Reign of stardust

Свет мягкий, но холодный. И затем мерцает.

Феликса снова кинули на землю. Он стал хватать воздух и застонал, перекатываясь, чтобы снова встать. — Сфокусируйся, Феликс! — Закричал Сынмин, протягивая руку, чтобы помочь подняться. — Тебе нужно сфокусироваться и быть начеку. В любое время. Донгюль и его солдаты могут сейчас планировать засаду, насколько нам может быть известно. — Мы можем сделать перерыв? — Спросил он, потирая лицо. — Мне нужна… мне нужна минута. Сынмин на мгновение изучающе посмотрел на него. Затем вздохнул, опустив плечи, и кивнул. — Хорошо, давай сделаем небольшой перерыв, — сказал он и подошел к поваленному дереву, где они оставили свои вещи. Феликс сел рядом на бревно, вытер пот со лба и осмотрел лагерь. Чонин и Хёнджин, по всей видимости, не обращали на них внимания, так как были заняты обсуждением чего-то. Остальные ушли на время, чтобы собрать немного еды, чтобы их пайка надолго хватило. Чанбин, прислонившись спиной к дереву, сидел и смотрел на Сынмина с Феликсом, но не сделал и шага, чтобы присоединиться к ним, когда те устроились на отдых. — О чем ты думаешь? — Спросил Сынмин, а голос его оказался неожиданно мягким. Феликс повернул голову в его сторону. Это был тот самый тон, который Сынмин использовал еще в замке, до того, как всё случилось. — Хочешь поговорить об этом? Это была та сторона настоящего Сынмина, которую Феликс раньше не видел. Он нахмурился, внимательно изучая его лицо, ища признаки того, что он просто притворяется обеспокоенным. — Чан влюблен в меня, — наконец сказал Феликс. — Я знаю, — ответил Сынмин. — О… — Это совершенно очевидно, — продолжил он. — П-правда? — заикнулся Феликс, чье сердце стало выпрыгивать из груди. — Как…? — Все в замке знали об этом, — пожал плечами он. — Вы оба смотрите друг на друга так, как будто вы единственные в комнате. Чан смотрит на тебя как на звезды на небе, и, боюсь, ты не намного лучше его. И все эти «я бы лучше танцевал с тобой, чем с собственным женихом», — он усмехнулся. — Или Чан, говорящий тебе сбежать с ним. Вы оставляли не самые тонкие намеки, мой принц. — Ох, — Феликс посмотрел вниз на свои руки, у него вспыхнуло лицо. — Я не… Ох, это плохо. Это правда плохо. — Я бы так не сказал, — он откинулся назад. Наступил момент долгой тишины, и Феликс повернулся, чтобы посмотреть на мага. Сынмин смотрел в сторону Хёнджина и Чонина. — Я не думаю, что эмоции — это плохо, — он взглянул на Феликса. — У тебя открытое сердце, и я… — Он запнулся. — Я восхищаюсь этим. Феликс уставился на него. С тех пор как Сынмин вернулся, он был стоиком, избегал много говорить об эмоциях и концентрировался на задаче. Таким уязвимым Феликс его еще не видел. — Чан наконец признался тебе? — Приподняв бровь, спросил он. — Я… да, наверное. — Наверное? — Он думал, что я сплю, — пробормотал Феликс, снова опуская голову. — Он говорил со мной и признался, а я… я притворился, что сплю. — Вот значит как. — Да. — Ужасно сожалею, мой принц. Но ты глуп. Феликс не был уверен, стоит ли ему обижаться или нет. — Но, честно говоря, Чан может быть еще глупее тебя, — Сынмин вздохнул, потирая виски. — Я не уверен, как долго еще смогу выдержать, если вы оба не поговорите об этом. — Я должен поговорить с ним, да? — Да, — ответил Сынмин. — Воспользуйся возможностью и расскажи ему, пока она есть. — Что ты имеешь в виду? — Ты направляешься в руины какого-то места, преследуемый безумной ведьмой и небольшой армией, — Сынмин сделал паузу. — Прости, но шансы здесь не в твою пользу. — Ты прав, — вздохнул Феликс, проводя рукой по волосам. Он отвернулся, обратив свой взор к яркому небу, и просто уставился на него. — Ты прав.

