Reign of stardust

Солнце заливает мир золотом.

Свет померк, и Феликс уставился на Чана. Чан смотрел в ответ. Всё ещё очень даже живой. Лицо его освещал яркий золотистый свет. Он шевелил губами, но звуков не было. Как будто не мог найти нужных слов. Кинжал лежал на мраморном полу рядом с ним, разбитый ударом о цепь. Цепь не порвалась, но треснула. — Феликс… — Чан втянул воздух. Феликс судорожно выдохнул. Он протянул руку, проводя пальцами по его щеке. При этом он оставил на коже след из золотой звездной пыли. Моргнув, он повернул руку и посмотрел на ладонь. То, что раньше было серебром, теперь стало золотом. — Что…? — начал он, но момент прервал резкий рывок в сторону. Его потянуло прочь от Чана, и он с глухим звуком упал на твердый пол. Когда он сел, захныкав от боли, увидел зеленую, почти призрачную цепь, которая соединялась с его грудью и связывала с Ынкён. — Ты что наделал? — Рыкнула она, снова дернув за цепь и заставив Феликса вскрикнуть от боли. Каждый рывок посылал удар обжигающей боли по его телу. — Ты всё испортил! Сынмин уставился на него, широко раскрыв глаза и отвесив челюсть. Феликс никогда не видел его искренне удивленным. Краем глаза он заметил, как двигался Донгюль, словно отдавая какие-то приказы солдатам вокруг них. — Ты всё испортил! — Снова закричала Ынкён, дергая за цепь. — Я убью тебя, маленький принц. Я убью тебя! — Я больше не буду выполнять твои приказы, — сказал Феликс твердым голосом и выпрямился. — С меня довольно, — он схватил цепь, вскрикнув от боли: она обожгла ему руку. Он отдернул её, глядя на обожженную кожу. — Ты от меня не уйдешь, — рычала Ынкён, её голос становился всё громче. — От меня никто никогда не убежит. Я всегда получаю то, что хочу! — Нет! — крикнул в ответ Феликс. Он не хотел позволить ей диктовать ему, что делать. — У тебя нет никакой власти надо мной! Он снова схватился за цепь. Несмотря на призрачный вид, под его прикосновением она ощущалась как металл. Горячий металл, раскаленный добела. Стиснув зубы, он терпел боль и держался. Зеленый свет цепи вспыхнул в то же время, как и золотой свет самого Феликса. В его глазах собрались слёзы, и он завыл от боли. Было больно. Очень больно. Но он отказывался отпускать. — Я отказываюсь позволять тебе диктовать, что мне делать! — Закричал Феликс, дернув цепь. Она разбилась, — раздался звук, похожий на звон стекла, — полупрозрачные осколки упали на разбитую землю с громким лязгом, за которым последовал гневный вопль Ынкён. Феликс тяжело дышал, глядя на мраморный пол. Цепь обожгла ему руки, из-за чего они сильно дрожали. Кожа была обожженной, красной и содранной, но из ран исходило слабое золотистое свечение. Исходило из самого Феликса. — Посмотри на меня! — закричала Ынкён. Феликс не хотел. Его тело не напряглось, как обычно. Он больше не слушал её команды. — Как ты смеешь? — Усмехнулась она, с гримасой глядя на Феликса. Её лицо было искажено, волосы взъерошены, а взгляд диким. — Я убью всех, кого ты любишь. Я разрушу твою жизнь, маленький принц. И приберегу тебя напоследок, — прошипела она. — Я не позволю тебе сделать это, — сказал Феликс дрожащим голосом и сделал к ней шаг. — На твоем месте я бы остановился, — сказал Донгюль, слова которого заставили Феликса замереть. Он повернулся к своему бывшему жениху, расширив глаза: Донгюль прижимал к груди сопротивляющегося Чонина, приставив к его горлу лезвие ножа. — Мне бы не хотелось, чтобы на моих руках была кровь невинного мальчика-слуги, но я сделаю то, что необходимо. — Что ты сделал с моими друзьями? — прошипел Феликс. — Мои новые союзники-драконы разбираются с двумя другими драконами и лесными духами, — Донгюль крепче сжал Чонина. — Этот малыш бродил с этим мерзким драконом. Чонин выглядел испуганным, он смотрел широко распахнутыми глазами, а по щекам текли слёзы. — Я презираю тебя, Донгюль, — зашипел Феликс. — Ты