Сёстры

      Осмотрев новый клочок территории, сёстры вскоре обнаружили… труп. А подле усидел на колене неизвестный. Весь завёрнутый в ткань, с головы до пят. Ни сантиметра свободного участка тела. А на голове капюшон, надёжно скрывающий лицо.       Зорким зрением Кира заметила, что то не человек, а скелет. А чутким слухом ещё и уловила его слова, произносимые «под нос» над телом. Он был с ними на корабле. Притворялся эльфом с книгой. И вот снова он, но склонившийся над трупом, тыча тому в лицо и оттягивая кожу.       — А, Фейк.       — Правильно — Фейн, Калиста.       — Как раз-таки мой вариант более верен. Он всё-таки не тот, за кого пытался себя выдать… Не эльф!       — Проклятье, — неудовлетворённо шептал «не эльф», совершенно не замечая ящериц, ставших подле него. — И как, скажите на милость… А, возможно…       Костлявые пальцы ухватили кожу на лице усопшего и резко дёрнули вверх. Ещё пару раз потянув труп за щёки, скелет оставил эту затею и уронил голову обратно. Она упала с глухим стуком.       — Проклятье, крепко держится. Возможно, борода создаёт дополнительное крепление, это любопытно…       — Ну и кто прервёт его?       Желающих не нашлось. Прибегли к универсальному методу: камень, ножницы, бумага. Честь выпала Киллисе. Вздохнув, она вежливо кашлянула.       — А! — вскочил скелет, прикрываясь руками. — Тьфу! Нет! Не подходи! Не… А, это ты, — узнал Фейн Киллису. — Признаюсь, я удивлён. Очень удивлён, — он окинул взглядом и других рептилий. — Возможно, плавучесть у вас лучше, чем мне казалось.       — Признаться, мы удивлены не меньше вашим присутствием здесь, — Кира оживлённо кивнула, а Калиста осталась с бесстрастным лицом. — Для чего вам потребовалось попасть на тюремный остров?       — Женщина, укравшая мою маску, оказалась ловчей, чем я считал, — признал Фейн ошибочность раннего мышления касательно освободившейся колдуньи. — Я погнался за ней, но тут она от меня ускользнула. Поэтому…       Он вновь повернулся к мертвецу, вдумчиво тыкая тому пальцем в лицо. Сёстры с разной степенью брезгливости переглянулись между собой.       — А какое у тебя дело к этому жмуру?       Фейн повернулся к Кире.       — Мне нужно его лицо. Что ещё полезного можно поиметь с гниющего трупа? Досадно, что это лицо так привязано к своему черепу. В обычных условиях я воспользовался бы специальным инструментом, чтобы аккуратно, но бесповоротно сорвать лицо с этого трупа. Я мог бы изготовить маску, чтобы скрыть свои кости, но у меня нет нужного инструмента…       Скелет ухватил труп за щёки, с силой потянув на себя в очередной тщетной попытке. Как и прежде, кожа мертвеца не поддалась, и Фейн раздосадовано закряхтел.       — А зачем тебе вообще маска?       «Кира… ты не была бы собою, если бы не задала наитупейший из всех возможных вопросов!» — и не одна Калиста так думала, судя по выкрику скелета:       — Потому что мою маску украли!!!       Кира смогла это сделать. Вывести ещё одного неживого так, что тот повысил голос. Это надо уметь…       — И мне, — продолжал Фейн сдержаннее, но всё ещё громче обыкновенного, — совершенно не улыбается перспектива бегать по всему Ривеллону от идиотов с факелами, — он спародировал голос деревенских простачков: — «Изыди!» «Чудовище!» «Прячьте детей!» Тьфу. Вы простые создания, — снисходительно проронил он. — Вы не любите… м-м, не то чтобы мою породу, но тех, кто выглядит как я. Если я хочу путешествовать без помех, мне нужна маска, которая скроет моё обличье.       — А как ты изготавливаешь маску, когда у тебя уже есть лицо?       — О, это слишком сложно, — рассекла воздух костяная рука. — Требуется куда больше ловкости, чем можно достичь, привязав камень к палке… А на большее, я полагаю, ты вряд ли способна.       Кира почти оскорблённо хмыкнула. У Калисты зачесались кулаки.       — Нет, но, когда я добуду нужный мне материал из этой особи, всё будет достаточно просто, — продолжал скелет. — После этого я мог бы вернуться к поискам своих сородичей. Не может быть, чтобы не нашлось других Вечных, кроме меня. Но их почему-то пока… не находится. В этом мире их точно нет, по крайней мере, — развёл руками Фейн. — В иных же мирах… Сейчас в Чёрных Копях ведутся раскопки. Возможно, там я найду ответы на свои вопросы.       — А эти твои Вечные… — почесала затылок Кира. — Это типа какой-то культ?       — Культ? — фыркнул и позабавленный, и оскорблённый скелет. — Что за глупости! Наша раса возникла ещё в те времена, когда понятия «раса» не существовало. Кроме нас, не было никого.       — Да ты у нас старичок, да? — подняла бровь синяя. — Не надейся на мою милость из-за своего почтенного возраста. Я без веской причины никого не уважаю.       — Я мог бы, — Фейн проигнорировал с большим усердием едкий комментарий Калисты, — предложить вам представить себе Вечного как существо, наделённое безграничными талантами и умом, но, боюсь, ваше воображение слишком ограничено.       — Хах. Как представить то, чего в природе нет?       — Мы изучали тайны мироздания! Мы создавали шедевры искусства! Мы… мы исчезли… — прошептал скелет последнее предложение. Получился разительный контраст: от раздражённого, повышенного и отчасти высокомерного тона к уничтожающему душу шёпоту. Впрочем, надежда не покидала его: — Но я их найду. Где бы они ни были, я их найду. И у нас вновь будет свой мир.       — Если ваши сородичи исчезли… — задумалась розовая с печалью. — То почему вы по-прежнему здесь?       — Едва ли это имеет значение, — припомнил скелет. — Но я всё же уточню, что некоторое время был… лишён свободы.       — Ещё один уголовник? Кира, сегодня явно твой день. Столько потенциальных друзей встретить нечасто выдаётся возможность…       — Несколько столетий, как мне кажется, — задумался Фейн. — Или тысячелетий… время течёт так нелинейно.       — Что? Память подводит, дедуля?       — Калиста… прошу…       — Спасибо, — кивнул Фейн, изрядно раздражённый комментариями с издёвками от старшей. — Меня замуровали в склепе за то, что я был слишком любопытен…       — Это если тебе верить…       — Любопытен и желал познать, как устроен мир! Наш король, вероятно, счёл, что не следует разгадывать все тайны вселенной. Наверное, — задумался скелет, — я должен его поблагодарить: судьба, постигшая остальных, меня миновала. Не знаю, насколько в данном случае уместен будет букет или венок…       — А где, по-вашему, находятся ваши сородичи? В каком-то ином мире?       — Это самое любопытное, — заметил Фейн. — С одной стороны, их явно нет в этом мире. С другой — они повсюду.       — Ни хрена себе… — заозиралась настороженно Калиста. — А где конкретно? Я хочу знать, откуда они могут нанести удар…       — Все ваши расы их чем-то напоминают, — объяснил Фейн. — И изваяния, которые вы ставите для своих богов, мне кажутся странно знакомыми.       — Ложная тревога, Кали.       — Тревога никогда не бывает ложной, сестрёнка! Пока вы рядом, это неотъемлемое правило!       — Возможно, — задумался скелет, — мои сородичи вознеслись в иной мир. Или ваши «боги» — это просто легенды, оставшиеся в памяти смертных. Как бы то ни было, их здесь нет. Но я их найду. Где бы они ни были, я их найду.       — Мы можем поискать их вместе, — предложила Киллиса. — Так мы сможем помочь друг другу.       — О да, Кверкус. С этим костяным парнем в команде не один ты будешь выделяться…       — Кто тебя за язык тянул…       — Да ладно, сестра! В большой компании веселее!       — Да мне и с вами скучать не приходится… Хах… сколько раз я повторила эту фразу за последние пять лет?       — Я полагаю, — костлявые пальцы в задумчивости погладили подбородок, — с учётом всех обстоятельств, что это может оказаться взаимовыгодно. Я вижу, вы в этом мире чувствуете себя куда… свободнее, чем я…       — Иронично, учитывая, что мы застряли на тюремном острове!       — …это может быть полезным.       — Тогда решено! Мы — команда! — огласила Кира. Жалоб не последовало. Только одно раздражённое урчание.       — Превосходно! — радостно опрокинул Фейн. — Раз уж мы разговорились — возможно, уже стало очевидно, что мои способности… хм, универсальны. Разумеется, магические искусства — моё излюбленное хобби, но это не означает, что я не владею клинком или луком.       — Хорошо иметь в отряде разнопланового специалиста!       — Особенно, — дополнила замечание Киры старшая, — если этот спец не лентяй!       — Как поступим? — вклинилась Киллиса. — Вернёмся в форт или ещё осмотримся?       — До наступления темноты ещё не один час! Мы успеем оглядеть тут всё!       — Соглашусь, — кивнула синяя. — Лучше сейчас, чем потом из форта топать обратно.       — А вы, Фейн, как считаете?       — Вам лучше знать, — пожал он плечами. — Если у меня появятся блестящие идеи, я ими с вами непременно поделюсь.       — Ну тогда, — Кира повернулась к скале, усеянной лианами и поставленной к ней деревянной лестницей, — поднимемся и оглядимся там!       Сёстры Калисты пошли к лестнице, а за ними — скелет, но он остановился, когда крепкая рука упала ему на плечо, обернув к себе:       — Не думай, что смерть тебя надёжно оградит от моего гнева, если с ними что-то случится по твоей вине, скелетик.       Смерив удаляющуюся рептилию недобрым прищуром, скелет стремительно внёс в блокнот коротенькую заметку о важности избегания конфликтов с одной из компаньонок, если он не хочет до завершения своей миссии развалиться грудой косточек.

