Правила боя

      Несмотря на мои и монсеньора опасения, ничего не происходило, никаких проблем или внезапных подарков не было. Похоже было на то, что кансилльер всё ещё считает Окделла малолетним идиотом. Ну и пусть так считает и дальше, мне же лучше.       Дни сливались в искристо-зелёную ленту, весна в Олларии набирала силу, Айрис и Селина хихикали вдвоём, Луиза Арамона присматривала за ними. Где-то через неделю после «приезда» Айрис они перебрались в снятый для них дом, и я каждый день старался туда сходить или съездить. Герард тренировался с одним из кэналлийцев, к счастью, не на той же площадке, по которой меня гонял монсеньор. Не знаю, как Герард, а у меня прогресс даже если и был, то рядом с Алвой заметен был не очень. Ну и доставалось мне по-прежнему — и про деревянные руки, и про всё остальное. Мне как-то не хотелось, чтобы Герард это слышал. Если он это услышит и сопоставит с тем, что он проигрывал мне раз за разом в нашем первом и пока единственном спарринге — Создатель с Леворуким ведают, что он там себе надумает. Сам я уже смирился с тем, что шпага — не моё.       А потом я брался за пистолет — уже самостоятельно. Монсеньор не возражал, а с пистолетом я хотя бы чуть лучше представлял, что делать. Стрельба с правой руки, с левой, с упором, без упора, в движении — я придумывал сам себе ситуации и возникающие сложности. Если у меня будет ранена рука? Если на меня внезапно выскочат? Если я сам выскочу внезапно для себя? Стрельба в движении… ну, откровенно говоря, пока не давалась. Я выяснил, что прицельная стрельба из пистолета на данный момент даже из лучших экземпляров ведётся на расстояние не больше сотни бье, и начал добиваться от себя уверенного попадания в нужное место на ростовой мишени на расстоянии в хотя бы полсотни бье. При всех минусах гладкоствольных пистолетов есть у них один плюс — останавливающая способность пули должна быть выше, чем у нарезных, потому что у них хуже пробивная способность. А сквозная рана безопаснее той, в которой пуля остаётся… Но это мне в плюс, пока по мне не стреляют. А значит — я должен стрелять с большего расстояния, чем мой противник! Впрочем, я уже добился полного автоматизма движений при заряжании пистолета, теперь нарабатывал скорость стрельбы.       Монсеньор только задумчиво хмыкал, в очередной раз обнаруживая меня в тупике для стрельбы. Собственно, все знали, что найти меня в особняке с гарантией можно либо в комнате, либо в библиотеке, либо здесь. Раз в неделю я добровольно-принудительно встречался с Налем, недолго сидел с ним в трактире, отговаривался Манриками и Вороном от ещё одного похода «к петухам» и возвращался домой. Заехать на Золотую улицу в знакомую лавку у меня до сих пор не хватало духу, к кансилльеру я бы поехал только после вызова от него, и после последней нашей бурной встречи обязательно предупредил бы Хуана или в его отсутствие — хоть кого-нибудь.       По вечерам я писал письма. Письмо Катершванцам писалось достаточно медленно — обычаи бакранов, ну надо же! Про Понси-то было просто написать — расписать поподробнее его привычку орать так, будто пытался до другого берега Рассанны доораться, да его привычку подсчитывать обиды, да упомянуть про Барботту. Пень подрубленный! На память этот кошмар я не помнил, а искать тексты не собирался из принципа — ещё за поклонника примут (чур меня, чур!). А вот обычаи бакранов… Про вдов мне действительно обычай понравился, я честно и написал — мне, мол, идея монсеньора безумно понравилась, про введение такого обычая в Талиге, да только ни олларианство, ни эсператизм не оценят, а абвениатство считается демонопоклонничеством. Про Луизу, Селину и Герарда я тоже не стал слишком расписывать — только упомянул, что монсеньор взял порученцем сына нашего Свина, но сын на отца похож не больше, чем линарец на осла. Потом допишу про его матушку и сестру, наверное, как и про Айрис. Вот как только Айри представим ко двору — так и допишу. И им, и Арно, и Берто…       Ну и ещё одно вписал.        Где оранжевое солнце Не идёт за окоём, Где волна привычно бьётся То ли в берег, то ли в дом, Где земля — то лёд, то камень, Где торосы — крепче стен… Продуваемый веками Синий–синий Агмарен.        И когда ушли на полдень Крутобокие суда, Говорили, что запомнят, Что вернутся вновь сюда, Где земля — то лёд, то камень, Где торосы — крепче стен… В продуваемый веками Синий–синий Агмарен.        Где туманы на рассвете И медлительна река, Там рассказывает ветер О далёких берегах, Где земля — то лёд, то камень, Где торосы — крепче стен… Про покинутый веками Синий–синий Агмарен.              Я не смог не добавить — как давно собирался — ещё одно стихотворение из прошлой жизни — про Агмарен. Вернее — песню. Так и написал — слышал, мол, песню, наверное, кем-то из их сородичей написанную, если они не напугаются моего исполнения — при встрече могу напеть.       Вроде с матерными воплями на моё пение не реагировали, так что, думаю, Катершванцы не будут сильно против.       Письмо для Берто шло чуть полегче. Вернее — шло бы совсем легко, если бы мне не приходилось себя одёргивать через строчку, чтобы не написать лишнего. Но про то, что кэцхен явно — те самые спутники Анэма, что Вальдес, судя по их горячей к нему любви, тоже имеет отношение к дому Ветра, и что я, пожалуй, на всякий случай куплю и положу к себе в дорожную сумку нитку жемчуга — написал. А ещё, подумав, таки вписал в текст письма песенку, прокомментировав, мол, это ж явно кто-то, кто знаком с Вальдесом, складывал.        