. Ведь без этой женщины, ничего не существовало. Она была в утреннем кофе, в толпе людей, в музыке, в крови… Брюнетка выдохнула имя блондинки без особой смысловой нагрузки, просто потому что хотела, и эти четыре буквы повисли в воздухе между ними. Свон была счастлива здесь и сейчас, впитывая рваное дыхание Миллс с особой первобытной жадностью, которую никогда не замечала за собой прежде. Эмма стала собирать ткань ночнушки Реджины пальцами в гармошку, с каждым движением всё больше обнажая бёдра женщины. Брюнетка провела языком по губам, в свою очередь беззастенчиво смакуя вниманием обнажённую бледную кожу. Журналистка осмелилась опустить взгляд ниже, отмечая ярко-красные кружевные трусики, которые своим красивым узором слишком сильно привлекали внимание на фоне смуглых бёдер Миллс. Чёрт возьми, это кружево было практически прозрачным, откровенным и до странности нежным. Кровь прилила к щекам, а возбуждение ударило блондинку под дых, и Свон с трудом оторвала от нижнего белья Реджины взор. Женщина встретилась с глазами Эммы и, журналистка видела, что та хотела что-то сказать, но только покачала головой, прогоняя какие-то свои коварные мысли. Тьма глаз женщины утягивала блондинку на опасную территорию, заставляя ту цепляться за остатки здравого смысла, как утопающий за соломинку. Брюнетка сама это понимала и, напоследок сжав талию Свон, отстранилась на шаг и вскинула свои руки, позволяя опытным рукам Эммы избавить себя от ночнушки. Журналистка не торопилась, глядя, как розовая ткань поднимается всё выше, открывая её взору женственные бёдра, подтянутый живот, немного выступающие от глубокого дыхания рёбра, во всех смыслах шикарную грудь… Миллс была прекрасна. Смуглый бархат кожи, совершенные изгибы тела, в которых чувствовалась кошачья гибкость и грация… Блондинка уронила бесформенную ткань к ногам Реджины, встречая тёмную ухмылку. Для женщины всё должно было быть в новинку, но она совсем не волновалась, словно происходящее было само собой разумеющееся. Словно сама Свон была для неё кем-то само собой разумеющимся. Брюнетка приняла своё влечение к Эмме, свои чувства к ней, журналистка была на седьмом небе от счастья. Блондинка готова была лишиться жизни здесь и сейчас, лишь бы коснуться Миллс, но Реджина была первой, кто поддался на подобное искушение. Женщина не любила ждать, и бросалась в пучину с головой, хотя, Свон хорошо знала, что брюнетка всё тщательно обдумала прежде, чем принять решение. Миллс коснулась Эммы, играя невесомыми прикосновениями на ключицах журналистки, позволяя дрожащим рукам опуститься на свою талию и притянуть ещё ближе, вплотную. Блондинка едва сдержала стон, когда смуглое разгорячённое тело прильнуло к её собственному, их изгибы идеально гармонировали друг с другом. Свон сжимала ладонями талию Реджины и осторожно повела ими вниз, пока не скользнула пальцами за кромку красных трусиков, ощущая гладкость упругих ягодиц. Женщина на мгновение отстранилась, чтобы помочь Эмме избавить себя от последнего куска ткани на бёдрах, без стеснения или смущения. Брюнетка знала, что выглядит сногсшибательно в глазах журналистки, и эта самоуверенность была неимоверно сексуальной. Кружевные трусики скользнули вниз к коленям, пока безвольно не упали на пол. Миллс перешагнула через красный комочек ткани и снова посмотрела на блондинку с интересом и азартом. - У тебя получилось, - хрипло прошептала Реджина, вновь возвращаясь к Свон. – Теперь я думаю только о тебе, Эмма. Взгляд женщины упал на губы журналистки, и блондинка отчаянно нуждалась в том, чтобы брюнетка попросила её двинуться дальше. Как же трудно было не поддаваться искушению и не обращать внимание на ноющую истому, разливающуюся по телу. Миллс одну руку опустила на сердце блондинки, а второй продолжала рисовать только ей известные узоры кончиками ногтей чуть выше ключицы Свон. - Я не перейду черту, - прошептала Эмма, обращаясь скорее к себе, чем к Реджине. – Не сегодня. - Не знаю, как на это ответить, - призналась женщина. – Я одновременно благодарна и раздражена твоим благородством, Эмма. - Я ждала достаточно долго, - журналистка склонилась к брюнетке, отмечая, что та послушно поддаётся навстречу. – Могу подождать ещё день, чтобы ты не жалела ни о чём. Миллс прикрыла глаза, когда блондинка соприкоснулась с ней лбами, опаляя губы напротив беспорядочными вздохами. Обе часто дышали, борясь с желанием здесь и сейчас поддаться порыву, наплевав на всё. Свон не планировала склонять Реджину к близости, но понимала, что играет в опасную игру. Если женщина попросит, Эмма переступит через все моральные принципы, лишь бы вкусить её целиком и полностью. Если попросит… - Спасибо, - прошептала брюнетка. – Я не уверена, что смогу контролировать ситуацию самостоятельно. Журналистка кивнула, что-то невнятно пробормотав в ответ о том, что прекрасно понимает, о чём Миллс говорит. Пухлые губы, которые находились всего в паре сантиметров от её собственных, изогнулись в лёгкой улыбке. - Пойдём, - блондинка подтолкнула Реджину к душевой кабинке. – Нам обеим стоит остыть. Прохладная вода создавала резкий контраст с обжигающими прикосновениями блуждающих рук. Тропический душ за считанные секунды заставил женщин практически растаять в объятиях друг друга. Свон на ощупь нашла мочалку, когда брюнетка, не отрывая от неё взгляда, взяла с полочки гель для душа, совершенно не выказывая никакой озабоченности по поводу аромата. Только Эмма имела для Миллс значение, и эта мысль вскружила голову журналистке. Журналистка позволила Реджине налить щедрую порцию геля на мочалку, носом улавливая сильный аромат грейпфрута и имбиря. - С недавнего времени я зависима от всего цитрусового, - задумчиво хмыкнула женщина. – И это полностью твоя вина. - Мне не стыдно, - блондинка вспенила мочалку, стараясь не выдавать своего восторга от этого неловкого признания. – Ни капельки. Брюнетка приобняла Свон за талию, одной рукой, второй возвращая баночку с гелем на полку. Она не ответила Эмме, это и не требовалось. Журналистка опустила одну ладонь на нежный изгиб шеи Миллс, второй рукой мочалкой провела по смуглому плечу. Блондинка действовала неторопливо, терзая и себя, и Реджину, наслаждаясь каждой секундой происходящего. Её движения были плавными и спокойными, но полностью разнились с тем, что творилось на сердце и в голове Свон. Реджина не осталась в долгу изучая тело Эммы перед собой: её глаза пожирали, следуя взглядом за ласкающими прикосновениями рук, пальцы щекотали, ногти дразнили, ладони согревали. Журналистка дрожала, отдавая себе отчёт в том, что женщина видит эту слабость и упивается ею. Брюнетка коснулась одной рукой щеки блондинки, словив её взгляд, затем лениво очертила ногтями линию челюсти Свон, переходя на шею, путаясь в мокрых золотистых волосах. Эмма готова была мурлыкать от удовольствия. Журналистка провела мочалкой по ключицам Миллс, немного усилив давление на нежную кожу, а затем, рискнув, очертила пенный маршрут прямо между пышных грудей, немного задев пальцами желанный шёлк кожи. Реджина едва слышно чертыхнулась, сквозь стиснутые зубы, вызвав довольную ухмылку блондинки: сквернословие было ей совсем не свойственно, но добавляло какой-то свой шарм. Свон была внимательна, уверенно покрывая пеной кожу груди женщины, чувствительные участки под ней, живот и чуть ниже, отметив, что брюнетка поддаётся под эти ласки всем телом. Как же Эмме хотелось отшвырнуть мочалку в сторону, заменив её ладонью и собственным ртом. Миллс была одновременно и холодной, и горячей, во всяком случае так ощущалось. Её мокрая от воды кожа сначала охлаждала журналистку, немного отрезвляя, и секунду спустя обжигала, снова сводя с ума. Реджина обвила руками шею блондинки, чуть ближе притягивая к себе, а затем повела ладонями ниже, немного задержавшись на груди, изучая свою реакцию на происходящее. Женщина не могла оторвать взгляд от собственных рук, и Свон даже забыла о своём занятии, застонав, когда брюнетка очертила большими пальцами ореолы сосков Эммы, чтобы познакомиться с их чувствительностью. Журналистка позволяла ей всё, ощущая, как тело становится ватным, тает под струями воды и нежными пальцами. Миллс же отдавала отчёт в том, что делает, и совершенно не отказывала себе в невинном любопытстве. Блондинка шумно выдохнула. Реджина станет для неё погибелью, и Свон никогда до сего момента так сильно не желала пасть побеждённой. Женщина вернула руки на талию Эммы и резко потянула её на себя, немного не рассчитав свой манёвр (она не учла подкашивающиеся от происходящего колени журналистки), и блондинка навалилась на брюнетку, прижимая её своим телом к прохладной стене. Миллс сдавленно выдохнула прямо на ухо блондинки, а затем хрипло рассмеялась от неловкости обеих, и Свон готова была поклясться, что устами Реджины говорит сам Дьявол. Эмма повернула голову к женщине, едва не столкнувшись с ней лбами. Они были так непозволительно близко, вода стекала по лицам, капала с носов, терялась на приоткрытых от частого дыхания губах. Волосы брюнетки намокли, чёрными лентами обрамляя идеальное лицо, а длинные тёмные ресницы слиплись от воды, придавая какую-то новую дикость тёмному взгляду. Разум журналистки помутился, словно Миллс заколдовала её, подчинив своей воле, и блондинка стала жертвой этой особой древней магии. Руки Реджины естественным образом сместились на бёдра Свон, требовательно сжимая кожу под пальцами, вырывая тихий стон, но Эмма в этот раз не растерялась: она одной рукой обвила талию женщины, создавая той подобие опоры в своём лице, второй сжимая мочалку в кулаке. Журналистка медленно опустилась перед женщиной на колени, при этом не отрывая взгляда от её чёрных пожирающих глаз. Эта брюнетка была достойна преклонения в самом прямом смысле этого слова. Блондинка провела мочалкой от голени Миллс выше к колену, когда почувствовала лёгкую дрожь Реджины. Женщина мягко коснулась лица Свон, погладив пальцами её скулу, словно прося не останавливаться. И как Эмма могла? Брюнетка опустила руки на плечи журналистки, впиваясь в кожу ногтями. Это был не секс, но и не невинная шалость. Желание и смирение. Потребность и нежность. Всё и ничего в одно и то же время. Блондинка не заходила слишком далеко, хотя ощущение готовности Миллс ко всему кружило голову. Реджина ждала следующих действий Свон, продолжая порабощать внимание зелёных глаз каждым своим вздохом. Женщина дарила сладкую боль и жестокую нежность. Удивительно, сколько противоречий способно уместиться в одном человеке. И Эмма хотела увидеть на своём теле любые отметины, которые будут кричать о том, что она действительно принадлежит брюнетке. Журналистка едва не поддалась порыву, чтобы поцеловать