.

.

.

      Маленький лагерь ожидал их по окончании подъёма. Крупная палатка, столбы с протянутыми верёвками с сохнувшими вещами. Большой костёр и кучи вещей для выживания и хоть сколько-нибудь комфортного проживания. И среди всего этого добра — только одна душа. Нервная, ходящая из стороны в сторону эльфийка.       Одна она не могла всё это обустроить, но вот с компанией… Да вот только куда та запропастилась? Судя по её волнению, все покинули лагерь, и уже порядочное время назад. Возможно, даже в спешке.       — Пойдём, узнаем, что к чему, — поманила за собой Кира.       Киллиса следовала последней и остановилась, услышав за спиной тихий, на грани слышимости, всхлип. Голова завертелась, а глаза забегали в поисках источника, пока не опустились к крупной корзине, за которой виднелась маленькая белобрысая головка.       Девочка в простеньком голубом платье, изрядно помятом и давно не стираном. Сердце громадной рептилии сжалось. У всех есть слабости. Вот одна из них.       Она встала на колено перед девочкой, отодвинув корзину в сторону. Тихо произнесла: «Тс-с-с», — и аккуратно опустила ладонь на голову всхлипывающего ребёнка. Девочка замерла. Умолкла. Киллиса спросила нежно, ласково:       — Что случилось, маленькая?       Заплаканные глаза устремились на рептилию, дрожащие губы заготовили ответ, но всё маленькое тело вздрогнуло, едва его обладательница увидела, кто сейчас перед ней. Она снова спрятала лицо в коленях.       — Почему ты так боишься меня?       — Потому что ты — хозяйка.       Расслышать ребёнка сложно. Она фактически бубнила себе в колени. Но Киллиса сразу поняла, за кого она её приняла. Сердце заболело сильнее от жестокости некоторых из её соплеменников.       — Нас сюда хозяйка отправила. Меня, маму и папу. Она была злая! И все ящеры злые! Они меня колотили.       — Отнюдь не все, — розовая ладонь легонько берёт детское лицо за подбородок и приподнимает. На том — волнение и подозрения. Киллиса действует медленно. Говорит успокаивающе, пока утирает кончиками рукавов длинной рубашки слёзы, стекающие с щёк. — Не все ящеры — рабовладельцы. Есть те, кто против этой дикости. И многим не чуждо сострадание. Я тебя не обижу.       — Ой, — поразилась она доброте незнакомки, да ещё из числа ящеров, что казались ей исключительно злыми. — Ты совсем не похожа на хозяйку, ты добрая. Но я так скучаю по маме и папе!       — Я тоже скучаю по маме… по мамам… — со вздохом обронила она, закончив возиться со слезами ребёнка и чуть не пустив собственную.       — Мама и папа — самые лучшие! — чуть оживилась девочка. — Они любят тебя и никому-никому не дадут обижать. А когда их нет, ты совсем одна…       Девочка затихла. Её пленила грусть, но с Киллисой (пусть та и ящерица) она казалась не такой печальной, какой могла бы быть, оставшись снова в компании. В компании себя и своего горя.       — Хочешь, я тебя обниму? — почти робко, но с доброй улыбкой спрашивает Киллиса.       Девочка сомневается, но ящерица верно угадала, что той нужно, и ребёнок ответил кивком, неуверенно потянувшись к ней. Розовая прижала человеческое чадо к себе. Дитя лицом утыкается ей в основание длинной шеи. Та холодная. Ребёнок почти жалеет об этом, но не отстраняется. Вскоре чешуя шеи становится тёплой, и она больше не помышляет отстраниться от рептилии.       С ушедшим окончательно волнением замедляется и её дыхание с сердцебиением. На детском лице проступила невидимая для глаз Киллисы — но ощущаемая сердцем — улыбка. Она и сама улыбнулась прекрасно проделанной работе по принесению в мир капельки добра.       — Спасибо, — всхлипнул ребёнок, но уже от счастья. — Ты хорошая.       Розовая ящерица не удовлетворилась таким результатом, поэтому спросила девочку с озорной улыбкой, поглаживая по спине и затылку:       — Как тебя зовут?       — Корал.       — Корал, ты любишь загадки? — та утвердительно мыкнула. — Под каким деревом в лесу сидит зайчик, когда идёт дождь?       — Ну… не знаю…       — Под мокрым.       Лицо расплылось в широкой улыбке. На месте передних зубов зияла дыра с первым выпавшим молочным зубом. Она хихикала повторяя про себя: «Точно, ведь дождь!»       Вместе с нею хихикала и Киллиса, наконец-то её отпустившая. Оглядев землю вокруг, она заметила искомую палочку, подобрала и спросила дитя:       — Какое твоё самое любимое животное?       — М-м-м… лошадка?       — Какое совпадение, — с ноткой печали она добавила, отогнав воспоминания: — У меня тоже.

.

.

.

