Дневник Ани 2: истина точно где-то посередине

— Знаешь, я тебе завидую. Хоть учитель по барабанам и говорит, что я способная, хоть я и сдала уже на 5 кю, всё равно мне кажется, что у меня почти ничего не получается. То, что ты умеешь на своём уровне 1 дана, мне кажется недостижимым. — Когда-то и я так думал, а вот... В «Хагакурэ» есть хорошая мысль, которую я нередко вспоминаю, примерно так: «Все великие мастера когда-то начинали с малого. Все они люди. Ты тоже человек. Думать, что ты никогда не достигнешь их уровня, неправильно». Но, по-моему, всё-таки в реальности всё сложнее. Может, если и идти точь-в-точь таким же путём, к этому и придёшь, хотя я сомневаюсь. Беда в том, что все известные мастера в айкидо сами тренеры; ощущение, что если оставаться просто занимающимся, будь у тебя даже 4 дан, ты всё равно будешь слаб. Я тем более молчу про первый дан. Беда айкидо в том, что есть будто бы «настоящее айкидо», и вот только некие избранные или в избранных додзё им овладевают. Надо ли для этого медитировать, развивать ки вращением бёдер и потрясыванием рук, заниматься оружием или просто заниматься всё свободное время, я не знаю. Но если меня сделать тренером, я ничему не научу; меня очень угнетает, что я не чувствую, что понял и освоил «настоящее айкидо», мне тяжело осознавать, что всё только начинается, что первый дан это только начало. Я ведь старался как мог. Может быть, я просто нетерпелив или мне надо получить хоть какую-то проверку своих навыков реальностью, я не знаю. Хочется сделать бессрочную паузу. — В какой-то степени я тебя, вроде бы, понимаю. И всё-таки, по-моему, ты обесцениваешь и слишком много сравниваешь себя с кем-то впереди. Сравнивай лучше со мной! Я почти ничего не умею. Почему ты сравниваешь себя не со мной, а с ними? Зачем? — Эх, Ань, я не знаю. Просто у меня какое-то ошибочное мышление, и я всё продолжаю идти у него на поводу. — Ну, теперь у тебя есть я. Я буду стараться тебя корректировать. — Нет, ты послушай. То есть спасибо конечно, и прости, я ведь наверно уже задолбал, но у меня всё ещё что-то просится сказать. Я правда был очень вдохновлён айкидо, и иногда это вдохновение возвращалось. Например, в последнее время стал очень известен один японский мастер — Ширакава Рюдзи, у него качественный Ютуб-канал с английскими субтитрами, так вот он просто волшебник, это такое вдохновение и ориентир, к чему стремиться. И всё же мне чаще всего кажется, что я так никогда не смогу, что я какой-то жёсткий, что мне чего-то не хватает. А сколько мне идти к его уровню 6 дана? 20 лет? Это просто пиздец как угнетает. Да ведь и не дойду же, просто не могу в такое поверить. А ведь айкидо, по-моему, действительно прекрасно в своей сути и посылах. Периодически то тут, то там я наталкиваюсь, копаясь в чём-то «высоком», будь то переведённые японские какие-то тексты или что-то совсем иное, на мысли, созвучные тому, что так или иначе озвучено кем-то, связанным с айкидо, некие простые истины вроде «не надо во всём соперничать», «мир лучше войны», «лучше сотрудничать» и прочее. Этим летом я даже наткнулся в своих бесконечных поисках на некое общество, международное вроде, «Аллатра», которое одобрительно относится к айкидо. Собственно, на их канале было выложено интервью с участниками большого недавнего семинара по айкидо. В начале там Стивен Сигал говорил, что вражда между странами это плохо и прочее. Они задавали правильные здравые вопросы, и в целом видео, как часто бывает в видео по айкидо, наполнено ощущением какой-то дружбы и открытости. Не откладывая дело в долгий ящик, я сразу загуглила это новое слово и бегло пробежала пару страниц на собственно их сайте и Википедии. На Вики сказано, что это некая новая религия, со своими «священными текстами», но основанная как будто бы в хороших целях и базирующаяся на нескольких, а не одной правильных вроде бы штуках, в которых наверняка об одном и том же — зороастризм («Так говорил Заратустра» у меня в планах), буддизм, христианство тоже, а всех рекомендаций только и всего что медитировать утром и вечером, интересно, что в их интерпретации у Бога есть и мужское, и женское начало. На их сайте нет про религию, там всё представлено как международная организация с похожими на цели «Проекта Венера», что Саша тоже заметил, целями объединения человечества ради перехода в более лучшее созидательное общество. — Короче, тут будто бы просто они пытаются найти какие-то ориентиры в известных