Прекрасная травма

Несмотря на то, что над головой сгущается тьма, они всё же успевают добраться до контрольно-пропускного пункта. Их провожатый — сквернословящий парень с обмотанным тканью лицом. Он торопливо просит их держаться поближе и вслепую ведёт группу через пустыню с головокружительной скоростью. Инузука подбегает к нему, рыча что-то, что Хиаши не может расслышать из-за рёва ветра. Песчаная буря приближается, и они выстраиваются в строй. Неджи становится рядом с Ханаби, — как ему и велено, — чтобы в случае чего сначала защитить её. Первые порывы ветра немедленно стремятся сбить их с курса. Хиаши активирует бьякуган, чтобы убедиться, что дочь всё ещё сидит верхом на нинкене Инузуки, цепляясь за его шерсть изо всех сил. Он натягивает воротник плаща на нос и продолжает бежать. Абураме притворяется, что что-то потерял, и другой шиноби — женщина, присоединяется к их небольшой группе, чтобы тот не сбился с пути. Как и их провожатый, она, кажется, знает этот невидимый путь в деревню Песка. Затем трещит рация и их провожатый кричит в пустоту тьмы и песка — Гаара! Нужна помощь! — и сразу же наступает тишина. Хиаши не нужны глаза, чтобы увидеть песчаный купол, который теперь окружает их отряд — должно быть, это и есть знаменитая сила его будущего зятя. Манипуляции песком. Насыщенная силой чакра проникла в Гаару из биджуу, который раньше обитал у него за рёбрами. Что-то ненормальное и жестокое, демоническое, но теперь исчезнувшее, по словам его матери. Как будто это исправило монстра, которым он был раньше. Семёрка замедляет шаг, восхищаясь куполом, образовавшимся над их головами, и песком, бьющимся о его стенки. Провожатый испускает порывистый вздох облегчения. — Ух! Спасибо. Идёмте, сюда. Он ведёт их, казалось бы, без опредёленного направления, пока они не упираются взглядом в стену Сунагакуре, едва видимую из-за тени купола, но Хиаши узнаёт её по иллюстрациям, которые тщательно изучил. Как только перед ними появляется расчищенный проход, Хиаши видит повсюду разрозненные вспышки множества чакр, защищённых стенами великой крепости.