***

Чан избегал его. Возможно. Или, может быть, это Феликс избегал Чана, пока пытался придумать, как поднять очень деликатную тему. Может, он мог бы подойти к Чану, когда тот ни с кем не разговаривал, и поднять этот вопрос. Но это также означало бы, что он рискнет тем, что вся их группа станет свидетелем обсуждения. Возможно, он отведет Чана в сторону, когда они остановятся на привал. Ради Чанбина они договорились сделать сегодня еще несколько остановок. Феликс оглянулся на дракона, шедшего позади группы. Казалось, у него ничего не болит, но он двигался медленнее, чем обычно. Словно его тело расходовало всю энергию на исцеление, вместо того чтобы приберечь что-то для путешествия. — Мне не нравится этот лес, — сказал Минхо, выводя Феликса из потрясения, и огляделся вокруг. — Мне… мне это не нравится. Я слишком много слышу. В ответ на слова Минхо Феликс тоже огляделся вокруг. Сисивеальдский лес отличался от Ававеальдского. Он казался странным. Как будто воздух был тяжелее, а кругом были невидимые стены, которые медленно смыкались вокруг. — Ты можешь… ты можешь слышать что-то? — Мертвых, — сказал Минхо. От его слов по позвоночнику пробежал холодок. — Я могу говорить с конкретными деревьями, если нужно, — ты видел, как я это делал раньше. Феликс кивнул. — Но я… я не могу слышать природу, как Хёнджин. Я не слышу щебетание птиц, шепот деревьев, когда шелестят их листья, пение цветов. Ничего такого, — он поджал губы, снова оглядывая лес. — Я слышу только стоны увядших. Этого было достаточно, чтобы вызвать у Феликса беспокойство. — И ты слышишь их сейчас? — Очень много, — подтвердил Минхо. — В этом лесу много боли. — Ты знаешь, почему? Минхо прислушался на мгновение, нахмурившись, но потом покачал головой. — Я не знаю. Это просто крики боли и потери… Здесь что-то случилось, и это оставило глубокие следы в лесу. Феликс кивнул, облизывая пересохшие губы, обдумывая сказанное Минхо. Когда он огляделся вокруг, его слова вдруг обрели смысл. В лесу Сисивеальд цвело не меньше растений, но что-то было не так с их окружением. Всё было приглушенным, цвета менее яркими, чем в Ававеальде. Словно на всё была наброшена тусклая серая пелена. — Можно спросить тебя кое о чем? — Феликс нарушил тишину, а Минхо лишь хмыкнул, устремив взгляд на Сынмина и Хёнджина. — Ты боишься огня? В Мондуме ты… на мгновение застыл. Минхо вскинул голову, сузив глаза, и словно бы смотрел в самую душу. Феликс прикусил губу, боясь, что перешел границы, но затем выражение лица Минхо смягчилось. — Я ужасно его боюсь, — наконец сказал он. — Пожар пронесся по Ававеальдскому лесу, когда я был совсем маленьким, и… и он забрал у меня мое дерево. — Он… твое дерево? — Лесные духи… мы рождаемся от природы, и чтобы укорениться, мы привязаны к дереву, — взгляд Минхо становился всё более отстраненным. — Не у каждого дерева есть дух, но дух всегда связан с деревом, — он сделал паузу. — Мое сгорело во время лесного пожара. — Что происходит, когда дерево исчезает? Что случается с лесными духами? — Осторожно спросил Феликс. — Если вы связаны с деревом, что произойдет, когда оно исчезнет? Вы…? — Мы не погибаем, когда сердцевина духа утрачена или дерево выкорчевано, — сказал Минхо, на что Феликс кивнул. — Но мы… — Он опустил взгляд, на миг уставившись на свои руки. — Мы увядаем. Внезапно разница между Минхо и Хёнджином стала очевидной. Минхо не из чего было расти. — Я не знаю, что Хёнджин рассказал тебе обо мне, — начал Минхо. — Только то, что Ынкён навредила тебе, Хёнджину, Хёнджон и Джиён, — сказал