      Кира, Калиста и Фейн подошли к нервной темнокожей эльфийке. Та всё расхаживала из стороны в сторону, и волнение её не отступало.       — Где она? Где она? — заметив троицу незнакомцев, она обратилась к ним: — Вы идёте с нами? Кто вы? Вы из убежища? Она не говорила о других. Fyr-a las! Она так опаздывает!       — Мы, к сожалению, не понимаем твоего трёпа, — взяла слово Калиста. — Если бы ты объяснила, то нам было бы проще… Что нам было бы проще?       — Эм… Помочь? — улыбнулась неловко Кира.       Старшая издала тяжёлый стон:       — Помочь…       — Магистр обещала помочь нам сбежать, — собралась эльфийка. Хмурость Калисты слетела при упоминании побега, но тут же воротилась, когда до мозга дошло значение слова «магистр». — Говорила, многие магистры не согласны с епископом. Обещала, что они нас доставят в безопасное место. Но она опаздывает. Обещала прийти в полдень. Уже вечереет… Мы боимся уходить, но боимся и остаться…       — Доверять кому-то из красных колпаков? — подивилась синяя. — Да ты действительно отчаялась.       — Атуза не такая, — возразила эльфийка. — Она не верит в это место, не верит их епископу. Она придёт! И уведёт нас отсюда.       — Магистр Атуза? Наша соплеменница? — Кира покосилась на Калисту. Та приподняла бровь в недоумении и вдруг вспомнила:       — Ой, как неудобно-то вышло… а Атуза, оказывается, была не так плоха…       — Вы… знаете её? Вы знакомы? Вы видели её?!       — К сожалению… — кивнула младшая с нескрываемым огорчением. — Её раскрыли и казнили на наших глазах…       — Я… — натурально лишилась дара речи тёмная эльфийка. — Понимаю. Понимаю. Что ж, — она уселась у костра, поджав колени к груди. — Значит, надежды нет. Ждать больше нечего.       Кира протянула к ней руку, пытаясь хоть сколько-нибудь утешить, но та легонько оттолкнула её, проговорив:       — Вы знаете нашу родину? — ящерицы переглянулись. — Я бы хотела отвезти туда мою крошку, но… от родины ничего не осталось. Для нас ничего не осталось ни там, ни здесь. У нас ничего нет…       — А куда Атуза собиралась вас отвести? — спросил Фейн. — Нам бы пригодилась эта информация, так как мы не держимся за этот остров.       — Она говорила, — поддалась воспоминаниям огорчённая эльфийка, утирая тыльными сторонами ладоней слёзы, — что на топях в окрестностях форта есть укромное убежище. Атуза говорила, что отведёт нас туда, она знала безопасную дорогу. Там мы могли дождаться корабля и отправиться… туда, где обретём свой новый дом… Но… уже нет…       Понимая, что больше из неё не выведать, троица переглянулась и заметила потерю одного из членов отряда. Беглый осмотр позволил отыскать потеряшку. Та почти разлеглась на земле с человеческой светловолосой девочкой, гладящей чёрного, нежащегося от её прикосновений кота, наблюдая за тем, как палкой Киллиса проводила по земле, что-то объясняя.       — Вот так линии будут выходить тоньше… — очередное движение, и на земле распластался поразительно качественный рисунок лошади.       — Ва-а-а-ау! — поразилась Корал. — А ещё можешь…       — Килли! Мы отправляемся! Давай к нам!       Киллиса резко дёрнулась, только сейчас вспомнив, что забыла обо всём на свете, проводя время с ребёнком. Девочка посмотрела на неё щенячьими глазками, безмолвно умоляя остаться, но пришлось сделать ей больно. Она обняла её напоследок и вручила пару монеток перед уходом.       Подавляя желание всхлипнуть, Корал приняла кругляши и попыталась нарисовать на земле что-нибудь палкой самостоятельно, но и близко до уровня художественного мастерства предшественницы девочка не подобралась, отчего впала в уныние.       Смерив напоследок маленькую взглядом, с печалью Киллиса поплелась к остальным. Сир Лора был тут как тут со своим замечанием:       — Фе! Кверкус! Разве может хоть один наш Щит быть столь сентиментальным и… Кверкус! Ты меня пугаешь! Как ты можешь это поддерживать! Ну и что, что это правильно и так бы поступил настоящий Щи… хм-м-м-м…       — Что у тебя… — спросила Калиста. Последовал ответ:       — За душой — тяжесть разлуки, сопоставимой с болью от предательства. А у вас?       — А мы опечалили одну душу, а заодно — лишили её надежды…       — Вижу, никто из нас даром время не терял.

.

.

.