ничего не заслуживаешь, и я позабочусь о том, чтобы ты был наказан как следует. Донгюль рассмеялся. От этого звука у Феликса скрутило живот. — Громкие слова для того, кто один среди врагов, — сказал Донгюль с самодовольной ухмылкой на губах. Феликсу не хотелось ничего, кроме как ударить его прямо сейчас. Он сделал глубокий вдох, вздрогнув на выдохе. — Тебе лучше делать то, что говорит Ынкён, иначе я перережу горло этому бедному мальчонке. Феликс стиснул зубы. — Его жизнь на кону, Феликс, — он прижал лезвие к горлу, заставив Чонина вскрикнуть от боли. — Он слишком молод для такой смерти, разве нет? — Феликс, не надо… — начал было Чонин, но Донгюль перебил его. — Молчи, грязный холоп. Рядом с ним загремели цепи: Чан боролся с ними. — Пожалуйста, не трогай его, — прошептал Феликс. Он опустил голову, глядя на Ынкён. — Я… я сделаю то, что ты хочешь. — Феликс, нет! — закричал Чан. — Какой хороший мальчик, — промурлыкала Ынкён и сделала шаг вперед с лукавой ухмылкой на губах. Она наклонила голову в сторону, внимательно изучая Феликса. — Не идеально, но я уверена, что смогу с этим справиться. Теперь она была так близко. Всё тело Феликса дрожало от страха. Он не хотел умирать, но ему не хотелось, чтобы его друзья страдали из-за него. Ынкён протянула к нему руку, которая казалась более костлявой, а ногти — более когтистыми, чем раньше. — Не смей его трогать, — сказал Сынмин, заставив Ынкён остановиться и посмотреть на него. Сынмин держал в руке секиру, стоя рядом с Чаном. — Отойди от него, или я отпущу дракона. — О, Сынмин, — промурлыкала Ынкён. — Милый, — она засмеялась, и её смех эхом отразился от холодных каменных стен. — Ты мой. Слышишь? Мой. Ты не можешь меня ослушаться. Сынмин фыркнул. — У тебя нет такой власти надо мной. — Путешествие с этой группой сделало тебя уязвимым, Сынмин. Это отвратительно. Ты им не нравишься. Все они хотели бы никогда не встретить тебя. Если бы не ты, их бы здесь не было, — она жестом показала вокруг себя. — Это твоих рук дело. Ты привел их сюда и причинил им всю эту боль, — она усмехнулась, когда Сынмин опустил голову. — Если ты отпустишь дракона, представь, что будет с бедным мальчиком-слугой, — хмыкнула она. — Ты ведь заботишься о нем, да? Разве не больно видеть, как он истекает кровью? Сынмин глубоко вздохнул, мечась взглядом между Чаном, Ынкён и Чонином. — Это риск, на который я готов пойти, — сказал он, поднял секиру и обрушил её на одну из цепей, соединенных с магическим наручником. Когда звук разрыва цепи эхом разнесся по комнате, Феликс повернул голову в сторону Чонина. Он увидел, как Донгюль движется, погружая свой кинжал ему в горло. Сердце Феликса заколотилось в груди, кровь застыла от страха. Но тут загорелся свет, и Донгюль вскрикнул. Из броши на шее Чонина появился полупрозрачный щит фиолетового цвета, заставивший Донгюля отпустить его. — Стража! — закричал он, пока Чонин возился с брошью, превратившейся в щит. — Взять их! Еще одна цепь порвалась как раз в тот момент, когда солдаты поспешили к ним. Свет факела замерцал, и рёв потряс всё здание. Феликс обернулся и увидел серого дракона, голова которого почти достигала потолка бального зала. — Феликс! — Сказал Чонин, столкнувшись с ним, когда тот блокировал удар одного из солдат. — Ты… Я… Ты в порядке? — В порядке! — крикнул в ответ он, схватившись за плечи Чонина, отступая от приближающихся воинов. Их не сразу схватили, так как большинство солдат обратили всё свое внимание на огромного дракона в комнате. Здание содрогалось от каждого его движения. — Что нам делать? — Спросил Чонин, прикрывая их от очередного удара. Когда Феликс собирался ответить, произошла быстрая вспышка голубого цвета, и боец, стоявший прямо перед ними, упал на землю, так как в его грудь вонзился меч. Оружие рассеялось, и перед солдатами появился Сынмин. Прежде чем стоявший рядом с ним солдат