Прекрасная травма

Внезапная песчаная буря угрожает перенести свадьбу, чтобы дать погоде шанс проясниться, но штормовой ветер обещает всё же утихнуть в ближайшее время. Песок скрежещет за окнами, как дождь, создавая успокаивающий гул в стенах особняка Казекаге. Хиаши на мгновение позволяет себе восхититься высоким сводчатым потолком, цветными витражами на окнах и золотистым отблеском стен. На самом деле, это собственный дом Казекаге, отстроенный его предками, а не официальное здание, где заседает глава деревни. Гаара прибывает через мгновение после них, оставив на постах часовых. Как только он входит в светлую комнату, его взгляд сразу же падает на Хинату. Хиаши внимательно наблюдает за ним. Каге ничего не говорит ей и не делает ни шагу в её сторону, а Хината застенчиво опускает глаза при его появлении. Затем Гаара поворачивается к Хиаши. — Прошу прощения за моё предыдущее исчезновение. — Он говорит тихо, поэтому Хиаши приходится напрячь слух. Внимание Хиаши возвращается к Хинате, которая стоит в стороне, сложив перед собой руки, и смотрит на Казекаге, повернувшегося к ней спиной. Ему интересно, что она думает об этом человеке, что когда-то носил в себе биджуу, когда-то был врагом, а вскоре назовётся её мужем. Речь Казекаге обрывается, Хината делает шаг вперёд, и лёгкая улыбка касается её губ. Она смотрит на них. — Я приготовила вам комнаты. Казекаге оглядывается через плечо и находит взглядом Хинату. Выражение его лица непроницаемо. — Они подойдут гостям? — Конечно, я специально выбрала те, что больше всего напоминают о доме. — И Хината оказывается абсолютно права. Крыло, где их селят, выполнено в традиционном стиле, с деревянным полом и низкими столиками, а ещё тремя отдельными спальнями с личными ванными комнатами. — Вам принесут всё необходимое. В гостевом крыле остановилось довольно много людей, так что прислуга будет работать всю ночь. — Спасибо за заботу, Хината-сама, — кивает Неджи, прежде чем исчезнуть за дверью своей комнаты. Ханаби занимает соседнюю. — О, и ванные там тоже есть. Тебе что-нибудь нужно, отец? — В глазах Хинаты любопытство. Хиаши хочет извиниться перед ней. — Нет, — говорит он вместо этого, — спасибо. Думаю, мне следует принять ванну и отдохнуть. Я устал после столь долгого путешествия. — Хината понимающе кивает, но уголки её губ чуть опускаются. — Жара беспокоит тебя, отец? Я принесу другую одежду. — Нет, спасибо. Наступает тишина. Хината едва заметно качает головой и переводит взгляд с его лица на низкий столик. Ханаби возвращается в чистой одежде. Она умылась и убрала волосы назад. — Хината-анэ-сан, покажешь мне закрытые тренировочные залы? Очень хочу посмотреть, как тренируются шиноби Суны. — Услышав про шиноби, из-за порога своей комнаты высовывается Неджи. Хината вопросительно смотрит на Хиаши, но тот отмахивается. — Делайте, что хотите. Ханаби, не беспокой сестру. Должно быть, она очень занята. — Ханаби хмыкает в знак согласия, и все трое уходят.

