Broken Open

«When you drop your guard Melt into time, so intertwined, quiet» «Когда ты потеряешь бдительность, Растворись во времени»

Ноябрь — декабрь 2012 г. Джастин

      — Блядь! Блядь! Блядь! Блядь!       Джастин бил кулаками по рулю, позволяя ярости выплеснуться через него, питаясь ею. Он был так зол и разъярён.       Он сделал дрожащий глубокий вдох и завёл машину, которую одолжил у матери. Его руки дрожали от силы эмоционального всплеска.       К чёрту Брайана и его извинения. К чёрту Брайана и его поцелуи. К чёрту Брайана и его жалкие оправдания. К чёрту его!       — Пошёл он, — прошептал Джастин, чувствуя, как его сердцебиение начинает замедляться по мере того, как прилив адреналина, вызванного гневом, ослабевает.       «К чёрту меня и мои ужасные способности принимать решения», — думал Джастин, выезжая с парковки и направляясь в шумный центр Питтсбурга.       Он сам виноват в том, что поехал с ним в отель, что не ушёл в одиночестве; что не понял, что с Брайаном нельзя «просто поговорить». Он не понимал, что не сможет отключить физическое влечение, связь, которую чувствовал к мужчине. Джастин думал, нет, он знал, что так будет всегда. Но тот, кто заставлял Джастина чувствовать себя столь ужасно, не заслуживал времени и энергии, потраченных на размышления о нём, а тем более времени и энергии, которые требовались, чтобы злиться на него.       Но Брайан произнёс эти чёртовы слова — он сказал, что любит его. Он, блядь, сказал это наконец! Джастин отдал бы всё, чтобы услышать эти слова восемь лет назад. Он бы продал душу дьяволу, совершил бы убийство; он бы перевернул небеса и ад, лишь бы знать без тени сомнения, что Брайан испытывает к нему нечто большее, чем просто физическое влечение. Теперь он знал… и жалел об этом.       В этом и заключался корень проблемы: как бы плохо Брайан ни относился к нему, Джастин не мог игнорировать то, как хорошо он заставлял его себя чувствовать; его горячий взгляд и глаза, которые видели Джастина насквозь, то, как руки Брайана в его волосах посылали ударные волны по телу. Его губы были настолько чертовски знакомыми и желанными, что это было похоже на возвращение домой.       — Да пошёл он, — снова пробормотал Джастин, но уже тише, больше для того, чтобы убедить себя в том, что он не находится в опасной близости от падения со скользкой дорожки. Он знал, что это ловушка с шипами и колючей проволокой, которая будет царапать и рвать его на протяжении всего пути вниз.       Это закончится только кровью, и всё же Джастин понимал, что уже слишком поздно, чтобы это остановить.

***

      Дафна была его единственной надеждой, и, к счастью, она ответила после четвёртого гудка.       — Почему, мой дорогой друг, ты звонишь мне в десять тридцать вечера в пятницу? Почему ты не гуляешь по городу, не общаешься с питтсбургской публикой? — поддразнила Дафна. — Хотя на самом деле более важный вопрос — почему я дома, чтобы ответить на твой звонок в десять тридцать вечера в пятницу? — рассмеялась она, когда Джастин не среагировал на вопрос сразу.       — Потому что у тебя нет жизни, — отшутился он, ковыряя ворсинки на хлопковом покрывале в гостевой комнате, которую занял на выходные. Теперь, когда Аарон уехал обратно в Бостон, Джастин на несколько ночей вернулся в дом своей мамы.       — Ай. Жестоко, — фыркнула Дафна, а затем добавила с усмешкой: — Но это правда. Серьёзно. Что случилось?       Джастин тяжело вздохнул и скользнул под одеяло, свернувшись клубочком и желая вернуться в прошлое, в ту ночь в сентябре, в Бостоне, и сказать себе… сделать что-то другое. Бежать в противоположном направлении при первом же взгляде на Брайана, не вступать в разговор, не позволять ему добраться до себя. Но, опять же, это не решило бы проблему, а только приостановило бы чувства, прорвавшиеся сквозь трещины в оболочке, которую он создал, чтобы скрыть правду обо всём этом.       — Джастин? — обеспокоенно произнесла Дафна, её тон стал настойчивее, а из голоса исчезло всякое поддразнивание.       — Я видел его, — прошептал Джастин, спрятав голову под одеяло и прижав телефон к подбородку. Он чувствовал удушающее тепло своего дыхания в маленькой пещере одеял, в которой был укрыт. Дискомфорт от этого успокаивал, что мимолётно показалось ему странным.       — Чёрт. Что случилось? Ты в порядке?       — Нет, — голос Джастина надломился, и он услышал резкий вздох Дафны.       — К чёрту Брайана, если он тебя обидел, я оторву его чертовы яйца и запихну их ему в глотку. Мне даже неважно, что одно из них фальшивое, — практически прокричала она, и Джастин почувствовал, как на губах заиграла крошечная улыбка, даже когда из глаза беззвучно выкатилась слеза, смочив подушку под его головой.       — Это не то, что ты думаешь, — пробормотал Джастин, чертовски смущённый тем, что он чувствует, и тем, что он должен чувствовать. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему, что делать, потому что был чертовски разочарован тем, что, похоже, всегда делал неправильный выбор, когда дело касалось Брайана Кинни. — Он сказал это, — добавил Джастин, закрыв глаза и возвращаясь в тот момент. — Он сказал мне, что любит меня.       — О мой грёбаный бог. Иисус, блядь, Христос. Блядь. Ты в порядке? Я ему яйца оторву. Блядь! О чём он, чёрт возьми, думал!       — Дафна, — умолял Джастин. Он ценил её гнев, но ему просто нужно было, чтобы подруга его выслушала. Она может поразглагольствовать позже.       — Мне жаль, — ответила она. — Как, чёрт возьми, это произошло?       — Майкл позвонил мне в среду вечером и сказал, что Брайан в городе. Эммет случайно проболтался, что я тоже в Питтсбурге, и когда Брайан услышал, он пришёл в ярость. Думаю, он очень хотел меня увидеть…       — Наконец-то. Пусть хоть раз за тобой побегает, — ворчливо заметила Дафна, прерывая его.       — Прекрати, пожалуйста, — вздохнул Джастин, и она извинилась, прежде чем попросила продолжить. — Я решил найти его. Я хотел выбросить Брайана из головы раз и навсегда и подумал, что наконец-то это мой шанс. Я решил, что он будет в одном из трёх мест: либо в его любимой бане, либо в «Вавилоне», либо в «Вуди». Сначала я попробовал зайти в «Вуди», потому что, честно говоря, я не смог бы выдержать, если бы увидел его с кем-то ещё в бане или в «Вавилоне». К счастью, Брайан был именно там. Когда он попросил меня пойти в его номер, чтобы поговорить, я согласился.       — Джастин, — простонала Дафна, и он мог представить, как она сидит, положив голову на руки.       — Я знаю, но Даф, я чувствовал себя в безопасности. Это казалось нормальным, потому что Брайан словно изменился. Как я уже говорил, что-то в нём остыло, или что-то вроде того. По крайней мере, я так думал. Так что я пошёл с ним. И мы поссорились. Он действительно разозлился на меня за то, что я принял решение вернуться в Лос-Анджелес для работы над «Гневом», не обсудив это с ним! Как будто он когда-нибудь обсуждал со мной свои планы на жизнь, прежде чем принимать решения, — горько усмехнулся Джастин. — Ты можешь в это поверить? — спросил он, но когда Дафна замолчала, Джастин почувствовал, как у него в груди всё сжалось.       — Ну, отчасти могу. Не то чтобы он был прав, но я понимаю, почему он разозлился, — сказала она, и Джастин сжал челюсти, чтобы не сказать ничего такого, о чём он мог бы потом пожалеть. — С его стороны было несправедливо так говорить, но я представляю, как ему было хреново, когда после предложения переехать, ты сказал ему, что собираешься отправиться в Лос-Анджелес, чтобы работать в кино.       — Дафна, — тон Джастина был предупреждающим; как она могла защищать его!       — Мне жаль, Джастин, — вздохнула она, — я люблю тебя больше всех и всегда буду на твоей стороне, но у вас с Брайаном всегда было такое распределение ролей, и в прошлом ты никогда бы не принял подобного решения, не поговорив с ним. Ты не стал спрашивать его разрешения, да и не должен был, но ты бы, по крайней мере, мог бы поговорить с ним об этом. Вот и всё, что я хочу сказать.       — Хорошо, — вздохнул Джастин. Он мог понять её точку зрения, и он не рассматривал ситуацию с такой стороны, но даже в этом случае Брайан не имел права внезапно бросить это ему в лицо — не после того, как он так обнадёживающе говорил о поездке в Лос-Анджелес и пропуске «Забега Либерти». Боже, вся эта ситуация была такой хреновой!       — В общем, — продолжал Джастин, — это было некрасиво. Но потом Брайан сказал, что любит меня. Честно говоря, я думаю, он думал, что это удержит меня там. Что это компенсирует всё остальное. И когда я всё ещё хотел уйти даже после его заявления, он схватил меня и поцеловал, — Джастин услышал звучный вздох Дафны.       — О, чёрт возьми, нет. Он заставил тебя? Джастин?       — Нет. То есть я не хотел его целовать, но потом, когда я ответил, я не хотел, чтобы это прекращалось. Я в жопе, Даф. То есть я знал, что у меня всё ещё есть чувства к нему, и мне всё ещё не всё равно, но я не знал, насколько глубоки эти чувства до этого грёбаного поцелуя. Я напуган, растерян и зол… Потому что я всё ещё люблю его, и теперь я знаю, что он любит меня. Чёрт! Что мне делать? Скажи мне, что делать, пожалуйста, — взмолился Джастин.       Дафна молчала на другом конце телефона, и Джастин, начавший потеть под одеялами, откинул их в сторону и глубоко вдохнул прохладный воздух, который ударил в него, заставив вздрогнуть от мгновенного озноба.       — Джастин. Я… — она сделала паузу, и он мысленно увидел, как Дафна смотрит на него своим мудрым взглядом. — Ты должен оставить его позади. Навсегда. Вспомни, что он сделал с тобой. Ты помнишь, как он заставлял тебя чувствовать себя? Не только на премьере фильма, но и до этого. Он не был хорош для тебя. Конечно, были моменты, но в основном это было ужасно — я помню, потому что я была там, чтобы поднять тебя обратно после каждого болезненного падения, а их было много. Ты действительно думаешь, что сейчас всё может быть по-другому?       