выступающую тазовую кость Миллс, немного сместившись, чтобы проделать со второй ногой и бедром Реджины всё те же манипуляции, бросая вызов собственной слабости. Женщина призывно выгибалась от прикосновений блондинки, и Свон умирала от желания узнать, что же случится, когда брюнетка не будет связана обязательствами перед законом и перед сыном. Миллс была возбуждена - журналистка чувствовала это, ощущала в воздухе, видела собственными глазами. Как же удивительно приятно ощущать себя настолько необходимой, быть главной потребностью Реджины в данный момент. Эмма отстранилась от женщины, услышав протестующее рычание – брюнетка не хотела прерывать их физический контакт. Журналистка аккуратно вернулась на ноги, отмечая, что Миллс продолжает приобнимать её за плечи. Вопреки ситуации, руки Реджины так нежно касались её, согревали, делились заботой… - Повернись, - почти приказала блондинка в губы женщины. Брюнетка пронзила Свон взглядом из-под полуопущенных ресниц. Казалось, её заводила командующая нотка в голосе Эммы даже больше, чем сама журналистка могла предположить. Миллс осторожно выпустила блондинку из своей хватки, и оттолкнувшись от стены, развернулась к ней спиной. Реджина уперлась руками в стеклянную перегородку, намеренно немного выгнувшись в пояснице, и Свон, убрав мокрые волосы с лопаток женщины, не смогла не проследить взглядом вниз до поясницы и спортивной задницы. Она очертила мочалкой линию позвоночника брюнетки, заметив, как тёмные ногти Миллс царапнули матовое стекло. Реджина получала удовольствие от всего, что делала с ней Эмма, и собиралась получить ещё больше внимания. Журналистка уделила внимание лопаткам, пояснице, сместилась на ягодицы, когда услышала тихий стон. Этот звук блондинка хотела бы слышать на повторе каждый день. Свон изучала тело женщины, любовалась его гибкостью, контрастом их оттенков кожи. Закончив с первой частью своего плана, Эмма откинула мочалку в другой конец душевой кабинки, уловив тихий смешок брюнетки. Её руки сами по себе оказались на талии Миллс, а затем тело и вовсе прильнуло к Реджине, вжимаясь бёдрами в её ягодицы. Журналистка заключила женщину в объятия, своей грудью прижимаясь к её спине и утыкаясь носом в шею, чем вынудила брюнетку откинуть голову на своё плечо. - Эмма, ты играешь с огнём, - предупредила Миллс, но блондинка уже это знала. Она уже давно сгорела дотла от чувств к Реджине. - Мне нечего терять, - прошептала Свон на ухо женщине, позволяя ладоням скользить по мокрой коже. - Упрямая и своенравная, - фыркнула брюнетка, прикрыв глаза. - В твоём вкусе, - на этот раз губы Эммы намеренно коснулись ушной раковины Миллс, и Реджину пробила мелкая дрожь. – Передай шампунь, пожалуйста. Женщина не ответила, но хрипло рассмеялась, разрешая себе ненадолго потеряться в руках журналистки, не торопясь выполнить её просьбу. Блондинка прижимала к себе свою королеву, позволяя прохладной воде смыть с обеих остатки пены, и вслушивалась в дыхание брюнетки, которое чудесным образом шло в унисон с её собственным. Миллс протянула руку, чтобы дотянуться до полочки с шампунями, но вместо того, чтобы передать бутылёк сразу Свон в руки, налила немного ароматной жидкости в свою ладонь, разворачиваясь к ней лицом. Эмма удивлённо вскинула брови, когда Реджина потянулась к светлым волосам с очевидным намерением, однако послушно наклонилась ближе к женщине, чтобы той было удобнее. Пальцы брюнетки приятно массировали кожу головы, перебирая мокрые светлые пряди, пока та заботливо наносила шампунь на волосы журналистки. Блондинка не могла не улыбнуться, с близкого расстояния наблюдая за сосредоточенным лицом Миллс и по-настоящему нежным взглядом. Реджина словила внимание Свон, на мгновение замерев, и ответила на её улыбку, выбивая весь кислород из лёгких журналистки одним поднятием уголков губ. Смесь из пены и воды побежала по лбу Эммы, попадая на глаза, и журналистка часто заморгала, фыркая, от горьковато-солёного вкуса шампуня на губах, пока нос щекотал терпкий аромат смородины. Блондинка не видела, но слышала богатый низкий смех женщины, который задел абсолютно все струны в душе Свон своим весельем. Эмма усмехнулась, когда брюнетка, сполоснув руки, постаралась помочь журналистке убрать пену с глаз с только ей присущей тщательностью. - Прости, - пробормотала блондинка. – Я ужасно неловкий человек. - В моём вкусе, - вернула Миллс, обнажив ряд белоснежных зубов в искренней улыбке. В это короткое мгновение, в душевой кабинке, они были одним целым.

***

(31 мая)

Свон не могла усидеть на месте, ёрзая на ступенях здания суда, ожидая, когда Реджина закончит свой тет-а-тет с адвокатом. Женщина ушла в переговорную, чтобы морально настроится на последний шаг. Брюнетка сначала возражала против решения Эммы ждать её снаружи, вместо того, чтобы отвести детей домой, но та, как и сами ребята, была непреклонна в своём решении выказать подобную поддержку Миллс. Журналистка не собиралась уходить до самого конца, на этом всё. До слушания оставалось каких-то сорок минут, и блондинка слишком часто смотрела на часы, чтобы понять, что буквально отсчитывает секунды. Реджина выглядела собранной и непоколебимой с самого утра, словно она снова облачилась в сталь, используя уверенность, как доспехи, и Свон восхищалась той силой, которую источала эта женщина. Эмма же была как на иголках: счастье, волнение, страх и нерешительность... Она старалась совладать с этим огнём в душе, пока смотрела на играющих ребят, которые сидели на ступенях пониже, ожидая присоединения Ноланов к этой импровизированной группе поддержки. Журналистка кусала нижнюю губу, нервно постукивая ногой по каменной плите. Ей казалось, что она волновалась сразу за всех, но не хотела, чтобы Хоуп и Генри это видели. В пятницу с утра у здания суда было не много людей, но преимущественно здесь сновали люди в строгих смокингах и тугих галстуках, которые либо несли увесистые дипломаты к дверям здания, либо выбегали оттуда что-то эмоционально объясняя по телефону своим собеседникам на том конце линий. Блондинка с детьми выглядела слишком ярко и не к месту на фоне этого потока воротничков, но никто даже не смотрел на неё или ребят. Блондинка не возражала. Свон улыбнулась, когда Генри стал рассказывать Хоуп, как однажды сходил с матерью в кино на «Мстителей», и брюнетка была той, кто громче всех комментировал Капитана Америку, отдавая предпочтение Железному Человеку. Свон не могла визуализировать это в своей голове, но ей становилось тепло на душе при мысли о «закулисной» жизни Миллс. Однако улыбка продержалась недолго. Эмма вытянулась, как струна, когда заметила знакомый внедорожник, который подъехал с обратной стороны лестницы, и моментально напряглась всем телом. Двое мужчин вышли из салона автомобиля, громко смеясь, и журналистка впилась взглядом в одного из них. Шатен шёл, расправив плечи, расслабленно играя брелоком от машины. Хамберт был доволен собой и уверен в предстоящей победе, а его юрист, который семенил в такт широким шагам Грэма, во всём поддакивал клиенту, старательно улыбаясь, пусть и неискренне. Блондинке даже немного стало жалко этого упитанного мужичка. Муж Реджины бегло взобрался по ступеням и подарил Лерою голливудскую улыбку. Блондинка не хотела, чтобы супруг женщины увидел сына (новые эмоциональные качели были мальчику не нужны), а потому намеренно немного сдвинулась на ступенях, закрывая собой ребят, и заметно ссутулилась, из-за плеча глядя на мужчину и его юриста. Грамп был в ужасных мешковатых брюках, оттенок которых варьировался между коричневым и горчичным, и зелёной рубашке, пуговицы на которой едва застёгивались в районе живота. Он запыхался, поднимаясь по лестнице, и сейчас активно махал какими-то бумагами у пунцового лица. Шатен, напротив, выглядел безупречно: новомодный костюм-тройка в тонкую полоску из тёмно-синей ткани, накрахмаленная рубашка, и туго затянутый галстук в тон костюма. Волосы Хамберт намеренно привёл в лёгкую небрежность, даже побрился перед слушанием, а его шарм и харизма буквально ошеломляли каждого проходящего мимо зеваку. - Позёр, - пробормотала Свон, радуясь тому, что осталась незамеченной Грэмом, который в сопровождении Лероя прямой наводкой направился к тяжёлой деревянной двери, минутой спустя скрываясь в здании. - Эмма! – хор из детских голосов заставил журналистку от неожиданности вздрогнуть и обернуться. Это был Генри, который вскочил на ноги, указывая рукой на противоположную сторону дороги. Блондинка проследила взглядом за рукой мальчика, чтобы заметить Ноланов, быстро пересекающих проезжую часть по пешеходному переходу. Свон удивлённо вскинула брови, невольно усмехнувшись. Близнецы выглядели максимально официально и опрятно: на обоих были длинные светлые брюки, лакированные туфли, уложенные гелем волосы, и гладко выглаженные рубашки (Марк был в белой, а Терри в серой). Братья шли, гордо вскинув головы, то и дело посматривая на мать, которая шествовала между ними, и старались подстроиться под её шаг. Они напомнили Эмме умилительный аналог личной охраны какой-нибудь знаменитости. Кэтрин была во всей красе, широко улыбаясь своим сыновьям. На ней была узкая чёрная юбка и розовая блузка без рукавов, которые отлично обрисовывали и подчёркивали фигуру успешной телеведущей. Волосы Кэт были собраны массивной заколкой на затылке, дорогие серьги-капельки были видны под вьющимися прядями, на шее сверкало золотое ожерелье, браслеты-кольца блестели на утончённых запястьях, а в руках… Журналистка улыбнулась шире. В руках подруга брюнетки несла огромный букет пионов. Светловолосая подарила Генри и Хоуп дружелюбную улыбку и перевела взгляд на блондинку, которая тут же вскочила на ноги, отряхивая джинсы. Нолан кивнула сыновьям, и те тут же присоединились к друзьям на ступенях, радостно обнимая друг друга, словно не виделись месяцами. - Привет, - Свон неловко махнула рукой. - Здравствуй, Эмма, - Кэтрин подошла к лестнице, когда журналистка спустилась на нижнюю ступень. – Сколько вы здесь сидите? - Не долго, - отозвалась блондинка, немного покривив душой, и подруга Миллс выгнула бровь, словно ожидала подобного ответа Свон. Эмма закатила глаза. – Полтора часа. - Не долго, - ухмыльнулась светловолосая. - Красивые цветы, - журналистка взмахом руки указала на пионы, нервно убирая волосы с лица. – Чёрт! Думаешь, мне тоже стоило…? Паника на лице блондинки позабавила Нолан, как и в целом искренность, с которой Свон относилась к Реджине. Кэтрин заметно потеплела к Эмме, когда поняла, что журналистка не пытается что-то получить от женщины, а наоборот, стремится дать всё, что может. - Нет, - прервала светловолосая, понимая, что блондинка имела ввиду цветы. – Это было