Жил на северном море один адмирал Из породы веселых да смелых. От весны до зимы всё в морях пропадал, Возвращался по сумеркам белым. Я смотрела вослед из окна своего, Легкий взгляд мимоходом ловила. Только горные ведьмы любили его, Так, как смертным любить не по силам.        Адмирал горным ведьмам дарил жемчуга И плясал с ними в пламени зыбком. Но не знали они, что в седых берегах Жемчуг стоит дешевле улыбки. Адмирал уходил, не сказав ничего, И, танцуя в ночном звездопаде, Ведьмы горные жарко ласкали его. Он смеялся с печалью во взгляде.        И когда адмирал уходил на войну, И корабль распрощался с причалом. Ведьмы горные, плача, молили луну, Чтоб дорогу ему освещала. И враги говорили тоскливо и зло — Как, мол, так, заколдован он, что ли? Просто горные ведьмы хранили его От беды, от печали и боли.        Я ждала, всё ждала на родном берегу, Сердце билось подстреленной птицей. Горной ведьмою стать я, увы, не смогу, Остается лишь им поклониться. Чтоб коварная смерть не таилась средь волн, Чтоб глаза вдаль смотреть не устали. Ведьмы горные, впредь берегите его От воды, от свинца и от стали.              Хотелось надеяться, что Берто оценит. Потому что потом я в третий раз писал про Октавианскую ночь — и радовался, что близнецам письмо одно на двоих пишу. История была, откровенно говоря, мерзкая, и в очередной раз её вспоминать было неприятно, даром что в третий раз я уже даже не задумывался над словами. Краткое описание визита в отчий дом я проскочил, даже и не заметив, а вот про этот кошмар нельзя было умолчать, в том числе из-за пегой, так её, кобылы. Если… когда начнёт твориться Изломная чертовщина — лучше, чтобы она начиналась не вдруг и внезапно.       

***

      Через три недели после памятной поездки к Штанцлеру монсеньор мне сообщил:       — Ну что ж, Ричард, пора. Завтра едем представлять вашу сестру и девицу Арамона с её матушкой ко двору. Платья готовы и для них, и для вас.       — Спасибо, монсеньор, я понял, — кивнул я.       Готовы были не только платья — монсеньор и на драгоценности не поскупился. Айри мне хвасталась и платьями, и украшениями, а Селина крутилась перед Герардом. У них у обоих не было отцов — только братья, и я честно восхищался сестрой и вежливо кивал Селине, а Герард — наоборот.       Восхищаться сестрой Герарда слишком активно было нельзя — я всё-таки не претендую на неё как на невесту, да и вообще почему-то не воспринимаю… не знаю, почему. Она действительно очень красивая, как в книге и было написано. Но… что ж она такая тихая-то! Ей хочется конфетку дать и по головке погладить, а не жениться. Да, я помню, у неё на самом деле есть характер, но пусть эта тихая красавица составит счастье кому-нибудь другому. Мне бы кого-нибудь вроде моей же сестры — чтобы могла в лоб сказать, если что-то не устраивает, и у меня голова болеть не будет о том, не нарушил ли я что-нибудь из многочисленных неписаных правил, три четверти из которых я до сих пор не знаю.       И вот теперь всё это наконец переходило на следующий уровень. Я… наверное, всё-таки боялся. Что я что-нибудь не так сделаю, что Айри сделает что-нибудь не так… Положение у нас было всё ещё очень двусмысленное, не в последнюю очередь стараниями Квентина Дорака, скорей бы он шадди упился. Вроде как — древний герцогский род с большими владениями — а вроде как и, кхм, не очень богатый род. Вроде как при блистательном Рокэ и под его Вороновым крылом — а вроде как и в опале.       — Хорошо, — чуть усмехнулся Алва, обрывая мои мысли, — главное, не забудьте одеться в новое придворное платье.       — Не забуду, — помотал головой я.       Новое придворное платье было богаче и ярче старого, но не сильно. По посадке они различались — я специально несколько раз померил камзолы от обоих комплектов и был вынужден признать, что я действительно ещё вырос за этот год, и не просто так Алва в прошлый раз сказал, что нужно новое. Я сам даже не подумал, что сшитое по индивидуальным меркам не будет нигде давить, натирать и быть тесным и неудобным — привык с прошлой жизни, а в этой не успел понять в Надоре и в Лаик, что впору может быть не только простая одежда… впрочем — что значит «простая»? Весьма условно мой комплект оруженосца можно назвать «простым».              На следующий день мы выехали во дворец. Мы с монсеньором выехали достаточно рано, сопровождая пока ещё пустую карету к снятому дому. Селина и Айрис, конечно, знали, что сегодня мы едем на представление ко двору, и знали, к какому примерно времени, но когда волнуешься — всё валится из рук, то шпилька подготовленная куда-то завалится, то переволновавшейся Айри придётся заново волосы укладывать. Надо полагать, монсеньор ожидал чего-то такого, потому что в итоге мы всё равно приехали к нужному времени. Не знаю, как там в карете сударыня Луиза успокаивала девушек. Рокэ ехал молча, Моро (на которого я пару раз покосился, памятуя урок Эмиля) был спокоен, я же тоже молчал, старательно считая вдохи-выдохи и занимаясь самовнушением на тему «я герцог Окделл, никто не посмеет пойти одновременно против воли королевы, Рокэ Алвы и неписаных правил приличия».       