Феликс. — Это… Это она стояла за лесным пожаром, да? — Да, — промычал он, резко вдохнув. — Я не знаю, почему она это сделала. Но она убила множество лесных духов и заставила увянуть еще больше, — наступила короткая пауза. — Многие из тех, кто увядал, недолго остались в живых. — Что это значит? — Когда наше дерево уничтожают или из него удаляют сердцевину духа, мы теряем тесную связь с природой, и для многих духов… это слишком тяжело. Почти как будто весь мир поет для тебя, всё вокруг — твой друг, а потом в один прекрасный день ты не слышишь ничего, кроме тишины. Вот почему я не могу слышать природу. У меня больше нет с ней связи, — он тяжело сглотнул. — Я больше мертв, чем жив, поэтому я могу слышать мертвых, — Минхо посмотрел в сторону Хёнджина. — Хёнджин нашел меня. В обугленных останках моей части леса. Дерево Джиён тоже пострадало от пожара, но выжило. — Ох… — тихо выдохнул Феликс. — Мне жаль. — Не нужно, — во взгляде блеснуло что-то обнадеживающее. Он посмотрел на сумку. — Я… У меня еще есть шанс… может быть, не вернуться к нормальной жизни, но вернуться к некоторой норме. — Что ты имеешь в виду? — Мое дерево уничтожили, но… Хёнджин нашел его росток, — он глубоко вздохнул, прикусив нижнюю губу, сжимая свой мешочек. — Ты не можешь никому об этом рассказать. Это должно оставаться тайной между нами до тех пор, пока… — Он провел рукой по гладкой коже мешочка. — Пока я не посажу его. — Что произойдет, когда ты его посадишь? — Феликс понизил голос. — Надеюсь, я вернусь к нормальной жизни. Хёнджон подумала, что я вернусь хотя бы к некоторой норме. Наверное, у меня всё еще будет немного коры, как у Джиён, но я не буду выглядеть вот… — Он жестом показал на себя. — …так. — Почему ты просто не можешь сразу посадить росток? — Спросил Феликс, прежде чем смог остановиться. Он распахнул глаза и опустил голову. — Прости, это было бесчувственно. — Нет, я… я понимаю твое любопытство, — пробормотал Минхо и глубоко вздохнул. — Я тебя не виню. Пока что я не могу посадить его, потому что он маленький и слабый. Если я посажу его слишком рано, он может не прижиться, а зачахнет и погибнет. Я не могу позволить погибнуть последнему кусочку моего дерева. — Про… — Феликс умолк, вспомнив, что он обещал Сынмину. Он сделал глубокий вдох. — Прости, если я перегнул палку. — Не извиняйся, — Минхо мягко ему улыбнулся. — Я бы не рассказал тебе, если бы мне было неловко делиться этим, — он помедлил и провел пальцами по своей коре на щеке. — Я не вижу ничего плохого в том, чтобы поделиться этим с тобой, — улыбнулся он. — Ты хороший человек, Феликс, и никто из вас не проявил ко мне особого отвращения. — Почему мы должны были? — Я полумертв, — невозмутимо ответил дух. — Даже мои сородичи не очень любят увядших. — Ну, я не лесной дух и не сужу по внешности, — сказал Феликс. — Я сужу по поступкам, — он помолчал и широко улыбнулся ему. — И на данный момент я думаю, что с тобой приятно общаться. Временами немного тихий, но это ничего. Минхо засмеялся. Настоящим, искренним смехом, заставив Феликса удивленно моргнуть. Хёнджин тоже обернулся, чтобы посмотреть на Минхо. Он, казалось, тоже удивился, но потом его лицо расплылось в улыбке. — Спасибо вам, принц Феликс. Он поморщился от своего звания. — Без титула, пожалуйста. — Без титула, — повторил Минхо. — Я запомню. Они замолчали, поэтому взглядом Феликс устремился на Чана, стоявшего впереди группы. Внутри что-то кольнуло, и ему пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Он не мог долго избегать этого. Он должен был поговорить с Чаном.