бы уже лишнее, Свон. - Ладно. Да, хорошо. Ты права, - Эмма не знала куда деть руки, поэтому запустила их в задние карманы джинс. Нолан хмыкнула, спрятав улыбку. Она видела волнение журналистки и её беспокойство за брюнетку. Подруга Миллс опустила взгляд, решив не комментировать поведение блондинки, и сконцентрировалась на детях. Свон последовала её примеру. Близнецы и Хоуп старались всячески завлекать сына Реджины разговорами, чтобы не позволять ему думать о том, что меньше, чем через час, его родители разведутся. Мальчик, по мнению Эммы, держался просто отлично. Он с утра плотно позавтракал, сходил на утреннюю пробежку с журналисткой и её дочерью, а после во всю шутил с матерью в машине по пути к зданию, словно сам пытался удержать женщину от негативных мыслей. Однако блондинка видела, насколько Генри был похож на брюнетку. Он во многом брал с неё пример, не только в увлечениях и воспитании, но и в попытках скрыть свои настоящие болезненные эмоции. Сын Миллс «проснулся» раньше всех и ждал свою семью на кухне ещё до того, как туда спустилась Реджина, а лёгкие круги под покрасневшими глазами натолкнули на мысль, что мальчик почти не спал. Он долго крутился перед зеркалом, придирчиво поправляя свои непослушные волосы, тщательно почистил зубы, с особым рвением бегал так, словно пытался выбиться из сил, лишь бы не думать… А его шутки замолкли именно в тот момент, когда женщина, поцеловав Генри в лоб, пошла на финальную встречу с адвокатом. Сын брюнетки отвечал на юмористические замечания девочки и близнецов, и улыбался Свон каждый раз, когда та на него смотрела, но лишь губами. В его детских глазах Эмма видела грусть и смирение, но он ни за что не покажет эти чувства матери сегодня, чтобы не подорвать её боевой дух. На мальчике была рубашка цвета лазури, которая казалась ярче за счёт его бледной кожи, и светлые джинсы, которые Генри уговорил купить Миллс в прошлые выходные. Реджина ломалась недолго и лишь смиренно вздохнула, когда журналистка поддержала решение мальчика. - Как прошли выходные? – поинтересовалась Хоуп у близнецов, многозначительно вскинув брови, намекая, что братья должны помочь ей отвлечь Генри от неприятных мыслей. Близнецы переглянулись, перевели взгляд на сына женщины, и тут же окружили его с обеих сторон. - Мы пересмотрели все части трансформеров раз пять! – заявил Марк. – Не думал, что это будет так круто! - Настолько понравилось? – улыбнулась дочь блондинки, радуясь, что близнецы правильно её поняли. - Безмерно, - кивнул Терри. – Теперь мы точно знаем, какую машину хотим, чтобы мама купила следующей. На этом заявлении Нолан кашлянула, вскинув брови, и близнецы, невинно покосившись на мать, продолжили завлекать мальчика разговорами. - Шевроле? – догадался Генри. - Да! – воскликнул Марк. - И обязательно жёлтый, - со знанием дела, отметил Терри. Сын брюнетки и дочь Свон дружно рассмеялись, наверняка представляя Нолан за рулём подобного спорткара. Кэтрин определённо была приверженцем чего-то более семейного и практичного, и уж никак не соответствовала образу Шумахера. - Тут пробки, - покачал головой мальчик. – Какой смысл от мощного авто, когда нельзя на нём гонять? - Согласна, - кивнула девочка, скрестив руки на груди. - Но Робин справляется, у него только спорткары, - возразил Марк. – Кстати, он показал нам свой гараж. Пустил не только в салон, но и разрешил под капот залезть. Просто охренеть, как круто! - Речь, молодой человек! – тут же одёрнула ребёнка светловолосая. Эмма поджала губы, посмотрев на Нолан, которая тут же выпрямилась, когда сын упомянул имя друга Миллс. Кэтрин почувствовала на себе внимание журналистки, но намеренно игнорировала его, внезапно заинтересовавшись цветами в своих руках, однако блондинка точно увидела лёгкий румянец на щеках светловолосой. Свон ухмыльнулась. - Майбах – не спорткар, дурень, - возразил Терри. - С чего ты взял? – нахмурился его брат. - Кузов не тот. - Это не важный критерий, - отмахнулся второй близнец так, словно Терри нёс чушь. – Важна исключительно мощность. - Погодите, мистер Локсли пустил вас «под капот»? Зачем? – удивилась Хоуп. - Робин рассказывал, как устроен автомобиль и объяснял, на что стоит обращать внимание при покупке машины, - пояснил Терри. – Это было так круто. Особенно, когда он разрешил нам покататься, пустив маму за руль. - Терренс, - предупредила Нолан, которая явно не хотела, чтобы Эмма знала подробности, но сын её не услышал. - Кэтрин? – Генри посмотрел на светловолосую. – Вы водили спорткар? Нолан с запозданием кивнула, словно не желала признаваться в каком-то страшном преступлении. Журналистка спрятала смешок за неловким кашлем, и Кэтрин едва заметно повела бровью на этот звук. - Мама просто пару раз проехалась по подземной парковке на его Порше, - вставил Марк. - Правда, Робин сидел рядом и контролировал её вождение, - дополнил Терри. – Полагаю, он был немного шокирован навыками нашей мамы. - Мальчики! – светловолосая прищурилась. Близнецы послушно кивнули, поразив своей синхронностью, они поняли намёк. Блондинка догадалась, что Нолан не ответит на вопросы о друге Реджины и о том, как прошла их встреча, во всяком случае не Свон, но Эмме была очень любопытна реакция Кэтрин на само упоминание имени Локсли. Журналистка догадывалась, что Робин чем-то зацепил светловолосую, но сама Нолан в этом признаваться не собиралась, даже самой себе. - А те книги, что вы у меня брали, - дочь блондинки решила помочь сменить тему. – Успели прочесть? - Конечно! – хором ответили близнецы, и сын женщины удивлённо посмотрел сначала на девочку, затем на братьев. - Какие книги? - Я прочёл первые книги Августа Бута, - похвастался Марк, и Терри несильно ткнул его локтем. – Мы! Мы прочитали. - И поняли, почему тебе так нравятся рыцари и сказки, это однозначно круче, чем школьная программа, - спокойно пояснил Терри. - Не истории для «малышей»? – усмехнулся мальчик, передразнив близнецов характерной им интонацией. - Ни капли, - поддержал брата Марк. – Мы видели, что у тебя тоже есть все книги серии, Генри. Дашь почитать? Будем брать у вас с Хоуп по очереди. - Да! – встрепенулся сын брюнетки, радуясь, что теперь у него с друзьями появилось ещё больше общих интересов. – Конечно! В любое время. - Сегодня, - пожала плечами Хоуп. – Вы же заедете к нам вечером? - Да! – кивнул Терри, закинув руку на плечо мальчика. - Какая твоя самая любимая? - А какой персонаж больше всего нравится? – Марк попробовал повторить жест брата по отношению к дочери Свон, но девочка показала близнецу кулак, и тот послушно отступил. Эмма тихо рассмеялась. Хоуп не любила, когда кто-то нарушал её личные границы без её на то позволения. - Можно небольшой спойлер? – продолжил допытываться Терри, усмехнувшись с неудачи брата. Дети стали говорить с Генри сразу обо всём, и это работало. Сын Миллс расслабился, весело поддерживал разговор с близнецами и смеялся с колких фразочек Хоуп. В какой-то момент дочь журналистки даже взяла мальчика за руку, выказывая поддержку, и блондинка готова была поклясться, что Генри сам понял, насколько ему повезло с друзьями. Свон неловко шагнула к Кэтрин, жестом предложив отойти от детей подальше, чтобы у них не было искушения подслушать взрослый разговор. Эмма не знала, о чём говорить с Нолан сейчас, когда все её мысли завязаны на Реджине, но и просто неловко топтаться в стороне она не хотела. Светловолосая едва заметно улыбнулась смущению журналистки. - Волнуешься? – первой спросила Нолан, и блондинка тут же облегчённо выдохнула, что ей не пришлось задавать никаких пустых вопросов, чтобы развязать беседу. - Да, - честно ответила Свон, поведя плечом в сторону здания суда. – Я чувствую, что должна быть там, с ней, но не уверена, насколько это уместно. Кэтрин понимающе кивнула, задумчиво проведя пальцами по кромке оранжево-коралловой обёртки, в которую был завёрнут букет, и застыла, уцепившись взглядом за едва заметную бледную полоску кожи на безымянном пальце. Светловолосая тяжело вздохнула, кивком головы убирая пряди со лба. - Мой развод был урегулирован более мирным путём, и до официального слушания дело не дошло, - протянула Нолан. – Однако этот процесс одинаково труден для всех. Бюрократия, нервные срывы, дети… - Кэтрин посмотрела на играющих ребят. – Им тяжело, как и нам. - Я могу только представить, - неловко ответила Эмма. - После слушания трудности не закончатся, имей ввиду. Слухи, внимание прессы, проверка нервов на прочность, как и прочность ваших отношений. Придётся сильно постараться, чтобы Генри… - светловолосая осеклась. – Всё понял правильно. - Я знаю, - журналистка постаралась не выглядеть взволнованной. – Мы работаем над этим. - Не сомневаюсь. Так же, я уверена, что никто тебя не остановит, если ты вдруг зайдёшь в зал суда, Эмма, - Нолан вновь расправила плечи. - В нашей стране на заседаниях может присутствовать любой желающий. Свободная страна и всё такое. - Я никогда не была в суде, - призналась блондинка. – Что удивительно, учитывая мой род деятельности. Судебные тяжбы чудом избежали меня, хотя мне грозили судом много раз. - Охотно верю, - рассмеялась Кэтрин. – Но переживать не стоит. Это не какая-то наука, не драматизируй. Нужно быть тихой, не прерывать адвокатов или судью, запрещено фотографировать, хотя, смельчаки всегда находятся, и желательно, так же, отключить звук в телефоне… В общем, ничего критичного, - ухмыльнулась светловолосая, немного помолчав. Она повернулась к Свон всем телом, смерив собеседницу взглядом. – Ты уже видела её мужа? Он здесь? - Да, такого довольного павлина тяжело не заметить. - Хорошо, что он мне на глаза не попался, - протянула Нолан намеренно скучающим тоном. – Я бы подправила ему причёску и его довольную физиономию. - В очередь, - фыркнула Эмма, и Кэтрин довольно рассмеялась. Кэт по-доброму окинула журналистку взглядом. Она смотрела спокойно, оценивая саму блондинку, а не то, что было раньше между ними, и эта способность была по-настоящему уникальной и достойной уважения. - Реджина ценит, что ты для неё сделала, - тише добавила Нолан. – И, я уверена, она хотела бы, чтобы ты была с ней в этот важный момент. Реджина очень сильная женщина, храбрая, непоколебимая, но она такой же человек, как и все мы. Она не всемогуща, хотя создаёт именно такое ощущение. Свон кивнула, всё ещё не глядя на Кэтрин. Она слышала налёт теплоты в голосе Кэтрин, который та позволяла себе не часто в обществе Эммы, но это всегда вызывало слабую улыбку. Нолан смотрела на неё так, будто знала, о чём журналистка хотела её попросить. - Детям не стоит присутствовать на заседании, - начала блондинка. – Не могла бы ты присмотреть за ними, пока я… - Конечно, Свон, я разберусь. Тебе