Карету с гербами Кэналлийского Ворона и в сопровождении самого Ворона на въезде на придворцовую территорию проводили безумно заинтересованными взглядами, но не решились даже проследовать следом. Хорошо, когда ты герцог в фаворе! Или когда ты при этом самом герцоге.       Карета остановилась у ступеней. Я подал руку Айрис, помогая ей вылезти из кареты, и ободряюще улыбнулся. Я могу сам трястись сколько угодно, но Айри здесь ещё страшнее, и старший брат должен быть ей поддержкой. Монсеньор помог Селине и Луизе — их представляет он. Мы прошли во дворец — хорошо, что Рокэ его знает лучше иных здесь живущих. Лестница, коридоры, повороты, двери. Те самые, с леопардовыми лапами и гвардейцами с алыми лентами через плечо.       За дверями нас встретила худая дама в пронзительно-алом платье ужасно неудачного покроя — в таком декольте нужно иметь что показывать, лучше бы сия дама попыталась подчеркнуть изящество фигуры. Дама оказалась баронессой Заль (внешне — ничего общего с неудачно знакомым мне Северином) и сообщила, что она немедленно проводит нас к её величеству.       Двери, та самая комната, те самые портьеры, белые с алым. Стайка придворных дам. Её величество — у окна, в чёрно-белом платье, опять высокая причёска, перевитая жемчугом. Монсеньор и я склонили головы, Луиза, Айри и Селина присели в низких реверансах. Королева обернулась.       — Мы рады видеть герцога Алву и герцога Окделла… и своих новых слуг. Встаньте, друзья мои.       Мы выпрямились. Рокэ вчера предупредил: вопреки привычному мне ходу событий, первым должен буду на этот раз говорить я, так как Айрис всё-таки герцогиня и ко двору представляется по праву рождения, а вот Луиза и Селина — исключительно по протекции Первого маршала.       — Ваше величество, представляю вам мою сестру, герцогиню Айрис Окделл, — я волновался, но уже не очень сильно. В конце концов, Катари мне ещё когда обещала…       — Я счастлива видеть сестру нашего верного слуги, — опустила ресницы её величество. — Подойди ко мне, дитя моё.       Айрис приблизилась. Даже после особняка Алва она ещё слегка робела. Она была выше королевы чуть ли не на голову… да, соперничать с её величеством в красоте и изяществе проблематично. Но ведь Катари понимает, что моя сестра и не собирается? Айрис будет верной и честной, иногда излишне честной.       — Айрис Окделл, — бледно улыбнулась королева, — нравится ли тебе Оллария?       — Да, ваше величество, — Айрис говорила вежливо-равнодушно, — это очень красивый город.       До представления Айрис не могла по Олларии гулять просто так, даже со мной, Луизой и Селиной. Луиза и Селина — сколько угодно, а Айрис — герцогиня. Она Олларию-то видела один раз, в день после дня приезда, когда мы забрали её браслет невесты и купили ей малый комплект украшений и наспех подогнанное по ней платье.       — И очень большой, — тихо откликнулась королева. — Надеюсь, тебе здесь не будет одиноко.       — У меня есть брат, ваше величество, — Айри чуть дёрнулась, но спохватилась и не обернулась на меня. Умничка моя, помнит, что при разговоре с королевой отворачиваться недопустимо.       — Разумеется, юный Ричард всегда сможет навестить тебя, — королева благосклонно улыбнулась в мою сторону, а я наконец понял, что мне напоминала Катари — девочку из аниме. На самом деле до встречи с ней я никогда не думал, что в реальности могут существовать женщины, похожие на юных девушек и говорящие постоянно тихими нежными голосами. — Скажи, ты играешь на арфе?       — Нет, — смутилась Айри, — меня учили только на лютне…       — Лютня, — пропела Катари, — верный друг менестрелей. Лютня — это душа Талига. Поющая, страдающая, любящая душа. Я так давно не слушала лютню… Садись, дитя моё.       Айрис послушно опустилась на пуф у ног её величества. Катари перевела взгляд на Рокэ.       — Ваше величество, — угу, Первый маршал умеет мурлыкать ничуть не хуже своей королевы, — представляю вам сударыню Луизу Арамона и Селину Арамона, вдову и дочь покойного капитана Лаик.       — Мы счастливы познакомиться с членами семьи верного слуги Талига, — королева нежно улыбнулась, а я с неожиданной тоской понял, что вот Селина с её внешностью смотрится как раз соперницей королевы. Ох. — Подойди к нам, Селина Арамона.       Селина сделала реверанс, королева снова улыбнулась. Я старался не нервничать — если вдруг станет заметно, что даже Окделл смотрит на всяких там, когда рядом королева… Поэтому я старался не сводить глаз с Катари. Это всё-таки было одно из больших преимуществ моего родного времени — возможность женщине жить одной и не зависеть ни от кого. Там и Луиза давно бы развелась со своим Свином, и Селине не было бы необходимости искать покровительства королевы.        — Госпожа Арамона, милая Селина, — пропела её величество, — садитесь, мы не любим, когда перед нами стоят.       Сама Катари опустилась в большое кресло, рядом с которым уже сидела Айри. Луиза уселась рядом с баронессой Заль, Селина — рядом с уже виденной мной однажды рыженькой. Платье на девице Манрик на этот раз было другое, но кошмарная гамма не изменилась. Создатель и Леворукий, неужели это всё-таки сама девица выбирает эту гамму? Или… или она не различает цвета? Кошмар. Интересно, знает ли кто-нибудь здесь об этой болячке? Тьфу, Окделл, нашёл, о чём думать и когда!       — Селина, мы надеемся на твою службу, — королева вновь мягко-грустно улыбнулась.       — Я счастлива, ваше величество, — Селина просто не думает о таких вещах, видимо. Чуть-чуть не от мира сего…       — Мы верим тебе. И позволяем тебе носить наши цвета, — приняла решение королева.       Ох. А у Селины все заказанные платья в бело-голубой гамме… Да и красный цвет подходит тем блондинкам, у кого характер соответствует этому цвету, а сестра Герарда — подснежник, а не шипастая роза. И оттенок приличный подобрать сложно…       — Ваше величество… — Селина смутилась и потупилась. Ладно, для того, чтобы думать о таких вещах, у неё есть матушка.       — Госпожа Арамона, — перевела взгляд на третью свою гостью её величество, — вы ведь недавно потеряли супруга?       — Ваше величество, я всё ещё оплакиваю свою потерю, — скорбно ответила Луиза.       — Да, я вижу, вы носите траур… В наше время слишком многие теряют близких. Слишком… Но не все столь счастливы, что могут оплакать свою потерю.       Не понял. Это она о чём сейчас сказала? То есть — о ком?       — Создатель прочитает в наших сердцах, — благочестиво ответила Луиза.       — Герцог Алва, — перевела взгляд уже на нас Катари, — мы благодарны вам и всегда будем рады вас видеть. Герцог Окделл, мы благодарны вам и всегда будем рады вас видеть, вы всегда сможете навестить свою сестру.       — Благодарю вас, ваше величество, за внимание к моей сестре, — заканчиваем разговор в том же порядке, в котором начинали.       — Благодарю вас, ваше величество, за внимание к семье верного слуги Талига, — и на этом мы с Рокэ удаляемся.       Больше боялся, на самом-то деле. Впрочем, кто скажет, как бы оно закончилось, не проведи вчера монсеньор инструктаж. Ехидничал, конечно, Алва, про «вам бы в сьентифики», но ведь рассказывал! И на вопросы отвечал!       

***

      Конечно, идея была безумной, но ведь попробовать мне никто не мешал! Я взял выданные мне в очередной раз Алвой деньги «на личные расходы» и отправился на улицу Законников. Ну не устраивал меня переход в случае чего титула и владений к Ларакам! А если кто и может взяться за эту задачу, то это известный мне по книге Инголс. Про него я хотя бы точно знаю, что он умный и достаточно хитрый.       Главная беда, когда что-то пытаешься от кого-то получить — невнятный запрос. То бишь — хреновое техзадание. И для начала я попросил о консультации, мол, можно ли в принципе будет что-то сделать и сколько это будет стоить? Ходить кругами я не стал и выложил ситуацию так, как видел это сам.       — Мэтр, мне вас рекомендовали, как очень знающего человека, и мне хотелось бы услышать ваше мнение. Я — единственный наследник своего покойного отца, пока несовершеннолетний. Сейчас мои владения под управлением моей матушки и моего опекуна, двоюродного деда со стороны отца. В случае моей смерти владения переходят именно в его род. Но у меня есть три сестры! Я не хочу, чтобы они оказались приживалками, а ещё я хочу сохранить владения и титул в семье. Можно ли как-то устроить, чтобы мне наследовала моя сестра? Не в том смысле, чтобы стала единоличной герцогиней, а чтобы следующим герцогом стал её сын, а не наши родственники или её муж.       — Чем вас не устраивает переход титула сначала к её мужу? — деловито уточнил мэтр.       — Тем, что моей сестре это может стоить жизни, — отрезал я. — Чего уж проще — жениться, стать герцогом, а потом жена неудачно падает с лошади или родами умирает, причём вместе с ребёнком, а несчастный вдовец через пару лет женится по своему усмотрению, будучи теперь презавиднейшим женихом. Нет уж, я сестре желаю долгих лет жизни.       — Не сестре как наследнице титула, но сестре как, хм, носительнице крови… Возможно, с опекунством опять же родственников, о которых вы упомянули? Боюсь, иначе никак, — задумчиво откликнулся мэтр. — Даже в Алате женщина не может быть самовластной герцогиней… Но вот именно вариант с наследованием детей через женщину — у вас нет предков из Алата?       — Предков… предков — прямых — нет, но Раймонда Савиньяк была в девичестве Карлион, как наша с Айрис матушка, — вспомнил я интересный момент. — Так что Савиньяки наши родственники — косвенно. И, кажется, Лионель Савиньяк всё ещё числится господарем Сакаци. Это может помочь?       — Это можно использовать, — кивнул мэтр, — мы составим прошение о возможности использования наследования по алатскому типу. К сожалению, в данном случае на гальтарские законы сослаться возможности нет…       — В вопросе прав женщин гальтарские законы точно не помощники, — вздохнул я. — То, что я ещё жив, что это моя воля и всё это может вообще не понадобиться — лучше или хуже для нашего вопроса?       — Лучше, — уверенно ответил мэтр, — это именно ваша воля. Вот то, что вы ещё сами под опекунством — это хуже.       Да уж точно. С другой стороны, если я несовершеннолетний, то как же я на войне-то оказался?       — Я нахожусь в оруженосцах у Первого маршала и уже успел получить орден Талигойской Розы, возможно, я могу уже считаться совершеннолетним? — предположил вслух я.       — Орден Талигойской Розы — один из пяти высших орденов, и награждённый им однозначно достаточно взрослый, это можно использовать, если зайдёт речь о вашем праве на изменение условий наследования, — кивнул мэтр, с интересом глядя на меня. — Вы интересовались законами?       — Нет, мэтр, просто предположил, — вздохнул я, — что, если я достаточно взрослый, чтобы идти на войну в звании корнета, то достаточно взрослый и для того, чтобы завещать своё герцогство. А орден доказывает, что на войне я не сапоги командованию чистил.       В итоге мэтром было составлено достаточно замудрённое (на мой взгляд) прошение, по которому не было понятно сразу, что Ричард герцог Окделл желает передать герцогство в случае своей смерти детям своей сестры, а не графам Ларакам. На первый взгляд речь шла чисто о вопросе обеспечения герцогинь Окделл в случае моей смерти.       Собственно почти все имеющиеся у меня на этот момент деньги я и отдал мэтру. За прошение полагалось бы меньше, но если меня сдёрнут куда-то — то пусть будет аванс за дальнейшую работу. С другой стороны, пока никаких трат у меня не планировалось до… да Создатель с Леворуким ведают на сколько! Айрис уже при дворе за деньги Алвы, в Надор я не попаду в ближайшее время, одежды достаточно, а впереди война.       А ещё, что гораздо важнее, впереди Излом. Между Изломами Кэртиана будет меня хранить, как последнего в роду, а вот на Изломе всякое случиться может. Я не хочу, чтобы моя умная боевая сестра оказалась приживалкой хоть при Лараках, хоть при собственном муже. Она, конечно, может выйти замуж за Наля, но этого я ей тоже не желаю. Во-первых, они слишком близкая родня. Во-вторых, Наль ей попросту не нравится.       На самом деле вот в такие моменты я вспоминаю прошлую жизнь с тоской. Там Айри с её пробивным характером добилась бы всего сама. А здесь… Что за идиотизм всё-таки, что за дикарство! Ну и что, что женщины не наследуют кровь Повелителей? Вот и ограничили бы право наследования фамилии, и только! Да родись Айри парнем, я, скорее всего, был бы уже мёртв. В смысле — не пережил бы ту болезнь, после которой я тут оказался. Потому что она сильная, смелая, честная, верная, упорная — идеальная герцогиня! Вот только в Талиге женщина должна быть обязательно при мужчине…       И замуж Айри на таких условиях не рискнут брать всякие проходимцы. Потому что даже в случае её смерти вдовец окажется максимум опекуном при её сыне. А вот поприличнее кавалеры… Да хоть тот же Арно! М… интересно, понравились бы они друг другу? Арно красивый и весёлый.       Ладно, вот это уже вопрос десятый. А вот что ещё надо сделать сейчас, когда приеду домой, так это рассказать монсеньору. Если по умному делать, стоило бы об этом ему рассказать ещё перед поездкой, да вот не сообразил я.       

***

      — Вы сделали — что?! — Алва аж бокал отставил от таких новостей.       — Составил завещание и прошение с просьбой в случае моей смерти передать титул детям моей старшей сестры Айрис, — послушно повторил я. — Понимаете, монсеньор, во-первых, я не хочу, чтобы род прерывался. Во-вторых, если наследовать титул будет муж Айрис, то её жизнь будет зависеть от того, насколько порядочный муж ей попадётся. А на такой кусок, как Надор, слетится слишком много не слишком порядочных людей! А вот если титул будет наследовать не муж Айрис, но её дети, то всякие… нехорошие личности ещё десять раз подумают, а стоит ли связываться… Ну то есть я так думаю, монсеньор. Надо, конечно, было у вас спросить совета, но я не подумал.       — Да вы, я смотрю, и без моего совета неплохо справились, — чуть помолчав, сказал Алва. — Говорите, к мэтру Инголсу обратились? Ну что ж, если что-то можно будет сделать, то он сделает… Возможно, вам придётся писать прошение на имя его величества — по таким вопросам решения принимает уже он. С другой стороны, вполне может быть, что ваше прошение подпишут не разобравшись. К королю оно попадёт в любом случае по факту вашего имени на прошении, но если не разберутся в канцелярии — скорее всего, его величество получит экстракт с пометкой «рекомендовано к удовлетворению». Как что вы оформили своё завещание?       — Именно как завещание, монсеньор, — мотнул головой я, — и, если человеческим языком (а воспроизвести юридический я не смогу) — я запросил всё это в связи с нежеланием прерывания рода и разбития герба и беспокойством за будущее своей сестры на выданье… Как-то так. Если не присмотрятся, что именно я прошу в связи со своим беспокойством за будущее своей сестры.       — Но ведь перечисленные причины — ещё не всё? — помолчав ещё, спросил Алва. — Вам настолько не нравятся Лараки? Дело ведь не только в прерывании рода?       — Монсеньор, — вздохнул я тяжело, — если бы законы Талига это позволяли, я бы просто завещал всё Айрис. Она Окделл, у неё есть и ум, и характер, она была бы и сама по себе отличной герцогиней. Но раз законы почему-то до сих пор, как в гальтарской древности, не предусматривают такой вариант… У меня просто больше никаких идей не появилось.       — Вот как? Что ж, вы нашли хороший вариант и без моего совета, — усмехнулся Алва. — Не думали связать себя с изучением и претворением в жизнь законов?       — Не потяну, монсеньор, — помотал головой я. — Это нужно иметь и талант и любовь. Или хотя бы любовь. А меня сборники законов усыпляют.       — Что ж, я вас услышал, — кивнул Алва. — Если вдруг моё мнение будет иметь вес в этом вопросе — я позабочусь об удовлетворении вашего прошения. Это всё или у вас ещё новости?       — Всё, монсеньор.       — Тогда можете быть свободны.       За дверью я облегчённо выдохнул. Алва разбирается в законах и, если бы я спорол полную чушь, то уж точно сказал бы, а он ещё и поспособствовать обещал.       