***

Когда они заходят в здание госпиталя, то обнаруживают, что пара джоунинов из их отряда всё ещё здесь и выглядят такими же пыльными, как и сам Хиаши. Песчаный купол вокруг них рушится, сразу же падая на пол, чтобы змеями скользнуть мимо их ног в большую тыкву, стоящую подле ещё одного человека в маске. Тонкий слой ткани покрывает его рот и голову, открывая взору лишь бирюзовые, как морская пена, глаза. Его сигнатура чакры подобна пульсу, лесному пожару или песчаной буре. Самый могущественный шиноби деревни в окружении своей стихии. — Прошу прощения, — говорит Казекаге голосом гораздо более мягким, чем ожидал Хиаши, — за мою грубость, но я нужен в сторожевых башнях. — Провожатый пренебрежительно машет рукой, хотя Хиаши уверен, что Казекаге обращается к новоприбывшим, а в частности — к нему, но прежде чем успевает ответить, он вместе со своей тыквой исчезает в песчаном вихре. Проводники обращаются к ним так же дружелюбно, как и прежде. — Ну, теперь, когда мы в безопасности, — парень стягивает с губ ткань, — вас ждут медики для осмотра. А после того, как вы стряхнёте с себя песок, мы отведём вас в ваши покои. Он дёргает за край маски, и ткань спадает, открывая молодое лицо. Это тот самый парень, раскрашенный в стиле Кабуки. Узор смазался по краям, но по-прежнему выглядит впечатляюще. Хиаши интересно, здешний ли это стиль. Медики отводят группу в сторону, чтобы провести диагностику. Хиаши проверяют первым, и после он отходит в угол, наблюдая, как обследуют остальных. — Эй, Хината, что с тобой? Ты ведёшь себя так, будто никогда раньше не бегала через песчаную бурю. Хиаши впадает в замешательство, пока женщина-провожатый не снимает очки и закрывающую рот маску. Хотя прошло всего полторы недели, он отчего-то растеряно хмурится, когда коса полуночного цвета выпадает из-под тугого капюшона. Хината добродушно улыбается, обнажая свою чакру и бросает на громкоголосого парня застенчивый взгляд. — Впервые веду кого-то. — Она переводит взгляд на него, и выражение её лица меняется с чуть озорного на более осторожное. — Отец. Она кланяется ему и Хиаши кивает в ответ. — Прошу прощения за такой сюрприз. Песчаная буря разделила некоторых из нас. Я не могла сидеть сложа руки, пока ты и остальные были там. — Я понимаю. — Спасибо, ох, э-э, Канкуро-кун, — Хината поворачивается к парню, дёрнув уголками губ, — ты вёл моего отца, Хьюгу-сама. — О, привет ещё раз, — Канкуро отвешивает ему нерешительный поклон, внезапно смутившись. — На самом деле мы встречались раньше. Мельком, на том военном собрании. Какое-то время назад. Я обычно сопровождаю брата на всех его встречах. — Хиаши смотрит на него, пытаясь вспомнить имя, пока тот продолжает, не заметив заминки: — Ну, в любом случае, как я уже пытался сказать там,  — он кивает на бушующую снаружи песчаную бурю, — я Канкуро. Старший брат Гаары. Хиаши не помнит его. В глазах Хинаты мелькает вспышка боли, но в них нет ни лжи, ни веселья. Молодой человек говорит правду. Это тот самый кукловод, делающий яд, которым все хвастались в штабе? Он знал, что этот человек родственник Гаары, но его брат… и при этом старший… — Но в любом случае, — продолжает Канкуро как ни в чём не бывало и крепко сжимает предплечье Хиаши в приветственном жесте. Хиаши смотрит на него, но в глазах Канкуро нет злобы или ненависти — он абсолютно доброжелателен. — Мы любим Хинату, — говорит он серьёзно и одновременно с нежностью. — Я не шучу, мы просто обожаем её. Она станет прекрасным дополнением к нашей семье. Его улыбка широкая и слащавая. — Канкуро, хватит. — Вперёд выходит молодая женщина в джоунинском жилете. Она хватает Канкуро за куртку и оттаскивает назад, занимая его место рядом с Хинатой. Её улыбка тоже добрая. — Приятно познакомиться с вами, Хьюга-сама. Я Темари, старшая из нас, и уверяю, мы все рады Хинате. На секунду Хиаши задумывается, действительно ли выдаёт дочь замуж за дворянина, а не за простого крестьянина. — Вы говорите так, будто я снова студентка Академии, — бормочет Хината себе под нос, но комментарий не остаётся незамеченным. Пара разражается смехом, но Хиаши не разделяет их веселья. Темари крепко её обнимает. Хината поддаётся объятиям, смущённая, но не недовольная. Хиаши критическим взглядом наблюдает за демонстрацией открытой привязанности. Как будто под всеми этими улыбками и открытыми объятиями его дочь втайне несчастна. Нередко даже в браке по расчёту можно обрести гармонию с супругом и новой семьёй, однако он не ожидал, что у Хинаты это случится так скоро. Учитывая, что она член древнего клана, взявшего на себя все расходы и позаботившегося о её столь раннем отъезде в дом будущего мужа. Где же он слышал, что Песчаная Троица — как их называли — являются бездушными остатками какого-то древнего клана? — Я хочу поблагодарить вас за заботу о моей дочери, — начинает Хиаши, но обнаруживает, что на этом его красноречие иссякает. Он не может избавиться от назойливого ощущения, что что-то не так, и это вызывает у него подозрения. Но появляется остальная часть группы, избавляя его от дальнейших любезностей. Имя его дочери отражается от стен госпиталя, и Хината порывисто шагает вперёд, желая поприветствовать их, но отчего-то вдруг останавливается. Она смотрит на Хиаши и замирает в ожидании. Хиаши хмурится, но понимает, что это не более чем хорошие манеры. Хотя она не в Конохе, она всё ещё Хьюга, она всё ещё член их клана, и должна получить его разрешение, прежде чем предпринимать дальнейшие действия. То есть, пока не выйдет замуж. Тогда она будет следовать правилам своего мужа. Это вежливость. Жест для него. Он кивком даёт разрешение, и она улыбается, вежливо кланяясь в знак благодарности, прежде чем приблизиться к своим товарищам. Инузука и, как следствие, его дворняга, Абураме и Ханаби немедленно окружают её сплошным гомонящим клубком. Даже Неджи крадётся вперёд, чтобы поздороваться и кивнуть в знак признательности. Ханаби первой отходит от небольшой толпы, бросая тоскливый взгляд на Хиаши, прежде чем посмотреть на Хинату и улыбнуться сестре. — Я хочу поздравить тебя с помолвкой, анэ-сан. — Его младшая дочь кланяется, и Хината на мгновение выглядит шокированной и готовой расплакаться. — Я правда, — голос Ханаби дрожит — она тоже на грани слёз, — очень, очень рада за тебя. Хината шагает ближе к сестре и заключает Ханаби в объятия, по её щеке скатывается первая слеза. — Спасибо, Ханаби. — Неджи наблюдает за их диалогом с непроницаемым выражением лица, но Хиаши уверен, что видит тень улыбки на губах племянника.