стоит пойти с Реджиной, - Кэтрин не дала Эмме договорить. Она улыбнулась шире, а в синих глазах заплясало лукавство. – Я присмотрю за детьми сейчас, а ты иди. К слову, я могу присмотреть за ними и позже вечером, если на то будет такая необходимость. Журналистка подавилась воздухом, желая провалиться сквозь землю. Светловолосая говорила спокойно, выглядела невозмутимо, но синие глаза выдавали её веселье с головой. Даже брюнетка не знала, что блондинка неделями планировала их первое официальное свидание, во всех подробностях продумывая всё до мелочей: от того, какой дорогой поехать (делая выбор в пользу живописного маршрута), до того, какой напиток будет пить, поскольку будет за рулём. Столько мыслей… И ужасно долгое ожидания подходящего момента! Как подруга Миллс могла об этом узнать? - Что? – хрипло переспросила Свон, немного оторопев. Её лицо стремительно приобретало пунцовый оттенок. - Одна голубоглазая девочка нашептала, что ты планируешь украсть Реджину на ужин, - светловолосая поравняла букет в руках, делая вид, что не замечает шокированного лица Эммы. Она перешла практически на шёпот. – И я считаю, что это отличная идея. Эта женщина через многое прошла, да и её супруг отнюдь не подарок. После всего… Думаю, вы обе заслужили немного отдыха и, главное, время, которое стоит потратить только на компанию друг друга, поскольку остальное успеется. Достойное завершения дня, не думаешь? Глаза журналистки тут же метнулись к Хоуп, которая продолжала весело щебетать с друзьями, как маленькая и яркая птичка колибри, летающая от цветка к цветку. Конечно, её дочь всё знала, хотя блондинка и не посвящала девочку в те планы, которые могли не осуществиться. Пронырливый и внимательный ребёнок. Хоуп давно приняла брюнетку с сыном в их семью, и теперь каждый раз намекала, что волноваться о том, как «официальные» отношениях Свон с Миллс как-то иначе повлияют на её жизнь, не стоит. - Спасибо, - всё, что могла сказать Эмма. - Не стоит благодарить за такое. Реджина заслуживает романтики, красивых ухаживаний и всего того, чего была лишена все эти годы в браке, - Кэтрин посерьёзнела, немного помолчав. - Она заслуживает счастья, я не допущу, чтобы её история повторилась. Понимаешь? У блондинки холодок пробежал по позвоночнику от тихого серьёзного шёпота светловолосой. Свон кивнула, возвращая Нолан внимание, заметив, что та не сводит с неё пристального взгляда. Перед Эммой сейчас стояла не профессиональная телеведущая, а преданная подруга, которая действительно не подумает дважды прежде, чем раздавить того, кто хоть как-то навредит этой женщине. - Есть кое-что, что я хочу тебе сказать и, надеюсь, ты меня услышишь правильно, - журналистка узнала этот взгляд. Когда Руби защищала блондинку от нападок мужчины в коридоре Сторибрука, то смотрела на него так же. – Ты мне нравишься, Свон, и я действительно считаю, что, повстречав тебя, Реджина стала счастливее и светлее. Наверно, я не видела её такой улыбчивой прежде никогда, и это полностью твоя заслуга. Я знаю, что эта брюнетка может быть сложной, как и всё, что с ней связано, и ты должна быть готова, - Эмма кивнула Кэтрин, смело отвечая на её серьёзный взгляд. – Миллс – моя лучшая подруга, лучшая из всех, кого я знаю, и практически семья для меня и мальчиков. Думаю, тебе это знакомо. - Да, - кивнула журналистка. – Я понимаю, что ты хочешь сказать. - Хорошо, - светловолосая приподняла подбородок. – Будем надеяться, что ты не обидишь её. Иначе будешь иметь дело со мной. Заканчивать свою мысль Нолан было не нужно. Блондинка это понимала и уважала Кэтрин сейчас даже сильнее, чем прежде. Ведь именно так и выглядела настоящая дружба, которая, увы, была доступна не каждому. Свон повезло с Лукас, как и Миллс с Нолан. - Не обижу, - прошептала Эмма, понимая, что уверена в этом обещании больше, чем в завтрашнем дне. – Никогда. Светловолосая молчала, глядя в глаза журналистке, словно вчитывалась в эмоции и чувства, которые та даже и не думала скрывать. Блондинка искренне любила Реджину, о которой так беспокоилась Кэтрин, и хотела, чтобы светловолосая это знала. Свон не даст женщине разбиться, не позволит никому пошатнуть её душевное спокойствие, с готовностью примет на себя любой удар вместо брюнетки, только бы боль не настигла её… Нолан кивнула, с мимолётной улыбкой, принимая ответ Эммы. - Хорошо. Тогда, если тебе нужна будет помощь, можешь на меня рассчитывать, - Кэтрин кинула быстрый взгляд за спину журналистки. – Вы обе. Блондинка проследила за взглядом светловолосой, заметив, что на крыльцо вышла Миллс в компании китаянки. Свон резко втянула воздух, осознавая, что может дышать полной грудью только в присутствии Реджины. Женщина, словно почувствовав внимание Эммы, посмотрела прямо на неё. Журналистка невольно сделала шаг навстречу, но тут же неловко остановилась, не желая смущать брюнетку. Миллс на мгновение задержала на блондинке взгляд, подарила мягкую ухмылку, вынудив сердце Свон затрепетать и заискриться, однако секундой спустя снова сконцентрировалась на адвокате. Реджина и Фа выглядели очень серьёзными и что-то сосредоточенно обсуждали, намеренно не повышая свой голос выше шёпота. Женщина смотрела Мулан в глаза, пытаясь что-то объяснить, но китаянка давала короткие односложные ответы, едва заметно качая головой. Адвокат производила правильное впечатление на людей: строгий стиль в одежде, никаких эмоций на лице, отсутствие излишней жестикуляции. Фа была в строгом тёмно-сером, почти чёрном, брючном костюме и бледно-жёлтой рубашке, застёгнутой на все пуговицы. Чёрные волосы были собраны в тугую косу, никакого макияжа, бесцветный лак на ногтях… Мулан, идущая в ногу с брюнеткой, выглядела куда более профессионально, чем Лерой, бегающий за шатеном. Миллс подвела китаянку к своей компании, улыбаясь всё естественнее по мере своего приближения. Она выглядела собранной, сильной и очень красивой. Дети тоже отвлеклись от своего занятия на Реджину, почувствовав её появление: близнецы замолкли, а Хоуп и Генри, засияв счастливыми улыбками, взбежали по ступеням, чтобы быстро обнять женщину и справиться о её состоянии. Брюнетка даже немного пошатнулась, когда ребята чуть ли не задушили её в своих объятиях, обвив ручками её талию по бокам, но так искренне рассмеялась, что Эмма буквально не могла отвести от неё взгляд. - Добрый день, миссис Миллс! – хором поприветствовали женщину Марк и Терри. - Привет всем, - кивнула Реджина и посмотрела на Нолан, заострив внимание на букете. Она медленно выгнула бровь. – Кэт? - Притворись, что сейчас ничего не видишь, - усмехнулась Кэтрин, коснувшись плеча женщины свободной рукой. – Получишь цветы после слушания. Кэт показывала, что нет другого варианта развития событий. Только победа. Брюнетка подарила подруге самый мягкий и благодарный взгляд, на который была только способна. - Спасибо, - искренне поблагодарила Миллс. – Но ты не должна была. - Реджина, ты встречала меня с бутылкой шампанского и корзиной клубники, когда я разводилась с Дэвидом, - светловолосая подмигнула. – Букет – это меньшее, что я могу сделать. Женщина дотронулась до руки Нолан на своём плече, несильно сжав её запястье, тем самым выражая свою признательность. Подругам не требовалось много слов, они очень хорошо друг друга знали. Кэтрин подмигнула брюнетке и отступила, чем блондинка тут же воспользовалась, пристроившись под боком Миллс, словно отвоёвывая своё законное место. Она не стала обнимать Реджину, как делали это остальные, или брать её за руку, не при детях уж точно, но блондинке было достаточно просто стоять рядом, плечом к плечу, утопая в тёплом шоколаде карих глаз. Женщина прекрасно поняла мотивы Свон, а потому едва заметно сильнее прижалась к Эмме, как ни в чём ни бывало посмотрев на адвоката. Фа задержала взгляд на журналистке, заметив особое отношение брюнетки к блондинке, но ничего не сказала, словно понимала, что Миллс подобная близость необходима в этот момент. - Знакомьтесь, мой адвокат, Фа Мулан, которая сегодня будет представлять мои интересы, - представила Реджина китаянку. – А это близнецы Марк и Терри, их мать и моя близкая подруга, Кэтрин Нолан, - адвокат по очереди кивнула тем, кого назвала женщина, вежливо отвечая на неловкие приветствия. – Мой сын, Генри… - Рад знакомству, мэм, - мальчик смело протянул руку Фа, и Мулан, улыбнувшись кончиками губ, ответила на рукопожатие. - Взаимно, Генри, - практически без акцента ответила китаянка. В этом рукопожатии чувствовалось воспитание матери. – Рада, наконец, лично познакомиться с тобой. - Взаимно, мэм! - А это Хоуп, - брюнетка посмотрела на девочку, которая продолжала обнимать одной рукой её за пояс. Дочь Свон очаровательно улыбнулась, сверкнув ямочками, в знак приветствия немного склонила голову, и адвокат скопировала её жест. Девочка была в лёгком летнем сарафанчике бардового цвета, вьющиеся золотистые волосы собраны в высокий хвост, на губах нежный розовый блеск… Даже непоколебимость Фа дала трещину под взглядом этих голубых глаз, и Мулан улыбнулась. - Привет, - поздоровалась китаянка. Миллс бросила быстрый взгляд на Эмму, оставив её на «десерт», будто подсознательно придавая ей особое значение. Она немного откашлялась прежде, чем представить журналистку, мягко и заметно тише. – И её мать, Эмма Свон. - Эмма Свон, - медленно повторила адвокат, и блондинка готова была поклясться, что та знает, кто перед ней стоит. Фа смерила Свон взглядом, словно соотнося в голове образ Эммы с известными ей данными, а затем первой протянула ей ладонь. Журналистка уверенно пожала ей руку. – Реджина многое о вас рассказывала. - Очень приятно познакомиться, - вежливо ответила блондинка, посмотрев на женщину, которая многозначительно поджала губы, никак не прокомментировав слова Мулан. – Почему вы вышли из здания? Суд совсем скоро. - Хотели выпить кофе, - ответила китаянка. – Нормальный, а не тот, что предлагают здешние автоматы. И немного проветриться, нам нужна свежая голова. - До слушания осталось полчаса, - посмотрела на часы Кэтрин. – Думаю, мы успеем. Через дорогу есть Старбакс. - Тогда, не будем терять время, - брюнетка жестом руки предложила своей компании двинуться дальше, но Свон взглядом попросила её задержаться, немного виновато улыбнувшись. Миллс прочитала беспокойство во взгляде зелёных глаз и кивнула светловолосой, намёк был понят без слов. Нолан тут же подозвала детей к себе, увлекая их беседой о вкусных десертах и молочных коктейлях, которые дети жаждали вкусить, прекрасно понимая, что сладости – единственный способ отвлечь их внимание от Реджины и Эммы. Кэтрин буднично сообщила, что будет ждать остальных в кафе, займёт с ребятами столик, и не стала дожидаться ответа, а повела