религиях, которые интуитивно находят некоторые люди, чтобы сделать их массовыми, — сказал Саша. — Я вот смотрел как-то видео про сатанизм, и там автор говорил, что его простые постулаты и так соблюдает нормальный человек, вот тут получается что-то подобное. Правда, я не стал и не хочу изучать подробно это общество и лишний раз разочаровываться. Пусть оно в моих глазах останется не религией, а хорошей штукой. Кстати о религиях, когда я жил в общаге, я по совету соседа посмотрел один известный фильм... «Большой Лебовски», вот. С удивлением я потом узнал, что он, точнее, мировоззрение и позиция главного героя, породили международную не то философию, не то религию — дюдеизм или дудеизм, потому что главный герой себя называет «Dude» («Чувак»). И она тоже основана на нескольких системах типа буддизма, даосизма и тоже вроде бы ничего не требует и основывается на том, чему и так многие следуют, и тоже против вражды, агрессии и за расслабленность. Но загвоздка в том, что мне было тяжело принять и одобрить как его позицию, так и восторг соседа и других в адрес этого фильма. Я с грустью подумал, что либо опять я какой-то неправильный и не догоняю, либо тут опять какой-то развод. Но тогда я немного почитал про даосизм, и узнал, что айкидо согласуется и с ним, что «будь как вода» это оттуда. И вообще там наткнулся на кое-что интересное: принцип конфуцианства — не-делание, у-вэй, он, во-первых, согласуется очень с именем мастера-черепахи Угвэя из «Кунг-фу панда» (а Шифу тамошний это китайское «сифу», что переводится просто «учитель»), во-вторых, с тем, чему, как я понял, учил Дон Хуан Кастанеды. Я даже подумываю иногда купить несколько китайских текстов и изучать уже их — Дао-дэ цзин и ещё там один-два, Чжуан-цзы вот, вспомнил. И айкидо со всем этим китайско-японско-индийским и современным «великим» согласуется. То есть вроде бы я занимаюсь правильным делом. Но разве другие — чем-то неправильным? И что на самом деле даёт такое великое айкидо? Разве им их занятия не дают того же или даже больше? Притом не за десятилетия? Я так устал искать, сомневаться, сравнивать, находить аналогии, а главное, что у меня всё разваливается, что я не могу остановиться, что всё у меня разбирается на запчасти, я сам не понимаю, чего и зачем я ищу, почему я не могу быть проще, как тот же Чувак, Ань... Аня, то есть я, как обычно, поразилась всем этим найденным другом параллелям и его тяге докопаться до корней и до сути, но, как часто бывает, не нашлась толком, что ответить. Не люблю я говорить только чтобы что-нибудь да сказать. Так ничего и не сказала, и такой многообещающий разговор у него на квартире заглох. И главное, я не знала, как его, Сашу, поддержать. Мы замолчали и вернулись к обычным делам: он — за компьютер, а я лежала и читала. К тому моменту я уже дочитывала «Братьев Карамазовых», но решила не обсуждать книгу, пока не дочитаю, чтобы потом не возвращаться с новыми деталями к обсуждению. Читать её первую половину было трудно, а потом втянулась. Саша, как оказалось, «Бесов» и не начинал. Вместо них он решил почитать «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки. Он на тот момент прочитал писем тридцать и отозвался о них кратко: сюжета нет, но стиль интересный, в конце каждого письма радующее постоянством напутствие «Будь здоров», писем хоть и за сотню, но небольшие, каждый день можно читать по одному-два, Сенека постоянно цитирует Эпикура, в целом хорошая штука, читать довольно интересно и попроще, чем «К себе самому», не так грузит мозг. Ожидал, что будет морализация какая-то неприятная, но нет, очень всё спокойно и опять про стоицизм. Стоицизм, сказал он, сейчас переживает, кажется, второй расцвет, так что он рад совпасть с тенденцией и познакомиться поближе. — И всё же, раз читаешь так мало в день, почему не начать «Бесов»? — Да... Прям руки опускаются от объёма и того, что опять придётся столкнуться с типичной достоевщиной — страстями, страданиями и какими-то сумасшедшими. Хотя вроде как книга действительно должна быть мрачнее и спокойнее его остальных. Под моё настроение. А между тем, как я выяснил, это и правда антинигилистичная книга, а нигилизм сейчас для меня большая проблема; более того, говорят, что и Ницше работал против нигилизма, так что и его мне надо читать. Да только ничего большого мне читать не хочется. Меня это его настроение начало в конце концов настораживать, но я пустила всё на самотёк и никак особо не отреагировала. У всех бывают