***

      Я знал, что это случится. Я был уверен, что это случится ещё до конца весны. Более того, я смутно помнил, что к середине последнего месяца весны Алва (а значит, теперь и я) будет уже в Фельпе. А значит — ждать мне нужно было со дня на день.       Но когда это русский человек не надеялся на авось? Ну то есть… Ну то есть я забыл. Вот так. Просто забыл.       В тот день тренировка на шпагах у нас сорвалась — явились представители Двора Висельников — новая Тень и с ним ещё какой-то бандит, подтвердивший, что за мою голову реально заплатили. Монсеньор пообещал бандиту, бывшему посредником в том заказе, сотню золотых, если тот случайно где увидит и опознает заказчика, а потом у него внезапно разболелась голова, и он куда-то отправился, сказав, что вернётся завтра. Вторую тренировку — с пистолетами — я привычно провёл сам, сполоснулся и отправился на обед. Айри была во дворце, но сегодня я туда ехать не собирался. В конце концов, ещё и недели не прошло! Завтра или через пару дней можно будет поехать.       После обеда я уютно устроился в своей комнате и взялся за черновик следующего куска писем — стоило ещё несколько дней назад написать про то, что моя сестра теперь при дворе, и про Селину с Луизой тоже, но я всё отвлекался на книги. Вот что-то разленился я, не дело это…       — Дор Рикардо!       — А?       В дверях комнаты стоял Антонио с очень серьёзным видом.       — Дор Рикардо, прибыл гонец из Гаунау, срочно нужен соберано.       — Из Гаунау? — вытаращился я обалдело. — Антонио, ты не ошибся?!       Антонио смутился.       — Ну, от границы с Гаунау… Он сказал про Гаунау.       — Иду, — задумчиво откликнулся я, поднимаясь.       А я чем тут помогу? Монсеньор не докладывается, куда уходит. Или Хуана тоже нет? Впрочем, я могу именно это и объяснить и предложить подождать… Стоп. Гонец? Из Гаунау, то есть от границы с Гаунау? А не тот ли это…       До приёмной я почти бежал, чуть замедлив шаги перед входом. Мне навстречу поднялся военный в мундире капитана, запылённый от сапог до макушки и очень уставший на вид.       — Добрый день, сударь, — вежливо приветствовал я его.       — Сударь, — выдохнул капитан, — разрешите представиться. Ганс Корш, офицер для особых поручений при особе маршала фок Варзов. Срочная депеша Первому маршалу Талига. В собственные руки. Промедление смерти подобно.       Я сморгнул. Похоже, это тот самый, но вести себя надо так, будто я ему верю.       — Первого маршала нет дома, он явится только завтра. Вы можете подождать…       — Я загнал трёх лошадей, — коротко ответил Корш. — Это — война…       Монсеньора надо было найти, но с чего начинать? В книге он оказался во дворце, но по книге и Герард оказался при монсеньоре уже перед самым Фельпом…       — У вас есть пропуск во дворец? — вмешался в мои раздумья гонец.       — Да, — задумчиво откликнулся я.       Как бы этого гонца затащить к Лионелю Савиньяку? Он же комендант Олларии, может знать, где сейчас монсеньор.       — Комендант Олларии должен знать, где сейчас монсеньор, — решительно заявил я, — пойдёмте. Если ваша лошадь устала — возьмите другую.       — Благодарю, сударь, это будет нелишним, — кивнул капитан, — но Первый маршал наверняка во дворце.       Хорошо, что я шёл впереди и моего лица он не видел. Вот интересно, кэналлийцы не знают, где их соберано, оруженосец не знает, где его монсеньор, а гонец с другого конца Талига в курсе? Ладно, я очень-очень тупой Окделл. И всё равно я попытаюсь затащить этого типа к Лионелю.       Капитану оседлали рыжую кобылу с белыми «чулками», и мы понеслись по улицам. На одном из перекрёстков «Ганс Корш» завалился набок. Выученная кобылка встала. Я спрыгнул с Соны и вместе с каким-то дюжим парнем вытащил капитана из седла. Вот что с ним дальше делать? А что бы я делал, будь всё по-настоящему? Я окинул взглядом заинтересованно подтягивающийся люд и бросил в пространство, изображая из себя Ворона:       — Перенесём его в дом! И найдите лекаря.       Желающих помочь набежала толпа. Кто-то подхватил лошадей под уздцы, кто-то побежал на поиски врача, кто-то кинулся распахивать дверь и подпихивать под неё камень. Капитана внесли в спальню, положили на застеленную кровать. Я склонился над ним:       — Ганс? Ганс, вы меня слышите?       Капитан открыл глаза.       — Письмо… Оно за пазухой… Передайте…       Я вытащил зашитый в кожу пакет, а капитан снова закрыл глаза. Прибежал врач. Я прикинул известные мне цены, достал кошелёк и отсчитал десяток таллов — это было раза в два больше, чем требовалось, но эти люди невольно участвовали в спектакле, думая, что помогают больному.       — Любезный хозяин, позаботьтесь о больном и его лошади. Это лекарю на оплату и вам за беспокойство. Больного зовут Ганс Корш, если он придёт в себя — передайте ему, что герцог Окделл отвезёт письмо по назначению.       Хозяин торопливо закивал, я выскочил из дома. Во дворце мне делать нечего, если я туда забегу на пять минут в поисках Алвы и тут же исчезну — Айри может обидеться. Не говоря уже о том, что мне попросту нужна помощь Лионеля! И я помчался к казармам городской стражи.       