      С высоты вновь к низине. К песку. К волнам. К скалам и обломкам посреди пляжа. А по нему шастало несколько черепах. Одна мелкая, и на отдалении — две покрупнее.       Кира предложила поздороваться с ними. Идею поддержала Киллиса. Калиста высказалась против, а Фейн ответил безразличием. Всё время он казался то отстранённым, то не в меру задумчивым. Подмечал детали мира, слова, действия и вносил всё в блокнот, прося его не отвлекать.       — Здорóво!       — Чуете, родственницы? — обернулась на приветствие черепаха, заговорив своим медленным, глубоким урчащим голосом. — Чуете приближение тьмы?       — Пф, ты мне не родственница, — сплела руки на груди синяя.       — Уверена? — присмотрелась она к грубиянке, не заметив странности. — Ты на мою тётю немного похожа. Впрочем, в темноте все на одно лицо.       — Пс-с-с, — шепнула Кира с усмешкой, — тётя у неё однозначно красотка, а?       — Кира, не подлизывайся…       — Вы про какую тьму говорили? — проявил заинтересованность Фейн, оторвавшись от блокнота.       — Словно бы меня выморозили изнутри. Невообразимая чёрная тень превратила меня в кусок льда.       — Не она ли навещает регулярно Кали? — голубой рептилии прилетел нравоучительный подзатыльник.       — Она, — ещё не закончила черепаха, — грозит поглотить меня. Грозится поглотить нас…       — Нет у нас времени для разговоров с отбросами эволюции, — напомнила старшая. Черепаха ответила без толики обиды:       — Будьте осторожны. Тень близится…       — Я… — пошевелила губами сильно зажмурившаяся Киллиса. — Ощущаю что-то тёмное… Что-то… нехорошее…       — Эх, — вздохнула старшая. — Я всегда ощущаю приблизительно то же самое, когда слишком долго не слежу за вашей самодеятельностью…       — Отбрасывает ли она на тебя столь же длинную тень, как на меня? — спросила черепаха.       — Я… не знаю…       — Моё сердце покрывается льдом, словно в меня ворвалось само небытие. Она грозится поглотить меня. Грозится поглотить, — взмах головы на других черепах. — Всех нас…       — Та-а-а-ак… — заподозрила неладное синяя. Видать, чуйка на неприятности развилась от столь притягательных до проблем сестрёнок. — Мне что-то это не нравится. Валим!       — Хах… — задумчиво усмехнулся Фейн и добавил почти похоронно: — Поздно.       — Что не так с этими черепахами? — крикнула Кира, выхватив арбалет. Калиста тем временем достала меч, а скелет из рукавов рубашки выхватил по магическому жезлу, заряженному огненной магией.       — Они… Они трансформируются!       Амфибии из обычных — пускай и крупных — черепах превратились в исчадий Пустоты! Почернели тела, засветились голубым глаза, и вокруг них заиграла магия цветов причудливых. В целом безобидные создания вмиг превратились в серьёзных врагов.       Из пасти одной вырвалась мощная струя воды с кусками льда. Калиста, стоящая на её пути, колесом ушла в сторону и понеслась в контратаку.       Другая черепаха обрушила с неба по небольшой площади дождь из сосулек. И всё — над головами Фейна и Киры.       — Давай-давай-давай! — оттолкнула Кира Фейна. Тот упал на грудь, выронив жезлы. Сама Кира отскочила назад, приземлившись спиной на песок, запуская болт в черепашью рожу.       Третья, самая громадная, хотела пойти на таран и растоптать лежащих на пути скелета и ящерицу. Она набрала скорость, словно добротный скакун, и понеслась. Тряска не ощущалась. Песок поглощал её, но звуки, издаваемые гигантской тварью, пугали больше любого колебания почвы, даже если бы те не поглощались песком.       Фейн успел среагировать и с помощью заклинания разлил на пути несущейся громадины мазутную лужу, знатно её замедлившую.       Этого времени хватило Кире со скелетом, чтобы уйти с пути морского монстра. Фейн побежал подбирать жезлы, промышляя поджечь горючее и вымазанную в нём черепаху, а Кира снова запустила болт в меньшую тварь, лишив глаза. Та на время выбыла из драки ввиду сильнейшей боли.       Калиста со своей черепахой расправилась сравнительно легко. Та оказалась очень медлительной. Пара взмахов. Уворот. Ещё замах — и голова рептилии отлетела на песок, разукрасив тот чёрно-красной вонючей субстанцией, которую кровью назвать язык не поворачивался.       Гигантская черепаха, преодолев лужу мазута, почти не замаравшись в нём и вернув первоначальную скорость, понеслась на отошедшую Киру, пытающуюся прикончить мелкую черепаху.       Успех! Маленькая умерла после очередного болта в голову, но Кира, увы, не успевала сойти с пути несущегося монстра. Фейн попытался ту отвлечь на себя, пуляя огнём, но толстый панцирь не поддавался, а покрывающий панцирь мазут, загоревшись, причинял сравнительно небольшой вред, и попасть в голову на таких скоростях он, увы, не мог, а Калиста не была способна помочь сестре, так как находилась далеко.       — Кира! — кричала она, несясь на выручку. Слёзы наворачивались на глаза от ветра и переживаний. Успеет, не успеет? Такого вопроса не стояло. Ноги просто отталкивались с силой от песка, а тот, как назло, не способствовал набиранию скорости. — Кира!       Голубая повернулась навстречу своей погибели. Успела выпустить болт в ноздрю исчадию, но на отскок времени не оставалось, и она, прикрываясь руками, надеялась защитить самые важные места.       Но вдруг — яркая вспышка! Кира очутилась в совершенно в другом месте. Черепаха стоит, ошарашенная случившимся, и пропадает в яркой вспышке, а на её месте оказывается курица! Обыкновенная курица! Кира с замешательством смотрит на пернатое существо сбоку от себя, буквально в паре метров. И видит у того за спиной среднюю сестру с виноватым видом. Она стояла с протянутой рукой. Секунда — и пернатое создание разделено старшей на две половинки.       Миг. Вспышка. На песке две похожие одна на одну дольки крупной черепахи. От хлынувшей жидкости из нутра оной воняло, а песок стал чернее ночи, словно впитав в себя нефть. Но на солнце не блестел, словно поглощал весь свет.       — Прости! — пленила Киллиса в объятиях Киру.       — Ну ты чего? Плачешь, что ли, глупышка? — ласково ответила младшая, сама прижимая к себе сестру. — Сломали бы мне пару рёбер и других костей. Делов-то. Первый раз, что ли… — она нежно уткнулась носом в шею сестры, потёршись о неё и находя это до невозможного… приятным… Пожалуй, риск был оправдан.       Калиста глядела неотрывно на сестёр, и сердце радовалось, что с главной дурындой не случилось плохого. Сама она не озвучит того, что на сердце, но требовалось ли то?       Розовая до боли крепко прижала к себе младшую, со всхлипываниями произнося:       — Я впала в прострацию. Прости! Не ожидала такого…       О ноги тёрся чёрный кот, мурлыча, будто так утешая подруг.       — Никто не ожидал, — утёрла субстанцию на мече Калиста, к неудовольствию отметив, как та портила металл. Отошла от двух половинок черепахи, её глаза пробежались по полю брани и… пришли к неутешительному выводу: — Опасно сейчас кругом и всюду. Даже без применения Истока… никто не застрахован от подобного…       — Очень здравое наблюдение, — скелет внёс в блокнот заметку.

.

.

.