Это был вопрос на миллион долларов — изменится ли что-нибудь? Брайан признался в любви, но если Джастин оставит Аарона, безопасность, комфорт и защищённость (и любовь), которые были у него благодаря этому мужчине, променяет ли он это на то же самое старое дерьмо, с которым имел дело восемь лет назад? Неужели он снова столкнётся со случайными трахами в их постели, жестокими лекциями, пьянством, наркотиками и презрением к малейшему романтическому жесту? И мог ли Джастин действительно вернуться к этому? Только потому, что он всё ещё «любил» Брайана? Достаточно ли только любви? Нет… он так не думал, но когда перед ним встала перспектива навсегда оставить Брайана в прошлом, Джастин пришёл в ужас.       — Я не знаю, Даф, я просто не знаю, чёрт возьми.       — Просто… — Джастин сделал паузу, пожевав губу. — Я люблю его почти половину своей жизни. Он поглощал меня во всех отношениях, и я не обязательно имею это в виду в хорошем смысле, потому что ты права. Он причинил мне много боли. Хотя я могу утверждать, что я тоже причинил ему боль. Помнишь Итана? Но Брайан всё ещё поглощает меня, и я не могу от него избавиться. Или, может быть, я не хочу от него избавляться. Я не знаю. Что я знаю точно, так это то, что я, вероятно, буду любить его вечно, но это не значит, что мы должны быть вместе, верно? Я имею в виду, сколько раз он причинит мне боль, прежде чем я усвою урок?       — Вот и я о том же. Сколько раз ты позволишь ему причинить тебе боль, прежде чем поймёшь, что вы двое как масло и вода? Я знаю, ты любишь его, и приятно знать, что он любил или любит тебя, но одной любви недостаточно. Больше нет. Ты перешагнул через это, верно? Аарон хорош для тебя. Ты требуешь уважения, безопасности и обязательств, и это правильные вещи.       — Да, — вздохнул Джастин, нехотя соглашаясь с ней.       Дело в том, что это был Брайан, и именно его Джастин просто не мог отпустить. Брайан, который всё ещё был красивым, и грациозным, и мощным, и сильным, и умным, и соблазнительным, и…       — Ты знаешь, как должен поступить, не так ли? — спросила Дафна, прерывая опасный ход его мыслей.       Джастин боялся, что знает, и понимал, что это именно то, чего он делать не хочет.       — Ты должен поговорить с Аароном.       — Я знаю. Думаю, я собираюсь вернуться в Бостон.       — И пока ты там, ты собираешься поговорить с ним, верно? — Дафна спрашивала, почти умоляла.       — Я не знаю, — проворчал он.       — Джастин, — вздохнула Дафна.       — Что? Я собираюсь провести последнюю неделю Аарона в Бостоне вместе с ним. Разве это плохо?       — Нет. Но тебе нужно поговорить с ним, — добавила она. — Господи. Пять грёбаных минут назад ты плакал мне о Брайане и о том, что ты не знаешь, что делать. Что тебе нужно сделать, так это поговорить со своим грёбаным женихом!       — Я не плакал, — упрямо возразил Джастин, хотя они оба знали, что он обманывает себя.       — Прекрасно, — сказала она, — но ты идёшь по тонкой грани. Для меня очевидно, что с Брайаном всё гораздо сложнее, чем было раньше, по крайней мере, сложнее, чем ты думал раньше. Чёрт, ты признался, что всё ещё любишь его. Так что ты собираешься делать? Потому что я не думаю, что игнорировать это получится и дальше, и ты знаешь, что Аарон заметит, что что-то не так. Ты не очень хорошо умеешь скрывать свои эмоции.       Она была права, и Джастин знал это. Но это не означало, что ему это нравилось. Дело было в том, что Брайан всё ещё многое для него значил; он всё ещё вызывал в Джастине сильные эмоциональные и физические реакции, и Джастин всё ещё желал его. Не только физически, но и мысленно. Он скучал по разговорам с ним — по тем временам, когда Брайн хотел говорить. Но всё остальное (кроме секса) было с ним чертовски сложным. У Брайана было много масок, и хотя Джастин думал, что наконец-то понял его, после Стоквелла и после рака, когда тот не появился на премьере, он осознал, что, скорее всего, никогда не знал Брайана так хорошо, как думал. Брайан, которого, как считал Джастин, он знал, Брайан, которого Джастин любил всем сердцем, не стал бы так с ним обращаться, и понимание этого было почти так же разрушительно, как и сами действия Брайана.       Он любил Брайана, да; но он любил и Аарона. Джастин бы не оставался с ним так долго, если бы не любил. Он бы не согласился на его предложение, если бы не любил. Но Брайан был Брайаном, и у него была эта грёбаная власть над ним…       — Чёрт, Даф, — простонал Джастин, ненавидя то, как внезапно он почувствовал себя неуверенным и растерянным. Он знал, чего хочет — Аарона и всего того, что он дал Джастину, но не мог остановить мысли о Брайане и все «что если», которые приходили вместе с этими мыслями.       — Эта ситуация такая хреновая. Я люблю их обоих, и я не могу понять, как перестать любить одного из них, — добавил он, нарочито расплывчато, потому что, что бы он ни говорил и что бы ни говорила ему Дафна, Джастин всё ещё не был уверен, что готов или хочет отказаться от Брайана. Конечно, он сделал свой выбор, когда покинул номер Брайана в Питтсбурге, но это не означало, что он всё ещё не сомневался в своём решении. Возможно, он будет сомневаться в нём вечно, оставляя самое большое «Что если?», которое только возможно, висеть над ним.       — Я знаю, — вот и всё, что сказала Дафна в ответ.