Мне повезло — Лионель был там.       — Ричард? Что-то случилось?       — Да… Монсеньор не здесь?       — С чего бы ему быть здесь? — качнул головой Лионель.       Я вздохнул и изложил историю про гонца. Продемонстрировал пакет.       — …и теперь мне нужно найти монсеньора, а не ждать, пока он вернётся, потому что он сказал, что вернётся только завтра. А гонец сказал, что это очень срочно.       — Говоришь, от фок Варзов гонец? — усмехнулся Лионель. — А дай-ка мне пакет…       Я знал, что никакой ценности пакет не несёт, но покачал головой.       — Простите, но если уж мне сказали, что это Первому маршалу лично в руки, то и отдам я его только монсеньору. Ни вам, ни кардиналу Сильвестру, ни даже его величеству без его величества личного приказа.       Лионель усмехнулся, качнул головой и откликнулся:       — Полагаю, нам действительно следует искать Рокэ именно во дворце. Поедемте, Ричард.       Во дворец мы попали через Малый вход — он действительно был Малый, а мы всё-таки не в приёмную его величества направлялись. И очень быстро мы с Лионелем напоролись на господина кансилльера. Ох.       — Здравствуй, Ричард! — улыбка кансилльера увяла, когда он увидел рядом со мной Лионеля. — У вас дело?       — Да, эр… — я оборвал себя, во дворце к нему следовало обращаться по должности: — Да, господин кансилльер. У меня срочный пакет для Первого маршала.       — Даже не знаю, Ричард, — грустно покачал головой Штанцлер, — маршал Алва у её величества. Она хотела его видеть…       И замолчал. Это что, мне предлагается вломиться к её величеству? Нет уж, мы пойдём другим путём!       — Я понял, господин кансилльер, — решительно заявил я, — я пойду к приёмной её величества и попрошу передать, что у меня срочный пакет для Первого маршала, и дождусь окончания его встречи там.       — О, но если это срочно… — затянул было Штанцлер, но тут очень удачно вмешался Савиньяк.       — Ричард, вы же всё ещё плохо ориентируетесь во дворце? Пойдёмте, я провожу до приёмной её величества.       — Я буду очень благодарен за помощь, — чопорно в лучших традициях Мирабеллы Окделл заявил я.       Увы, Штанцлер потащился с нами. Я-то успел понадеяться, что он поймёт, что не сложилось, и махнёт рукой. Но нет, пошёл. Лионель довёл меня до дверей с леопардовыми лапами на ручках, провёл внутрь и распрощался, уверив, что он будет на рабочем месте, буде он понадобится Первому маршалу. Я вдохнул, выдохнул и отправился в приёмную.       В приёмной уже привычно для меня кучковались дамы и девицы. Я растерянно окинул взглядом этот цветник, пытаясь сообразить, где тут та дежурная фрейлина, которой можно сказать доложить о приходе оруженосца Первого маршала.       Айрис и Селина сидели над рукоделием рядом с Луизой, но тут Айри подняла голову, увидела меня и подскочила с места.       — Дикон! Как я рада тебя видеть!       — Здравствуй, сестрёнка, — улыбнулся я. — Извини, я не к тебе, я по делу, мне срочно нужен Первый маршал. Подскажи, кто дежурная фрейлина?       — Дженнифер Рокслей, — оглянулась Айрис, отыскивая взглядом кого-то, затем направилась к симпатичной худощавой шатенке в тёмном платье с аметистовым убором. — Госпожа Рокслей, это мой брат, герцог Окделл.       — Рад знакомству, — вежливо кивнул я в ответ на заинтересованный взгляд. — Госпожа Рокслей, у меня важное послание для Первого маршала.       — Но её величество велела не беспокоить, — взмахнула ресницами дама. — Сожалею, герцог, я ничем не могу помочь…       Теперь настала моя очередь хлопать ресницами.       — Госпожа Рокслей, это важно…       — Нет-нет, я не могу вмешиваться в разговор её величества и герцога Алвы, — покачала головой Дженнифер.       Я слегка подвис. Не то чтобы мне нужно было внутрь (даже наоборот — внутрь мне было нельзя), но вот сообщить о своём здесь присутствии мне было необходимо. Но как? Над придворными дамами властна только королева. Но это вообще нормально, когда дежурная придворная дама отказывается идти? Понси я в подобном случае давал словесного пинка, но Дженнифер Рокслей не Понси, а дворец не армия. Может, нажаловаться на неё потом? Нет, сейчас не те времена, жалобщиков не очень уважают, а я и так цельный герцог, мне тем более не положено жаловаться. Да ещё и на кого — на жену собственного вассала! Надо мной нищие со Двора Висельников ржать будут.       — Господин герцог может пройти и сообщить о себе, — пискнула сбоку какая-то служанка. — Герцог Алва в будуаре у её величества.       — Чего? — уже вслух обалдел я. — Вы предлагаете мне без приглашения вломиться в личные покои к даме, да не просто к даме — к королеве?!       — Но если срочно… — заблеяла служаночка.       — Даже если срочно, — отрубил я, — мне просто нужно сообщить герцогу Алве, что я жду его здесь с важным посланием, а не прерывать его разговор с королевой.       — Дикон, я схожу, — решительно кивнула Айрис и развернулась.       Дженнифер Рокслей дёрнулась было в ту же сторону, но, увидев моё выражение лица, поспешно изобразила, что ничего такого не было и так задумано.       