спады и подъёмы. Мы замолчали, но потом Саша вновь вернулся к этому долгому разговору. — Понимаешь, у меня чувство, что я сделал больше, чем многие другие. То есть, я пытался что-то читать, смотреть, изучать айкидо. Куча видео на Ютубе, чуть не с десяток или пускай дюжину книг прочитал. Но мне это ничего не дало. Этим летом вот посмотрел фильм «Айки» про дайто-рю айкидзюдзюцу и прочитал «Путь мирного воина», экранизацию которой посмотрел несколько лет назад. Я даже не очень удивился, что в последней упоминается айкидо и им занимался наставник главного героя, а затем он сам начал тренироваться. Потому что там было много про любовь, принятие, пустой ум, медитации и дзэн, важность пути и неважность побед, вообще в целом похоже на книгу Кастанеды, но мне показалось, что даже лучше. А ещё там есть про осознание смерти и позитивные результаты этого. В «Айки» парень попадает в мото-аварию, как, к слову, и в «Мирном воине», и потом меняется из эгоистичного в весьма неплохого. Там я понял, что айкидо мне симпатизирует намного больше, чем дайто-рю. И тем не менее, у меня как будто всё хуже, чем у того же большинства, которые просто стабильней занимаются и в целом в жизни как-то более комфортно себя чувствуют, им нравится играть в эту большую игру... — А тебе — нет? — А тебе? — Не знаю. — А мне нет. Ты права. В этом и проблема. У меня какой-то конфликт. Я во что-то упёрся лбом и застрял. А жизнь продолжает идти, и она едет через меня, как асфальтовый каток. И этот конфликт мне надо как-то решать. А я ничего не понимаю. И вновь я не нашла, что ответить. Саша привёл довольно жуткий образ. Тяжело ему. Впрочем, было чувство, что как минимум раньше мне тоже так или примерно так казалось. В какой-то мере вообще со всеми так и происходит: мы все умираем, а жизнь продолжается. Быть может, смерть и начала беспокоить моего друга. Быть может, он думает, что жизнь сыграла с ним злую шутку, насмехнулась над ним, обманула его. Разговор вновь прервался, а вечером Саша спросил о моих планах на Новый год. Я как раз раздумывала, ехать ли к папе, как в прошлом году, или нет, но ещё не решила. В итоге Саша озвучил свою мысль: он хотел провести Новый год в каком-нибудь отеле или гостинице где-нибудь в пригороде или у дороги. Я с энтузиазмом подхватила эту идею и согласилась, и вскоре мы вместе начали искать что-нибудь, что было бы недалеко, недорого и не забито людьми. Через пару дней Саша нашёл такой вариант — за городом, в хвойном лесу, с доступным прокатом лыж. Там и было решено встретить Новый 2021 год и пожить в новой обстановке вдвоём несколько дней — без работы, тренировок и обязательств. Тем временем смена года приближалась, и я начала думать о подарке Саше, а во сне мне несколько раз приснилось время с Линдой. Как всё поменялось с тех пор. Выбирая между какой-нибудь кофтой и гитарной педалью, я в конце концов решила поговорить о том, чего бы хотелось Саше, с ним самим. Когда он ответил неопределённым «не знаю», а потом добавил: «Радости», я озвучила свою мысль с педалями. Он воодушевился и сказал, что это отличный вариант, и что надо выбрать между дисторшеном, дилеем и ревербом. Ну а для выбора мы пошли в музыкальный магазин, где с интересом провели время, и в итоге я купила ему педаль дисторшена и кабель, хотя ему, я чувствовала, нравилось всё и он был бы рад и новым инструментам, и работе там. Условились, что он получит её только в Новый год — пусть в ожидании его нетерпение получить заветную для становления металлистом педаль возрастёт. К большому сожалению, цены очень кусачие — если бы у меня были деньги, я бы сделала ему сюрприз и докупила дилей, но реальность сурова. Быть может, если рыться в интернете и брать наугад, либо ещё как-то, например, брать б/у, то можно находить дёшево, но новое всё стоит удручающе много даже с новогодними скидками. Что ж. Я заранее предупредила папу, что не приеду, собрала сумку, взяла ноутбук с несколькими фильмами на нём, мандарины и бутылку вина, бенгальские огни, и 31 декабря, днём, мы отправились от квартиры Саши в пригородную гостиницу, в царство снежного леса. Однако накануне, вечером 30 декабря я затащила Сашу в найденное мной веганское кафе с дорогой, но вкусной едой и кофе с растительным молоком. Там царила уютная атмосфера, которую создавали тёплые оранжевые огни, мурлыкающая новогодняя музыка, негромкие разговоры персонала и нескольких посетителей, новогодние украшения и запах кофе. А 29 декабря была