Говорят горы (The mountains say)

— Я же говорил, что мы убежим. — Это место прекрасно, Олли. С тех пор прошёл год. Гарри удивлённо вздохнул, прикоснувшись к оконному стеклу, и заглянул вниз, осматривая территорию замка. Они с Олли были одни в комнате, потому что даже для первокурсников готовиться ко сну было ещё слишком рано. Олли усмехнулся. — Мы спим в башне, на настоящей кровати, Гарри! У нас есть настоящая еда и ванная, которой мы можем пользоваться, когда захотим… — Откуда ты знал? — прервал его Гарри. — Знал о чём? — Об этом месте, дурачок, — Гарри схватил Олли за руки. — Вот почему тебя никто не видит, да? Мы оба волшебники! Лицо Олли вытянулось, но Гарри был слишком взволнован, чтобы это заметить. — Гарри… — И ты рассказывал мне об этом месте ещё когда мы были детьми! Что мы убежим, что у нас будет постель и настоящая еда… ты должен был сказать мне раньше, что всё это будет на самом деле. Ты похож на призраков, которых мы видели на пиру? Почему тебя больше никто не видит? Это особый вид магии? Олли заёрзал в его объятиях. Он опустил глаза. Гарри отпустил его. — В некотором смысле, — пробормотал он. Гарри нахмурился.  — Но ты можешь убрать свою магию сейчас! Дурслей здесь больше нет, и ты можешь ходить со мной на занятия! Заведёшь других друзей. Выражение лица Олли потемнело, он хмуро посмотрел на Гарри, что случалось редко. — Заведу других друзей? — медленно повторил он, скрестив руки на груди. — Ты хочешь сказать, что мне тебя недостаточно? Гарри моргнул. — Нет, я говорю, что… эти люди хорошие, Олли, как Рон, например. Он ведь хороший, правда? — Да, — признался Олли. — Но он не наш друг, он просто крутится рядом. Я твой друг. Гарри отстранился от Олли, в замешательстве нахмурив брови. Он понятия не имел, почему Оливер так себя ведёт. Мальчик не был так взволнован в поезде. Или когда они делали покупки в Косом переулке, или даже когда они садились на лодки. Что с ним сейчас не так? — Конечно, но почему у нас не может быть несколько друзей? Если ты уберёшь эту свою магию, тогда… — Нет. — Олли… Его друг отвернулся от него, плюхнувшись на кровать Гарри, в то время как сам Гарри стоял с другой стороны, чувствуя, как у него в горле образуется небольшой комок. — Гарри, эти люди тебе не друзья, — медленно произнёс Олли. — Их не было с нами в шкафу. Они ничего не знают ни о тебе, ни о Дурслях, ни о том, через что мы с тобой прошли, чтобы попасть сюда. — Я это знаю, — комок стал больше, и Гарри с трудом сглотнул, борясь с желанием заплакать. Олли никогда не злился на него, может быть, на других, когда они обижали Гарри, но они никогда так не ссорились. — Тогда выкинь эту мысль из головы, — сказал блондин и снова встал, чтобы посмотреть ему в лицо. Его карие глаза холодно сузились. — Другие люди причиняют нам боль, Гарри. Гарри отвернулся. — Ты знаешь, что это правда, — подтолкнул Олли. — Помнишь Филиппа? Филипп был мальчиком из начальной школы, поначалу он был очень милым и добрым. Он даже иногда делился своим обедом с Гарри и смеялся над его шутками. По мнению Гарри, он был первым настоящим другом, который у него появился после Олли, и он был в восторге от того, что кто-то вроде Филиппа не считал его уродом, как все остальные. Это было до тех пор, пока неделю спустя он не подтолкнул Гарри пойти прямо в ловушку, чтобы Дадли и его дружки могли сыграть в новую версию «Охоты на Гарри», в которой они бросали в него камни и мел из учительской, в результате чего Гарри приземлился на крышу, чтобы убежать от них, а затем его из-за этого отстранили. — Филипп был другим. — Нет, не был. Ты знаешь, что я прав. Гарри снял очки, яростно протирая глаза, когда слёзы начали угрожать потечь по лицу. Он больше не ребёнок, он не будет плакать. Если Оливер хотел быть мерзавцем, то пусть будет, скорее всего, он просто завидовал, что Гарри начал находить других друзей, кроме него. — Ты хочешь сказать, что мне нельзя заводить других друзей? Мне кажется, ты ревнуешь, Оливер. Оливер усмехнулся ему, скрестив руки на груди. — Ревную? Я пытаюсь защитить тебя! — Гарри страстно замотал головой, но Олли был неумолим. — Эти люди не могут защитить тебя, а я могу! — Если бы ты познакомился с ними, поговорил с ними… — Они не могут меня видеть. Ты это знаешь, — с горечью перебил его друг. Это стало последней каплей для Гарри, и он набросился на него, с рычанием швырнув подушку в голову Олли. — Тогда убери свою глупую магию, чтобы они могли! — закричал он, а Олли держал подушку в руках и просто смотрел на него. — Ты просто не понимаешь, да? Гарри действительно не понимал.

