Лисья Богиня

Очевидно одно, что человек мёртв. ©Hannibal

Жизнь Северуса — сплошные боль и разочарование. Он потерял всё, что только можно было потерять, кроме этой самой отвратительной жизни: осталось теперь только смерти дождаться. И он терпеливо ждёт, когда карга с косой соизволит в дверь его постучаться… Что ж, в дверь действительно стучат, тарабанят так неистово, что того и гляди — с петель снесут! Но на пороге отнюдь не та, что по душу каждого придёт, а тот, кто придёт намного раньше, и кого интересует по-большей части исключительно Снейп. — Мальчик мой, разве ты не знал, что с сыном Лили случилось? — горестно восклицает Дамблдор, на чьём лице особенно выделяется тревога. От такого вида старого учителя Северус даже из запоя своего согласен ненадолго выйти. — И что же такого с этим ребенком стряслось, господин директор? — с очевидной насмешкой в голосе обращается к преподавателю зельевар, которого сын трёклятого Джеймса интересовал в самую последнюю очередь на протяжении всех этих лет, прошедших с её смерти. — Разве он не живёт со своими тётей и дядей? Дамблдор в ответ лишь отрицательно головой качает: — Увы, Северус, но уже вот как год бедный мальчик слоняется по улицам. Без крова, без пищи… лишь скрипка подмышкой… — сетует старик, а на Снейпа между тем нисходит озарение. — Так это этот мальчишка людям честным спать по ночам не даёт, играя свои ужасные фальшивые и сиплые мелодии? — Но он же ещё ребёнок, зачем так жестоко, мой мальчик?.. — смущённо бормочет Дамблдор, но голос третьего колдуна прерывает его невнятные речи. — Не могу не согласиться с тобой, Север. Игра — просто отвратительна, — высоким и ясным голосом произносит Гонт, пришедший к дому зельевара на столь не привычный шум. — Но… у мальчика определённо есть зачатки таланта… С минуту Марволо и старый директор смотрят друг на друга, словно невербально считывая мысли друг друга. Северус лишь ещё больше разочаровывается в жизни. — И ты против меня, Брут?.. — с тоской в голосе обращается он к Гонту, но Марволо только плечами пожимает, мол, сам виноват, друг мой. — И что ты предлагаешь, Марволо? — обречённо вопрошает Снейп, тут же исправляясь: — Что вы оба предлагаете?.. Дамблдор загадочно улыбается, и Северус знает лишь то, что лично ему эта загадочность ничего хорошего не сулит. — Севушка… — уменьшительно-ласкательное звучит более, чем неуместно в данной ситуации, но директор определённо умеет правильно кооперировать словами. — Почему бы тебе, мальчик мой, не приютить ненадолго юного Гарри Поттера?.. Ненадолго Дамблдор обменивается с Марволо многозначительными взглядами: — А мистер Гонт его на скрипке играть обучит, — лукаво улыбаясь, завершает директор. Против этих слов и не скажешь ведь ничего: Снейпа, как никого другого раздражает эта ужасная игра, что неизменно начинается с закатом солнца. Так что… тот факт, что сам господин министр будет учить этого незадачливого скрипача правильно извлекать звуки из его инструмента, является очень даже неплохой новостью… Уже на следующее утро Северус — впервые за эти пять лет — покидает своё жилище, и с вполне конкретной целью. Найти юного музыканта особого труда не составляет. С этого момента жизнь зельевара круто изменяется. С этого дня он больше не один, ведь теперь тот, кто доставал его издалека эти несколько месяцев, обретает уникальную возможность действовать ему на нервы вблизи. Теперь с ним живёт Гарри Поттер.