последняя в году тренировка, на которой сенсей кратко подвёл итоги непростого года, всех поздравил с наступающим и высказал желание встретиться вновь в новом году. За прошедший год я привыкла к тренировкам и полюбила этот зал, привыкла к людям. Здорово иметь такое место, где тебя ждут. В деревянной гостинице тоже оказалось уютно, тепло и приятно. Никто не ворчал, что приходится работать в праздник — наоборот, персонал выказал к нам дружелюбную заинтересованность. В холле были столики и диванчики, там располагались несколько гостей и пили чай, а ещё там стояла наряженная настоящая ёлка. Я спросила и узнала, что её взяли из некоего питомника, запах от неё был очень приятный — я и сейчас его живо помню. Когда мы заселились и освоились, побывали в столовой, Саша поехал в магазин купить овощей для салата, фрукты, печенье, свечи и торт, а я осталась там и познакомилась с несколькими людьми. Мы поговорили о том, почему под Новый год оказались там, а не дома, и в целом немного поговорили о жизни как таковой — ведь я говорила с пожилой парой и с родителями пары девочек-близняшек, а также немного с ними самими, пока они не умчались играть в какую-то свою придуманную на ходу игру, как большинство детей. Мне очень нравилось ощущать в себе эту какую-то новую спокойную открытость и внимательность к другим. Пожилые рассказали про своих далеко живущих взрослых детей, у которых всё хорошо сложилось. Я начинала ощущать или уже чувствовала себя частью жизни. 31 декабря всегда ощущается странно. Приближается некое важное событие, и что ты ни делай, оно неумолимо наступает, это волнительно, и в то же время это радует. Что б там плохое ни было позади, всё равно жизнь идёт дальше. Иногда хочется задержать время, часто не верится, что вот уже действительно бьют куранты, иногда кажется, что день прошёл как-то суетно или наоборот слишком обычно — и всё же наступает 23:59, а потом 00:00 и 00:01 следующего года. Вечером мы всё приготовили раньше времени, и я предложила Саше выйти на улицу просто прогуляться. Стоило нам немного отойти от гостиницы, как медленно начал падать крупный снег. Я чудесно себя чувствовала — спокойно и радостно одновременно. Сашка тоже был бодр, и всё было просто прекрасно. Мы протопали по поскрипывающему снегу с полчаса, может, идя вдоль леса, пока я не остановилась, подняла голову и взглянула в тёмное небо, которое скрывалось за облаками. Саша, ушедший чуть вперёд, развернулся ко мне. На мою протянутую руку в варежке упало несколько снежинок. — Всё так спокойно и хорошо. Тут так тихо. Саш, я тебя люблю. Он посмотрел на меня, легонько улыбнулся и сказал: — И я тебя люблю, Аня. Это оказалось так просто. Стоит лес, падает снег. Всё так просто. Я тебя люблю. — Он подошёл ко мне и мягко поцеловал в губы. Мы пошли обратно, держась за руки, а когда пришли, увидели в холле недалеко от ёлки накрытый стол и собирающихся вокруг него гостей. Быстренько мы с моим любимым переоделись и понесли наготовленное к общему столу. И хоть вино я оставила в комнате, нас всё равно встретил гул одобрения, и у меня вдруг возникла мысль, что мы будто только что поженились. Я наклонила голову и улыбнулась. За столом был и персонал гостиницы, включая администратора, который и произнёс некую праздничную речь. Зачем прятаться в комнате и надоедать друг другу, когда можно посидеть среди людей, с которыми вы скорее всего больше никогда не пересечётесь. Вы только познакомились, но уже вместе празднуете, никто не ругается, вы пробуете торты и разные блюда, и всем хорошо. Красота. На столе появилось несколько бутылок, и я всё-таки сбегала принесла из комнаты привезённую с собой. А потом мы зажгли бенгальские огни, и Земля закончила ещё один круг вокруг солнца. И в то же время ничего коренным образом не поменялось. Все оделись и пошли на улицу запускать салют. Вскоре после этого мне позвонил папа, мы тепло пообщались и поздравили друг друга. Вот так мы встретили 2021. Конечно, ночь мы провели вместе. 