успел среагировать, Сынмин схватился за него и наколдовал еще один клинок. Воин что-то закричал, выплюнув слово «предатель», после чего упал на землю, — из шеи потекла кровь, а красное пятно стало впитываться в потрескавшийся мрамор. — Вот, — сказал Сынмин, передавая Феликсу окровавленный короткий меч, а Чонину — новый. Он на мгновение посмотрел на Феликса, и в его взгляде было что-то печальное. — Мне жаль. — Давай поговорим позже, ладно? — Чонин тяжело дышал, снова поднимая щит. — Да, хорошая идея, — сказал Феликс, отходя в сторону, когда один из солдат бросился на него. Появился яркий свет — Ынкён попыталась поразить Чана заклинанием. Здание задрожало, и части потолка начали падать, когда дракон, в которого ударил тошнотворный зеленый луч магии, бросился в сторону. Ынкён теряла самообладание. Её белое платье было испачкано грязью: ей пришлось уворачиваться от хвоста дракона. Солдаты закричали, так как хвост задел их и повалил на землю. Внезапно снаружи раздался грохот, словно гром в холодном воздухе, и в считанные секунды разрушилась одна из немногих оставшихся стен — белый дракон врезался в нее. Вокруг было так много шума, так много людей и так много всего происходило, что Феликсу с трудом удавалось сосредоточиться. Он не мог ничего сделать, только старался держаться подальше от дороги, пока два дракона пытались поместиться в комнате. Она была большой, но недостаточно для двух взрослых драконов. Феликс подумал, что и Джисон был где-то поблизости. Как только Чанбин издал рев, за ним метнулась еще одна тень. Это был не Джисон, красный дракон, а зеленый из Мондума. Он обхватил Чанбина и, крутанувшись на месте, повалил их обоих на землю. Это побудило Чана покинуть комнату. Подобно кошке, он проскочил в дыру, проделанную Чанбином. Здание задрожало, большие куски камня упали вниз вслед за тремя драконами, выскочившими наружу. Появление белого дракона словно встревожило солдат, и они начали отступать. Появился еще один дракон, с тонкой шеей и красной чешуей. Он был меньше остальных, поэтому без проблем пролез через отверстие и зарычал. Джисон обшарил комнату глазами, остановился на Ынкён, а затем бросился на ведьму. В том месте, где она стояла, вспыхнул яркий свет, и вой Джисона от боли эхом разнесся по комнате. Феликс увидел, как его фигура уменьшилась, и он снова превратился в человека, упав на разбитый пол. Солдаты разбегались во все стороны, не обращая внимания на Джисона, который снова поднялся на ноги. Феликс уже собирался подбежать к дракону, но тут он увидел его. Среди бегущих солдат в хаосе стоял Донгюль. Он кричал на них, говоря, что они трусы. Он выглядел разъяренным и помрачнел, стоило ему заметить Феликса. Поскольку вокруг него никого не было, а все солдаты отвернулись и разбежались, Феликс выпрямился и усилием воли заставил себя остаться на месте. — Ты всё испортил, — закричал Донгюль, бросаясь на Феликса и хватая его за воротник. — Теперь я обречен быть наименее влиятельным членом своей семьи! Ты уничтожил мой единственный шанс. — Я ничего не испортил, — прошипел он, крепче сжимая клинок. — Ты сам ввязался в это, Донгюль. Ты заключил сделку с этой ведьмой, и я позабочусь о том, чтобы ты за это заплатил. — Громкие слова для такого слабого человека, — ответил Донгюль. — Ты просто маленький принц под защитой. Такой слабый и уязвимый. Феликс вздохнул, на мгновение расслабившись в хватке. По его коже поползли мурашки, когда на губах Донгюля растянулась торжествующая ухмылка. — Твой отец никогда не хотел выдавать тебя замуж, — начал он. — Нам пришлось очень долго упрашивать его, пока он наконец не сдался. Он не хотел иметь ничего общего с внешним миром, говорил что-то о том, чтобы оградить тебя от него. У Феликса закипела кровь в жилах. — Теперь я понимаю, почему он хотел защитить тебя, — усмехнулся Донгюль. — Ты даже не можешь защитить себя. Когда