      Оправившись от произошедшей драки, они обошли берег, в процессе наткнувшись на очередного утопленника, выброшенного на берег и надеявшегося сбежать, но определённо переоценившего свои силы.       — Похоже, солёной воды нахлебался… — неутешительно качнула головой Киллиса, присев на колено рядом с телом.       — В этих водах пытаться сбежать по морю просто глупо… Всё, как и говорил Зверь… — припомнила Кира.       Калиста, менее затронутая гибелью неизвестного, осмотрела труп и нашла у него мокрую записную книжку. Развернула и просмотрела последние страницы, прищуривая глаз с моноклем:       «Моя первая ночь в этом месте. Похоже, всё будет не так уж плохо. Я нашёл тихое место для сна и натащил достаточно сухарей, чтобы продержаться. Когда всё это закончится, я смогу с гордостью сказать, что не только выжил, но и провёл время с комфортом.       Какие-то тупые громилы отобрали у меня сухари. Тут надо быть поумнее, иначе я помру с голоду.       Встретился со старым рыбаком Радом. Он научил меня делать сети.       Рад помер.       Тупые громилы отобрали у меня сеть. Хорошо хоть, что самого злого ночью забрали в форт. Есть хочется.       Я с детства хорошо плаваю. Море тут спокойное, но сколько до берега? Вряд ли больше пары миль».       — Одно неверное заключение, стоящее всего… — отбросила Калиста дневник покойного. — Идём. Там есть ещё, что осмотреть. За той скалой.       Группа поплелась за нею, а Киллиса подобрала дневник и скрыла в своём карманом мирке.       — Вон! Глядите! — Киллиса от окрика Киры дёрнулась в ужасе, посчитав, что её заметили за этим делом, но всё обошлось.       — Что? Неужели твой мистический клад? — слабо веря, спросила Калиста.       — Нет! Самый настоящий! Килли! — та снова дёрнулась от окрика. — Не одолжишь ли мне свою… — младшая подошла к средней вплотную, почти начав тереться о неё, словно кошка. — Перчаточку?       — Эм… Ладно… — смущённая выходкой сестры, розовая стянула с ладони магическую вещицу, и… ту мигом подхватила Кира. Напялила и протараторила пару благодарностей, от такой скорости слившуюся в одну.       Взмах перчаткой, и откуда-то со скалы оказался перед ними сундук. Кира самодовольно улыбнулась, подкинув перчатку владелице, что чуть не оборонила её, не ожидая такого фокуса с сундуком.       — Как ты… — недоумевала Калиста. — Ты что, уже сбегала с острова и оставила себе тайник на будущее?       — Скажем так… мне подсказали, где искать. Буквально пальцем указали.       — А кто?       — Боюсь… это был предсмертный подарок…       Внутри оказалось немало монет, горсть вещей — как безделушек, так и действительно ценных. В целом, если учесть, что этот клад пришёл в их жизнь неожиданно, то он очень неплох.       — Хм, Кверкус, может, великанша так же запросто найдёт ключ к спасению Ривеллона от надвигающейся угрозы, как и этот клад? Да нет, бред какой-то!

.

.

.