1 января я проснулась раньше и какое-то время просто смотрела за окно на укутанные снегом деревья и размышляла — хотя это слово не очень подходит для описания отсутствия внутренней речи. Рядом со мной спал Саша, который никуда не исчез. Всё хорошо. Немного погодя я поцеловала его в щёку, он поморщился, тогда я улыбнулась, поджав нижнюю губу, и куснула его за ухо. Его озадаченный заспанный взгляд рассмешил меня. — Вставай, соня, — сказала я, — с новым годом. Потом мы вместе сходили в душ и спустились позавтракать, а затем попытались взять лыжи, но безнадёжно, поскольку ответственное лицо дрыхло и в ус не дуло, так что мы вернулись в номер, и я запустила фильм «Амели». Лёжа на кровати на боку, прижавшись к дорогому человеку, я в который раз смотрела на странную, но милую француженку и её непростую жизнь, которую она раскрашивает как умеет. На мне была длинная футболка на голое тело, на Саше — штаны. — Хороший фильм, — сказал Саша и поцеловал меня. — Я так рад, что ты со мной. — Взаимно, — кратко ответила я и поцеловала его, а потом глубоко вздохнула и выдохнула. — Хочется, чтобы так было всегда, но я знаю, что это быстро надоест. Это время ценно именно потому, что длится недолго. Со второй попытки нам удалось-таки взять лыжи и отправиться кататься по немного заметённой лыжне. Когда вернулись, немного побросали друг в друга снежки, а потом пошли обедать и пить чай. Сидевшие за соседним столиком гости приветливо махнули нам, а мы — им. После обеда Саша спросил, есть ли у меня Литрес (не было), тогда он попросил скачать его, а затем он начал возиться со своим телефоном, и вскоре мне пришло уведомление, что мне подарили книгу. Это оказалась новинка «Между Ницше и Буддой» Олега Цендровского, админа «Писем к самому себе», которую Саша купил и себе, и мне, потому что возложил на неё большие надежды. Ещё он подарил мне, смущаясь, три тысячи — «чтоб оплатить месяц тренировок», смущаясь потому, что не хватило фантазии на какой-то определённый подарок. Я потрепала его по голове и сказала, что всё и так отлично, что он молодец, что эта поездка и есть его подарок. — Знаешь, как сюда приехали, я всё вспоминаю про «Твин Пикс», сериал такой. Смотрела? — Не-а, но название вроде слышала. Про что там? — Про небольшой американский городок на границе с Канадой, где люди в основном знают друг друга. Мы в общаге с соседом его вместе смотрели по вечерам. Кайфовый сериал, надо будет и тебе как-нибудь посмотреть обязательно, одной или со мной. Там у них тоже рядом лес, а одним из центральных мест является гостиница, где поселяется приехавший агент ФБР и происходит много всего. Кстати, Дирк Джентли довольно похож на того агента, не знаю, совпадение или нет. — Да, надо будет как-нибудь посмотреть. Конечно, приятнее было бы смотреть с тобой. — Обязательно попозже посмотрим. Мы замолчали. Небольшая комната, окно, и по существу ничего для каких-то занятий совместных или хотя бы одиночных. Место для сна, еды, отдыха и хранения вещей в шкафу и сумках. Да, примерно как в общаге. Я стала смотреть в окно на вновь пошедший снег. Несмотря на незанятость, мне было довольно комфортно в этом молчании. Вдоволь насмотревшись на природу и немного опечалившись, совсем чуть-чуть, я заговорила о том, что давно вертелось на языке. — Саш... — М? — Я давно тебя хотела спросить. О моих векторах. Расскажи, что ты об этом думаешь. — Ох, это... Он немного растерялся. — Хорошо. Слушай. Я думаю, ты кожно-зрительная звуковичка, может быть, с мышечным и уретральным векторами, может быть, с незаметным анальным. Но доминирует звук. — Так я похожа на героиню «Бойцовского клуба»? Вроде совсем не похожа. — Не похожа, но вектора вроде те же, просто у неё как будто впереди неразвитое зрение, а звуковые нехватки совсем не осознаются, а у тебя впереди звук или кожно-звуковая молчаливо-трудоголичная связка, а вот зрение у тебя развито и иногда вообще как будто не чувствуется — эмоций не вот что много, качелей эмоциональных нет, страха теперь нет. — А был, был страх, — живо откликнулась я. — Да, разумеется. Зрительник мечется между страхом смерти и любовью. Когда концентрируется на себе, ничего хорошего не выходит, а ты сконцентрировалась, да на чём: на своей смерти. Конечно, богатое воображение тебе всё и нарисовало красочно. Я читал, что только звуко-зрительные люди способны осознать такую абстракцию, как смерть. Знаешь, я пытался понять твою эту Линду, и она вроде тоже кожно-зрительная звуковичка, но очень сомнительная звуковичка, звука почти не чувствуется, а доминирует кожа либо кожно-зрительная боевая связка. Вектора вроде одни и те же, а люди разные. Линда тоже вроде не очень похожа на наркоманку из «Бойцовского клуба», зато вот эти её порезанные вены уже ближе к делу. Мне пока не хватает знаний в векторах, но я могу сказать, что и у тебя селфхарм был из-за кожи или кожи со зрением, а мысль покончить с собой именно прыжком с балкона где-то в самом начале дневника — из-за звука, это прям каноничный звуковой суицидальный полёт. Смысл жизни, вечные поиски и вопросы веры и бога это звуковое, ещё звук мешает проявляться эмоциям. А больше мне и сказать особо нечего. А, ну да, зрительникам очень важна эмоциональная связь — это может объяснить, почему ты сильно привязана к родителям. А, ну конечно — кожно-зрительные «рождаются без трусов», у них нет чувства стыда. Это прям вот ты и есть. Но ведь, разумеется, среди нудистов не одни кожно-зрительные самки, и не все кожно-зрительные являются нудистами. Хрен его знает. В дневнике вот ты тоже.. «душевно разделась», сняла все приукрашивания и всё откровенно расписала как есть, не стала ничего скрывать. Ещё кожно-зрительные нерожающие. Стоит этому выйти на сознательный уровень — вот вам и чайлдфри. — ...Спасибо. Большинство попаданий прямо в цель. Я удивлена и даже как будто немного шокирована. Снова воцарилось молчание, а потом я вновь нарушила его. — Ну а... ты? — Я... У меня есть звуковой, кожный, анальный, зрительный вектора, и под вопросом — уретральный (вероятно, есть) и обонятельный (возможно, есть) вектора, зато нет самых-самых простых — мышечного и орального, хотя, мало шансов, но, может, мышечный есть. Поэтому я поневоле не как все, лол. Особенно это в школе конечно мешало. Когда меня там обижали, я вошёл в анальную обиду и долго реально хотел как-нибудь отомстить. А так я в основном слабый кожно-зрительный звуковик и хреновый уретральный одинокий вождь. В классе в школе вот был ещё один лидер, вождь, без звука, мне иногда казалось, что мы как-то соперничаем, но, естественно, большинство было на его стороне, а меня разве что за какие-то знания может немного уважали. Был ещё один кожный выскочка, который острым языком и сильным старшим братом попортил мне очень много крови. Бля, дети это просто зверята, архетипичные, если читала «Повелитель мух», должна понять. Да одной этой прочитанной в школе книжки хватит, чтобы начать сторониться толпы, которая в любой момент готова сойти с ума и что-то натворить, ведь ответственность в толпе почти не чувствуется. Я читал книжки, а традиционно это не приветствуется, как и слабость, чё это за мужик такой, если он слабый. Несколько раз я пытался устроить какие-то разборки, навязать свои условия, но почти всегда проигрывал. А по факту, чем взрослее, тем больше с горечью понимаю, что я по факту никто, никакой не гений, не творец, не учёный, не музыкант, не революционер, только в своей башке и иллюзиях каких-то и сомнениях застрял, как герой «Записок из подполья» Достоевского анальный или анально-звуковой возможно со зрением. — Ого... Ну, видишь, тебе понятнее твоё прошлое... Слушай, так что, получается, я как бы часть тебя? У меня те вектора, которые есть у тебя, но у тебя больше. — Ай, не знаю. Не поверишь, но последнее время я чувствую чуть ли не ненависть к мыслям и своему разуму. Заебало думать, заебали все теории, все слова, все мысленные искусственные конструкты и инструкции к жизни. Не хочу думать ни о чём... Я приблизилась к нему, коснулась рукой щеки и мягко повернула его опущенную голову к себе, а затем коротко поцеловала в губы. — Всё будет хорошо. Я знаю, что ты справишься. И потом всё будет намного лучше. Он положил свою ладонь на мою и устало закрыл глаза. Я предложила весь день расслабляться и отдыхать. Мы сходили погулять, посидели в гостиной, а потом допили остатки вина и посмотрели «Между нами горы». Потом поужинали, ещё погуляли и легли спать. Первый день года прошёл не вот чтобы выдающимся образом, но вполне неплохо. 2 января после вкусного завтрака я предложила начать смотреть (зачем откладывать в долгий ящик) Твин Пикс. Перед просмотром Саша поделился своими воспоминаниями о других зимних фильмах типа «Один дома», «Ирония судьбы», «Ёлки», мы вместе вспомнили, как смотрели «День сурка». Он даже вспомнил Новый год из «Добро пожаловать в NHK», а я — про «Однажды в Токио». Ещё он поделился расплывчатыми воспоминаниями о каком-то полуреальном отеле (вроде бы название связано с дельфином) из какой-то книги из «трилогии Крысы» Харуки Мураками, которую он читал зимой классе в 9, будучи в депрессии, и сказал, что читал, что Япония и творчество Мураками привлекает многих звуковиков, поскольку у японцев в менталитете звуковая надстройка. Ну а затем я начала погружаться в жизнь американского городка, проникаться магией этого культового сериала и задаваться вопросом, кто убил Лору Палмер. Где-то через