он это сказал, его хватка на долю секунды ослабла, и Феликс воспользовался этой возможностью, чтобы сделать движение и высвободиться. В момент неожиданности он ударил Донгюля коротким мечом, как учил его Сынмин, и толкнул его назад. Он навалился на Донгюля, прижав клинок к его горлу, чтобы тот не мог пошевелиться. — Клянусь небесами, я убью тебя, если ты шевельнёшься, — усмехнулся Феликс. — Ты не… — О, хочешь попробовать? Когда лезвие прорвало кожу, на ней стали проявляться алые точки. Донгюль вскрикнул от боли. Феликс не был уверен, как долго сможет его удерживать, но мог хотя бы попытаться. Дыхание Донгюля было тяжелым, но он оставался неподвижным. Феликс не смел отвести от него взгляд, боясь, что тот воспользуется этим. Сквозь каменный пол прорвались лозы, цепляясь за всех, кого могли. Феликс вскинул голову и увидел Минхо и Хёнджина на другом конце комнаты, причем последний держал руки вытянутыми. Лесной дух хмурился, так как лианы продолжали двигаться сквозь массу людей, хватая их за ноги и тела, притягивая к земле. — Вы целы! — Закричал Феликс, стараясь, чтобы его услышали. Он оглянулся по сторонам, туда, где находился Джисон, и его беспокойство немного уменьшилось, ведь он увидел Чонина рядом с ним. — Да! — Отозвался Минхо. — Давайте покончим с этим, — он вытянул руки, на этот раз в сторону Донгюля, и лозы пробили пол. Они не были похожи на лианы Хёнджина, вместо этого они были тошнотворно зелеными, но оказались такими же крепкими, поскольку привязали Донгюля к полу. Когда Донгюль застрял, короткий меч выпал из дрожащих рук Феликса. Донгюль боролся, его темные глаза с яростью смотрели на принца. Он проклинал Феликса. Феликс вскочил на ноги, не забыв схватить меч. Всё его тело дрожало, сердце колотилось в груди, а кровь пульсировала в ушах. — Где Ынкён? — спросил он, крутанувшись на месте как раз вовремя, чтобы увидеть, как лозы тянутся к ведьме. Когда лозы коснулись её, они распались на части, сгорая в ярком, ядовито-зеленом свете, заставив Хёнджина зашипеть от боли. Феликс начал пробираться к ней. Если лианы не могли удержать её, нужно было удержать её как-то иначе. Но Сынмин был быстрее. Сынмин оседлал Ынкён и прижал её к полу. — Ты погубила меня, — тяжело дыша, прошептал он срывающимся голосом. — Ты превратила меня в монстра, которого никто не может принять. — Я дала тебе силу, Сынминни, — усмехнулась Ынкён. — Ты сам превратил себя в это чудовище. — А у меня был выбор? Ты сделала так, что я ничего не мог, кроме как выполнять твои приказы, — сказал Сынмин. Он глубоко вздохнул и в синей вспышке призвал короткий кинжал. Он прижал его кончик к горлу Ынкён. — А это ты могла предсказать? Ты, которая так высоко отзывалась о своих видениях, ты предвидела вот это? — Ты всегда был неисправен, — ответила Ынкён как всегда ровным голосом. — Ты нестабилен. Ты всегда чувствовал слишком много, — она усмехнулась про себя. — Жаль, что ты был более сильным. Твой брат лучше бы подошел для этой миссии. — Может, и подошел бы, — проворчал Сынмин. — По крайней мере, он бы тебя не убил. — Ты не убьешь меня, — возразила Ынкён. Она говорила уверенно, но Феликс видел, как в её глазах нарастает паника. — Я создала тебя! Ты не можешь меня убить! — Ты создала меня. Ты наделила меня этой силой, — прошептал Сынмин, крепче прижимая лезвие к её горлу. — Именно поэтому я и могу убить тебя. — Сынмин! — Воскликнул Феликс, но было слишком поздно. Он вонзил лезвие Ынкён в горло. Ведьма смотрела на него расширенными глазами, а изо рта хлестала кровь, когда она пыталась говорить. Феликс не мог расслышать, что она говорит, но смог разобрать одно слово. Одно имя. Инсу. — Я оказываю услугу миру, избавляя его от тебя, — шипел Сынмин, но голос его сорвался. Он отпустил кинжал, оставив его на месте. Время на мгновение остановилось, а в комнате воцарилась тишина. Снаружи звуки тоже