***

На следующее утро, когда Рон и Гарри опоздали на Трансфигурацию, Олли уже стоял в углу класса, демонстративно игнорируя Гарри, пока они с Уизли пытались найти места. Профессор Макгонагалл несколько раз цокнула языком и предложила купить мальчикам наручные часы, чтобы они больше не опаздывали на занятия. Гарри покраснел и опустил голову, боясь, что суровая речь превратится во что-то большее, как обычно бывало у тёти, в то время как лицо Рона стало красным, как свекла, и Гарри пробормотал извинения себе под нос. Всё это время глаза Олли были прикованы к доске, он избегал тревожных взглядов Гарри и его внутренней мольбы о том, чтобы он заметил его. Его поза почти не изменилась на втором уроке Травологии, а на Заклинаниях, где Рон поспорил с девчонкой Грейнджер, Олли казался взволнованным. Гарри был несчастен. Он хотел, чтобы их ссора закончилась. Это был его первый учебный день в Хогвартсе, и он предпочел бы исследовать замок и пройти первые занятия со своим лучшим другом, с кем-то, кто знал его всю жизнь, а не с Роном и остальными. Не то чтобы с ними было что-то не так, но Гарри скучал по своему другу, который всегда был в углу каждой комнаты, осматривая стены или других людей. За обедом Рон поймал взгляд Гарри, устремлённый в угол Большого зала. — На что смотришь, приятель? — спросил он, передавая поднос с картошкой Симусу. Гарри снова уставился в тарелку.  — Ни на что. Он очень хотел рассказать ему про Олли и про их ссору или каким-то другим образом заставить Олли раскрыть себя, но он был не настолько безумен, чтобы так предавать его доверие. Если Олли хочет быть мерзавцем, пусть будет. Гарри не собирался извиняться за то, что нашёл друзей, и уж точно не собирался разрывать отношения с другими первокурсниками. — Что у нас дальше? — спросил он, накалывая картофелину вилкой. — Двойное зельеварение, — Рон скорчил гримасу. — Фред и Джордж говорят, что профессор Снейп ужасно обращается с гриффиндорцами, ну, точнее, со всеми, кто не на Слизерине. Лицо Гарри отражало лицо Рона. Он не был уверен, как в этом месте нужно относиться к другому взрослому, сильно не любящему Гарри за его странности. Накануне вечером на пиру он почувствовал странную вибрацию от профессора, но был слишком занят Олли и едой, чтобы обдумать это. Теперь он не мог не чувствовать, как тревога скручивалась у него в животе, как раскаленная куча углей. Олли остался в углу, когда первокурсники встали, чтобы уйти, и он не обращал внимания на затруднённое дыхание Гарри и его умоляющие взгляды. На банкете в начале семестра Гарри подумал, что профессор Снейп его недолюбливает. К концу первого урока зельеварения он понял, что ошибся. Снейп его не недолюбливал… он его ненавидел. Сидя на своём месте, он съёжился, пытаясь казаться как можно меньше, и, к его скрытому облегчению, он не единственный этого хотел. Слава о Снейпе быстро распространились после пира, и другие гриффиндорцы, очень похожие на Гарри, боялись этого предмета. Тем временем слизеринцы развалились на своих скамьях, перешёптывались между собой и смеялись. Совершенно непринуждённо. Олли снова стоял в углу, стиснув руки по бокам и закрыв глаза. Он, должно быть, заметил, как расстроился Гарри. Взъерошенный мальчик отчаянно хотел поговорить с Олли или, ещё лучше, обнять его до того, как войдёт Снейп. Олли был невидим, никто бы