Strangelove

Добрый шведский вечер! Или, как сказали бы здесь — God kväll! Фонари отбрасывали золотистые лучи на проезжающие по дороге машины. Здесь даже воздух другой: чистый, пахнет морской солью и свежей травой. Моя маленькая Скандинавия. Я с удовольствием потянул носом этот воздух из открытого окна машины. Отец, сидевший за рулем, усмехнулся: — Ты хоть немного скучал? — Скучал, — слово приятным теплом разлилось по сердцу, — я люблю Швецию. — Мать, наверное, уже дома, — он бросил взгляд на часы, — я сказал ей, что мы будем, примерно, в 20:45. — Да уж, моему приезду она особенно рада, ведь последний раз я практически сбежал из дома. — Твоя мама всегда тебе рада, — он уже почти подъезжал к дому моего детства, — не придумывай, Алекс. Сердце немного екнуло. Так всегда бывает, когда я оказываюсь здесь. Тёплые воспоминания окутали меня мягким пледом и налили горячего чая, приглашая окунуться в мир беззаботного детства. Когда мне было восемь, я очень любил играть в детектива. Придумывал себе «дела» и расследовал их, как настоящий Шерлок Холмс. Я очень любил смотреть фильмы про этого героя и очень хотел стать полицейским, как мой отец. Но мама сказала, что это несерьезно. Я вырасту и буду человеком с серьёзной и важной специальностью. И вообще, быть полицейским очень опасно. Надо помогать ей вести бизнес, консультировать в вопросах финансов, да и в целом, «не заниматься ерундой, как твой отец». Она вообще властная женщина, привыкшая подминать под себя всех и вся. Никогда не понимал, как мой отец столько лет уживается с ней в одном доме. Наверное, у него стальные яйца. Я открыл дверь в дом, вдыхая лёгкий аромат дерева и приготовленной пищи. Желудок заурчал, предвкушая тёплый вкусный ужин, как вдруг, из кухни выглянула темноволосая голова мамы. — Александр, — ее брови изумлённо поднялись вверх, — здравствуй, сын. — Привет, мама, — тихо сказал я, подходя к ней с объятиями. — Что с тобой? Выглядишь совсем плохо! — ее голос, на удивление, звучал обеспокоено, — твоя английская леди совсем не кормит тебя? — Она держала меня в подвале и давала только воду, — я усмехнулся, прижимая маму к себе. — Ты же знаешь, я не выношу твоих шуточек, — она отстранилась и прошла на кухню. Здесь все было таким родным. Запах, мама, скрипящие половицы на лестницы, изумительный вид на море, открывающийся со второго этажа из моей комнаты. Все. Даже старый брошенный велик в кустах на заднем дворе. Мне стало как-то легче, словно и вправду, родные стены лечат. Я прошёлся по своей комнате, все ещё немного подростковой, с кучей книг, стоящих на большом стеллаже. В шкафу лежали мои вещи, которые до сих пор пахли свежестью от кондиционера. Она постирала их недавно. Конечно, у Оливии всегда полный порядок в голове и в доме. Я натянул домашние штаны, которые очень свободно повисли на мне. Вздохнул. Взял телефон, чтобы проверить сообщения от Агаты. На почте ничего, но мое письмо было прочитано. Волна ужаса прокатилась по телу. А что, если Аннет контролирует ее почту? Что, если письмо прочла она и забрала у моей девочки последнюю связь со мной и миром? Я сел на кровать, замерев в несвойственной для прежнего меня нерешительности. Наверное, я очень сглупил, что так скоро ответил ей. Наверняка, тетя знала, что я найду способ связаться с Харрис и сделала все возможное, чтобы мы как можно дольше не контактировали. Я прикусил губы, глядя на контакты в телефоне. Может, написать кому-то из друзей?.. Странно, что мной они не интересуются. Словно исчез из их жизни. Я резко отложил телефон. Ну и пусть. Сам выберусь из этого дерьма. — Ешь, Александр, я готовила это мясо специально для тебя, — мама, как обычно, завела свою пластинку. — Не стоило так утруждаться, — я доел и поставил пустую тарелку в раковину, — спасибо, было вкусно. Я к себе. — Стой! — я затылком чувствовал, как она испепеляет меня взглядом, — нужно поговорить. Я тихо присел на своё место и уставился на неё, подперев щеку рукой. — Что происходит с тобой? Ты перестал быть похожим на того прежнего Александра. Какой-то безумно грустный и усталый. — Таков я теперь, — мамины глаза выражали несвойственное ей сочувствие, — я разберусь с делами тут и уеду в Англию. — Зачем? — она сложила руки на груди, — абсолютно не понимаю, что можно делать в этой стране. Ради этой девчонки? — Да, мама, ради неё. Я, вообще, думал жениться на ней. — Женитесь и живите в Швеции! Я