прекратились. Феликс затаил дыхание, молясь всем богам, чтобы с Чаном и Чанбином всё было в порядке. Солдаты разбежались, Донгюль был связан лианами, а тело Ынкён неподвижно лежало под Сынмином. Клинок в руке Феликса замерцал, а затем исчез. — Феликс! — крикнул Чан, вбегая в комнату. За ним следовал Чанбин. Он обернулся как раз вовремя, чтобы обнять Чана. — Вы в порядке! Вы в порядке! — Бормотал он в плечо Чана, прижимаясь к нему так, словно от этого зависела вся его жизнь. Когда странное чувство спокойствия улеглось, Феликс начал осознавать свои руки. В них была жгучая боль, и он почувствовал, как слёзы навернулись на глаза. — С нами всё в порядке, — заверил его Чан, немного отстранившись, чтобы взять лицо Феликса в свои руки. — Мы в порядке, — он моргнул, и его ярко-голубые глаза заблестели от слёз. Дыхание у него было тяжелым, он вздрагивал при каждом выдохе. — Ты… что случилось? — Спросил он, проводя пальцами по его волосам. — Твои волосы больше не серебряные. — Что? — Они как золото, — пробормотал Чан, показывая Феликсу свою руку и слабую золотую пыль. — О, — Феликс посмотрел вниз на себя, на свои руки. На них были слабые золотые отметины. Он перевернул их и посмотрел на ладони. Ожоги всё ещё были на месте, но кожа уже начала заживать. Он растерянно моргнул. — Я не знаю, что произошло. — Феликс! — закричал Джисон, неожиданно накинувшись на него с объятиями. — Мы сделали это! Ты сделал это! — Он задыхался, по щекам текли слёзы, но он смеялся. На лбу был порез, а кровь залила волосы. Но выглядел он нормально. — Ты в порядке! — Феликс хныкал от боли в руках, которая снова дала о себе знать. — С вами всё хорошо? — спросил он, оглядывая группу, когда они вновь собрались в остатках бального зала. — Настолько хорошо, насколько это вообще возможно, — ответил Чанбин, пристроившись рядом с Джисоном. — Думаю, мы все в порядке, — сказал Хёнджин, прижимаясь к Минхо и оглядываясь по сторонам. Он посмотрел на Минхо, а затем на Чонина, который стоял рядом с ним. — Мы в порядке. Чонин кивнул в знак согласия. — Сынмин ушел, — сказал Минхо, глядя на тело Ынкён. Тело неподвижно лежало на месте, но Сынмин исчез. Остался лишь кровавый след, ведущий к южному выходу. Феликс бросил взгляд на Чана. Затем повернулся и побежал по коридору, идя по следу.

***

Солнце вставало на востоке, едва выглядывая из-за высоких деревьев. Теперь, когда проклятие и угроза исчезли, стало легче дышать. Но в лесу все еще ощущалась тревога. Как и предполагал Чонин, в лесу, судя по всему, было еще что-то. Но что бы это ни было, сейчас это их не волновало. Сейчас Феликс мог дышать. Он помчался по коридору, зовя Сынмина и надеясь, что тот его услышит. Ему нужно было поговорить с ним. Нужно было убедиться, что с ним всё в порядке. Кровавый след продолжал тянуться по коридору и лестнице. — Сынмин! — крикнул он, сбегая по ступенькам и догоняя его. Он остановился у подножия лестницы, а Сынмин — у фонтана. Он обернулся и расширенными глазами посмотрел на Феликса. — Куда ты? Сынмин с минуту смотрел на него, прижав руку к туловищу. Феликс мог видеть, как белая ткань окрашивается в красный цвет. — Ухожу, — наконец ответил он и снова повернулся, пытаясь удалиться. — Подожди! Сынмин застыл лицом к Феликсу. — Спасибо тебе, Сынмин. — За что ты меня благодаришь? — спросил он, нахмурив брови. — Я предал тебя. Я привел тебя сюда и передал Ынкён. Ты не должен благодарить меня, Феликс. Наоборот, ты должен отдать приказ о моей казни. — Я не… я бы этого не хотел, — Феликс сделал медленный шаг к Сынмину, как будто приближался к испуганному животному. — На мгновение я… я почувствовал себя преданным, но мы бы не смогли выбраться оттуда без тебя. Ты сказал, что не хотел этого делать, и хотя ты много лгал, я думаю, что это была правда. Сынмин фыркнул. — Ты всё еще мягкий и добродушный, Феликс. Ты действительно стараешься