не узнал, и у слизеринцев не было бы возможности посмеяться над ним за это, но, переведя взгляд с Рона на своего лучшего друга, Гарри решил не делать этого. Дверь класса резко распахнулась, врезавшись в стену, и, к удивлению, пережила столкновение, когда высокий мужчина в развевающейся чёрной мантии прошёл в класс. — Я не надеюсь, что вы оцените такую тонкую науку и такое точное искусство, как приготовление зелий, — начал он. Он говорил едва ли громче шёпота, но окаменевшие студенты ловили каждое слово: как и профессор Макгонагалл, Снейп обладал даром без особых усилий заставлять класс замолчать. Гарри наблюдал, как глаза Олли медленно открылись и уставились на спину мужчины. Он продолжил, и Гарри принялся записывать, его почерк был в лучшем случае корявым, но он был непреклонен и старался делать как можно больше заметок, чтобы выжить на этом предмете. Гарри знал, как обращаться с непостоянными взрослыми: для получения наименьшего ущерба были необходимы кротость и послушание, и Гарри любил иметь фору. — Мистер Поттер… — Мужчина вдруг стал растягивать слова. — Наша новая… знаменитость. Голова Гарри оставалась опущенной лишь на мгновение, прежде чем он отложил перо и посмотрел в чёрные глаза Снейпа. Его руки сжали джемпер под столом, когда он молча уставился на Мастера зелий. Снейп расцепил руки и шагнул ближе к Гарри, в его глазах отражалось бесконечное презрение и отвращение. Гарри с трудом оторвал взгляд от молчаливого мужчины и посмотрел на Олли, который наблюдал за ним, понимающе нахмурившись. Им обоим было хорошо знакомо это молчание — молчание перед столкновением. Гарри, правда, сомневался, что этот человек поднимет на него руку посреди урока, но он не был в этом уверен. Они с Олли знали, как тяжело приходится платить за уверенность. — Поттер! — внезапно сказал Снейп, заставляя Гарри оторвать взгляд от Олли. — Скажите, что я получу, если смешаю корень златоцветника и настойку полыни? — Ничего не говори, — предупредил его Олли, подходя ближе к Гарри. — Гарри, ничего не говори, не провоцируй его. Гарри покачал головой, опустив глаза, его ногти впились в ладонь сквозь джемпер. Он смутно осознал, что девчонка Грейнджер подняла рядом с ним руку. Снейп усмехнулся ему. — Мальчик, ты немой? Гарри закусил губу, глядя на Олли в ожидании инструкций. Его друг медленно кивнул головой. — Просто соглашайся с тем, что он говорит, не провоцируй его, — теперь они оба знали это наизусть. Олли обычно говорил за него, когда дела шли слишком плохо: Гарри слишком нервничал, его разум пустел, и он понятия не имел, что сделать, чтобы не ухудшить ситуацию. В последнее время такое случалось редко, но здесь, на занятиях по зельеварению, после суматошного дня и вчерашней ссоры, разум Гарри был пуст, как грифельная доска, и в нём было только одно. — Пожалуйста, не делайте мне больно. Олли удалось передать эту мысль, не заставив при этом Гарри звучать жалко. Будь кроток, будь уважительным, они всегда правы, а ты ошибаешься, просто соглашайтесь со всем, что они тебе говорят, и может, ты просто избежишь побоев. — Извините, сэр, — пробормотал Гарри. — Пожалуйста, не делайте мне больно. Губы Снейпа скривились в усмешке. Блуждающий взгляд Гарри, кажется, сильно его рассердил, и он незаметно оглянулся через плечо, чтобы увидеть, на что уставился Поттер. Очевидно, на разреженный