Маленький кролик

— Это ведь ненормально, пойдем к Герцогу, — Гейзенберг заметно нервничал с утра пораньше и ворчал, переодически погружаясь в свои размышления. — Это просто кошмарные сновидения, Карл. Я живу в мрачной деревне, меня окружают мутанты, упыри и трупы, что предлагаешь моему мозгу, транслировать мне во сне единорогов? С одной стороны Лие были приятны забота и волнения мужчины, однако в такие моменты он напрягался, много курил и ходил с суровым, задумчивым видом. От прежней вальяжности не оставалось и следа. Тешило ли это самолюбие Лии? Разумеется. Но как в такой обстановке чувствовать себя умиротворённо м спокойно спать? — Маленькая, вредная девчонка. — Старый, вредный мужик. Обмениваться любезностями в последние несколько недель приходилось часто. Поведение Лии порой менялось до неузнаваемости: она была грубой, агрессивной, а Лорд, в силу своего характера, не знал куда деться и все, до чего додумывался, это ответная грубость. Они убили бы друг друга, не прояви Гейзенберг ту крошечную каплю терпения, из-за которой девушка могла ненадолго успокоиться. Было лишь одно дело, в котором удавалось найти компромиссы, при этом даже не разговаривая. Секс. Чувственный, эмоциональный, экспрессивный. Этот процесс можно назвать попыткой «перетянуть одеяло». Обоим важно доказать свое превосходство, власть, однако чем чаще они грубо трахались в разных частях фабрики, тем больше Гейзенберг уступал. Лежа на все том же, весьма уставшем, в отличие от пары, матрасе после приятно утоляющей ночи, Лия вырисовывала пальцем незамысловатые узоры на груди Лорда, а тот ласково пропускал между пальцев рассыпчатые черные волосы девушки. Карл еще никогда не чувствовал себя таким… Человечным? Возможно даже умиротворенным. Когда прогуливался по деревне — надменно насмехался над жителями, когда собирал из трупов солдат — чувствовал превосходство над всем живым, но лишь лежа обнаженным, совершенно незащищенный, без надменной маски на лице он ощущал новое для себя состояние — покой. Срастив между собой две довольно простые логические цепочки он выявил причину возникновения новых чувств. — О чем задумался? Ты хмуришь брови, — Лия приподнялась, оперевшись на локоть и робко провела пальцем по складке между бровей, будто разглаживая следы размышлений. Да, у него не оставалось сомнений. — О том, как тебе пошла бы механическая рука в виде огнемета, что думаешь? Недовольный вздох повис в воздухе. Девушка принялась вставать, как тут же была одернута обратно, а ее рука оказалась в крепких тисках грубой ладони. — Будешь часто закатывать глаза — они подкатятся к затылку, красотка. Расскажешь потом, как выглядит твой мозг, — Гейзенберг стиснул зубы. Если что-то было не по-его, загорался как спичка, — Дурацкая привычка. — Простите, господин, я исправлюсь. Мелиноя вновь в знак протеста подкатила глаза, а хлесткий удар по заднице спровоцировал еще и раздраженный вздох. Дрожь все же пробежала по телу девушки, сменяя недовольство на лёгкое возбуждение. Вечер воскресенья прошел лениво, в то время как двое молча лежали под боком друг у друга. Немая тишина так приятно обволакивала, что уставшие после секса тела проиграли в борьбе со сном. Утро понедельника вернуло Гейзенберга в рабочее русло. Он методично рассортировал свои чертежи, то ли в поисках нужного, то ли просто с целью навести порядок. Мелиноя удивилась импульсу мужчины, ведь, если оглядеться по сторонам, слово «порядок» для него было не знакомо или же очень давно позабыто. Горы металла, запчастей и прочего хлама охватывали большие площади на фабрике и, не будь в ней столько подземных уровней, мусор, вероятно, вытеснил бы Лорда на улицу. Представив Карла, проживающего в деревянном домишке где-то на окраине поселения, не удалось сдержать тихий смешок. Ранний подъем, уборка хлева, кормление свинюшек — крайне комичные, несопоставимые с образом хозяина фабрики