      — Ну, давай же! Стой на месте! Ну, ты чего?! Глупая кобыла! Стой! Ну хоть задницей не тряси перед носом! И так унизила вконец!       Марти всё не мог выполнить простую обыденную работу. Всего-то причесать молодой белоснежной кобыле гриву и хвост.       Работа не пыльная, но только не в случае с этой резвой неугомонной лошадкой, что раз за разом уходила от гребня. Когда же рыжеволосый паренёк проявлял настойчивость, Седовласка от него вовсе убегала, а то и упрыгивала.       А в отместку за попытки причесать её дразнила парня, фыркала, ржала, подталкивала или покусывала, показывая, кто хозяйка в этом дворе.       За столь юморным представлением, не скрывая улыбки и частых смешков, наблюдала Махалия с веранды у входа в дом. Читаемая ею книга давно прозябала на столике у дивана, а сама она стояла у перил, попивая воду со льдом. Марти она также предлагала посидеть в тенёчке и попить чего-нибудь освежающего, но тот всё возился с этой дерзкой парнокопытной.       — Что, Марти? Не даётся? — отпив воды, спросила Махалия, прекрасно всё видя сама. Последние… минут двадцать.       — Не-а! — развёл рыжий парень руками, утомлённый этим занятием, пока за ним отплясывала лошадь, громко потешаясь над тщетностью попыток парня. — Просто неуправляемая вся! Ума не приложу, как можно быть такой вредной!       Он повернулся к лошади. Та с гордо поднятой головой выжидала, что он скажет. А Марти, ничего не говоря, показал язык. Седовласка выглядела оскорблённой, и фырканье её звучало соответствующе.       — Аха-ха. Она же просто играется, Марти. Все дети одинаковые…       — Да-да-да, — махнул пацан с серьёзным лицом, а потом усмехнулся. — Ещё спишите её дурное поведение на возраст… Хех. Или дурное влияние Мелкой.       — Марти, мне сложно в такое поверить! Кира априори не может дурно влиять на животных. Особенно — близких к её возрасту.       Зрелая рептилия продержалась десять секунд с серьёзным видом под направленным на себя выжидающим взглядом Марти, а потом разразилась кое-как контролируемым смехом, как, впрочем, и рыжеволосый.       — О, Киллиса, ты сейчас не занята?       Розовая ящерка в опрятном тёмном коротеньком платье проходила мимо веранды с книгой. Наверное, читала, лёжа на гамаке. Там и вправду хорошее место для спокойного время препровождения, но Малахии больше нравился диван под крышей дома.       Соорудили на днях гамак, кстати, Кира с Громом для своих нужд, но по итогу им начала пользовать и Киллиса. Естественно, с их позволения, а ещё Марти порою заваливался туда — продрыхнуть между работой.       Один раз даже Даэла там побывала, но, скорее, лишь для оценки проделанной работы, что оказалась довольно высокой, чем та несказанно обрадовала эту парочку.       А вот Калиста там не бывала. Она как-то поссорилась с Кирой, и та запретила сестре приближаться к их совместному с Громом творению. А синяя злюка в свойственной себе манере ответила, что плевать хотела на эту дешёвую поделку. Этими словами она нечаянно задела больше гнома, ежели младшую сестрёнку, которая потом утешала погрустневшего низенького члена семьи.       — Нет, — пояснила средняя, — я закончила книгу и хотела отнести обратно в библиотеку.       — Книга может подождать немного с возвращением?       — А дело срочное?       Киллиса подошла к столику с маминой книгой. Прочитанная ящеркой и та, что покоилась на столе, ни размером, ни внешним видом не отличались. От матери сей факт не утаился. В сознании пронеслось: «Так скоро»? Маленькая дочь уже взялась за толстенные кирпичи сплошного мелкого, порою до смерти унылого текста, что означало лишь одно…       Грусть захлестнула разум от понимания, как неуклонно время приближало её к будущему дню, что, как она надеялась, не наступит. Но знала Махалия, что тот час непременно грянет, как и зубастая подруга Киры, травма Калисты, новые знания Киллисы и будущие потрясения с болью.       Не показывая ни печали, не излишнего погружения в себя, старшая ящерица заговорила лёгким тоном:       — Седовласка не хочет доверять такую деликатную вещь, как собственную гриву, кому-то, кто не понимает суть прихорашиваний и наведения красоты, — отойдя от тяжести будущих событий, пояснила Махалия, утомлённо вздохнув, стараясь не улыбаться. Будто согласная с её высказыванием, кобыла громко заржала, встав на дыбы.       — Всё я понимаю! — отрицал Марти, глядя то на хозяйку дома, то на хозяйку двора. — И прихорашиваюсь ровно настолько, чтобы выглядеть заманчиво для девчонок и угрожающе для других самцов!       — А-ха-ха. Марти, не смеши меня, — окончательно уйдя от былой грусти, махнула рученькой Махалия на манеру светской дамы, коей она и являлась, исходя из родословной. — Когда ты в последний раз причёсывался? А голову когда мыл? — а это она натурально отчитала молодого кавалера, которому стало стыдно, будто всё это — слова матери родной, коей, впрочем, он никогда не видел. — Твои рыжие волосы скоро будут, ну, чисто каштановыми.       — Помоюсь и причешусь, — угрюмо бросил рыжий. — Что вы всё заладили…       — Сегодня? — выгнулась в его сторону через перила зрелая ящерица, заинтриговано лизнув воздух.       — Эм… лучше завтра, — почесал он спутанные, давно не чёсаные волосы. — Или послезавтра-А-А-А!       Седовласка легонько пихнула его в спину мордой. Момент был подходящим. Ранее не получалось достичь такого успеха, а сейчас он так удачно отвлёкся… И упал в грязь лицом.       Махалия засмеялась открыто; кобылка радостно скакала и фыркала, будто крича об успехе проделки на всю округу, а Киллиса сдержанно хихикала, прикрывая нижнюю часть лица книгой.       — Вот ведь… тьфу… — сплюнул парень грязь и повернул чумазое лицо к радостной животине. — Вредина!       — Ну так, как, завтра или послезавтра, Марти? — отсмеялась хозяйка.       — Эм… Зачем откладывать то, что можно сделать и сегодня? — поднялся он, утирая грязь с лица.       — Хе-хе. Верно подмечено. Ты учишься. Вяло и через не хочу, но учишься. Пусть и не без помощи кого-то умнее себя… — кобыла на словах Махалии громко заржала, закивав головой.       — Ну, хоть не так, как Кира. Уже хорошо, — развёл он руки в стороны с улыбкой, получив ещё один толчок в спину от потешающейся лошади.       — Иди уже помойся, вундеркинд… Килли, расчеши Седовласку, — мать забрала книгу со столика, собираясь посетить задний двор. — Я посмотрю, как с работой справляется Гром.       — Хорошо, мама.       