***

Большую часть времени Хиаши проводит в своей комнате особняка Казекаге. В окна по-прежнему стучит мелкий песок, подгоняемый бурей. Жара кажется более терпимой после того, как он принимает ванну и переодевается, однако жжение в груди, преследующее его от самой Конохи никуда не исчезает. Неджи и Ханаби возвращаются с тренировки только для того, чтобы принять душ перед ужином. Хиаши симулирует усталость и одиноко ужинает в комнате. Он не желает портить веселье молодёжи своим присутствием. У них осталось совсем немного времени вместе; Хиаши не хочет, чтобы это время потратилось впустую на излишнюю формальность только ради него. Хьюга лениво размышляет, где было его родительское беспокойство, когда он отдавал Хинату на воспитание чужим людям, — или заставлял юную Ханаби тренироваться до жжения в глазах и стёртых до крови ладоней, или отталкивал Неджи из-за скорби по брату — и чувствует бесконечную вину. Он причинил им столько зла и теперь хочет попытаться это исправить. Он вернул дочь обратно в дом Хьюга только для того, чтобы она подчинилась правилам клана, хотя обещал её защитить. Он ведь знал, что его мать могла принудить её; надавить и заставить согласиться на брак, которого она совсем не желала. Ханаби возвращается поздно, выражение её лица непроницаемо, хотя на щеках играет заметный румянец. — Что там происходит? — Последние несколько дней Хиаши почти не покидает крыло, где их поселили, а в ночь перед свадьбой слышит музыку и танцы этажом ниже. — Предсвадебная вечеринка, — просто отвечает Ханаби, и желает ему доброй ночи. Неджи возвращается намного позже — когда наступает ночь, и на сторожевых башнях сменяется караул. Хиаши замечает его вялую походку и замедленную реакцию и не может подавить раздражение, проявившееся в хмурой морщинке на лбу. Хиаши задаёт тот же вопрос племяннику и получает почти такой же ответ. — Казекаге и Хината-сама играют в свадебную игру, — заявляет Неджи торжественно, его глаза сияют, а на лице появляется едва заметный румянец. — В ту, где жених должен отвечать на вопросы о невесте. Хиаши хмурится. Что Казекаге мог узнать о его дочери всего за две недели? — Казекаге забыл один ответ, и всем парням пришлось выпить. — Неджи плюхается на диван напротив. Тусклый свет лампы высвечивает в его лице какие-то кошачьи черты. Он переводит взгляд на Хиаши и говорит медленно и невнятно. — Оджи-сама, если вас что-то беспокоит, скажите. Заявление настолько диковинное, настолько абсурдное, но настолько честное, что Хиаши почти верит, что это его брат-близнец сидит напротив, потирая висок согнутым пальцем. — Иди спать. Ты слишком много выпил, — отрезает Хиаши, а затем находит причину выплеснуть накопившееся за эти дни раздражение. — Ты на дипломатической миссии. Не забывай. Неджи приподнимает бровь, но через силу выпрямляется, чтобы сделать то, что велено. — Это не дипломатическая миссия, а скорее свадебные выходные. — Он поднимается на ноги одним грациозным движением. — Гаара — хороший человек. Он был и будет добрым и честным с Хинатой. Он будет заботиться о ней и любить. — Неджи зевает в ладонь, и сонно моргает, глядя на него сверху вниз. — Вдовствующая Хама не сделала бы лучшего выбора, если бы они сами не подвели её к этому. Хиаши озадаченно замирает в темноте, гадая, что всё это значит.