***

Очевидно, просто поговорить с Чаном было слишком сложной задачей для Вселенной. В течение дня он всегда был занят разговором с кем-то, и Феликсу никогда не удавалось застать его одного. Они также не останавливались надолго, чтобы как следует поговорить. Как только они устраивались на ночь, он уходил с Джисоном собирать хворост. Феликсу пришлось сесть и ждать. Они расположились в густом подлеске, скрытом от прохожих, но недалеко от небольшого озера. Само озеро находилось на большой поляне, и все согласились, что спать под открытым небом — не самая лучшая идея. Им всё равно нужно было держаться подальше от посторонних глаз, а теперь у Донгюля был доступ к воздуху, ведь он привлек драконов. В группе царило тяжелое настроение. Хёнджин и Минхо молчали, обмениваясь взглядами, и то и дело оглядывали лес. Чонин помог Чанбину устроиться поудобнее у небольшого костра, который они развели. Он осторожно снял повязку, осмотрел рану и наложил её обратно, пробормотав что-то о том, что сменит её позже. Они говорили негромко, время от времени бросая взгляды в сторону лесных духов. Сынмин ходил вокруг места, которое они выбрали для своего лагеря. Взгляд его был суровым, а выражение лица — безучастным. Феликс тоже осмотрел их привал и, положив сумку на землю, присоединился к Чанбину у костра. — Мы заблудились? — Вслух поинтересовался Сынмин, нарушив тишину приглушенным голосом, и повернулся к Минхо и Хёнджину. Взгляд у него был пронзительный. Хёнджин немного съежился, избегая его, а второй дух сделал шаг вперед. Сынмин прищурился, и, когда он опустил маску, на лице появилась ухмылка. У Феликса свело живот. Ему не нравилось, к чему всё клонило. — Мы же заблудились, да? — Спросил он, делая шаг ближе к духам. Минхо и Хёнджин обменялись взглядами. — Нас что-то сбило с пути, — ответил Минхо. — Ты в этом уверен? — Сынмин поднял бровь и скрестил руки. — Уверен, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. Феликс перевел взгляд между лесным духом и магом клинка. Напряжение между ними было сильным и тревожным. В глазах Сынмина было нечто такое, искра чего-то, чего Феликс не мог разобрать. — Этот лес ведет себя странно, — продолжил Минхо. Хёнджин согласно замычал в ответ. — Что-то здесь не так. Мы не совсем заблудились, просто немного сбились с пути. — Я ничего не чувствую в лесу, — усмехнулся Сынмин, глядя на него. — Может, это потому, что в тебе нет ничего естественного, — огрызнулся Минхо. — Тебе здесь не место. — Ты ведь тоже своими корнями не уходишь в природу, правда же, лесной дух? — Ответил Сынмин. Это вынудило Минхо двигаться быстрее, чем кто-то мог ожидать, и он схватил того за воротник. Сынмин же, казалось, был ошеломлен, но его выражение лица быстро опустело, и он уставился на духа в ответ. Минхо долго смотрел на него, будто пытаясь заглянуть в самую душу. — Твои намерения не хороши и не плохи, маг клинка, — тихо прошипел он. — Я не позволю тебе возглавить эту группу, пока твои намерения не прояснятся. — Ну же… — Начал Феликс, попытавшись встать, но Чанбин схватил его за руку и потянул обратно вниз. Когда он повернулся к нему, Чанбин только покачал головой. — Боюсь, на это не хватит времени, — с хитрой ухмылкой ответил Сынмин, обхватывая его запястье. — Прямо сейчас, в этот самый момент, Ынкён и Донгюль охотятся за нами. Нам нужно добраться до руин Канджон раньше них, потому что если они нас догонят, Феликсу конец. Ты даже представить себе не можешь, на что способна Ынкён. Минхо крепче сжал в руках воротник Сынмина, прижимая его к себе. — Не говори со мной так, будто я не знаю, — шипел он, а в его карем глазе сверкал гнев. — Уж я-то точно знаю, на что она способна. Сынмин некоторое время изучал его. — Хочешь отомстить? — Спросил он. — Я могу помочь тебе… — Меня не интересует жалкая, личная месть, — усмехнулся Минхо, крепче сжимая воротник. — Я просто желаю, чтобы это прекратилось, — продолжил он, на секунду задержав взгляд на Сынмине, а затем отпустил его, толкнув назад. Он сделал резкий вдох и выдох, дыхание было судорожным. — Мы не заблудились. Завтра мы вернемся на правильный путь, — сказал он, обращаясь больше к Феликсу, чем к Сынмину. Он повернулся к последнему. — Мне неинтересно заключать с тобой сделки, маг клинка. Сынмин лишь пожал плечами. — Как хочешь, — сказал он и отвернулся. Весь лагерь затих, а Сынмин подошел к краю и сел