детей в сторону. Ребята не сопротивлялись, потому что поняли, что взрослые разговоры не для их ушей, да и сладости казались им соблазнительнее. Журналистка проследила за светловолосой и детьми, нервно потирая руки, а затем шумно выдохнула, надув щёки. - Что такое? – женщина заметила волнение блондинки и обхватила ладонями её запястья, чтобы унять дрожь. – Ты в порядке? Буквально прошлым вечером Свон была той, кто успокаивал брюнетку перед слушанием, и это было незабываемо, однако сейчас… Эмма была на грани того, чтобы рассмеяться и расплакаться в одночасье. Она так ждала, когда Миллс будет свободна! Но Хамберт с его самоуверенностью и самодовольством… Журналистка была готова надрать Грэму задницу прямо перед слушанием. - Я видела твоего мужа какое-то время назад, - сказала блондинка, немного наклонившись к Миллс. – Я хотела что-нибудь сделать, но не могла оставить детей без присмотра. - Хорошо, что вы ничего не сделали, - Мулан посерьёзнела, ничуть не удивившись, что Свон в курсе обстоятельств. – Мы тоже видели супруга Реджины и его адвоката. Они как раз заняли соседнюю переговорную. - Он ничего не сказал? Ничего не сделал? – тихо спросила Эмма. - Нет, - женщина переглянулась с китаянкой, немного смутившись откровенному проявлению заботы со стороны журналистки перед своим адвокатом. – Почему ты спрашиваешь? - Не хочу, чтобы ты думала, что он может победить, - уверенно произнесла блондинка, вызвав слабую полуулыбку у брюнетки. - Нам следует просто следовать намеченному плану действий, - адвокат опустила взгляд на сцепленные руки Миллс и Свон, а затем посмотрела Реджине в глаза. – И не поддаваться эмоциям. Эмма сглотнула, понимая намёк и послушно прерывая физический контакт с женщиной, которая сдержанно кивнула Фа за напоминание. Мулан знала, что происходит между брюнеткой и журналисткой (если не знала, то точно догадывалась), но профессионально делала вид, что ничего не видит, намекая, что и другие не должны быть свидетелями их отношений до суда. Миллс легко совладала со своими эмоциями, и гордо вскинула подбородок, давая понять, что не доставит проблем, и блондинка хотела бы ответить тем же, но буквально кипела изнутри от собственной беспомощности. Свон без надобности обтянула края своей зелёной рубашки, а затем поправила воротник, словно, в нём тоже видела какой-то изъян – всё что угодно, лишь бы занять свои руки. Эмма привыкла выглядеть «просто» на фоне Реджины, и это никогда её не напрягало. Однако сегодня мысль о том, что она придёт в простой рубашке и немного выцветших джинсах в зал суда, где женщина будет отстаивать свои права на опеку над Генри и бороться за возможность быть с той, кем захочет, заставляло журналистку чувствовать себя не к месту. Брюнетка была в светло-голубом платье-карандаше, которое подчёркивало её смуглый оттенок кожи и тонкую талию: интригующий вырез, обнажённые руки, притягивающая взгляд тонкая шея. Её волосы тяжёлыми волнами падали на плечи, на лице привычным боевой раскрас бизнесвумен, состоящих из дымчатых теней и кроваво-красной губной помады. Миллс выглядела нежно и властно одновременно. Реджина всегда волновала блондинку, да, но также вселяла уверенность и силу, лишала свободы воли, но вооружала мечом и щитом, напоминая Свон, что та – её защитник. Эмма хотела быть её рыцарем и спасителем, бесстрашным воином… И всё же, в этот раз бой был не у неё, а у этой женщины. - Я войду с тобой в этот зал, Реджина. Буду сидеть за твоей спиной и наблюдать за тем, как ты раздавишь этого мужчинку своим острым каблуком, - пробормотала журналистка, кивком головы указав на здание суда, но при этом не отрывая взгляда от самой брюнетки, которая разомкнула губы в удивлённом вздохе. – Поэтому там ты будешь не одна. Никогда не будешь одна, - поправилась блондинка. - Просто хотела, чтобы ты знала. Миллс была тронута словами Свон, в которые она вложила все самые светлые эмоции и чувства, потому что не сомневалась, что Реджина всегда всё знала. Даже китаянка едва заметно улыбнулась. - Что же, отчасти, я надеялась, что ты это скажешь, - тихо призналась женщина, и её хриплый шёпот очаровал Эммы. – Спасибо. Я буду рада видеть тебя там, - адвокат с явным намёком кашлянула, отрезвив брюнетку и журналистку. - Нам стоит поторопиться. Давай догоним детей и немного взбодримся. Миллс опустила взгляд, ухмыльнувшись блондинке с очевидным подтекстом, но не позволила себе большего. Она ещё раз посмотрела на часы, помня о времени, и, пройдя мимо Свон, намеренно мягко задела её локоть своим, ухмылка переросла в усмешку, которую могла видеть только Эмма. Журналистка проследила за Реджиной взглядом, но не сразу двинулась следом, заметив, что Фа тоже осталась стоять на месте. - Вы ведь одержите победу, верно? – тихо спросила блондинка без утайки, посмотрев Мулан в глаза. - Сделаю всё возможное, - ответила китаянка со спокойной уверенностью. – Но многое будет зависеть от моей клиентки. Грамп сильный противник, но он выбрал не ту сторону. - Что ж, это к лучшему. В этой женщине я не сомневаюсь, - ухмыльнулась Свон.

***

Эмма сидела в третьем ряду за спиной брюнетки и впитывала взглядом её королевский силуэт, впиваясь пальцами в деревянную лавку до побеления костяшек. От неё мало что зависело сейчас, поскольку её работа заключалась лишь в поддержке, и сейчас именно Миллс предстояло вступить в последний бой. Реджина вошла в зал суда с гордо поднятой головой, громко отбивая каблуком отполированный камень пола, тем самым привлекая к своей персоне внимание собравшихся. Женщина едва заметно повернула голову в сторону журналистки, когда прошла мимо её места, но не остановилась: целеустремлённая и статная, как всегда. Некоторые люди по жизни бойцы. Не потому, что они рождены смелыми или сильными, просто так случилось. Вселенная будто сама решила, что именно у этого человека хватит стойкости, огня и стали в крови, чтобы противостоять и бороться. Брюнетка была одной из таких «счастливчиков», она выделялась на фоне всех остальных. Так предрешено: на таких, как Миллс, будут сыпаться испытание за испытанием, их будут ломать, разбивать и уничтожать бесчисленно множество раз различными способами, но люди, подобные Реджине, не сдаются. Возможно, это совсем не та жизнь, которую такая женщина выбрала бы сама, возможно она тоже хотела бы сложить руки и опустить голову, но правда в том, что… Брюнетка рождена для борьбы. Рождена для победы. Сейчас блондинка старалась не нервничать, наблюдая за Миллс, которая оглянулась на неё всего раз, чтобы встретиться взглядом и удостовериться в том, что Свон «прикроет» её спину. Реджина всегда ласково смотрела на Эмму, всегда заставляла её почувствовать себя в безопасности одной только улыбкой, и не важно, насколько, на самом деле, ситуация была тяжёлой для неё самой. Журналистка ободряюще кивнула женщине, дерзко подмигнув, и брюнетка, неслышно хмыкнув, заняла своё место за продолговатым деревянным столом. Подле неё встала адвокат, раскладывая перед собой и Миллс документы, не упустив ни один документ. Реджина что-то прошептала Фа, но Мулан лишь сдержанно улыбнулась, заверив, что знает, что делает. Блондинка заметила, что женщина ещё некоторое время не сводила глаз с бумаг, будто эти безжизненные предметы могли сами поведать ей ответы на вопросы. Свон вздрогнула, когда нос уловил тяжёлый одеколон шатена. Хамберту было тяжело справляться со своими эмоциями, хотя тот очень пытался. Он нёсся к своему столу, слишком быстро, словно пытался втоптать в пол собственные сомнения и страхи, чтобы все видели только его уверенность и ослепительную улыбку. Грэм не заметил Эмму, его голубые глаза пожирали брюнетку, но Миллс намеренно не смотрела на него. Муж Реджины сжимал кулаки, хрустя пальцами, как вдруг неожиданно споткнулся о собственную ногу, когда поравнялся со столом женщины, но та даже не удостоила супруга взглядом. Мужчина прищурился, затем перевёл внимание на китаянку, но не поприветствовал ни одну из них. Всего на мгновение, но журналистка увидела в шатене растерянного и немного сломленного человека, который вот-вот потеряет жену и девять лет совместной жизни, и отца, который боится в край разбить доверие сына, которое уже, возможно, успел потерять. Хамберт тяжело дышал, на лице больше не было эмоций, лишь пылающий взгляд говорил о внутренней войне, в которой не было победителей. Последним в зал вошёл судья Сми, прошествовал к своему месту и важно опустился на стул. Уверенный взгляд брюнетки был устремлён прямо на него: упитанного и лысеющего мужичка, который ненадолго отвлёкся от бумаг, почувствовав внимание Миллс. Его густые седые брови взметнулись вверх, когда Реджина обворожительно, но холодно улыбнулась ему, демонстрируя отсутствие страха и готовность отстаивать свои не смог выдержать прямой взгляд женщины и первым отвёл глаза. Муж брюнетки прошествовал к своему месту и просто опустил взгляд, уставившись в стол с плотно сжатыми челюстями. Он оживал только тогда, когда судья или адвокат Миллс обращались к нему. Словно по щелчку пальцев он расцветал в улыбке, при ответах обращался не только к судье, но и к присяжным, источая очарование, от которого блондинке становилось дурно. Но, чем дальше продвигались юристы в своих вопросах и щекотливых темах, тем обеспокоенное становился супруг Реджины – он хмуро смотрел на женщину каждый раз, когда её адвокат чеканила аргументы в пользу своей клиентки, как монеты в монетном дворе. Голос Фа был спокойным, громким и точным. Он разлетался по залу, завладевая вниманием всех собравшихся, пока сбитый с толку Лерой мямлил что-то себе под нос. Свон почти не дышала, жадно вслушиваясь в показания брюнетки, когда та отвечала на вопросы о своём сыне, стоя ровно, расправив плечи. Она говорила о мальчике с очевидной любовью и нежностью, которую прочувствовали все собравшиеся в зале. Эмма изредка хмуро смотрела на мужчину, когда тот уклонялся от прямого ответа на вопросы судьи и Мулан, потому что просто не знал ответа. Шатен не знал Генри так же хорошо, как знала его Миллс, он не мог вспомнить, какой у него любимый мультфильм, и куда сын хочет поехать на каникулы, какую музыку слушает чаще всего и что предпочитает есть на завтрак. Не мог вспомнить ничего «личного», только базовые вещи. С каждым новым вопросом плечи Хамберта опускались всё ниже, а лицо становилось мрачнее, будто он сам стал осознавать свою ничтожность в сравнении с Реджиной. Женщина победила, практически единогласно, и судья не мог пойти против воли присяжных. На стороне брюнетки была безупречная репутация любящей матери, которая полностью вовлечена в жизнь мальчика и знает о Генри всё, в то время, как Грэм не мог рассказать о сыне и половины того, что