***

Ко дню свадьбы Хинаты песчаная буря окончательно утихает, и небо кажется невероятно чистым и синим, каким бывает только после долгого шторма. Стоит раннее утро, дневная жара ещё не вступила в свои права, но в особняке уже кипит жизнь. Его дочь выйдет замуж через несколько часов, до полудня, как это принято. Хиаши пьёт чай и одевается, прислушиваясь к звукам пробуждающихся Неджи и Ханаби в соседних комнатах по обе стороны от него. Неджи быстро одевается и уходит, чтобы присоединиться к чему-то, что называется «свитой жениха», а Ханаби хватает свой официальный наряд и сообщает ему, что присоединится к подругам невесты внизу. Она с шарканьем выходит из холла, щуря опухшие глаза в обрамлении тёмных кругов. Хиаши не приходится блуждать, потому что служанка замечает его и ведёт вниз, на первый этаж. Всюду снуют слуги, подготавливая особняк к торжеству, и, пытаясь избежать царящего вокруг хаоса, он оказывается в небольшой комнатке прямо за главным залом. И, как Хиаши и ожидает, его молчаливое присутствие какое-то время остаётся незамеченным или игнорируется, пока он наблюдает, как последние детали одеяния Хинаты собираются воедино. На ней кимоно традиционного кроя, однако на оби сверкают искусно вышитые фениксы и золотые звёзды, которые дополняет красная отделка подола. Ему требуется мгновение, чтобы понять, что девушки, толпящиеся вокруг его дочери, не служанки, а гости. Комната наполняется радостным щебетанием, когда смутно знакомые Хиаши лица подбираются ближе к Хинате, чтобы сделать комплимент и поздравить невесту. Хиаши чувствует странный дисонанс между собой и происходящим. Конечно, ожидаемо, что здесь находится Куренай с сыном, — она сопровождала Хинату в Суну, выступая в роли эскорта и доверенного лица, чтобы смягчить внезапность переезда — но помимо её в комнате присутствуют ещё и сияющие куноичи Конохи. Рядом с Куренай сидит протеже госпожи Цунаде, бок о бок с новым членом команды Ибики, которая разговаривает с последней из рекрутов АНБУ — сокомандницей Неджи — и сестрой Казекаге. Такие могущественные куноичи пришли сюда, чтобы отпраздновать свадьбу моей дочери. А среди них — Хината, сидящая на диване в окружении сверстниц. Ханаби, кажется, единственное угрюмое лицо в комнате. Она положила голову на колени сестры, а Хината рассеянно гладит её по волосам и нежно-нежно подносит стакан с водой ко лбу. У Хинаты имеется привычка нянчиться с Ханаби, которую Хиаши никогда не понимал. — Я разрешаю тебе выпить один бокал вина… — дразняще тянет она, и Ханаби хнычет в ответ: — Анэ-сан, пожалуйста, ничего не говори. — Ох, Хината, Гаара в обморок упадёт, когда увидит тебя! — восклицает Яманака, вставляя последнюю шпильку в сложную прическу невесты. В Конохагакуре женщины надевают головные уборы, когда выходят замуж, или, по крайней мере, женщины из знатных семей делают это, дабы показать статус и деньги, но подход Хинаты кажется осторожным призывом к новому стилю. Её волосы — изящная волна, украшенная серебром и жемчугом, которые странно гармонируют с нарядом. — Ах, Хьюга-сама, — Куренай замечает его, и её ребенок согласно агукает. — Мы всё гадали, когда ты появишься. Кто-то словно щёлкает выключателем, и вся беззаботная радость, витающая в комнате, исчезает без следа, когда все семь девушек поворачиваются к нему. Хината и Ханаби встают на ноги, обратив на него выжидающие взгляды. Хиаши взмахом ладони позволяет им сесть. Ханаби первая плюхается на место, и ученица Цунаде пользуется шансом потрепать её по волосам. Ханаби не сопротивляется и только зевает. — Отец, — улыбается Хината с румяными щеками и горящими глазами, как воплощение счастливой невесты в день свадьбы. Хиаши чувствует, как сжимается его сердце. — Я так рада тебя видеть, Ханаби сказала мне, что путешествие сильно тебя измотало. Хиаши кивает. — Я плохо переношу жару. — Хм, сначала и мне было плохо, но Темари помогла приспособиться. Одежда здесь не такая плотная, как в Конохе. Я могу попросить принести и тебе другую одежду… — Хиаши кивает на услужливое