спиной к остальным членам группы. Будто его совсем не беспокоил этот короткий спор. По крайней мере, на его лице это никак не отразилось. — Мы немного заблудились, — признался Хёнджин, сев рядом с Феликсом и стыдливо опустив голову. — Не то чтобы мы совсем сбились с пути, просто… просто мы не знаем, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до дворца. — Здесь есть какое-то существо, — сказал Минхо, садясь. Он продолжал оглядываться по сторонам, намеренно избегая взглядов в сторону Сынмина. — Я не могу сказать, что это такое, да и лес не понимает, что это, но… — Он облизал губы и тяжело сглотнул. — Здесь много смерти. Я не могу… не могу сосредоточиться. — В детстве родители предупреждали меня и моих братьев и сестер не ходить в Сисивеальдский лес, — пробормотал Чонин. Когда все взгляды обратились к нему, он моргнул и посмотрел на членов их группы. — Я уверен, что в основном это были просто старые истории, которыми пугали детей, но рассказывали о монстрах в лесу. — А еще были истории об Ававеальде, — сказал Феликс, и Чанбин хмыкнул в знак согласия. — Мы ничего не видели в Ававеальде, но… я не сомневаюсь, что там что-то есть. Учитывая все магические существа в мире, должны быть и монстры. — Это правда, — Чонин нервно облизнул губы и глянул в сторону окраины леса. Затем он посмотрел на Сынмина. — Он в порядке? Глаза Феликса надолго задержались на спине Сынмина, после чего он заговорил: — Я… я уверен, что да, — Минхо не выглядел ни капли обеспокоенным. А если он и был, то не подавал виду. — Может, просто нужно дать ему время подумать. Чонин хмыкнул и опустил плечи, проведя рукой по волосам. — Как ты себя чувствуешь? — Спросил Феликс, повернувшись к Чанбину. Потребовалось мгновение, чтобы получить ответ, так как Чанбин смотрел на Сынмина. Он будто бы задумался, прежде чем посмотреть на Феликса. — Я в порядке, — вздохнул он, потирая шею. — Болит не очень сильно, но я просто… — Он запнулся и покачал головой. — Я немного вялый. Так бывает, когда я ранен. — Я волнуюсь, — пробормотал Феликс, перебирая пальцами. — Думаешь, ты сможешь завтра отправиться в путь? — Уверен в этом, — голос Чанбина стал более решительным, когда он посмотрел на Феликса. — Если… Просто дай мне сегодня хорошо поесть и поспать. Завтра я буду в норме. Феликс приподнял бровь. — По крайней мере, почти в норме, — он пожал плечами. — Мы восстанавливаемся быстрее, чем люди, знаешь ли, — сказал он, и в его тоне промелькнуло веселье. — Вот значит как. — Как еще, по-твоему, мы с Джисоном смогли вернуться через две недели с оторванным крылом и сломанной рукой? Феликс моргнул. — Вообще я не задумывался об этом, — признался он. — Мне особо подробностей по этому поводу не рассказывали. Я до сих пор мало что об этом знаю, и мне очень больно, — продолжил он, положив руку на грудь и изображая обиду. — Вы двое — мои лучшие друзья, но вы решили скрыть от меня эту информацию. — В то время мы действительно ненавидели друг друга, и тот факт, что мы были вместе две недели, был весьма плохим, — он снова бесстрастно пожал плечами. — Наверное, я просто забыл рассказать тебе подробности. Хотя я не понимаю, почему ты хочешь знать что-то об этом опыте. — Я очень любопытная душа, а вы вернулись из похода с другими отношениями. — Это правда… — После этого ты не пытался задушить Джисона, а Джисон не пытался свалить на тебя вину за всякое разное. — Хвала небесам за это. У Феликса вырвался смех, гораздо более громкий, чем он хотел, отчего он быстро закрыл рот руками. Чонин удивленно моргнул, явно испугавшись звука, а Чанбин просто рассмеялся. — Можно положить голову тебе на плечо? — Спросил Чанбин, когда смех утих. Когда его улыбка померкла, Феликс увидел, насколько он устал. Выглядел он совершенно измученным. — Конечно, — ответил он, немного подвинувшись так, чтобы Чанбин мог прислонить голову к его плечу. — Удобно? — Спросил он, когда тот улегся. — Не очень, — проворчал Чанбин, отчего Феликс фыркнул. — Но пока этого достаточно, — он рассеянно провел рукой по его предплечью. — Спасибо тебе. — Не за что, — пробормотал Феликс. — Отдохни немного, пока Чан и Джисон не вернулись. Он посмотрел в сторону темного леса, сканируя окрестности лагеря. Что-то было не так. Сынмин всё так и сидел на окраине света, доносившегося от костра, и тоже смотрел во мглу. Феликс снова повернулся к темноте. За ними следили?