воздух. Какой наглый мальчишка. — Тц-тц-тц… — он прищёлкнул языком, заставляя Гарри снова посмотреть на него. — Слава — это ещё не всё. Гарри снова опустил голову. — Не говори ничего, Гарри, — Олли больше не стоял позади Снейпа, а стоял на коленях перед скамьей Гарри, положив руки на пергамент. — Просто пусть он говорит первым. Всё будет хорошо. Он ничего тебе не сделает. Тут всё не так, как в нашей прошлой школе. Однажды, когда Гарри учился во втором классе с мальчиком по имени Тайлер, произошёл ужасный случай. Этот мальчик продолжал пинать Гарри под столом, и как бы они с Олли ни старались не обращать на это внимания, это только воодушевляло Тайлера, и, что ещё хуже, учитель продолжал отчитывать Гарри за это. Когда Олли, наконец, велел ему пожаловаться учителю, она отчитала Гарри за ложь, а затем отправила его стоять в углу до конца урока после того, как четыре раза ударила его по рукам линейкой. Достаточно сильно, чтобы на коже остались синяки. Оказалось, что Тайлер был сыном очень важного человека, и они не могли допустить, чтобы такой нежеланный сирота-урод, как Гарри Поттер, порочил его доброе имя. Гарри вспомнил, как это было больно, как он не мог вымыть посуду руками или прикоснуться к моющему средству, потому что оно каждый раз обжигало его руки. Снейп был более опасен. У него была волшебная палочка. — Что ж, попробуем ещё раз, — рявкнул мужчина. — Где, мистер Поттер, вы станете искать безоаровый камень? Рука Гермионы снова взметнулась в воздух, но свирепый Мастер зелий проигнорировал её. — Скажи ему, что не знаешь, — приказал Олли. — Я не знаю, сэр, — повторил Гарри. Ухмылка Снейпа расползлась по лицу. — Не думал, что перед уроком стоило посмотреть книги, а, Поттер? Что-то в животе у Гарри сжалось. Он не знал, что ему нужно было предварительно ознакомиться с книгами. Он был единственным, кто не знал этого? Прошлой ночью он был слишком занят ссорой и удивлялся самым простым вещам вокруг себя, что почти не обратил внимания на книги. Другие учителя, казалось, не требовали этого, но Гарри не должен был предполагать. Предполагать означало оставлять брешь для удара. Гарри был идиотом, и, если бы он не поссорился с Олли, он бы напомнил ему об этом. Он бы не оказался в такой ситуации. — Извините, сэр, — сказал он Мастеру зелий, заставляя себя смотреть в холодные расчётливые глаза Снейпа. — Какая разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Униженный, Гарри снова покачал головой, а рука Гермионы осталась дрожать в воздухе. — По крайней мере, имейте достаточно уважения, чтобы ответить словами, Поттер, — огрызнулся Снейп. — Полагаю, это не потребует от вас слишком большой мозговой активности? — Слизеринцы захихикали. — Нет, сэр, я не знаю ответа. Снейп бросил на него странный, изучающий взгляд, а затем повернулся на каблуках и вернулся в центр класса. — К вашему сведению, Поттер, из корня златоцветника и настойки полыни приготавливают усыпляющее зелье, поэтому его называют Напитком Смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы, и он является противоядием от большинства ядов. — Он повернулся лицом к студентам. — А волчья отрава и клобук монаха, это одно и то же растение, известное, как аконит. Он поднял бровь на Гарри, обращаясь ко всему классу. — Интересно. Почему никто не записывает это в тетрадь? Олли остался рядом с Гарри.