знала Миллс. Реджина не смогла получить процент акций издательства, но ей было плевать на это. Главное, что опека над мальчиком теперь принадлежала ей. И теперь только эта женщина могла диктовать правила, которым горе-мужу придётся повиноваться, чтобы иметь возможность видеться с Генри. Брюнетка, в отличии от ныне бывшего супруга, желала, чтобы сын мог видеться с обоими родителями. Мужчина таким благородством не обладал. После того, как судья ударил молотком по подставке, вынося такой желанный приговор, журналистка вскочила со своего места, едва сдержав возглас восторга. Она прижала кулак к губам, чувствуя, как быстрые и дикие удары сердца отдаются во всём теле дрожью. Судья Сми, бросив последний растерянный взгляд в сторону шатена, который был мрачнее тучи, расправил полы своей мантии и поднялся со своего места, первым покинув зал. Зал ожил. Даже первоначально безучастные зрители, которые зашли на суд ради забавы или же чтобы убить время в перерыве между своими делами, вдруг одобрительно зашептались. Миллс заработала их уважение, даже заслужила от кого-то аплодисменты просто тем, что была собой, и блондинку распирала гордость за Реджину. Все поднялись со своих стульев и скамеек, засобиравшись, только сидящие за столом напротив места судьи не спешили покинуть зал. Юрист тоже не решался заговорить с Хамбертом, нервно складывая документы в свой дипломат, глядя на Грэма так, словно тот был часовой бомбой, таймер которой подходил к концу. Китаянка повернулась к женщине и деловито поздравила её с победой, на что брюнетка ответила широкой и счастливой улыбкой, такой яркой, словно дневной свет, и совершенно искренней. Миллс не злорадствовала, тоже поглядывая на застывшего человека, которого больше никогда не назовёт мужем, но не могла скрыть радостного облегчения, из-за которого практически смеялась. Всё закончилось?.. Неужели это правда? Свон просто стояла и смотрела на Реджину, пока мимо неё проходили люди, утратившие к происходящему какой-либо интерес. Эмма любовалась женщиной, любовалась её улыбкой, её свободой. Она даже ущипнула себя за локоть, чтобы убедиться, что не спит. Брюнетка посмотрела на журналистку, в её теплых глазах переливалось золото, и блондинка поняла, что Миллс стоило огромных усилий не сорваться с места и не подлететь к Свон, чтобы, на радостях, сорвать с её губ долгожданный поцелуй. Эмма ждала этого момента, ждала всего, что до этого Реджина себе не позволяла, обременённая браком и собственным обещанием. Однако женщине нужно было держать лицо до самого конца, сын ведь всё ещё не знал о чувствах матери к журналистке. Блондинка практически плакала от восторга, видя, сияющую улыбку брюнетки. Адвокат тоже быстро кивнула Свон, заговорщицки блеснув тёмными глазами, но лишь на мгновение, а затем вернулась к спокойному и бесстрастному выражению лица. Её самообладанию стоило бы позавидовать. Фа что-то кратко сказала Миллс, немного наклонившись к ней, и едва заметно кивнула в сторону Эммы. Реджина ухмыльнулась, но не ответила. Женщина царственно поднялась со своего места, наблюдая, как Мулан принимается складывать все бумаги по папкам. Она расправила плечи и потёрла руки в предвкушении, как вдруг застыла, когда пальцы зацепились за обручальное кольцо. Золото заблестело на смуглой коже. Брюнетка опустила взгляд на свою руку, глядя на украшение, как на нечто новое для себя, незнакомое, чужое, а затем медленно обернулась на бывшего супруга. Мужчина сидел, подперев голову руками, спрятав лицо в ладонях, и тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха. Он хотел спрятаться от всего мира, спрятаться от происходящего и от самого себя. Миллс глубоко вздохнула и со спокойной уверенностью подошла к столу шатена, не рассчитывая на то, что Хамберт посмотрит на неё в ответ, потому что просто не осмелится. Она видела Грэма таким впервые. Реджина знала, что мужчина её чувствует и выжидает, что та предпримет следом. Казалось, будто он был готов к самым жестоким ударам, был готов к насмешкам, оскорблениям, но женщина была выше этого. Она просто одним движением сняла обручальное кольцо, покрутив его в пальцах напоследок. Брюнетка осторожно и бесшумно опустила золотое украшение перед шатеном на деревяную поверхность стола, ненадолго задержав на Хамберте внимание, но, не дождавшись реакции, направилась прямо к журналистке, больше не оглянувшись ни разу. Миллс не видела, как Грэм оторвал руки от лица, как и то, что мужчина вдруг резко смахнул кольцо со своего стола на пол, будто оно грозило взорваться прямо перед ним, и притворилась, что не слышит, как шатен обозвал её драной сукой. Но блондинка всё слышала, и принимала на свой счёт. Хамберт остался один, даже Лерой поспешил удалиться из зала, не имея никакого желания изображать сочувствие или оказывать поддержку своему клиенту. Юрист очень устал от Грэма, настолько, что даже был готов быть «уволенным». Интересно, сам мужчина понимал, насколько действительно одинок? - Мы победили, - всё, что произнесла Реджина, но Свон больше и не требовалось, чтобы растаять от хриплого голоса. Мы. Женщина остановилась в полушаге от Эммы, глядя на неё открыто, с восхищением и нежностью, которую просто невозможно передать словами. - Поздравляю, - тихо отозвалась журналистка, потому что не знала, что ещё сказать. - Мне стоит поблагодарить тебя, - усмехнулась брюнетка, и, когда блондинка попыталась возразить, покачала головой. – Я рада, что ты сегодня здесь со мной. - Не благодари, - отозвалась Свон. – Я бы всё равно была здесь, даже, если бы ты была против, Миллс. - Не сомневаюсь, - Реджина ухмыльнулась. – Но правда, спасибо. Благодаря тебе у меня были силы быть здесь сегодня. - Ты победила без моей помощи. Ты отличная мать, завидная домохозяйка, успешная владелица издательства, но главное, что ты лучшая мать из всех возможных, - мягко возразила Эмма. Она верила в каждое сказанное слово. Искренность журналистки заставляла женщину усмехнуться. - И что теперь? – тихо спросила брюнетка. – Новая страница в жизни? Блондинка активно закивала, как китайский болванчик, но быстро попыталась взять себя в руки, услышав низкий смешок Миллс. Свон откашлялась и театрально сделала вид, что видит Реджину впервые: она восхищённо округлила глаза и прижала ладонь к сердцу, чем вызвала новую широкую улыбку. - Мисс Миллс, я полагаю? – игриво спросила Эмма, намеренно выделив новый социальный статус женщины интонацией, и брюнетка тихо рассмеялась, не утаивая своих эмоций. - Полагаю, - передразнила Миллс. – Что всё верно, Эмма. Журналистка закусила нижнюю губу, не в силах справиться с глуповато-влюблённой улыбкой. Она не могла здесь и сейчас сделать всего пол шага, чтобы сократить расстояние и прижать Реджину к себе, да и зачем торопиться? С этого дня у блондинки будет полно времени на эту женщину. - Разреши… - голос Свон сел от переизбытка чувств. – Пригласить тебя на ужин, сегодня. Брюнетка заинтересованно вскинула брови, бегая взглядом по взволнованному лицу Эммы. Она обворожительно ухмыльнулась, не скрывая флирта. - Ты зря времени не теряешь, - хмыкнула Миллс. – Приглашаешь меня на свидание, а не прошло и часа после моего развода. Шустро ты, Эмма. - Не хочу ждать, - пожала плечами журналистка. – Терпение не самая сильная моя сторона, и ты это знаешь, - Реджина промолчала. - Ну так что? Ты пойдёшь со мной на свидание? Сегодня вечером. Кэтрин присмотрит за детьми, не переживай, всё схвачено. Я заеду за тобой в пять, возьмём твою машину, проведём время только вдвоём. Вдали от всех. Ты и я. Женщина подавила улыбку, заметив смущение на лице блондинки, с которым та не могла совладать. Свон редко была настолько уязвимой и зависящей от ответа брюнетки. - Да, - наконец нашлась Миллс, откровенно забавляясь тем, что Эмма заранее обо всём позаботилась. – С удовольствием поужинаю с тобой сегодня. Журналистка рассмеялась, как ребёнок, инстинктивно коснувшись руки Реджины и сплетая с ней пальцы. Женщина была спокойна, преисполнена грации, хищной красоты, умиротворения и беззаботности – половина этих слов ранее не соотносились с образом брюнетки. Блондинка притихла лишь тогда, когда заметила движение за спиной Миллс: китаянка подошла к ним, переводя торжествующий взгляд с Реджины на Свон и обратно. Адвокат была довольна проделанной работой, пусть внешне и не выражала этого. - Думаю, что планы на вечер у вас уже есть, - начала Фа, позволив себе слабую улыбку. – Полагаю, что здесь мы закончили. Эмма невольно посмотрела на шатена, который сейчас что-то нервно набирал на своём телефоне, будто строчил не сообщение, а гневную тираду или петицию. Хамберт злобно дышал, всё-таки будучи не в состоянии смириться с поражением, и уже обдумывал, как отыграться на женщине? Хочет навредить её репутации? Зародить сплетни? Спустить акции и навредить издательству? Грэм был способен на всё вышеперечисленное, но журналистка была к этому готова. У блондинки осталось незаконченное дело, и она собиралась закрыть этот маленький гештальт, который женщине точно не понравится, зато не позволит Грэму даже попытаться навредить брюнетке. - Вообще-то, есть кое-что… - Свон посмотрела на Мулан, а затем на Миллс, немного виновато ухмыльнувшись. – У тебя хороший адвокат, верно? Китаянка вопросительно выгнула бровь, словно не понимая оскорбляться или нет, но вместо неё ответила Реджина с присущей ей твёрдостью: - Лучший, - женщина нахмурилась. – Но почему ты спрашиваешь? - Может понадобиться, - Эмма выудила из рюкзака белую папку. – На случай, если мне предъявят обвинения. На эти словах журналистка решительно двинулась в сторону мужчины, пока брюнетка не успела её остановить. Миллс удивлённо смотрела на то, как блондинка подошла к шатену, но тот не счёл её достойной своего внимания – настолько он был поглощён перепиской. Неловким взмахом папки Свон «случайно» задела телефон в руках Хамберта, тем самым выбивая устройство из его ладоней. Девайс глухо упал на пол, чудом уцелев, и Грэм вздрогнул от этого звука. - Какого чёрта! – зарычал мужчина, пронзив Эмму взглядом холодных глаз. Он совсем не удивился, что видит перед собой журналистку, как и то, что блондинка решилась подойти к нему. Шатен больше был не в состоянии носить маску. – Смотри, куда прёшь, Свон. Полагаю, сегодня ты получишь то, чего хотела? Смотри, чтобы койка не сломалась. Эмма не испугалась Хамберта, а лишь надеялась, что Грэм разожжёт в ней огонь и своим дерьмовым характером не даст ему угаснуть. Мужчина не подвёл ожидания журналистки, умело разозлив её. - Прошу прощения, я такая невнимательная, - рассыпалась в неискренних извинениях блондинка, приседая на корточки, чтобы поднять телефон, именно в тот момент, когда шатен сам