предложение дочери. Это банальный разговор. Просто слова без содержания. Хиаши пользуется шансом, чтобы рассмотреть свою дочь. Она уже не такая бледная, какой была, когда он видел её в последний раз. Пустынное солнце добавило её лицу здоровый румянец и, как следствие, россыпь веснушек на переносице и щеках. Она выглядит такой нежной, что у Хиаши появляется яростное отцовское желание защитить её. Он собирается сию же секунду спросить дочь, действительно ли она хочет этого — потому что, если она мечтает отменить свадьбу, Хиаши не станет препятствовать, — но слова застревают в его горле. Резкий стук прерывает их, и все девушки мгновенно принимаются радостно болтать. Даже Ханаби счастливо улыбается, собирая длинные волосы в пучок. — Кто там? — кричит одна из девушек, та, что с сенбонами в волосах. — Жених со свитой! — отвечает раздражающе резкий голос. Девушка с розовыми волосами смеётся и обходит остальных, чтобы открыть дверь, позволяя группе новоприбывших войти в комнату. Хиаши отходит к стене, и вскоре его дочь подхватывает парень, раскрашенный в Кабуки… узор которого сейчас более сложен. — Эй, сестричка! Посмотри на себя, какая же ты хорошенькая! — Канкуро! — взвизгивает дочь, — Хиаши вздрагивает, потому что не понимает; моя дочь только что визжала? — а после взгляд Хинаты возвращается к нему. Сокомандники предпочли поздравить её обычным способом. Глаза Инузуки красные, хотя он и улыбается. Абураме вручает Хинате букет цветов. — Эй, а где мой младший брат? — Канкуро перекрикивает всеобщий гомон. — Ты знаешь традицию, братишка. Если ты не появишься, то на твоей невесте женится другой! — Хиаши вздёргивает бровь после этой фразы, но прежде чем успевает произнести несколько нелицеприятных слов, толпа расходится вокруг высокого красноволосого мужчины. Какой странный цвет, думает Хиаши. Хотя он видел портреты юного Казекаге мельком и издалека, у него так и не нашлось времени, чтобы определить точный цвет его волос. Казекаге точно не славился своими публичными выступлениями, но даже если бы и так, Хиаши не уверен, что он и Гаара-сама вращались бы в одних и тех же кругах. Само его присутствие не оставляет равнодушным. Казекаге облачён в традиционную одежду, — хаори с символом Суны — но больше всего Хиаши поражает цвет его волос. У остальных из Песчаной троицы нормальный диапазон тонов: коричневый и светло-русый, и Хиаши предполагал, что Гаара тоже будет иметь подобный оттенок шевелюры, потому что во время официального приветствия голова Казекаге была покрыта. Будут ли у моих внуков такие непривлекательные волосы? — мысленно вопрошает Хиаши и подумывает о том, чтобы сейчас же прекратить всё это, пока не замечает выражение лица Казекаге. Он стоит рядом — Хиаши не может в это поверить — с сыном Четвёртого Хокаге и учеником Санина, Узумаки Наруто, рядом с таким ярким и шумным человеком, по сравнению с которым почти невозможно не выглядеть угрюмым. Но Гаара каким-то образом справляется. Он смотрит на его дочь, и глаза его полны благоговения. — Гаара немного в шоке. — Узумаки от души хохочет, а после поворачивается к своему другу, выглядя искренне обеспокоенным. Он даже встряхивает его. — Эй, эм, Гаара. Скажи что-нибудь. Скажи Хинате-чан, какая она красивая. Давай, дружище. Хината издает тихий смешок и снимает с плеч руку Канкуро, делая шаг к Казекаге. В комнате наступает полная тишина, и Наруто отскакивает в сторону, освобождая Хинате путь. Когда она подходит к жениху, Гаара всё ещё смотрит на неё округлившимися от удивления глазами. Хинате приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него, стоя так близко, и от этого жеста украшения в её волосах издают переливчатый звон. Она берёт его за руку. Вместе они рисуют картину боковых профилей, что-то прекрасное и старое, как время. Что-то невыразимо нежное. — Тебе… тебе нравится? — спрашивает она тихо и чуть неуверенно, с внезапно вернувшейся в голос дрожью, и Гаара кивает, на мгновение опуская глаза. — Ты прекрасно выглядишь, Казе-химе. А потом он наклоняется и целует её руку.