Перерождение в мир кровавой луны

Снег кружит, но ведь В этом году последний День полнолунья. Мацуо Басё

      Холод был везде.       На кончике носа, ноготочках, он оседал в глубинах груди, заставляя дрожать и стучать зубами. Он проникал вглубь, под тонкую кожу, вонзая свои ледяные шипы острием внутрь. Колючий снег же съедал нежную кожу на промокших ногах, подгоняя Дженнет бежать быстрее, дальше — сквозь хвойные колонны, что терялись в туманном небе. Оно не имело цвета, лишь плотную вязкость, которая жадно поглотила солнце и все его лучи. А сосны, коих здесь бесконечное множество, одинаковых, безликих, были подобны мемориалам на кладбище.       То, что этот лес может стать хозяином и её могилы, пугало.       Сдавив всхлип и небрежно стирая слезы разодранными ладошками, Дженнет продолжала бежать вперед; проминая маленькими ступнями хрустящую корочку и давясь собственным дыханием — не оглядываясь, ориентируясь на слух. Куда угодно, лишь бы дальше от чудища, её преследующего.       Другие дети на её месте плакали бы и кричали. Звали на помощь «мамочку» — родителя, который защитит, спасет, укроет от беды. Дженнет же такого себе позволить не могла. Нет у неё ни матери, ни отца, а потому и просить о спасении не у кого. Оттого и остаётся переставлять ноги сквозь пронизывающую боль, и игнорировать треск веток позади. «Нельзя было идти через лес, нельзя…!» — упрекала Дженнет саму себя. «Меня же предупреждали, предупреждали!»       «А было бы лучше, останься ты там?» —вторила в ней воля к жизни.       И, сглотнув слезы, поняла, что одно зло равносильно другому. Разница лишь в том, что в одном на кону стояла её жизнь, а в другом честь и собственное достоинство.       Низ её зеленой юкаты взметнулся в воздухе, когда она, потеряв равновесие, упала на бок — навстречу коварному сугробу.       Последнее, что Дженнет увидела, прежде чем звонко и душераздирающе закричать, был чёрный силуэт и ярко-жёлтые острые глаза, смотрящие на неё со зверским голодом.

***

      Иджекил резко остановился, когда в глубине леса от чьего-то громкого голоса со своих веток поднялись птицы и устремились в высь с заунывной, многоголосой песней. Их образы терялись в тумане — ужасная погода для человека, делающая столь уязвимой перед плотоядными тварями — растворяясь в грязной серости.       Охотник положил ладонь на рукоять синего клинка у его бедра. Личный ворон тревожно, словно предостерегающе, каркнул.       «Демон», — эта мысль заставила сдвинуться с места, к источнику крика. Даже если не он, а дикое животное, то человеку, чей голос он только что услышал, требуется помощь.       Если тот все ещë жив.       Серьги-карты с изображением морских волн покачивались от бега, так же как и голубое хаори. Иджекил дышал ровно, правильно — так, как его учили на тренировках. И он точно помнил, куда нужно бежать.       Его изначальной задачей было выследить и убить демона, что ел людей, проходящих через лес. Здесь óни обитал давно, с полгода так точно. Поднимался вопрос «Почему селяне не подняли тревогу?». И ему было объяснение, пускай и не очень приятное — тех, кто шёл через это место, просто не искали. Зачастую это были молодые юдзë, являющиеся работницами публичных домов, что располагались не так далеко отсюда. Хвойный лес — единственный путь, через который можно сбежать, минув оплату выкупа за свою "свободу".       Не от хорошей жизни попадали туда, и не от хорошей жизни сбегали. Именно здесь отчаявшихся девушек и ловил демон.       Иджекил был готов к тому, что увидит; растерзанное тело, истекающего слюнями демона, голодного, вышедшего из спячки медведя. Но то, с чем он встретился, заставило его облегченно выдохнуть и убрать руку с клинка.       Девушка с длинными, каштановыми волосами, пускай и выглядела плохо (царапины исполосовали её бледные руки, а ткань одежды пришла в негодность), но, все же, весомых травм не имела. А теплое тело и слабый, но ровный, пульс подтверждали догадку о том, что она все еще жива.       «Странно», — Иджекил убрал свои пальцы с её шеи, — «Почему не видно демона… Напал, но не съел? Я спугнул?».       Пролетающие рядом мелкие частички праха, так похожего на пыль, были ответом на его вопрос. Но он не заметил того, что осталось от преследующего бедную девушку óни. А потому принял свою последнюю версию с побегом твари.       Его сильные, прошедшие пускай и не слишком много тренировок, руки подхватили бессознательное тело под колени и выгрузили его на спину. Вес почти не ощущался, а потому и идти получилось легко.       Волнение за чужую жизнь клокотало где-то около сердца, но выдержка и умение здраво мыслить даже в экстренных ситуациях (за это качество его часто оценивали сослуживцы) играли на руку. Он знал, куда нужно идти. Ведь граница леса, к счастью, уже была рядом.       Мерно шагая по снегу и думая о том, что выскажет на такую выходку ему отец, Иджекил отправился в недолгий путь.       Он и не заметил, что тонкие раны на руках девушки начали медленно, почти не заметно для человеческого глаза, срастаться.