час после обеда мы ещё сходили покататься ненадолго на лыжах, а потом вернулись к сериалу. После ещё нескольких серий я предложила спуститься в гостиную попить чаю, но к нашей радости там те самые родители близняшек предложили нам самодельного глинтвейна, с улыбкой добавив, что мы отличная пара молодых людей. Мы немного смущённо улыбнулись им в ответ. Вечером я предложила обсудить «Братьев Карамазовых». Начала я с мысли, даже убеждения, что они послужили толчком к революции и созданию СССР. — Вполне может быть, — ответил Саша. — Однако «Бесы», наоборот, были запрещены и считались антиреволюционными. — «Карамазовы» его последняя книга, так что наверняка он в итоге склонился к необходимости перемен. — Ну... Наверное. Вот надо «Бесов» почитать. В любом случае, кажется, что весь «Бунтующий человек» был ответом на две эти книги, а по большому счёту, может, только на несколько мыслей и глав из «Карамазовых». — Ты про «Великого Инквизитора»? — Конечно. Знаешь, вот что меня злит, часто ощущение, что большие романы Достоевского ценны лишь каким-то маленьким их кусочком. А всё остальное ты вынужден читать просто за компанию. Разве что «Преступление и наказание» ценно по сути всё, так как показывает весь путь преступника. — Ну не скажи. Там глава до или после Инквизитора ещё есть, так вроде и называется — «Бунт». В начале идёт беседа с монахами, где мелькает это, Алёша тоже упоминает, а потом и между Дмитрием и Смердяковым, а в конце тут и там всякое важное. — Ну пускай. И всё же, что ценного в «Карамазовых»? Эта вот мысль — «если Бога нет, всё позволено». А в «Бесах», как я понимаю, это самоубийство Ставрогина по мутным причинам. Это вот самое важное. И всё. — Ты слишком много требуешь и слишком обесцениваешь остальное. А как же всё, что касается любви и страсти? Да уже то, как Достоевский смог писать от лица Грушеньки, очень много значит. Это же фантастика натуральная. А про монахов и старцев? А реально интересный детективный сюжет? А речи обвинителя и защитника, уместившиеся одновременно в голове автора? А тот умерший под конец мальчик и его семья, это же призыв стать гуманнее и как-то снизить важность денег... — Эх. Ань, я понимаю. Конечно, всё это важно. Во многих, многих книгах и одну важную мысль не выведешь. А в энциклопедиях полно важного, но читать скучно, а философия слишком запутанная. Понимаешь, на самом деле дело в том, что для меня основным интересом «Карамазовых» был Иван, потому что я чувствовал с ним сходство, а ему уделили меньше всего времени, заняв зато кучу времени детективом и судом взбалмошного балбеса Димитрия, а мне как раз не нравятся люди такого типа, громкие и разгульные, и эта Грушенька, вторая Настасья Филипповна, не могущая определиться, тоже мне нахрен не сдалась с её метаниями, но главное, главное в том, что Достоевский будто ведёт к тому, что без Бога человеку нельзя — Смердяков совсем уж конченый, а Ивана автор, как принято считать, сводит с ума, ладно хоть финал открыт и есть надежда, что его белая горячка пройдёт и всё будет хорошо. Но ведь Иван сам кучу раз намекает, что собирается пожить только лет до тридцати, и хоть в других местах и говорит, что любит жизнь, всё равно как-то эта намеренность не жить долго настораживает, а её будто никто и не замечает. И знаешь, что меня волнует, знаешь? Да то, что у меня тоже всё идёт по пизде, эти мои бесплодные размышления и бесполезные знания, попытки решить важные вопросы ничего хорошего мне не дают! Проклятье! Неужели надо уродовать себя и становиться Алёшенькой, этим вторым Идиотом! — ... Я промолчала, приблизилась к нему и осторожно погладила по руке. — Я понимаю твоё отчаяние, Саш. Но Достоевский не Бог и не вершитель судеб. Никто не говорит, что у тебя всё будет плохо, плюнь ты на это. Мне вот понравился Иван. Он обязательно поправится после финала, и всё будет хорошо. Большинство персонажей его ценит крайне высоко, всё с ним правильно. — На самом деле, — продолжила я, — позиция автора не самая однозначная. Он приводит много таких размышлений, из-за которых вера и религия могут полететь нахуй совершенно спокойно — и, видно, и полетели, даже если автор на самом деле был верующим и революцию не хотел. И, может, действительно Бог — вопрос, сильно волнующий звуковиков. Книга крута тем, что автор подробно его исследует под оболочкой не то что теологии или философии — под оболочкой детектива. И наверняка и вопрос нигилизма он тоже пытался решить, и как