***

Примирение с дочерью было странной, медленной чередой ошибок. Хиаши до сих пор считает, что сделал правильный выбор, заменив Хинату в качестве наследницы Хьюга, но старость и лучшее понимание характера своего ребёнка заставляют его с болью признать, что он поступил совершенно неправильно. Как в какой-то жестокой сказке. Его дочь воспитывали чужие люди, и поэтому она тоже стала для него чужой. Хината бродит по поместью Хьюга, как неприкаянный призрак. У неё странные вкусы и странный распорядок. Она готовит бессмысленные блюда, насыщенные специями и красным-красным соусом, от которого обжигает рот, а затем заваривает слишком крепкий чай. Она тренируется ближе к вечеру, чтобы остыть вместе с раскалённым днём, а не прохладным утром. Она предпочитает посещать ирьёнинов Конохи вместо кланового лекаря, хотя Хиаши вряд ли может винить её за это. И она ведёт себя так осторожно с ним. Всегда вежлива, словно какой-то дальний родственник, не уверенный в том, что его примут. Это не совсем неправильно, он же сам научил её так себя вести, но всё же неудобно. После ухода из поместья Хьюга, Хината ни разу не дала ни ему, ни старейшинам повода усомниться в себе. Она никогда не вела себя неуважительно к имени Хьюга. Она была образцовым шиноби и хорошо служила родной деревне. Хиаши ловит на себе неприязненные взгляды глав других кланов многие годы после лишения Хинаты наследства. Сначала Юхи, затем Инузука, а после и Абураме. Кроме того, мальчишке Узумаки всегда есть что пробормотать, когда он проходит мимо него на улице. И, конечно же, племянник, юная копия его брата-близнеца. Неджи по-прежнему живёт в стенах комплекса, в маленьком отдалённом крыле. Неджи родился, чтобы стать секундантом Хинаты, её телохранителем и товарищем по тренировкам. Он был слишком взрослым, чтобы стать таковым для Ханаби, у которой имелось множество кузенов-одногодок, с которыми она могла спарринговать и практиковаться. Уход Хинаты оставил зияющую дыру в семейной иерархии относительно роли Неджи. Во время экзаменов на чуунина он услышал, что Неджи сразился с Хинатой, из-за чего она попала в госпиталь — безупречная победа. Но когда Хиаши случайно прошёл через то одинокое крыло, то мельком увидел Неджи, угрюмого и всего в синяках — обе его руки пострадали из-за атак Хинаты. — Ты сражался с Хинатой на предварительных боях? — Он смотрит на повязки и багровый синяк, наливающийся у племянника под глазом. Это жестоко, грубо, но Неджи терпит это так же, как повязки на руках. В каждом шаге племянника сквозят глубокое презрение и неясная тревога. Много позже Хиаши узнает, что синяк под глазом был прощальным подарком от сокомандника Хинаты. Инузуки, если судить по самодовольному выражению лица Цуме. — Ты поддавался? Он не знает, почему спрашивает это. Хината не жила в поместье уже несколько месяцев, но Хиаши рассердился, когда услышал, что они с Неджи решили сдать экзамены на чуунина. Он отправил Юхи деньги на лечение Хинаты — и получил их обратно. Неджи отчего-то смотрит на него с неприязнью и суровостью, словно сердитая тень Хизаши. Из-за этого он чувствует укол вины. — Я бы не опозорил госпожу Хинату, — говорит племянник и каждое его слово взвешенно, продумано, но что-то рычащее слышится в следующей его реплике, — тем, что стал бы сдерживаться во время спарринга. — Он до побелевших костяшек сжимает раненые ладони. — Это был честный бой. Я победил. Неджи не лжёт. Протеже младшей ветви выиграл бой в физическом смысле, но разговор с Хинатой запал ему в душу — её кровь въелась ему в руки, а слова продолжали отзываться эхом в ушах. После этого Неджи каждый день тренировался, стискивая зубы и извергая яд на любого, кому не повезло оказаться у него на пути. Хиаши извиняется за боль, которую причинил ему, за бесчестье, которое нанёс памяти своего брата, проигнорировав его единственного ребенка, но Неджи зашёл слишком далеко, чтобы его можно было исправить так просто. Племянник принимает его извинения с полным ртом крови и треснувшим коренным зубом. Гордость Узумаки чуть не сломала ему челюсть на пути к победе. Неджи получает чуунина на следующий год. Как и Хината. Когда Хината возвращается в поместье Хьюга джоунином, куноичи, благородным шиноби, они с Неджи часто занимают клановую тренировочную площадку. Хиаши наблюдает за ними, временами комментируя техники, но посреди их спарринга, даже когда они бьют друг друга и высмеивают, — Хиаши видит — Неджи улыбается. Племянник, который пылал ненавистью, наконец нашёл причину процветать вне дома. А Хиаши чувствует себя так, будто только что снова отослал Хинату из поместья, лишив наследства и наплевав на обещания своей почившей жене, племяннику и наследнице.