Неожиданный фактор

      Итадо Микагэ был уже пожилым, по меркам шиноби, человеком. Мужчина сорока пяти лет, заставший еще первую мировую войну шиноби, он многое поведал на своем веку. Ребенку, появившемуся в отделении по воле Хокаге, он даже не удивился — и не такое в жизни случалось, тем более, что отчет от группы Медведя вызывал куда больше волнений и вопросов. Способ проникновения на секретный объект номер двенадцать до сих пор не был понятен. Судя по отчету группы следователей, барьер не был как-либо взломан и пропал после смерти поддерживающих его шиноби. Предатель среди своих, погибший от рук сообщника, проникшего не территорию после уничтожения группы был самой подходящей версией, но и невероятной. Раны на телах были слишком характерны, видна одна рука. На всех пяти телах, а это исключало возможность «крысы». Почерк, конечно, можно подделать, а стиль боя сымитировать, но не в тех условиях, что были у диверсанта. Труп мальчишки-Учиха тоже не давал никаких ответов, зато вопросов с его появлением стало еще больше. Как он выжил, почему не вернулся в селенье, кто проводил операцию по вживлению другого генетического материала и что за клетки дают такую живучесть, что даже наполовину расплющенный человек выжил? Почему напал на Хокаге и джинчурики, как узнал о месте родов, кто помогал в диверсии? Слишком много вопросов, ответы на которые им только предстоит найти.              У Микагэ зачесался шрам на левой брови — верный признак грядущих проблем и головной боли.       Дитя, которое принес Куница, озадачивало не меньше, ибо поведение девочки — о принадлежности «клиента» к прекрасному полу их штатный ирьенин сообщил после первичного осмотра, отличалось от стандартного для детей ее возраста.       Рана девочки была серьезной, но не смертельной, кунай удачно пробил ткани над легкими и сломал ключицу, не задев при этом сами органы дыхания. Обильная кровопотеря, сломанные кости и разорванные мышцы — не та проблема, с которой не смог бы справится Шинода — ирьенин, чьей задачей было удерживать живыми пленников при допросе с применением силовых методов. Вопреки расхожему мнению, работать ирьенином в допросной было куда сложнее, чем в госпитале. Нужно уметь не только все то, что умеет квалифицированный ирьенин А-ранга, но также нужно понимать, что все твои усилия, в итоге, канут в лету. Поддерживать жизнь в, фактически отбивной, которой становятся некоторый особо упертые, попавшие в застенки Микагэ, только ради того, чтобы получить от них информацию. А дальше — живыми они не нужны. Для тех, кто избрал путь спасения жизней и посвятил себя медицине это морально очень тяжело — знать, что ты не спасешь человека, а продлеваешь его мучения. Равно как и оказывать помощь лишь на грани необходимого, никогда не излечивая полностью. Пленник не должен быть боеспособен и иметь возможность сбежать или как-то навредить жителям деревни. С девочкой поступили также — кость поставили на место и частично срастили перелом, мышцы и ткани восстановили, но не до конца — рука все еще была не боеспособной. Если рану не беспокоить, а перелом не трогать лишний раз, то через неделю-две заживет само, тем более у ребенка, чей организм регенерирует намного быстрее взрослого.       Визит Хокаге не стал для Итадо неожиданностью, он уже давно ждал, когда Минато придет за тем, что им удалось узнать, но первый же вопрос Намиказе удивил. — Как ребенок? — Итадо куда больше ожидал вопросов по поводу трупа Учиха, все же бывший ученик, и сомневаться в подлинности тела не приходилось. Микагэ поморщился, представив себе разговор с кланом убиенного, особенно со старейшинами — те еще старые гордецы, реальной силы у половины уж и помине нет, зато апломба на десятерых. Но разговора не избежать — тело надлежало передать семье или клану погибшего, мальчишка даже не был нукенином, чья голова хоть чего-то да стоит, так что красноглазые сами будут решать, что делать с телом. — Физически в порядке, рану обработали, кости вправили. Даже если далее ничего не делать, через пару недель все заживет само. Никаких печатей, вшитых капсул с ядом и прочих «подарочков» на теле не обнаружено. Но вот ее поведение заметно отличается от того, как должен был бы вести