Айри вернулась очень быстро, почти бегом.       — Дик, я через дверь сообщила её величеству, что ты со срочным пакетом для Первого маршала, и герцог Алва сказал, что где-то через полчаса придёт и велел ждать его здесь.       — Хорошо, — чуть расслабился я.       — Герцог, может, вы хотите сока? Или вина? — тоже подуспокоилась госпожа Рокслей.       — Сока, — выбрал я. Не хватало только напиться в ожидании! — Айри, пока я жду монсеньора, расскажи, как ты тут, как у тебя дела, нравится тебе?       — Ну… я ещё не знаю. Не очень привыкла, — честно откликнулась сестрёнка.       — У вас замечательная сестра, герцог, — Дженнифер Рокслей смотрела на меня так, что я снова насторожился. Она замужем, что ей от меня нужно? — Не беспокойтесь, её величество заботится обо всех своих фрейлинах, ваша сестра займёт достойное герцогини Окделл место, а мы все ей с удовольствием поможем.       — Я благодарен, госпожа Рокслей, — вежливо киваю. — Скажите, не будет никаких нарушений, если мы с сестрой отойдём в уголок, чтобы не мешать никому своим разговором?       Потому что я спиной чувствую заинтересованные взгляды. Это связано с тем, что я явился с каким-то срочным посланием или с тем, что я молодой и неженатый герцог с полным отсутствием близких родственников по мужской линии?       — Нет-нет, никаких, — вежливо улыбается дама.       Кажется, она не очень довольна, ну да наплевать. Даже золото нравится не всем. Айрис тянет меня за руку к стене в небольшую арку.       — Не то чтобы мне тут было всё понятно, — тихо рассказывает она, — но всё правда не так плохо. Я хорошо знаю жития святых, а её величество любит слушать, когда их читают, почти как наша матушка. Ещё она сказала, что будет рада как-нибудь послушать, как я играю на лютне, но ты же знаешь — я не очень хорошо играю…       — Но и не так плохо, — успокаиваю я сестру. — Вряд ли её величество будет ждать от тебя великой красоты и таланта исполнения. Как к тебе относятся остальные?..       Полчаса мы так и проговорили. Айри по-прежнему очень дружна с Селиной и не уверена насчёт остальных. Впрочем, откровенной враждебности она не видела ни от кого. Ещё Айри вдохновенно пересказала мне балладу о Франциске и Рамиро, которая оказалась той самой, из Лаик, только нам мэтр Шабли втирал, что рыцарь, мол, неизвестен, а в варианте, который слышала Айри, звучало вполне чёткое указание на Рамиро.       Я совершенно не следил за временем, поэтому вздрогнул, когда Алва уверенно вышел из-за занавесей. Моя умная сестрёнка, проследив направление моего взгляда, тут же оборвала себя на полуслове и шепнула «приходи ко мне ещё», тут же отступив в сторону. Я направился к Алве.       — Монсеньор, у меня срочное послание, гонец от фок Варзов.       — Ну что ж, давайте, — хмыкнул Алва, принимая у меня пакет. — Расскажете по дороге… итак, почему с письмом я вижу вас, а не гонца?       — Когда мы отправились на ваши поиски, гонцу по дороге стало плохо, он почти упал с лошади. Я оставил его в доме рядом, у портного, это было на углу Мельничной и Ночной, он передал пакет и снова потерял сознание. Представился как Ганс Корш, сказал, что он офицер для особых поручений при особе маршала фок Варзов.       — Представился, потеряв сознание? — фыркнул Рокэ.       — Нет, монсеньор, — смутился я. — Он приехал, представился, сказал, что от фок Варзов, что у него срочная депеша лично в руки, и что это война. Мы отправились на ваши поиски и по дороге ему стало плохо. Потом я уже с пакетом доехал до Лионеля Савиньяка, и Лионель сказал, что вы должны быть во дворце. Во дворце я встретил господина кансилльера, и он сказал, что вы у королевы. И я пошёл вас ждать там.       — Вас что-то смутило в гонце, — Алва не спрашивал, а утверждал.       — Да, монсеньор, — откликнулся я. — Антонио сказал, что гонец с границы с Гаунау, а он сам сказал, что он от фок Варзов, который вроде бы стоит на границе с Дриксен. Но тут я мог просто не знать о перемещении войск. Может быть, фок Варзов перекинули, может, Гаунау договорились с Дриксен о проходе войск, может, Антонио ошибся и не так понял. А потом он начал требовать искать вас во дворце. Я сам не знал, где вас искать, а он был так уверен, что вы не на проверке войск, не в гарнизоне Олларии, где недавно пришлось коменданта менять — сразу про дворец спросил, есть ли у меня туда пропуск. Ну и если он офицер по особым поручениям — неужели фок Варзов не выписал ему… не знаю, подорожную? Наверное, существует какой-то документ, с которым бы его пропустили во дворец на поиски вас.       — А Лионель не смотрел пакет? — внезапно спросил Алва.       — Хотел посмотреть, но я не дал, — объяснил я. — Меня смущал этот странный гонец, но если сказано «лично в руки Первому маршалу», то только в руки Первому маршалу.       Алва задумчиво кивнул, достал кинжал и наконец вскрыл пакет. Хмыкнул.       — Ну вот что. Я еду в южные казармы, а вы… отправляйтесь к баронессе Капуль-Гизайль и расспросите, что именно говорил ей бывший комендант.