наклонился к смартфону, чтобы подобрать его. - Свали на хрен, – прошипел Хамберт. – Разве ты не должна быть сейчас у Реджины под юбкой? Банальное оскорбление, ничего нового. Но именно оно подожгло фитиль. Свон сладко улыбнулась, от предвкушения. - Неловко получилось, - проронила Эмма, демонстративно игнорируя слова Грэма. – Прошу прощения. Надеюсь, ничего не сломалось? Она была проворнее мужчины, собраннее, быстрее. Журналистка прочитала имя человека, которому шатен строчил сообщение, и холод пробежал по венам, отдаваясь стуком в черепной коробке. Кора. Одного только имени хватало, чтобы почувствовать привкус желчи во рту и звон в ушах. Блондинка не успела прочитать сообщения и просто подобрала телефон, почувствовав, как Хамберт по инерции потянулся следом за ним, намереваясь отобрать свою собственность прямо из рук Свон. Именно в этот момент она решилась. Эмма напряглась всем телом, а затем резко вскинула голову, рывком, прекрасно рассчитав время и свои возможности. Она почувствовала хруст раньше, чем услышала его. Журналистка знала, что не могла просто так врезать Грэму, учитывая место, в котором находилась, и всё ещё внушительное число свидетелей, однако… На войне все средства хороши. Хитрость и находчивость – главное оружие блондинки. Если бы этот мужчина повёл себя иначе, если бы на той стороне линии была не Кора, Свон возможно бы подумала ещё раз прежде, чем ломать шатену нос, но так трудно противиться собственным желаниям! Раздался удивлённый возглас, а затем поток приглушённой ругани, отборной, грубой, резкой. Хамберт не мог успокоить свою брань, прилюдно грозясь Эмме расправой, убеждая всех, и каждого, что действительно на это способен. Грэм больше не был прекрасным принцем в их глазах, лишь бывшем супругом брюнетки, которую точно запомнят, но не его. Люди посмотрели на мужчину со смесью жалости и отвращения – самое противное сочетание для человека, который питался за счёт обожания публики. Твёрдый затылок журналистки глухим ударом пришёлся на нос шатена, и тот тут же взвыл, хватясь за ушибленное место. Его больше не интересовал телефон, как и то, что происходило вокруг, хотя теперь на Хамберта смотрели все. Только ноющая боль стала для Грэма центром, которая вибрациями растекалась по всему лицу, сломанный нос, ныне портивший его «совершенное» лицо, и алая струйка крови, которая очертила свой маршрут до подбородка мужчины, капая на рубашку и брюки. Голова шатена дёрнулась, он с тихим стоном схватился за лицо обеими руками, дико и затравленно глядя на блондинку сквозь пальцы, словно не веря в происходящее. Свон невольно почесала затылок, пальцами разминая неприятный зуд в месте удара. Эмма давно хотела проучить Хамберта, её кулаки чесались каждый раз, когда Грэм появлялся на горизонте или же подходил к Миллс угрожающе близко, когда позволял себе оскорблять мальчика или же пренебрежительно относиться к Хоуп. Журналистка столько раз представляла, как её костяшки врезаются в его челюсть, как щетина царапает кожу, как боль от удара становится незначительной от наплыва адреналина. Блондинка считала, что из этого мужчины давно следовало бы выбить всё дерьмо. Лица шатена и Свон оказались на одном уровне, их взгляды встретились. Хамберт понял всё правильно. В случайное стечение обстоятельств он не верил. - Ты за это поплатишься, Эмма, - прорычал Грэм. - Точно? – журналистка склонила голову на бок, помахав перед мужчиной белой папкой. – Я бы не была так в этом уверена, приятель. Шатен впился взглядом в предмет в руках блондинки. Он тяжело дышал, всё ещё зажимая нос рукой. Что-то в выражении лица Свон подсказало Хамберту, что игнорировать эту папку не стоит. - Что это? – прошипел сквозь зубы Грэм. - О, моя работа, - Эмма ухмыльнулась, не повышая голос выше шёпота. – Я бы обязательно поделилась с тобой своей визиткой, но, увы, журналистам они без надобности. - Ты… - во взгляде мужчины мелькнуло беспокойство, и он выхватил папку из рук блондинки, пачкая обложку своей кровью. Он не договорил, открыв первую страницу, на которой были все установочные данные некогда существовавшей «Apple A Day». Глаза шатена расширились в немом шоке, и он автоматически обернулся на охранников, которые уже подошли к ним со Свон, чтобы выяснить что произошло. Хамберт жестом приказал им не подходить. Эмма смотрела в глаза Грэма, который тихо закипал от бессильной ярости, и прекрасно помнила одно: этот мужчина костями ляжет, но не позволит никому увидеть себя слабаком. У шатена были довольно странные принципы, которые явно нуждались в корректировке, но увидеть себя «жертвой» тот никому не позволит. - Что это? – повторился он, но уже с большим удивлением в голосе. - Думаю, не мне тебе объяснять, - спокойно ответила журналистка. – Скажу только, что это самые увлекательные материалы из всех, над которыми я работала. Компания однодневка, банкротство Лэмпсонов, на скорую руку созданное «Каменное Сердце», счета некоего Альберта Спенсера… Бедный старичок с Альцгеймером, который и понятия не имеет, что руководит какой-то фирмой. Возможно, он и поставил свою подпись на документах и доверенностях, слушая «внука», которого не помнит, однако, вот, что странно, все его наследники и родственники давно на том свете. - Я не понимаю о чём ты говоришь и как это ко мне относится, - процедил сквозь зубы Хамберт, однако его глаза в панике изучали содержимое папки, не веря в увиденное. - Неужели? Персонал Дома Престарелых не смог описать внука мистера Спенсера, но сам Альберт припомнил, что у любимого родственничка голубые глаза и густые каштановые волосы. Странное совпадение. - На что ты намекаешь? Это тебя Реджина подослала? - Нет, я просто очень любопытная, - пожала плечами блондинка. – Мне было важно знать, с кем женщине предстоит иметь дело, только и всего. - Я не имею к этому никакого… - Грэм замолчал, когда дошёл до фотографий, на котором был он и Кристоф Мус. – Сука! На кадре было чётко видно лицо мужчины, а значит и отпираться было бесполезно. Следующий снимок – карточка компании, которую от протянул европейцу, ещё одна фотография – счёт Альберта, Доверенность на управление которым была на имя шатена. - Осторожнее, кто-то может услышать и неправильно тебя понять, - Свон расправила плечи, упираясь руками в колени. – Что думаешь, Хамберт? Директор крупной маркетинговой фирмы оказался мошенником, представляешь себе как поднимутся продажи моего журнала? Грэм сжал листы бумаги в кулаки, комкая их пальцами. Его руки дрожали от сдерживаемой ярости. Мужчина знал, что всё это будет значить для него и его карьеры, и сейчас стоял перед выбором: продолжить мстить и пытаться оспорить решение суда, или принять поражение и обезопасить себя. Шатен понимал, что материала здесь хватит не только на статью, но и для исков прокурору и налоговому инспектору. Он может потерять всё. - Ты мне угрожаешь? - Пока что просто предупреждаю. - Ты не осмелишься опубликовать это, - Хамберт попытался улыбнуться, но его лицо превратилось в гримасу. - Голд и Нолан с тобой поспорят, - парировала Эмма, её голос остался ровным. – Могу привести ещё с десяток имён, но суть тебе понятна и без этого. Грэм тихо чертыхнулся, рывком доставая из нагрудного кармана белый платок, о котором вспомнил только сейчас. Он прижал кусок ткани к носу, часто дыша через рот. Его руки продолжали дрожать, но уже не от злости или ярости, а от страха. Журналистка умела блефовать, да и её послужной список впервые оказал блондинке добрую службу. Мужчина верил, что Свон может и хочет разрушить его карьеру и репутацию. - Я умею искать информацию, Хамберт, - Эмма бросила быстрый взгляд на женщину. – Как и защищать тех, кто мне дорог. Брюнетка удивлённо прикрывала рот рукой, наблюдая со стороны за журналисткой и шатеном, но не подходила. Фа придерживала её за локоть, глядя на блондинку с любопытством, заострив особое внимание на папке в руке Хамберта, которая его сильно пугала. Свон показалась, что она заметила ухмылку, мелькнувшую на губах Мулан. - Чего ты от меня хочешь? – едва слышно выдохнул Грэм, глядя на Эмму из-под бровей. – Чтобы я не приближался к Миллс и родному сыну? Этого? - Не совсем, - журналистка снова удостоила мужчину своим вниманием. Она немного помедлила перед ответом. – Мальчик любит тебя, Грэм, этого не отнять. Да и я прекрасно понимаю, что ему нужны оба родителя. Я просто хочу, чтобы ты больше не мешал Реджине. Не ставил ей палки в колёса, не пытался навредить. Она уважает тебя, несмотря на всё, что было между вами. Эта женщина просто не способна поступать эгоистично по отношению к Генри, поэтому никогда не заберёт у тебя сына, если не будешь вести себя, как сволочь. - Очень благородно, - прорычал шатен. – И это всё из-за неё? Чем тебя не устраивают другие брюнетки? Свободные от брака и семьи? Зачем было лезть к моей? - Послушай сюда, - вздохнула блондинка, даже не думая отвечать. – Если ты хоть раз поднимешь на Миллс руку, попытаешься оспорить решение суда, как-то иначе отыграешься на Реджине или повысишь голос на мальчика, клянусь Богом, я уничтожу тебя и разнесу твою фирму по кирпичикам. От тебя не останется и мокрого места, я ясно выразилась? Хамберт не ответил, до скрипа зубов сжав челюсти. Он отшвырнул папку на стол, едва заметно кивнул, ожидая, что ещё скажет ему Свон. Эмма попыталась унять раздражение, она медленно поднялась, глядя на Грэма сверху-вниз. - И последний совет, Грэм, - журналистка кивком головы указала на папку. – Неужели это того стоит? Зачем тебе столько риска? Хочешь острых ощущений – попрыгай с парашютом или поплавай с акулами, но не порти мнение Генри о себе и не подавай плохой пример. Разочароваться в людях легко, а вот взглянуть на них по-новому практически невозможно. Поверь, я могу быть не последней, кто докопается до всего. Когда-нибудь тебе придётся отвечать перед законом, и вот тогда ты точно не увидишь сына. Мужчина опустил глаза, словно от стыда, его плечи немного поникли. Блондинка чувствовала, что суть происходящего шатену понятна. Она даже не беспокоилась, что Хамберт подаст на неё в суд из-за физического ущерба. Ему сломала нос представительница слабого пола, и тот тут же побежал жаловаться? Никогда. Несчастный случай, не более. Свон же не налетела на Грэма с кулаками, зачем столько драмы? Он знал, что Эмма с точностью до миллиметров рассчитала свои движения, но понимал, что ничего не докажет. - Обратись к врачу, - посоветовала журналистка и махнула рукой охране, подзывая их к мужчине. - Всё в порядке, - рявкнул шатен, когда охранники попытались осмотреть его лицо. Хамберт бесцеремонно отшвырнул от себя протянутую руку помощи. – Просто принесите лёд. Хамберт тяжело дышал, поднимая на блондинку