себя ребенок четырех лет. — Так значит, это девочка, — Минато задумчиво пожевал губу и повернулся к Итадо всем корпусом. — Что дала ментальная проверка и в чем поведение отличается? — А проверки еще не было, Минато, — Микагэлишь хмыкнул на удивленный взгляд Хокаге. — Иноичи еще недостаточно опытен, а детское сознание слишком коварное — легко вскипятит мозги тем, кто не готов. Сегодня вернется Инозу, он и проверит. Коли захочет подключить сына, я не буду против. Лет через пять нас заменит молодое поколение, меня вот Ибики, Инозу Иноичи, но учиться вам еще есть чему, ребятки. — Опять тоску наводишь? — Веселый голос, вклинившийся в беседу, принадлежал немолодому уже шиноби, с копной светлых волос средней длины, забранных в высокий хвост и светлыми, бирюзового оттенка, глазами. Характерной деталью последних был маленький почти незаметный зрачок, присущий всем членам клана Яманака. — А ты подозрительно бодр и быстр. Сокол нашел? — Перехватил у самых ворот, я только переступил порог деревни, — хохотнул собеседник. — Сказал, что ты меня ждешь безотлагательно, так что я надеюсь, ты покажешь мне что-нибудь стоящее того, что я не отдал доклад о выполнении миссии в канцелярию и даже не помылся. — Сам увидишь. — Вместо дальнейших пояснений Микагэ обошел собеседников и легкой походкой направился вглубь коридора, молчаливо предлагая проследовать за ним. Ичиро Хино, на службе именуемый Куницей, был молодым юрким и, в общем-то, жизнерадостным парнем. Рано потерявший родителей и воспитываемый бабушкой, он не понаслышке знал, как тяжело приходится детям из неполных семей или детям без родителей. Особенно, если за их спиной не стоит клан. Оттого Куница испытывал к подобным детям особый трепет и помогал, когда на то была возможность. Четвертого же Хокаге, вышедшего из детдома Конохи, кой хоть и был одним из самых приличных, виденных Хино, но все же оставлял желать лучшего, боготворил, ибо понимал, что добиться тех результатов, которых добился Намиказе, для ребенка без семьи и поддержки клана практически невозможно. Хино понимал, что таким, как Минато никогда не станет, но всегда брал с него пример и старался равняться на Хокаге. И в глубине души Куница верил, что каждый ребенок, которому он в меру сил и возможностей помогал, однажды станет таким же, как Минато Намиказе — человеком, которым можно будет восхищаться, опорой для родной деревни. Многие сослуживцы знали, с каким трепетом Хино относится к детям, равно как и о том, что он любит с ними возиться. В том числе это знал нынешний глава дознавателей и именно по этой причине Итадо Микагэ назначил Куницу наблюдать за «объектом два» — девочкой, которую он принес в вотчину Макагэ пару дней назад. И то, что Хино видел, не укладывалось в привычную картину мира — дети так себя не ведут, даже приютские, не обласканные вниманием родителей. Все, что было в распоряжении девочки — безликая серая комната, с несколькими тусклыми лампами и микроскопическая уборная, вмещавшая унитаз, раковину и маленький тазик. Голые стены, старый футон в углу и скудный паек раз в день через маленькое окно в огромной железной двери. Печати подавления чакры на стенах и никакой лишней утвари. Даже для взрослого человека такая обстановка была давящей, что уж говорить про ребенка. Но эта девочка вела себя так, словно происходящее — норма, не просила выпустить, не звала родителей, не плакала. Она вообще не разговаривала и, казалось, не обращала внимания на стесненные условия существования. Очнувшись, как и всякий нормальный человек, она оглядела окружающую обстановку, потом себя и свои раны, насколько это было доступно. Чуть позже, видимо, окончательно придя в себя, обошла по периметру доступные помещения, умылась одной рукой, вторую благоразумно не вытаскивала из перевязи, напилась из-под крана и всё, вернулась обратно на футон. Когда под дверь просунули онигири, она спокойно забирала их и ела, сложив лист бамбука, на котором те подавались, в угол крошечной комнаты, по всей видимости, определив тот как угол для мусора. Остальное время бодрствования «объект два» либо молча сидела на футоне, либо рисовала простые кандзи на нем же пальцем. И больше ничего.       На следующий день все повторилось.