***

      Джастин уехал в Бостон на следующий день, получив от Эммета десятицентовую экскурсию по его небольшому, но очень впечатляющему офису и центру планирования вечеринок. Джастин гордился Эмметом за всё, чего тот добился. Единственное, чего не хватало в его жизни, так это человека, с которым он мог бы разделить свой успех. Некоторое время назад он воссоединился со старым другом из старшей школы, Келвином Калпеппером, но их отношения продлились всего около года. После принятия 14-й Поправки Келвин уехал из Пенсильвании и не вернулся, когда это предложение было отменено несколько лет спустя.       Что касается Дрю Бойда, другого «того, кто ушёл», по словам Эммета, то о нём время от времени появлялись сообщения в новостях. Он ушёл из профессионального футбола через два года после своего выхода в свет: получил серьёзную травму и больше не мог играть, но в Питтсбург не вернулся. Последний раз Эммет слышал, что он был в Майами. Эммет сказал Джастину, что больше всего жалеет о том, что отпустил Дрю, но должен верить, что в конце концов появится подходящий человек. Это, конечно же, заставило Джастина вспомнить о Брайане, и он провел остаток дня с Эмметом, стараясь не выдать себя и не получить от него совет.       Вечером он сел на самолёт до Бостона и отчаянно пытался оставить все мысли о Брайане в Питтсбурге.       Ему это удалось с небольшим успехом.       Однако всё это стоило того, чтобы увидеть лицо Аарона, когда он открыл дверь своей временной бостонской квартиры и увидел Джастина, стоящего там с сумкой, перекинутой через плечо.       — Привет, — усмехнулся Джастин и рассмеялся, увидев удивлённого Аарона, и в этот момент казалось, что в мире всё хорошо.

**2009**

      После того как Джастин проснулся в незнакомой квартире, успокоенный лишь открытым и дружелюбным лицом Аарона, он позавтракал яичницей с кофе и затем быстро ушёл. Он был смущён и зол на себя за то, что попал в настолько скверную ситуацию, что нуждался в «спасении». Джастин никогда раньше не нуждался в помощи и теперь твёрдо решил, что больше точно не будет.       Перед уходом Аарон дал Джастину свой номер телефона и сказал, чтобы тот звонил, если ему понадобится поговорить. Джастин с радостью принял это предложение, но не был уверен, что когда-нибудь позвонит. Он чувствовал себя униженным из-за того, что Аарон увидел его таким неуправляемым, и хотя мужчина заверил его, что ничуть не пострадал от этой сцены, Джастин не мог перестать считать себя жалким. Вдобавок ко всему, он не был уверен, что эмоционально готов завязать новые отношения, — на самом деле Джастин был чертовски убеждён, что не готов ни к каким новым романтическим связям. Но Аарон настоял на том, что никакого давления не последует, — он счастлив быть просто дружелюбным слушателем. Поэтому Джастин положил карточку с номером в карман и постарался забыть об ужасной ночи. В тот клуб он больше никогда не возвращался.       Та ночь в клубе — полная потеря контроля — была знаком. Жизнь Джастина превратилась в неузнаваемый беспорядок, и он знал, что должен что-то сделать, должен предпринять шаги, чтобы улучшить своё положение, иначе снова окажется в том ужасном месте, пытаясь (безуспешно) заглушить свои чувства наркотиками и выпивкой. Джастину даже не нравилось то, что он чувствовал от этого, и он ощутил, как снова вспыхивает его гнев на Брайана. Плохие привычки, которые он закреплял, были усвоены, — Джастин просто подражал тому, что делал Брайан, чтобы заглушить свою боль. Он не был Брайаном, и он не хотел позволять себе идти тем же путём. В тот момент Джастин решил завязать со всем этим. Больше никакой выпивки, никаких наркотиков. Они всё равно никогда не помогали — были лишь временной отсрочкой гораздо более глубокой боли.       Джастин также почувствовал желание покинуть Лос-Анджелес на некоторое время. Забрав свою работу и получив разрешение босса, он поехал по побережью в Сан-Диего. Джастин забронировал номер в отеле «Коронадо» и планировал провести там целую неделю, лёжа на пляже или на балконе, глядя на океан и заканчивая работу над новым кинопроектом.       Только когда Джастин сидел на балконе своего номера и смотрел, как солнце садится за океан в ослепительно ярких оранжево-красных тонах, он понял, что всё произошло вовремя: его жизнь так нелепо разваливается, а «Гнев» — в прямом и переносном смысле.       Он не упустил из виду, что вся драма его жизни достигла кульминации в недели, предшествующие выходу последнего номера «Гнева». Возможно, они с Майклом уже несколько месяцев как закончили работу над последним выпуском, но выход последнего номера ещё не состоялся и приближался. Это будет означать конец эпохи, конец того, что открыло перед Джастином множество дверей, полных невероятных возможностей, а также, отчасти, стало причиной прекращения самых важных для Джастина отношений до этого момента.       «Гнев». Джастин был рад, что всё закончилось, но также он чувствовал горечь. Это была огромная часть его жизни, хорошая и плохая. И это сохранило в нём частичку Брайана — хотя, возможно, в этом и была настоящая проблема. Пока Гнев был жив, Джастин не мог избавиться от Брайана. Теперь, когда всё разрушилось, он мог отпустить его и жить дальше.       Гнев умер. Они с Майклом после нескольких недель бесконечных споров решили его убить. Только так они могли представить себе конец комикса, и Джастин подумал, что это вполне уместно, учитывая то, как Брайан прожил свою жизнь, постоянно находясь на грани и совсем не задумываясь о последствиях своих действий. Он подумал, что Брайан гордился бы ими за то, что у них хватило смелости убить Гнева — осознание этого только разозлило Джастина ещё больше.       Но в конце концов неделя в Сан-Диего произвела на него желаемый эффект. После того, как с Гневом было покончено, а Джастин начал жить по-новому, он решил, что пришло время собраться с мыслями. По возвращении в Лос-Анджелес он собрал все вещи, связанные с фильмом, которые захламляли его квартиру, и сначала хотел выбросить их на помойку, но разум взял верх, и вместо этого Джастин закопал их на дне кладовки под унаследованными рождественскими украшениями и старыми блокнотами для набросков с художественными проектами со школьных времён. Он думал, возможно, с безнадёжным оптимизмом, что однажды сможет смотреть на Гнева и не чувствовать презрения и отвращения.       Через несколько недель после этого, когда Джастин чистил карманы пиджака, он нашёл номер Аарона и, решив дать себе шанс на что-то новое, позвонил ему.       Первые несколько недель их официального знакомства они просто разговаривали. Аарон терпеливо слушал, пока Джастин рассказывал, как он попал в Лос-Анджелес и как оказался в полной жопе той ночью в клубе. Он не называл имён и не описывал ничего в деталях, но сказал Аарону достаточно, чтобы тот был невероятно зол из-за того, как с Джастином обошлись.       Но именно после того, как Джастин рассказал Аарону об избиении, их отношения перешли на новый уровень. Они проводили много времени вместе, неделями, просто разговаривая и узнавая друг друга. Никто из них не делал шагов, потому что оба всё ещё исцелялись. Джастин провел это время, рассказывая Аарону в общих чертах о Брайане, а Аарон рассказывал Джастину о своём болезненном разрыве с человеком, с которым был вместе три года. На самом деле они планировали пожениться в один прекрасный день — до того, как Аарон пришёл домой и застал его за сексом втроём с соседями. Джастину стало легче от осознания того, что он не единственный, кто испытал такую боль в отношениях с человеком, который должен был стать «тем самым».       Джастин думал, возможно, наивно, что Брайан — это то, что ему нужно. Он хотел, чтобы Брайан стал для него тем самым.       Поэтому, когда Джастин рассказал Аарону о нападении и о том, что его тогдашний парень не приходил к нему месяцами, пока он боролся с терапией и учился снова бросать грёбаный мяч, он не был неприятно застигнут врасплох, когда мужчина наклонился и поцеловал его. Это был мягкий поцелуй в губы, но Джастин заметил и почувствовал растущее влечение и страсть, так что после недолгих раздумий он протянул руку. Схватив Аарона, Джастин притянул его к себе и поцеловал как следует. Жар стремительно нарастал, и вскоре они уже были в спальне. В ту ночь Джастин окончательно запер Брайана — неразрешённые чувства и всё, связанное с ним, — и больше никогда и ни с кем не говорил о нём, пока не увидел в Бостоне три года спустя.       После трёх месяцев знакомства Аарон съехал из квартиры, которую делил с Джереми, и переехал к Джастину. Ещё через несколько месяцев Аарон подарил Джастину кольцо обещания и попросил его выйти за него замуж, когда это, наконец, снова станет законным. Джастин, который чувствовал себя более похожим на себя, чем когда-либо за последние годы с тех пор, как переехал в Лос-Анджелес, сразу же согласился. Он был в восторге от Аарона, от того, насколько безопасным, тёплым и любимым он заставлял Джастина себя чувствовать. Это было всё, чего он жаждал в жизни, и он был счастлив.       В ту ночь начался обратный отсчёт до того дня, когда они смогут сделать это официально законным. После занятий любовью Джастин представлял их на пляже, идущих рука об руку, а Брайан и его прошлое стали лишь пыльным, промозглым воспоминанием, о котором он почти не думал. За несколько месяцев до этого Брайан уже был заперт, но после предложения Аарона Джастин для надёжности снова запер дверь на замок и выбросил ключи.       Он двигался дальше и не мог быть счастливее.