Мать перед уходом невероятными усилиями убедила себя снова в том, что поступила правильно, как и сотню раз до этого. Да, Киллисе будет больно. Эта близость с Седовлаской в заключительном своём акте ударит по ней очень сильно, но эта была необходимая боль. Она поможет выковать ту Киллису, которой будет суждено столкнуться с множеством сложных ситуаций в жизни.       Махалия убеждала себя, что это так, и напоминала, что видела то, и не раз. Но даже после всех откровений, предоставленных Истоком, ей было всё ещё трудно идти на эти меры.       У каждой дочери были свои испытания. Если у Калисты они заключались в выматывающих тренировках и ранении на глазу в скором времени, то у Киры испытание звалось Цетриусом, а у Киллисы — Седовлаской. И Кире было куда больнее в этом плане, ибо глаз сестры будет на её совести… Но то вновь было необходимым шагом на пути к их цели…       Киллиса приняла расчёску из рук Марти, что, смотря прямо в глаза мелкой ящерице, сказал:       — Удачи, — прозвучало так, будто она отправлялась на войну, а не пустяковое поручение выполнять.       — Наконец-то успех, — выдохнула кобыла, направляясь в сарай, устраиваясь на пышной подстилке из соломы. — До последнего надеялась, что ты позаботишься о моей гриве.       — Почему не Марти? — полюбопытствовала ящерица, садясь на колени у кобылы, приступая к работе. — Он ответственный, когда надо. Трудолюбивый. Усердный…       — Последнее лично я плюсом у него не считаю, — фыркнула Седовласка и пояснила: — Марти… как верно выразилась твоя мама, нельзя доверять столь деликатную работу, — она элегантно тряхнула гривой, что частично опала на морду, прикрыв один глаз. — Он мне столько волос понадёргал. Всё никак не научится правильно расчёсывать, а за хвост как возьмётся… Мне прямо страшно становится… за его самочувствие… Ноги-то у меня мощные!       — Да, — не могла не согласиться ящерица, — у Марти давно не те ловкие руки, какими они были при его жизни мошенником на улице. Но он всё равно лучше в этом, чем Гром?       — О-о-о! — задрала голову к потолку лошадь. — Не надо этого низкорослого человека впутывать! Он здраво оценивает свои силы и способности, а потому даже не пытается причёсывать мою гриву. И тем более — хвост… — сквозь зубы промычала лошадь, вздрогнув от неприятных воспоминаний.       — Как насчёт мамы? — подавив усмешку, всё не унималась ящерка. — Или Даэлы?       — Ух… получается у них отменно, но с ними особо не поболтаешь. Если мы и разговоримся, то одна начнёт разговор о другой… Они прямо созданы одна для другой, и мне не хочется вставать между ними со своими хвостом и гривой. А ещё заметила, что твоя мама… бывает такой весёлой, а потом вдруг… посмотрит мне в глаза с минуту, отведёт взгляд и… погрустневшая, вся извинится и поспешит удалится, оставив меня гадать, что это с ней такое…       — Такое… часто случалось?       — Считай, всякий раз нечто такое и происходило… ума не приложу, отчего она так грустно на меня смотрела постоянно… — кобыла опустила голову. — Я ведь не давала повода ей для огорчения, разве нет?       Киллиса ответила неоднозначностью и лишь минутой позже вернулась к более ранней теме, спросив:       — А Кира? Она же хорошо справляется?       — Ага! С ней весело! — повеселела белая лошадь. — Она столько шуток знает! С ней не соскучишься! Я с неё… ржу, как лошадь!       — Аха-ха-ха… — в приступе внезапного смеха Киллиса случайно дёрнула расчёску, вызвав болезненное «ай» у кобылы. — Прости. А-ха-ха…       — Ты тоже извини. Я не нашла фразы, лучше описывающей… хах. Ты поняла.       — А как насчёт Калисты? Она очень исполнительная.       — Да. Но с ней не поболтаешь, — водила угрюмо она копытом по земле. — Играть тоже не любит… Она мне однажды ультиматум выдвинула! Либо я не рыпаюсь при расчёсывании, либо она уходит. И вообще… она немного жутковатая… Только не говори ей, что я плохо о ней отзывалась!       — Ну вот. Это всё, — в конце в качестве финального штриха Киллиса завязала ей маленький красный бантик у уха.       — А? Ах да, — закатила Седовласка глаза, — как же без этого. Вишенка на торте, так сказать. Фыф. Уже уходишь?       — Да, мне надо книгу отнести.       — Обидно, — поднялась на копыта животина. — Почти как то, что Кира стала редко заглядывать, как загуляла с теми карликовыми короткохвостыми лошадёнками! Без роскошных грив! Кто их так оболванил?!       — Хи-хи-хи. Седовласка, сколько можно. Они не лошади, а лани.       — Всё равно, — махнула копытом кобыла у земли. — Всё равно, кто они такие, главное, что они уводят у меня подругу! — лошадь топнула копытом, обиженно надувшись. — Ты хоть приходи почаще. Ты тоже в числе моих немногочисленных друзей. Хоть сейчас можешь заглянуть! Как… отнесёшь книжку.       — Сегодня не смогу, прости, пожалуйста.       — А завтра? Утречком? Погода утром просто отменная для скоростных скачек! — она пробежалась на месте, дёрнув головой, стараясь не испортить работу Киллисы с гривой. — Ну, или… — робко копнув землю передним копытцем, Седовласка опустила голову, глядя в бок смущённо. — Для неспешной прогулки…       — Утром.       — О! Буду ждать! Скорее же!       — Не раньше утра, прости.       — Да это я солнцу! Пусть скорее опускается и вновь поднимается!       — Хи-хи-хи. Увидимся завтра. Я принесу тебе кое-что.       — А? Что же это? — будто возбуждённая собачка, подскочила лошадь к ящерице.       — Секрет… — старалась она не смотреть в умоляющие глазки.       — Ну-у-у же… — тряхнула обиженно гривой Седовласка. — Я ведь помру, ломая голову над этим вопросиком!       — Утром.       — Ладно-ладно. Эх… до завтра.       — До завтра.       — А ты ничего не…       — Ой, извини, — ящерица обняла лошадь на прощание за шею. Парнокопытная попыталась обнять в ответ, но одной лишь шеей. И только по окончании данных коротких объятий они разошлись.       Разошлись, чтобы утром вновь встретиться, как и было обговорено. И Киллиса… пришла не одна, а с маленьким подарком.       — Ой, сахарок! Бли-и-и-ин… — голова огорчённо опустилась.       — Что такое? — забеспокоилась Киллиса.       — Да я надеялась, что ты Киру притащишь…       — Хи-хи-хи…       Несмотря на весёлое начало дня у них обеих, Киллиса была не такой весёлой, какой могла бы быть. Вчерашняя попытка разговора с матерью закончилась полным провалом. Она спросила маму насчёт грустного взгляда на Седовласку каждый раз, а Махалия лишь туманно ответила, что именно ей, её средней дочери, предстоит это выяснить. К собственному неудовольствию.       К слову, Киллисе и правда пришлось это выяснить спустя годы… Но вся истина ей даже в конце жизни не открылась…