***

Возвращение Джисона и Чана не дало Феликсу возможности поговорить с ним: Чан сразу же приступил к работе над ужином. Напряжение в группе было невыносимым, и Феликс мог с уверенностью сказать, что все были на взводе. Сынмин постоянно бросал взгляды в сторону Минхо, а Минхо в ответ посылал взгляды в сторону Сынмина. Если бы взглядом можно было убить, Сынмин был бы уже мертв и похоронен. Феликс свернулся калачиком у подножия дерева на окраине лагеря, сидя между большими корнями. Он посмотрел в сторону группы и, наблюдая за тем, как Джисон помогает Чанбину менять повязку, слегка растянул губы в улыбке. Чанбин нахмурился и сказал что-то такое, отчего Джисон на мгновение замер и уставился на него. Насупившись, он слегка шлепнул Чанбина по колену, покачав головой, а тот только рассмеялся. Улыбка на губах Феликса тут же исчезла, и он посмотрел на небо над головой. Тяжелое чувство поселилось в его груди, а тепло, которое он ощущал раньше, исчезло. На мгновение он почувствовал себя пустым, а серебристый свет вокруг него становился всё сильнее. Казалось, что весь мир рушится на него. Он чувствовал себя таким маленьким и неуверенным, и чем дальше они продвигались, тем меньше он себя ощущал. Чем больше он тренировался с Сынмином, тем больше становилась дыра в груди. Он тяжело сглотнул, взглядом блуждая по небу и всем созвездиям. Под ясным небосводом он чувствовал себя таким невероятно маленьким и испуганным. Звезды еще не погасли, но казалось, что они блестят слабее, чем раньше. Внутри что-то неприятно кольнуло, отчего он притянул к себе свой рваный плащ. Шорох вывел его из оцепенения. Он удивленно обернулся, увидев приближающегося Чана: он снял почти все доспехи с верхней части тела, на нем была только нижняя рубашка. Он выглядел усталым, и Феликс его за это не винил. — Привет, — мягко сказал он. — Как ты? — Я… — Феликс сделал паузу, немного отодвинувшись в сторону, чтобы освободить место для Чана между большими корнями дерева. Он похлопал по земле рядом с собой. — В порядке, наверное, — ответил он, когда дракон сел рядом. Возникла тишина — Феликс задумался, что делать, а затем прислонился к Чану. — А ты как? — Когда Чан обнял его за плечи, его сердце заколотилось в груди. — С учетом всего происходящего, всё хорошо, — Феликс хмыкнул на это. — Я бы хотел, чтобы всё было по-другому. — Да, — прошептал он, ощутив, что во рту пересохло. Он отстранился, чтобы посмотреть на Чана. Его лицо освещалось теплым светом костра и холодным светом Феликса. — Ты светишься, — сказал Чан, заставив того затаить дыхание. — Даже сильнее, чем раньше. Феликс кивнул, нервно облизав губы. — Это красиво, — продолжил он. У Феликса дрогнуло сердце. — Ты красивый, — выпалил он. Феликс поднял голову и посмотрел на него, а Чан застыл, осознав, что он сказал. — То есть… — Я бы хотел, чтобы помолвка никогда не состоялась, — Феликс прервал его тихим шепотом, опустив голову ему на плечо. Всё тело Чана по-прежнему было напряжено, и Феликс тяжело сглотнул, пытаясь собрать всё мужество, которое у него было в теле. — Как… — Он запнулся, поджав губы, и снова заговорил: — Как ты себя чувствовал после новостей? — Он провел по предплечью Чана и опустился к его руке, только чтобы переплести их пальцы. — О моей помолвке? — Он поднял глаза на него. Чан мгновение молчал, встретившись с ним взглядом. Он сжал его руку, и кожа его была теплее, чем у Феликса. — Я удивился, — начал он, его голос слегка дрогнул. — Я… — Он запнулся, посмотрев в сторону остальных членов группы. Без предупреждения он отпустил Феликса и встал. — Пойдем со мной, — сказал он, протягивая ему руку. Сердце Феликса бешено колотилось в груди, когда он взял Чана за руку и позволил поставить себя на ноги. Чан ничего не сказал, лишь потянул прочь от теплого света костра в более темную часть их лагеря, подальше от посторонних глаз. На мгновение они замолчали, но пальцы всё равно переплетали. Чан крепче сжал его руку. — Я не хотел в это верить, — пробормотал он, нарушая тишину. — Когда ты сказал мне. Я расстроился, хотя у меня не было на это права. — Ты… — Я люблю тебя, Феликс, и новость о твоей помолвке разбила мне сердце. Я разозлился. Затем я пришел в ярость, когда приехал Донгюль. На мгновение он показался