***

      В течение недели, проведённой в Бостоне, Джастину удавалось отгонять от себя все мысли о Брайане. Они с Аароном проводили время, гуляя по городу и исследуя Кембридж. История и архитектура вдохновляли Джастина, и он решил, что однажды привезёт в город Молли, которая изучала архитектуру в Пенсильванском университете. Ей больше нравились современные вещи, но он был уверен, что она тоже оценит историческую значимость и красоту Бостона и окружающих его городов и поселков.       Они с Аароном говорили обо всём, кроме одной вещи, которая занимала мысли Джастина последние несколько месяцев. Он был уверен, что Аарон знал, что ему тяжело, и не сомневался, что он понимал, что это связано с Брайаном, но Аарон ничего не говорил, и Джастин не был уверен, хорошо это или плохо. Он знал только, что чувствует себя виноватым, представляя сценарии свадьбы (а именно этому были посвящены их разговоры на той неделе в Бостоне), когда всё ещё питает сильные, неразрешённые чувства к другому мужчине.       Только когда Джастин и Аарон сели на свой рейс обратно в Лос-Анджелес, и большая часть вещей Аарона была отправлена обратно через UPS, Джастин столкнулся с реальностью своего положения. В Лос-Анджелесе всё может вернуться на круги своя, но сможет ли он снова запереть свои сбежавшие чувства? Особенно когда ощущение того поцелуя с Брайаном всё ещё длилось, навязываясь Джастину в самые неподходящие моменты, например, когда он был в постели с Аароном?       Он не знал, что произойдет, и, чем ближе самолёт подходил к посадке в Лос-Анджелесе, тем сильнее это только усиливало его раздражение и досаду. Джастин отказывался отвечать, когда Аарон настаивал на том, чтобы он рассказал ему, в чём дело, и в конце концов Аарон сдался, разозлившись из-за того, что Джастин просто не хочет говорить. Это было нечестно, но Джастин держал свою встречу с Брайаном в секрете уже целую неделю, и теперь было слишком поздно рассказывать ему об этом. Джастин остался с воспоминаниями об этом и с воспоминаниями о своём внутреннем чувстве. С памятью о руках Брайана на его теле, и с памятью о его руках на теле Брайана.       Это заставляло его срываться на Аароне, и они постоянно ссорились: за первые несколько дней их совместной жизни у них было больше глупых мелких споров, чем за весь первый год их совместной жизни. Джастин знал, что Аарон просто хотел помочь ему; он хотел, чтобы Джастин поговорил с ним (Аарон говорил ему об этом), но Джастин не мог. И не хотел. Он был полон решимости справиться с монстром, которому позволил вырваться на свободу, в одиночку; был полон решимости вернуть его в клетку и запереть там, где никто не сможет его потревожить. Это был лишь вопрос времени…       Четыре дня спустя, после особенно неприятной ссоры из-за грязной посуды, оставленной в раковине, Джастин был удивлён звонком Майкла. Кроме их разговора в Питтсбурге, когда Майкл сказал Джастину, что Брайан в городе и хочет его увидеть, последние несколько лет они практически не общались (или вообще не общались). Он ушёл на прогулку, чтобы уединиться для разговора, а также чтобы остыть и дать Аарону возможность сделать то же самое.       — Я хотел убедиться, что Брайан вёл себя хорошо, — ответил Майкл, когда после обмена любезностями Джастин спросил его, зачем он звонит.       — Так и было, — ответил Джастин, не имея настроения пересказывать всё Майклу. Он мог только предполагать, что тот помирился с Брайаном, и хотя это было не слишком удивительно, это стало ещё одним разочарованием в длинном списке. Последние несколько лет за разговорами, когда дело касалось действий Брайана и желания разорвать его на части, Майкл казался таким же жестоким, как и Джастин. И всё же тот простил его; должен ли он удивиться. Майкл всегда прощал Брайана, и если тот принёс извинения Майклу так, как должен был извиниться перед Джастином, — ну, тогда, конечно, Майкл принял его обратно. Так он поступал всегда. Джастин только подумал, что, возможно, эта схема наконец-то нарушилась, но, похоже, это не так.       — Я сказал ему, что если он снова причинит тебе боль, то между нами всё будет кончено, — заявил Майкл, и Джастин услышал в его голосе гордость за себя: — Я не могу дружить с тем, кто относится к людям так, как он относился к тебе.       Джастин закатил глаза. И всё же Майкл именно так и поступал. Брайан, может, и извинился, но Джастин не был уверен, что это было искренне, и даже в том, что Брайан не причинит Майклу, да и всем остальным, боль в один прекрасный день. Похоже, он так и делал — сознательно или нет.       — Ну, меня он не обидел, — коротко ответил Джастин.       — Так вы теперь в порядке?       — Нет, блядь, — рассмеялся Джастин, к своему удивлению.       — О, я подумал, может быть… если он извинится… — Майкл звучал совсем не как сорокатрёхлетний отец и владелец бизнеса, которым он был, скорее он звучал как обиженный десятилетний ребенок, пытающийся понять, почему его родители разводятся.       — Сейчас это уже выходит за рамки простого извинения, — вздохнул Джастин. — И я действительно не хотел бы это обсуждать.       — Хорошо, — сказал Майкл с разочарованием, — извини.       Они сидели в тишине, казалось, целую вечность, пока Джастин не услышал, как Майкл прочистил горло.       — Ты бы слышал, как Мел взбесилась, когда я сказал ей, что он вернулся и извинился передо мной, — продолжил Майкл, явно не желая оставлять это без внимания. — Но я сказал ей, что это моя жизнь, а он мой друг. Я действительно верю, что он сожалеет. Разве он не показался тебе другим?       Джастин тщательно обдумал свои слова.       — Да. Он действительно казался другим, но во многом всё равно остался прежним.       Было очевидно, что Майкл не собирается оставлять всё как есть, поэтому Джастин немного успокоил его. Джастин не мог винить Майкла за то, что он принял Брайана обратно. Они были друзьями почти тридцать лет. Это долгий срок. И какие бы обиды Брайан ни причинил Джастину, он мог понять, почему Майкл решил забыть о них, чтобы вернуть своего друга; чёрт возьми, Джастин мог видеть себя идущим на такие же уступки ради Дафны. И Майкл всегда был очень снисходителен к поведению Брайана. Джастин просто надеялся, что это не обернётся против него снова.       — Да, — согласился Майкл.       — Как Джей Ар? Она, наверное, уже огромная! — Джастин резко сменил тему; он больше не хотел обсуждать Брайана с Майклом, и хотя Мелани иногда присылала ему по электронной почте свежие новости о своей жизни, она редко присылала фотографии Джей Ар — последнюю Джастин видел два года назад, и ему было безумно любопытно узнать о ней.       — Да, она растёт как сорняк, ей уже восемь лет. Она так похожа на Мелани, хотя Бен говорит, что у неё мои проникновенные глаза, — засмеялся Майкл, — он думает, что у меня проникновенные глаза.       Джастин прикусил язык. Проникновенные — это не то слово, которое он бы использовал.       Через несколько минут они повесили трубки, и Джастин вернулся домой, где они с Аароном занимались агрессивным сексом до конца дня и вечера.       Но разговор с Майклом висел над головой Джастина как чёрная туча, и он чувствовал себя беспокойно. Наконец, несколько дней спустя, он решил позвонить Линдси, зная, что из всех, кто ещё остался в жизни Брайана, она будет наиболее честна и откровенна с Джастином в отношении него.       — Как прошёл День благодарения с твоими родителями? — спросил Джастин после их взаимных приветствий.       — Всё было хорошо. Думаю, Гасу понравилось, а это главное, — ответила Линдси.       — Хорошо. Хорошо, — рассеянно сказал Джастин. Он не видел Гаса с тех пор, как состоялась премьера фильма и все приехали в Лос-Анджелес. Линдси, конечно, присылала ему фотографии на Рождество, и было удивительно, как сильно мальчик похож на Брайана, но он так давно не видел его вживую. Сейчас Гас был, наверное, такого же роста, как Джастин…       — Итак, — он сделал паузу, — Брайан тебе что-нибудь говорил? После Дня благодарения? Обо мне?       — Брайан? — тон Линдси был одновременно удивлённым и любопытным. — Нет, не говорил. Я даже не знала, что ты в курсе, что он в городе, или он в курсе, что ты в городе.       Вот дерьмо.       — Майкл сказал мне. Я видел его. Брайана, я имею в виду. В пятницу вечером, — сказал Джастин, чувствуя себя дураком из-за того, что выдал себя. Но он был уверен, что Брайан должен был что-то сказать Линдси. Из всех, кто был в его жизни, она казалась единственной, с кем он был наиболее откровенен и честен, даже больше, чем с Майклом, и особенно когда дело касалось его отношений с Джастином. Он мог вспомнить множество случаев в первые годы, когда Линдси была ответственна за спасение того немногого, что было между ними.       — О, — вздохнула она, словно придя к осознанию, — должно быть, поэтому он внезапно уехал.       — Уехал?       — Да, — она сделала паузу, — мы должны были поужинать с Дебби и Карлом в субботу, но Брайан позвонил мне очень поздно вечером в пятницу и сказал, что ему нужно вернуться в Нью-Йорк. Так что мы с Гасом поехали без него. Деб была, мягко говоря, расстроена.       Двойное дерьмо.       — Это моя вина, — вздохнул Джастин.       — Я искренне в этом сомневаюсь, — возразила Линдси. — Брайан сам отвечает за свои поступки.       — Наверное, — успокоил её Джастин, но не был убеждён. Линдси не знала об их встрече, и ничто из того, что она могла сказать, не могло уверить Джастина в том, что произошедшее в гостиничном номере не было причиной его внезапного отъезда.       — Ты в порядке?       Джастин вздохнул. Он не был в порядке, но он также понимал, что Линдси ничем не сможет помочь.       — Я в порядке.