вижу как эта грязная страна высасывает из тебя последние силы, мой дорогой. Я встал, не желая продолжать разговор: — Не очень хорошо себя чувствую, я пойду. — Послушай, — голос мамы немного дрожал, — я же правда хочу тебе добра. Я уже не молода, но наш ресторан процветает. Я подумываю о том, чтобы расширить сеть, выйти на рынок в других странах. Я хочу, чтобы ты помогал мне. Здесь. Ты нужен мне, сын. Я развернулся и с грустью посмотрел на неё. Надо сказать, выглядела она тоже уставшей. Даже больше, чем я. Ее глаза, такие же голубые, но все же темнее, чем мои, уперлись взглядом куда-то в пол. На дне явно плескалась странная боль. Боль, что я не рядом. Что часто забываю про неё, говорю с сарказмом и почти никогда не отвечаю на звонки. Я вздохнул и прижал женщину к себе. — Мама, ты пугаешь меня, — наше молчание затянулось, — я же рядом, ты знаешь. Она разъединила объятия и вновь взглянула на меня. — Что тревожит тебя, мой дорогой? — Просто очень вымотался на работе, — не говорить же о наркотиках родному человеку. — Тебе нужно больше отдыхать, — она со вздохом принялась мыть посуду. — Я знаю, мама, — я уже поднимался по лестнице на второй этаж, — этим я и хочу сейчас заняться. На самом деле, я очень хотел проверить почту, чтобы развеять догадки относительно Агаты. Все же, хотелось думать, что письмо прочёл адресат. В моей комнате, впрочем, как и во всем доме, было довольно тихо. Я присел на кресло, окружённое мягким светом торшера и принялся читать почту на телефоне. Все ещё ничего от Агаты. Но зато три пропущенных от Рейчел. Я открыл мессенджер, не желая звонить блондинке. Александр: Рейчел? Что случилось? В ту же секунду последовал ответ. Рейчел: я знаю, ты в Швеции. Аннет все рассказала нам. И я хочу убить тебя. Александр: я сам себя хочу убить. Рейчел: ты такой мудак! Я в полном шоке, не думала, что мой лучший друг — свинья. Александр: я понял, что ты негодуешь, спасибо. Я достаточно занимаюсь самобичеванием. Рейчел: недостаточно! Агата чуть не умерла из-за тебя! Александр: Спасибо, что продолжаешь подливать масла в огонь. Я сжал телефон в руках, видимо, в попытке раздавить его рукой. От накатывающего волнами стыда хотелось кричать. Рейчел: хорошо. Я поняла. Но извиняться за это не буду. Ты как? Александр: крайне паршиво. Мать давит и просит остаться, отец уехал на работу. А послезавтра — ложусь в клинику. Я отправил сообщение и тут же написал следующее: Александр: если у тебя будет возможность, узнай как Агата, я очень прошу тебя. Рейчел: я сейчас наберу тебя. Стоп, стоп. Я хотел уже было написать ей, что сейчас мне не очень удобно говорить, как противная блондинка уже высветилась на экране своей белозубой улыбкой. Я нажал на зелёную трубку: — Рейчел, сейчас не самое подходящее время… — Алекс, — я услышал задыхающийся от слез голос Агаты, — это я. Я замер в нерешительности. Телефон пристыл к уху. — Аннет сказала, никаких звонков, но пока здесь Рейчел, я могу немного поболтать, — она явно плакала. — Я люблю тебя безумно сильно, — я прохрипел в трубку, — я вытащу тебя, слышишь? Ты — все, что есть у меня сейчас. — Я знаю, Алекс, — Агата взяла паузу, громко всхлипнув, — я прочла письмо. Я тоже люблю тебя. Очень. — Пожалуйста, сохрани себя и ребёнка до нашей встречи, — казалось, я сейчас тоже разревусь, но я старался сохранять твердость голоса, — я приеду и женюсь на тебе, обязательно. — Да…да, — я чувствовал ее улыбку до ушей, — прости меня за все, пожалуйста. — Это ты прости меня, я так виноват, господи, — слёзы все же потекли, — если бы я только мог тебя обнять. — Скоро, нужно только потерпеть. Я рядом, помни это. Мне нужно отключиться, потому что Рейчел нужно бежать. Прости. Я очень люблю тебя. Буду тебе писать. — Агата! Береги себя! Она отключилась. Я обхватил голову руками, запуская пальцы в волосы. По душе разлилась приятная нега, что я смог услышать ее голос. Что с ней, нет, с ними, все хорошо. Ради всего этого, я готов бороться с наркозависимостью. Я готов начинать с чистого листа. Клянусь, я даже в сторону наркотиков не посмотрю больше. Хотелось смеяться. Большой дядя даёт себе немного детские обещания. Если бы ты изначально не был тряпкой, Алекс, твоя жизнь не скатилась бы в это дерьмо. Ты — безработный двадцатишестилетний наркоман с зачатым, возможно, во время очередного трипа, ребёнком. Нет. Я буду бороться. Я не сдамся. Чего бы это мне не стоило.