идеальной парой. Человеческий принц из могущественного королевства, — он резко вздохнул. — Он мне не нравился, но не потому, что он вызывал у меня плохие чувства. Это было потому, что он обручился с тобой, а я нет. Я ненавидел его, потому что… — Он посмотрел вниз на их руки, большим пальцем проведя по костяшкам Феликса. — Я ненавидел его, потому что ты собирался выйти за него, а не за меня. Я позволил собственной ревности поглотить себя, и это меня разозлило. И мне стало стыдно. За то, что я злюсь. Я не хотел, чтобы ты видел эту сторону меня. — Чан… — Я знаю, что это эгоистично с моей стороны, — продолжил бормотать Чан. — Я не должен быть эгоистом и позволять своим эмоциям руководить моими решениями, но я… я не хотел отпускать тебя. Я не хотел, чтобы ты вышел замуж за кого-то другого. Я… я хотел быть тем, за кого ты бы вышел. — Ты… ты хотел взять меня замуж? — Я всё еще хочу, — тихо пробормотал Чан. Он слегка отпустил его руку. — Прости меня, Феликс. Я не должен был говорить тебе эту чушь. Я… — Прекрати, пожалуйста, болтать глупости на секунду, — он держался за руку Чана, словно боялся, что тот отстранится и оставит его одного в темном лесу. — Пожалуйста, не убегай от меня больше. Он поднял их соединенные руки, прижав пальцы Чана к своим губам. — Я знаю, что тебе не нравится злиться рядом со мной, но… это эмоция, и ты имеешь право её испытывать. Чан отвел глаза. — Я просто не хочу доказывать, что люди правы. Я не злобный и неуравновешенный. — Я знаю, — пробормотал Феликс. Его дыхание пробежало по коже Чана. — Тебе не нужно ничего мне доказывать, — он нервно облизал губы и глубоко вздохнул. — Я люблю тебя. Наступившая тишина звенела у Феликса в ушах. Они просто стояли и, крепко прижимаясь друг к другу, не сводили взгляда. — Ты… ты любишь меня? — Прошептал Чан, быстро заморгав, когда слова Феликса, казалось, дошли до него. — Да, — голос Феликса был слышен только Чану. — Я должен был понять это раньше… — Ты любишь меня, — повторил он, выпустив его руку, чтобы взять его лицо в свои ладони. Он сделал шумный судорожный вздох. — Можно тебя поцеловать? — Я не желаю ничего кроме этого, — выдохнул он. Чан не стал терять времени. Он прижался губами к губам Феликса. Они были немного сухими, но Феликса это не волновало. Они были такими же, как и сам Чан: теплыми и нежными. Руками Феликс нашел переднюю часть рубашки Чана и ухватился за нее, притягивая его ближе и углубляя поцелуй. — Я слышал тебя, — пробормотал он Чану в губы. — Вчера, когда ты говорил со мной. Чан сделал паузу, отстранившись. Феликс почти застонал, когда поцелуй закончился. — Ты слышал это? — Спросил он, немного стыдливо опустив голову, и убрал руки с лица Феликса ему на талию. — Я… ох, это неловко. — Почему? — Рука Феликса легла Чану на челюсть, мягко наклоняя его голову вверх, тем самым заставляя встретиться с ним взглядом. — Ты не должен был это слышать. — Но я услышал, — он провел большим пальцем по его скуле и не мог сдержать улыбки, увидев слабый след звездной пыльцы на коже. — Если бы я этого не сделал… с нами этого бы не случилось. — Ох… — Поцелуй меня снова, — прошептал он, наклоняясь к Чану. — С радостью, мой принц, — ответил он, вновь прижимаясь губами к губам. Он крепче обхватил Феликса за талию, притягивая его ближе. У Феликса бурлило счастье в груди, а его сердце стало таким большим, что грозило прорваться сквозь грудную клетку. Углубляя поцелуй, он смутно заметил, как мерцает испускаемый им серебряный свет, но сейчас он был слишком занят, чтобы думать об этом. Всё, о чем он мог думать, это Чан. И Чан не покидал его мысли на протяжении всего вечера. Они крепко держались друг за друга, когда возвращались к своей группе, не обращая внимания на то, как на них смотрят остальные. Напряжение между членами группы по-прежнему оставалось сильным, но они могли решить эту проблему завтра. Пока же Феликс хотел сделать вид, что всё идет как обычно. Спальные мешки Феликса и Чана находились рядом друг с другом, ближе, чем обычно, и во время ужина Джисон бросил на Феликса многозначительный взгляд. Тот лишь опустил голову и уставился в свою миску, его щеки были теплыми, но он не смущался: он был счастлив. В ту ночь Феликс заснул, перебирая пальцы Чана и улыбаясь ему.