раз, может, показывает, что в тупик заведёт бездумный нигилизм, а не атеизм. Ну вот Дмитрий верующий, а Иван нет, так ведь Иван благороднее и не доставляет другим столько проблем, а вот их папаша и папаша Грушеньки циничные в край, тоже не верят, но совсем другое дело, нет никакой определённой плохой судьбы для нас, неверующих, можно быть нормальным человеком и без Бога. — Ну... Ты всё хорошо говоришь. А как тебе сама эта формулировка про всё позволено? Я вот всё никак не мог взять в толк, почему её легко приняли. Да элементарно находятся контраргументы на такой тезис. Это ведь по аналогии «всё, что не приколочено, можно брать», но ведь очевидно, что это неправильно и что необязательно ни приколачивать все вещи и везде вешать замки, ни иметь Бога, чтоб не быть уродом. Но кажется, что — мы уже про это говорили — пришлось создать экзистенциализм, чтоб это доказать. — Отличная аналогия, я про такую не думала. Ну да, говорили. У меня дежа вю даже. Вот это «всё позволено» это свобода, а про ответственность все забыли. Всего-то надо было добавить ответственность, правило «свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого», и адекватную человечность, постановку себя на чужое место. Между прочим, в Великом Инквизиторе говорится про свободу и её невыносимость для человека, откуда следует важный вывод: либо ты сам берёшь на себя ответственность за свою жизнь, либо её охотно за тебя возьмут другие. Так вот и получается, что выбор очевиден: надо самим брать на себя ответственность. Кстати, мне очень понравились беседы Ивана с чёртом. Но даже жутко стало, когда Иван стал говорить пришедшему Алёше, что только что чёрт ему вот так и так сказал — а в только что показанной беседе такого нет. — Этого уже не помню. Но Смердяков меня удивил, конечно. — Да и меня тоже... Что ж, наверное, вот уже всё и обсудили важное. Пошли, что ли, в душ, мятежный ты мой лыжник. А после душа, конечно, мы наконец вспомнили важнейшую мысль книги, именно которая и послужила, вероятно, стартом к «Бунтующему человеку»: «Я не бога не принимаю, пойми ты это, я мира, им созданного, мира-то божьего не принимаю и не могу согласиться принять». Её продолжение (это Иван говорит): «...Оговорюсь: я убежден, как младенец, что страдания заживут и сгладятся, что весь обидный комизм человеческих противоречий исчезнет, как жалкий мираж, как гнусненькое измышление малосильного и маленького, как атом человеческого эвклидовского ума, что, наконец, в мировом финале, в момент вечной гармонии, случится и явится нечто до того драгоценное, что хватит его на все сердца, на утоление всех негодований, на искупление всех злодейств людей, всей пролитой ими их крови, хватит, чтобы не только было возможно простить, но и оправдать всё, что случилось с людьми, — пусть, пусть это всё будет и явится, но я-то этого не принимаю и не хочу принять!» С этого проговаривания, наверное, в мире началось незаметное смещение с будущего на «жить в здесь и сейчас», на важность жизни каждого тела (в противовес придаче значимости будущей жизни души в аду или раю), в конце концов — на равенство людей. Не должно быть королей, «которым власть дана прямо от Бога». В основном Иван говорил про бессмысленные и абсурдные страдания невинных детей, иногда — от своих же родителей, и мне вспомнилось, что в «Чуме» Камю его альтер-эго (доктор Риэ) говорит какому-то священнику, что пока в мире умирают дети, он этот мир не примет. В какой-то момент и «монах» Алёша соглашается с Иваном, что дело не в Боге, дело в мире, и даже соглашается, что некоторых нельзя прощать и надо бы расстреливать. Ночью Саша поделился со мной воспоминаниями о поездке на ночь в рыбацкий дом у реки и соснового леса с семьёй и подругой матери. Это было, когда он учился в старшей школе. Вечером у реки они пожарили то ли сосиски, то ли шашлык, кто-то безуспешно пытался поймать рыбу, а ночью он впервые смотрел «Need for Speed» на маленьком телевизоре. Там был второй этаж, но там было холодно, а вот сквозная планировка первого этажа приводила его в восторг. На ночь мать, подруга и сестра уехали, и они остались ночевать и рыбачить утром, но он почти не спал, а утром вновь смотрел телевизор, а отец и братья опять ничего не поймали в реке с сильным течением. Днём они уехали, но этот дом и эта поездка врезались в его память. 3 января мы позавтракали, досмотрели первый сезон Твин Пикс (там всего 8 серий) и поехали обратно в город с благодарностью к приютившему нас месту.