ситуации. Хотя, костюм фермера был бы ему к лицу. Девушка раздобыла бумагу, сточенный карандаш в кабинете Гейзенберга и принялась зарисовывать все, что приходит на ум. Незамысловатые линии складывались в силуэты, что позволяло разгрузить мозг от накопившегося напряжения. Карл не сумел оторваться от вида сосредоточенной Лии. Слегка хмурые брови, сконцентрированный взгляд, уверенные штрихи. Такая независимая, погруженная в свои мысли. Лия не заметила, как Гейзенберг бросил уборку и подошел сзади. Карл убрал за ухо девушки болтавшуюся перед глазами прядь и только тогда ему удалось вырвать Мелиною из раздумий. — Как думаешь, она оставила нас в покое? От детской наивности в голосе внутри Карла все оборвалось. Он, черт возьми, не переставал думать о том, каким будет следующий удар со стороны Миранды. Трудно было понять, с какой целью она инсценировала похищение, что делала со своей пленной и, немало важно, почему так просто отпустила? Ясно было лишь одно — в покое она их никогда не оставит. Вместо нелепых оправданий сухой поцелуй попытался загладить вину. Приобретённая недавно человечность теперь некстати боролась с уже имеющимся эгоизмом. Он обязан предоставить ей выбор. — Я хочу быть честен с тобой, ты имеешь право знать. Пока ты здесь, в этой деревне, Миранда не отвяжется. Я не знаю ее планов, не понимаю зачем ты ей, — Гейзенберг прерывисто вдохнул, отчаянно оттягивая момент, — Лия, если хочешь вернуться к прежней жизни, тебе здесь не место. Я помогу выбраться отсюда, но пообещай никогда больше сюда не возвращаться. Мужчина говорил быстро, но чеканил каждое слово, стараясь быть убедительным. Ком в горле, сжатая челюсть — все выдавало в нем обиду и горечь, которую и водой не запить. Все вокруг казалось таким расплывчатым на фоне услышанного, что пришлось дважды прокрутить в голове слова Лорда. Мелиноя опешила, но затем быстро смекнула, что выбор будет неприятным и кто знает, для кого больше. Жить среди психов и монстров? Привыкать к затхлому запаху на фабрике и отсутствию солнечного света? Знать, что за тобой охотится странная женщина, чуть не упекшая тебя в могилу? А с другой стороны, что ждало ее там, в прежней жизни? Одиночество, постоянное и всепоглощающее. Ни семьи, ни друзей, ни стабильной работы. Остаться наедине со своими кошмарами — вот, что ждало Лию «дома». Она мотнула головой, будто не веря в реальность этого выбора и устремила взгляд на Гейзенберга. «Как наказанный котенок», — пронеслось в голове. Карл пытался сделать вид, что на выбор девушки ему глубоко наплевать. Закроенный под постоянные разочарования, боль и ненависть, будто его трудно было расстроить. Чего же тогда прячет взгляд? Молчание невыносимо растянулось, вынуждая мужчину сильно занервничать. — На рассвете выведу тебя за пределы деревни. Собери вещи, какие посчитаешь нужными, — маска дала трещину. Не найдя себе места, Карл развернулся к выходу. — А мое мнение по обыкновению не учитываешь? — Лия даже не пыталась скрыть раздражение и громоздко ударила по столу ладонью. — Глупо обрекать себя на гибель, — понизив громкость голоса до шепота, чтобы скрыть волнение, Лорд все же не осмелился обернуться и заглянуть в глаза Лии. — Ты… Черт возьми, эгоист, Гейзенберг! Мелиноя вдохнула полной грудью, разомкнула губы, планируя продолжить негодующую тираду, однако внезапно подкатившая к горлу тошнота не позволила произнести ни слова. Головокружение резко опустило девушку на колени, а черная рвота, больше напоминавшая чернила, привела за собой испуг. Оглядев свои руки, Мелиноя начала задыхаться, страх предательски овладел каждой клеточкой тела. — Карл… Жалобный всхлип и хлынувшие от страха слезы Лии отрезвили мужчину, вынуждая прийти в себя как можно скорее, чтобы не позволить панике овладеть ситуацией. Гейзенберг крепко прижал дрожащую девчонку к себе, чувствуя, как ее тело обмякает в его объятиях. — Кажется, ты все же остаешься.