***

Он всё так же чувствовал себя счастливым, при мыслях о Чане эмоции просто бурлили под его кожей и иногда грозили прорваться наружу. Но потом он понял, что остался один, стоя посреди почти удушливого, темного пространства. Он не мог различить никаких очертаний вокруг себя. Словно тьма подступала к нему всё ближе, но серебристый свет, который он излучал, боролся с ней. Но свет мерцал и был как будто слабее, чем раньше. Может, он терял свое звездное сияние? Он был почти таким же слабым, как и тогда, когда отправился в это путешествие. Из темноты внезапно вспыхнуло еще одно серебристое свечение, так что Феликс удивленно сделал шаг назад. — Ау? — Окликнул он, и сердце учащенно заколотилось внутри. Он огляделся, но никого не увидел. — Здесь кто-нибудь есть? — Феликс? — Спросил очень знакомый голос. Такой знакомый, что у Феликса чуть не разорвалось сердце. — Мама? Его мама наконец появилась из темноты, еще больше освещая пространство своим звездным светом. Она выглядела точно так же, как Феликс её помнил: маленькое, в форме сердца лицо, мягкие фиолетовые глаза, маленький нос пуговкой и длинные волнистые серебристые волосы. Платье на ней было до земли, безупречно белое, будто бы оставляло за собой серебристый шлейф. — Феликс, — она взяла его лицо в свои руки. Она была холодной на ощупь, но Феликса это не волновало. — Мой дорогой сын, — прошептала она, прижавшись губами к его лбу. — Мама, — повторил он, не смея поверить в это. — Но… я не понимаю, — он отстранился от её объятий, чтобы взглянуть. — Ты умерла. Я… я был там. Как? Как это возможно? Его мать долго изучала его лицо, глядя ему в глаза. Казалось, она что-то искала. — Ты видел меня в моем созвездии, — её голос был мягким и нежным. Она была такой, какой её помнил Феликс. — Я просто не могла быть здесь. Физически, — она печально покачала головой. — Тогда… тогда почему ты здесь сейчас? — Я покажу тебе, — она взяла его за руку, крепко сжав её. — Ты доверяешь мне? — Да, — прошептал он, вытирая слёзы с глаз. Он крепче сжал руку матери и пошел за ней сквозь темноту. — Куда ты меня ведешь? — Оглядываясь по сторонам спросил он, но всё еще не мог увидеть ничего, кроме темноты и серебристого света, который излучали они вдвоем. — Мне нужно тихое место, где я смогу поговорить с тобой, — сказала его мать. — Нам нужно побыть наедине. Феликс нахмурил брови. Тихое? Наедине? Вокруг них и так было тихо. Он огляделся. Они уже были одни. О чем она говорила? Он открыл было рот, чтобы заговорить, но слова не шли. Мать отпустила его руку и отступила назад. Казалось, что она плывет под водой: её волосы распустились вокруг головы подобно нимбу. — Ты должен снять свое проклятие, дитя мое, — проговорила она, придвигаясь ближе к нему и прижимая руку к его груди. Прикосновение было холодным, но в какой-то степени успокаивающим. Она смотрела ему в глаза нежным, глубоким взглядом, изучая его лицо. — Я знаю, — вздохнул Феликс. — Я могу тебе помочь, — с улыбкой сказала она и провела большим пальцем по ткани пиджака. След от проклятия пульсировал, поэтому он прикусил губу, чтобы не поморщиться. — Я могу исполнить твое желание — избавить тебя от проклятия. — Вот так просто? — Вот так просто, — подтвердила мать. — Всё, что тебе нужно сделать, это сказать «да», — она протянула к нему руку. — Возьми меня за руку и скажи «да», сынок. У Феликса задрожали руки.