***

      После такой хорошей недели в Бостоне Джастин не мог объяснить, почему по возвращении в Лос-Анджелес он чувствовал раздражение и досаду на всё и всех, и Аарон принял на себя основную тяжесть его плохого настроения. Джастин пытался списать это на повышенную суету приближающихся рождественских праздников, но после полутора недель использования этого предлога в качестве причины их многочисленных ссор Аарон, наконец, высказал ему своё мнение.       — Что, блядь, с тобой не так? — крикнул Аарон после их третьего за день спора, не меньше, о том, куда поставить рождественскую ёлку.       — Со мной, блядь, всё в порядке, — проворчал Джастин в ответ, практически выкидывая книги, которые вытряхивал из небольшого книжного шкафа, стоявшего перед окном, где Аарон хотел поставить ёлку.       — Ты лжёшь, — мягко сказал мужчина, — потому что это не ты. За последние три года я никогда не видел, чтобы ты был такой чёртовой королевой драмы. Ты никогда не был настолько груб со мной. Я просто хочу, чтобы ты сказал мне, что тебя беспокоит.       Джастин остановился и вздохнул. Он поднял взгляд на Аарона, стоявшего над ним, его лицо перестало быть сердитым, а стало озабоченным, обеспокоенным и, как подумал Джастин, немного испуганным.       — С тех пор как мы вернулись из Бостона, чёрт, с самого Дня благодарения ты вёл себя не как обычно, — Аарон присел и провёл пальцами по волосам Джастина, а затем обхватил его лицо обеими руками. — Я просто хочу помочь. Я хочу сделать тебя счастливым, но ничего из того, что я делаю, не помогает. Если ты хочешь, чтобы я ушел, просто скажи мне. Но, пожалуйста, перестань наказывать меня за то, что тебя беспокоит, если только это не моя вина. Но если это моя вина, просто, блядь, скажи мне. Мне надоело, что со мной обращаются как с дерьмом, когда я не сделал ничего, чтобы заслужить это.       Чёрт. Джастин почувствовал, как его шея стала горячей от стыда. Аарон, конечно же, был прав. Джастин вымещал своё разочарование и злость на Брайана на нём, и это было несправедливо — особенно потому, что Джастин отказывался даже затронуть тему Брайана с Аароном, что тоже было несправедливо. Но Джастин не хотел впускать Брайана в их отношения… хотя он уже впускал его, вымещая на Аароне то, что не имело к нему никакого отношения.       — Ты прав, — кивнул Джастин, потянувшись вверх и взяв одну из рук Аарона, которую тот всё ещё прижимал к его щеке. Он поднёс пальцы к губам и поцеловал кончик каждого из них. — Мне жаль. Правда. Ты был просто замечательным, а я — просто ужасным. Последние несколько месяцев были… — он сделал паузу, видя, как на лице Аарона появилось понимание того, что говорит Джастин, — тяжёлыми.       — Я знаю, что это так. Но, детка, я на твоей стороне, всегда, поэтому, пожалуйста, позволь мне помочь тебе — не борись со мной.       Джастин кивнул, отпустил руку Аарона и потянул мужчину вниз — Джастин откинулся назад, чтобы лечь на пол, а Аарон оказался сверху.       — Я люблю тебя, ты знаешь, — прошептал Джастин, его руки исчезли в волосах Аарона, и хотя он боролся с этим сравнением всеми фибрами своего существа, он не мог не думать о том, как волосы Брайана, такие густые и мягкие, ощущаются в его пальцах. Волосы Аарона были жёсткими, но когда Джастин притянул Аарона к себе для поцелуя, он отогнал воспоминания о Брайане; во всяком случае, он пытался это сделать.       — Давай просто сосредоточимся на том, чтобы у твоей мамы и сестры было замечательное калифорнийское Рождество, — сказал Аарон, когда они оторвались друг от друга.       — Договорились, — усмехнулся Джастин.       Возможно, он всё ещё боролся внутри себя, чтобы примириться со своими чувствами к Брайану, но каждый раз, когда Аарон с таким пониманием и прощением относился к настроению Джастина, он понимал, что ему лучше, и это помогало оставить Брайана в прошлом, по крайней мере, на данный момент.