тяжёлый взгляд. Каштановые волосы упали на горящие ненавистью глаза, челюсти были плотно сжаты, лицо покраснело… Удивительно, но Грэм в таком состоянии казался куда человечнее обычного. Он посмотрел на Миллс, ради которой Свон рисковала многим, и в его взгляде мелькнула какая-то печаль. Что-то мимолётное, но Эмма была уверена, что видела этот блеск, который тут же испарился в холоде взгляда. - Я тебя услышал, - тихо прорычал мужчина, обращаясь к журналистке. - Ещё раз прошу прощения, - чётко произнесла та, но лишь для публики. – Можете выставить мне счёт за посещение врача и лекарства, я всё оплачу. - Лучшее, что вы сейчас можете сделать, - шатен не скрывал неприязни к блондинке. – Это исчезнуть с глаз моих, мисс Свон. Эмма была только рада такой возможности. Журналистка выпрямилась, не выказывая искреннего сочувствия к Хамберту, и направилась прямиком к Реджине и её адвокату. Женщина шагнула навстречу к блондинке, обеспокоено глядя на неё. - Эмма, зачем?.. Свон не дала брюнетке договорить и уверенно взяла её за руку, не останавливаясь ни на мгновение, повела Миллс в сторону выхода, понимая, что китаянка последует за ними. Реджине потребовалось пару секунд, чтобы подстроиться под шаг Эммы. Она не вырвала руку, не остановилась и не потребовала объяснений, а просто следовала за журналисткой, крепко сжимая её ладонь в ответ. Блондинка неслась по коридору в сторону выхода, желая, чтобы женщина, наконец, увиделась с детьми и подругой, которые почти три часа ждали их у здания суда, кочуя со ступеней в машину и обратно. Они практически не отходили со своего поста, чтобы не упустить момент, когда брюнетка выйдет из здания, засыпая Свон сообщениями во всех мессенджерах. Эмма распахнула тяжёлую дверь, пропуская Реджину вперёд, и яркий солнечный свет ослепил их на мгновение. Женщина задержалась прежде, чем переступить порог, готовясь оставить своё прошлое позади. - Что было в папке? – тихо спросила брюнетка, пронзив журналистку взглядом, словно уже знала ответ. - Гарантия безопасности, - уклончиво ответила блондинка. – Я обещаю, что позже, за ужином, всё тебе объясню. - Я потребую ответа, Свон, ты это знаешь, а пока… - фыркнула Миллс и сделала шаг вперёд, увлекая Эмму за собой. – Голова не болит? - Нет. - Ты действительно твердолобая. Первой Реджину настигла Хоуп, так как была ближе всех ко входу. Женщина даже присела на корточки, чтобы тоже крепко прижать к себе дочь журналистки, когда та обвила шею брюнетки своими тонкими ручками. Сердце блондинки сжалось от нежной картины, она была счастлива, что девочка не просто принимала Миллс, а любила её, как члена семьи. Реджина тоже не могла справиться с эмоциями и сейчас улыбалась сквозь слёзы. Она не была приучена к подобной поддержке и бескорыстной заботе, поэтому ценила всё, что дарило ей уют и тепло. - Поздравляю, - сказала Хоуп, немного морщась, так как волосы женщины щекотали ей нос. Дочь Свон не сомневалась в победе брюнетки, словно другого исхода и быть не могло. - Спасибо, - признательно кивнула Миллс. – За слова и за поддержку. - А как иначе? – ухмыльнулась Хоуп и отступила именно в тот момент, когда до них добежал Генри. – Мы одна команда. Он так спешил, что чудом не упал, споткнувшись на последней ступеньке. Сын Реджины не сбавил шаг, даже, когда мать протянула ему руки. Объятия мальчика были такими крепкими и любящими, что женщина едва удержала равновесие в своём узком платье. Брюнетка и мальчик ничего не говорили друг другу, только обнимались. Генри поцеловал Миллс в щёку, а та механически поправила чёлку сына: это было их выражение любви. - Поздравляем! – хором воскликнули близнецы, когда Кэтрин протянула Реджине букет пионов. - Дождались, - усмехнулась светловолосая и подождала, пока женщина поднимется и примет букет. – Горжусь тобой. Брюнетка нехотя отстранилась от мальчика, но тот продолжил стоять максимально близко к матери, и с радостью обменялась с Нолан дружескими объятиями, преисполненными тёплых улыбок. Кэтрин что-то шептала Миллс на ухо, а Реджина с самым настоящем весельем смеялась на её слова. Все радостно обступили женщину так, чтобы она больше никогда не чувствовала себя одинокой. Даже её адвокат присоединилась к всеобщему поздравлению, наконец догнав брюнетку и Эмму. - Мы голодные! – объявил Марк. – Может перекусим? - Отличная возможность совместить приятное с полезным, - согласилась Фа, к удивлению журналистки. Мулан посмотрела прямо на блондинку. – Покормим подрастающее поколение и отметим событие. Думаю, нам есть о чём пообщаться. - Мам, - Терри взял Кэтрин за руку. – Помнишь, здесь есть неподалёку отменный итальянский ресторанчик. Может, туда? Пицца там просто огонь! - Хорошо, - светловолосая усмехнулась, подняв на всех взгляд. – Я угощаю. - Нет, Кэт, - постаралась остановить подругу Миллс. – Счёт за мной. - Это не обсуждается, - закатила глаза Нолан. – И не надейся. Лучше наслаждайся сегодняшним днём, ты заслужила. И вечером, - Кэтрин словила взгляд Реджины, когда та вдруг вытаращила на подругу глаза. – Мы с близнецами останемся на ночь в твоём доме, если что. Так что за ребят не беспокойся. - Что ты имеешь ввиду? – осторожно спросила женщина, кинув быстрый взгляд на Свон. Сейчас реакция брюнетки на слова светловолосой очень напоминали Эмме её собственную. - Я уверена, что наша журналистка уже поделилась своими планами на тебя… - Нолан закашлялась, понимая, что подобрала не совсем верные слова. Она прочистила горло, не изменившись в лице. – На вечер, включающий твою компанию. Я просто хотела сказать, что если вы обе вдруг задержитесь до утра, то за дом и детей не волнуйся. Я найду, чем их занять. - До… - выдохнула блондинка, смутившись. -… утра? – закончила за Свон Миллс. Обе смотрели на Кэтрин так, будто она только что превратила букет в своих руках в слитки золота. Светловолосая с улыбкой кивнула. - Ночёвка! – воскликнули близнецы, вычленив из разговора взрослых самую важную для них информацию. - Круто! – улыбнулся Генри, подпрыгнув на месте. – Устроим вечер фильмов. - Надо не забыть заехать за попкорном, - согласилась Хоуп, хитро ухмыльнувшись, будучи единственной, кто едва сдерживала смех от поведения Реджины и Эммы. – Чур я первая выбираю фильм. - Давай на камень-ножницы-бумага? – предложил Марк. - Погнали, - хмыкнула дочь журналистки, разминая запястье. Даже блондинке стало неловко от разговора двух женщин, но она не могла ничего добавить. Её брови медленно поползли вверх, а глаза забегали по лицам мальчишек (поскольку девочка уже выдала себя), которые, казалось, совсем не следили за диалогом взрослых. Близнецы выиграли и теперь между собой спорили, с какого фильма лучше начать, пока Хоуп развлекала Генри своими короткими историями, не давая тому слишком часто оглядываться на дверь. Свон понимала, кого сын брюнетки хотел и одновременно боялся увидеть, но догадывалась, что Грэм не выйдет к нему. Мужчина ни за что не предстанет перед Генри побеждённым, да ещё и со сломанным носом. Это будет ниже его достоинства и выше его сил. Не было понятно, хорошо это или плохо… - Кэтрин! – смущённый румянец прилил к щекам Миллс, и она виновато посмотрела на детей, а потом на неловко улыбающуюся Эмму. – Не говори ничего. - Не беспокойся, - Кэт подмигнула Реджине. – Это всего лишь ночёвка. Женщина возмущённо шикнула на светловолосую, но не стала отрицать её слов. Тем не менее, брюнетка стала тихо ворчать на Нолан, под детский смех, старательно следя за собственными словами. Мальчишки (близнецы и Генри) не понимали, о чём говорят взрослые, с озорством глядя на матерей, но их забавляла реакция Миллс на шуточки Кэтрин; китаянка притворялась, что ничего не понимает, старательно поджимая губы и глядя на кончики своих туфель; а Хоуп незаметно придвинулась к журналистке, вложив свою крохотную ручку в её ладонь. - Мам, - тихо позвала дочь так, чтобы только блондинка слышала её. – Реджина согласилась? - На что? – сердце Свон подпрыгнуло. - У тебя же сегодня свидание, верно? – терпеливо пояснила девочка так, будто это Эмма была ребёнком, а она – взрослой. Журналистка удивлённо посмотрела вниз на Хоуп. Дочь всегда говорила прямо в лоб, но до этого дня она аккуратно обходила тему отношений между женщинами, чтобы позволить им ещё некоторое время делать вид, что всё скрыто от посторонних глаз. Однако, сегодня брюнетка сняла кольцо с пальца, с сегодняшнего дня всё будет официально. - Да, - всё-таки тихо ответила блондинка. - Наконец-то! - со знающим видом произнесла Хоуп. – Тогда не забудь подтвердить бронь в ресторане. - Хорошо… Стоп, ты не спала и всё слышала? – рассмеялась Свон. – Я оставляла заявку на столик в половине двенадцатого ночи пару дней назад! Ты должна была крепко спать в своей постели. - Ты громко говоришь, когда волнуешься, - дочь подняла брови и кивнула на Миллс. – А Реджина – главная причина твоих волнений, мам. Тут было не сложно догадаться. Я не могла проспать всё самое интересное. Эмма приобняла девочку за плечи, и Хоуп прижалась к бедру матери. Обе стояли и смотрели на женщину, которая сильно повлияла на обеих. Журналистке очень повезло с дочерью, она не представляла себе жизни без этого понимающего и всезнающего ребёнка. И, чёрт возьми, она не представляла, что будет так счастлива на крыльце здания суда, радуясь чужому разводу. - Ты не против, если я и… - блондинка недоговорила, изучая взглядом брюнетку. – Не против нас? - Только за и всегда была, - честно ответила Хоуп. – Мам, только посмотри на мисс Миллс. Как можно быть против неё? - Малявка, - тихо усмехнулась Свон. – Я тебя обожаю. - Кстати, уже можно называть Реджину второй мамой? – дочь невинно похлопала глазами, заставив Эмму подавиться воздухом. - Не торопи коней! – прокашляла журналистка, опасаясь, что женщина могла случайно услышать девочку. Хоуп заботливо похлопала мать по спине, её плечи подрагивали от сдерживаемого хохота. - Не бери цветы, - шепнула дочь, глядя на покрасневшее лицо блондинки. – Лучше приоденься. Нет! позвони Руби и попроси принести пару своих рубашек. Не позволю тебе явиться на ужин с Реджиной в футболке. Пусть Руби тебя накрасит и сделает причёску, а я выберу наряд. - Это ужин, а не бал, - смутилась Свон. - Преврати ужин Реджины в бал, - не растерялась девочка. – Не хочу, чтобы мне было за тебя стыдно. Превзойди все ожидания. Эмма посмотрела на брюнетку, которая не могла перестать смеяться, споря с Кэтрин. Миллс одной рукой обнимала Генри, второй держала букет, и сияла ярче Солнца. Казалось, будто весь свет этого мира был сконцентрировал в улыбке Реджины, и журналистка не хотела, чтобы это прекращалось. Сердце блондинки споткнулось, когда женщина посмотрела на неё в ответ, неожиданно игриво подмигнув.