видеть в людях лучшее, независимо от того, как сильно они тебя обижают, — сказал он, подходя ближе. Он остановился прямо перед ним, положив ладонь ему на руку. — Никогда не теряй этого, хорошо? Но будь немного осторожнее с тем, кому ты доверяешь. — Постараюсь, — кивнул Феликс, и улыбка, действительно искренняя улыбка, растянулась на губах Сынмина. В его глазах что-то блеснуло, и улыбка полностью озарила его лицо. — Мне уже пора, — сказал Сынмин, бросив взгляд через плечо Феликса. Он словно зацепился глазами за что-то и кивнул. — Возвращайся к своему дракону. Феликс обернулся и увидел, что Чан стоит на вершине лестницы и просто наблюдает за ними. — Куда ты уходишь? Сынмин пожал плечами, делая шаг назад. — Я не знаю. Думаю, мне нужно… немного времени, чтобы разобраться в себе. Я уже давно не был без Ынкён, — он провел рукой по своим синим волосам. — Может быть, я совершу одно из тех самых путешествий с самокопанием, — его взгляд снова метнулся к лестнице. — Я постараюсь изо всех сил держаться подальше от вас всех. — Но… — Я не хочу причинить вам больше боли, чем уже это сделал, — он одарил его небольшой улыбкой. — Золото тебе идет больше, чем серебро, — сказал он, и Феликс не мог не улыбнуться. В его груди что-то кольнуло. Феликс не был уверен, что именно. Возможно, несмотря ни на что, Сынмин всё еще был его другом. — Прощай, принц Феликс, — сказал Сынмин. Кивнув ему, он развернулся и начал уходить. Феликс почувствовал себя беспомощным. Он только и мог, что смотреть, как тот уходит. — Сынмин! Он остановился и оглянулся через плечо. — Ты вернешься? Сынмин на мгновение задумался и пожал плечами. — Может быть, — ответил он, шумно выдыхая. — Если судьба распорядится так, что мы снова увидимся, то может быть. С этими словами он посмотрел перед собой и исчез в темном лесу. Звук шагов позади заставил Феликса обернуться, и он увидел приближающегося Чана. — Что он сказал? — Голос его был напряжен, и Феликс не мог не заметить легкой дрожи в его руках. — Куда он? — Он уходит. Куда, я не знаю. Но ему нужно время, чтобы разобраться в себе. — Звучит мудро, — сказал Чан. — Не уверен, что его снова приняли бы в замок. — Я не думаю, что он плохой человек, — сказал Феликс, взяв Чана за руку и крепко держась за нее. Было больно, так как кожа на ладонях была обожженной, но он стиснул зубы и постарался не думать об этом. — Я думаю, ему просто очень больно и он растерян. — Он делал плохие вещи, Феликс, — напомнил Чан. Тот хмыкнул, глядя в сторону опушки леса, где стоял Сынмин. — Из-за него ты мог погибнуть. — Я мог убить тебя, — отметил он. — Я не хотел, но мог. Не думаю, что у него был большой выбор в своих действиях, — он крепче сжал руку Чана. — Если его создала Ынкён, то её власть над ним должна была быть очень сильной. Чан в ответ только хмыкнул. — Я надеюсь… надеюсь, что он вернется. Я всё еще думаю, что внутри него живет хороший человек, — сказал Феликс, повернувшись к нему. — Наверное, только время покажет, — ответил Чан. Он по-прежнему не выглядел полностью убежденным, но Феликс его не винил. Он сжал его руку. — Пойдем домой, — прошептал он, пальцами свободной руки проводя по челюсти Чана. — Я хочу домой. — И я тоже, — тяжелый вздох сорвался с губ Чана, когда он наклонился вперед. Они соприкоснулись носами, и Феликс отпустил его руку, вместо этого положив ладонь на лицо. Губы Чана были теплыми, и когда он поцеловал Феликса, все эмоции внутри того просто вырвались наружу. Все подавляемые счастье, страх и печаль смешались, и он зарыдал, прижавшись к губам. Он крепко держался за Чана и не хотел отпускать его. — Я люблю тебя, — прошептал Чан ему в губы дрожащим голосом, а когда он отстранился, Феликс увидел, что он тоже плачет. — И я тебя люблю, — шепотом ответил Феликс, смахнув слёзы с глаз, так как они затуманивали его зрение. Он сделал глубокий вдох. — Пойдем домой.