***

Скрипка не сразу запела в его руках, далеко не сразу… Многолетняя кропотливая работа, слёзы, крики разъярённого вконец Марволо: это была та цена, которую Поттеру пришлось заплатить за своё мастерство. Но, тем не менее, всё это было в прошлом, и теперь он мог без зазрения совести называть игру своим смыслом жизни. Впрочем… сама скрипка была для него важна не меньше, чем игра на ней (а может и больше). В тот момент, когда он сказал Тому, что скрипка — его семья, Реддл без сомнений счёл это либо шуткой, либо не очень удачным каламбуром… но в обоих случаях он был бы не прав, ведь скрипка являлась его семьёй в самом наибуквальнейшем смысле этого слова… Эпидемия холеры пришла в город весьма неожиданно. Гарри было чуть больше пяти, и он всё ещё жил с Дурслями. На самом деле всё тогда было иначе: не было этого безумного блеска в изумрудных глазах, этой религиозной фанатичности; был просто мальчик Гарри Поттер и его сестра Виолетта, хрупкая, болезненного телосложения девчушка, часто подхватывавшая то простуду, то насморк, то ещё какую болезнь. Наверное, поэтому новой хвори, которую девочка подхватила где-то на улице, значения никто особого не придавал… пока холера не достигла своеобразного пика, и девочке стало не просто плохо, а очень плохо… Ви постоянно просила воды, так что тётя уже не успевала подносить ей чашку, и отпаивание сестрички стало исключительно гарриной обязанностью. До сих пор в обычной просьбе «воды» мальчик продолжал искать какое-то особенное сакральное значение, подвох, которого там не быть просто не могло… Виолетта умерла, и это не было чем-то неожиданным для взрослых, но это было тем, что окончательно разрушило и без того не особенно устойчивую нервную систему Поттера. Он не надел траур, как положено, и на похоронах не проронил ни слезинки. Он являл собой какую-то ужасную карикатуру самого себя. Он словно бы не вырос, а просто постарел, и это читалось не во внешности его, а исключительно по глазам, в которых отныне и вовек поселилась тихая скорбь, ставшая продолжением волшебника, без которой он себя более не видел… Спустя несколько месяцев Гарри сбежал из дому, а могилу его сестры нашли оскверненной… В народе стали зарождаться первые слухи о дьявольском скрипаче… По-сути… тогда для мальчика всё и началось…

***

— Так чего же ты всё-таки хотела? — Поможешь придумать имя? Лили глядит на своего друга детства, словно не она ему тут сообщила о том, что ждёт дитя от другого. — Ты не ответила на мой вопрос, — устало, наконец, говорит зельевар. — Так повтори его, — с вызовом произносит рыжая девушка, и в глазах её огнём праведным сияет решимость и неколебимая твёрдость. — Кто отец? Лили улыбается так, как счастливый человек вряд ли бы улыбнулся. Ирония то и дело сквозит в этой фальшивой насквозь улыбке. — Хм… — она в задумчивости касается кончиком пальца переносицы, словно желая поправить очки, которых у неё, конечно же, нет. — Ответ… «не твоё дело» — зачтётся? — Это не Джеймс? — А если и так… то что ты мне за это сделаешь? Северус чувствует себя невероятно усталым человеком. Что ж за друзья-то у него такие? Мало того, что, кроме Лили, у него нет ни одного друга, так ещё и эта не устаёт издеваться над ним. — Почему? — спрашивает он у девушки в конце-концов. — Почему, имея мужа и любовника, советоваться по поводу имени своего будущего ребёнка ты идёшь именно ко мне? На душе тоскливо, горько, серо и пасмурно, но он ждёт ответа и выжидающе смотрит на юную леди Поттер, которая, спустя некоторое время таких «гляделок» и этой напряжённой тишины, находит всё же силы в себе, чтобы ответить на поставленный вопрос: — Потому что ты мой друг, Северус. «И я надеюсь, я не единственная, кто так считает», — мысленно завершает своё высказывание Лили. — Гарри, — немного подумав, с нескрываемой печалью в голосе произносит Снейп. — Если это будет мальчик, пусть его будут звать Гарри… а если девочка… Тут уже миссис Поттер сама обрывает его недосказанное высказывание: — Не нужно, Сев… Я… я уверена, что это будет не девочка…