***

— Тебе нужно перестать застывать, когда такое происходит, — мягко сказал ему Олли, крепко обнимая Гарри в маленьком чулане. Они сидели в пустой каморке для швабр рядом с подземельями, куда Гарри бросился, как только урок закончился. Гарри пробормотал несколько извинений Рону, а затем убежал, и Олли последовал за ним по пятам. — Я ничего не могу с собой поделать, он выглядел таким взбешенным. Я должен был подготовиться к уроку, ты прав, Олли. — Ш-ш-ш, перестань. — Он ненавидит меня, как и все остальные. Я думал, что это место должно быть хорошим. — Оно хорошее. У нас есть еда, у нас есть кровать, и большинство людей здесь хорошие. Снейп — всего лишь один человек, Гарри. — Один человек — это всё, что нужно, ты сам всегда так говорил! — Он не причинил бы тебе вреда, — твёрдо сказал ему Олли. — Только не перед двадцатью другими учениками во время урока. — Гарри покачал головой, но Олли продолжил: — Ты должен быть осторожен с ним? Да, потому что ты не идиот. Должен ли он пугать тебя до онемения? Нет, этот человек не имеет над тобой такой власти, как Вернон или Петуния. — Я больше не доставлю ему такого удовольствия. Олли, прости меня за вчерашний вечер. Я вёл себя ужасно. — А ты меня, мальчишка Уизли кажется достаточно неплохим парнем. — Он был бы рад познакомиться с тобой, я в этом уверен. — Он не может видеть меня, Гарри, — напомнил ему Олли. — Почему ты не можешь убрать свою магию? — Потому что тогда на её месте ничего не останется, — сказал Олли, глядя в глаза своему другу. — Это не то, что можно просто убрать. Просто прими это, Гарри, ты единственный, кто достоин моей компании, — он попытался пошутить, чтобы поднять настроение. Мальчик с растрёпанными волосами прикусил губу. — Но если мы скажем кому-нибудь из учителей… — Никто из них не должен знать, что я здесь, — они заберут меня у тебя. Понимаешь, Гарри? — Но, Олли… — Обещай мне, — перебил он. — Никто не должен знать обо мне, ты никому не расскажешь, ты не можешь продолжать смотреть на меня на уроках или говорить со мной на людях, как раньше. Они подумают, что ты сошёл с ума. Гарри, наконец, выдохнул слишком долго сдерживаемый воздух и кивнул. — Хорошо, я никому не скажу, обещаю. — Я люблю тебя, Гарри, — Олли крепко обнял его. — Я тебя тоже, Олли, — голос Гарри был приглушен рубашкой. — Никогда не оставляй меня.

***

Мастер зелий прищурился. Он напряг слух, чтобы услышать, с кем разговаривает Поттер в каморке для швабр, когда он должен быть в своей комнате. Он заметил, как этот мальчишка почти убежал туда, так, будто за ним гнались, и захлопнул за собой дверь, и любопытство Северуса было задето, поэтому он последовал за ним, прислушиваясь к происходящему. Только… У Поттера была истерика, он всхлипывал, задыхался, будто тонул. У мальчика, очевидно, был своего рода приступ паники, довольно необычный для мальчика его возраста и ещё более необычный для Мальчика-Который-Выжил. Изнеженного принца, который, конечно же, даже не потрудился прийти на занятия вовремя или заранее прочитать материал. Снейп всё равно подумал о том, чтобы вмешаться: мальчик казался очень расстроенным. Это было до тех пор, пока Поттер не начал говорить сам с собой… или, скорее, с кем-то по имени «Олли», но Северус не слышал, чтобы этот человек ему отвечал. Он ожидал, что другой голос ответит на болтовню Поттера, но, к его растущему разочарованию и беспокойству, мальчик, казалось, разговаривал сам с собой, время от времени шмыгая носом. Сначала он подумал, что Гарри разыгрывает какую-то шутку, как и его высокомерный отец, но вскоре стало ясно, что Поттер даже не знал, что Снейп подслушивает его за дверью. Северус решил присмотреть за ним. Он поправил мантию, ещё раз посмотрел на деревянные двери и ушёл, обдумывая слова Поттера у себя в голове.