Не упоминай Клода!

      Утром Арто увидев осунувшееся лицо матери не решился на расспросы. То, что нельзя спросить напрямую, обязательно можно узнать обходными путями. Жанна ему на глаза не попадалась, и от этого ему было грустно. За три недели дома он привык к её симпатичному лицу, медовым волосам и легкой козьей поступи. Жаль, что вчера у них ничего не получилось, но Арто не мог пойти против чести. Есть вещи, которым он был фанатично предан, в первую очередь это понятия дворянской чести и справедливости. Бесчестием было бы воспользоваться наивностью доброй девушки, и уж, конечно, несправедливо оставить её опозоренную на произвол судьбы. Юноша без энтузиазма позавтракал, отец уже уехал на службу, мать силилась ему улыбнуться, но у неё плохо получалось. Непривычная тревога читалась на красивом смуглом лице, в это утро Арто сделал нечто от чего отвык еще в пять лет, он подошел к матери и обнял её. Женщина издала какой-то легкий всхлип, но тут же овладела собой.       — Какой вы сегодня ребячливый, господин школяр, — сказала она со смехом.       — Матушка, я навсегда ваш бестолковый сын, — он поцеловал госпожу де Шатопер в волнистые волосы, уложенные в строгую прическу.       Появление Дианы немного отвлекло обоих, девчушка забежала в одной ночной рубашке с криком, что её ограбили. Арто перехватил кроху и посадил себе на плечо.       — Кто посмел ограбить Диану де Шатопер? — спросил он грозно сводя черные брови.       — Воры! — верещала малышка. — Кто-то украл медовые лепешки, которые вчера принесла жена сержанта Гренье! И яблоки, которые принес Квазимодо тоже куда-то делись!       — Прекрати, кричать, — строго велела ей мать. — Это Мари убрала все съестное из твоей комнаты. Сласти ты будешь получать строго под надзором.       — Это нечестно! — она со злостью пнула брата в грудь, за что он слегка укусил маленькую ножку. — Ай!       — Вот, будешь драться и я тебя съем! — Арто чмокнул нахохлившуюся девочку и опустил её на пол. — Матушка, мне надо сегодня встретиться с товарищем, мы обменяемся книгами.       Диана подошла к матери и выпятив нижнюю губку принялась дергать её за подол. Эсмеральда пристально смотрела на своего первенца, ей не понравилась идея, что Арто собирается разгуливать по Парижу, пока там находилась эта змея, но выказать свое беспокойство она тоже не могла.       — Хорошо… не задерживайся, — женщина машинально погладила дочь по волосам, продолжая смотреть на сына.       — Не беспокойтесь, — Арто изящно поклонился и вышел из кухни.       Поднимаясь наверх, он заметил Жанну, которая заправляла кровати в комнате близнецов. Он быстро зашел в спальню и закрыл за собой дверь, она испуганно вздрогнула и обернулась. Юноша уже подбежал к ней и жарко целуя, заключил в объятия. Его ли вина, что она настолько хороша? Девушка порывисто обнимала его и неумело отвечала на поцелуи, щеки её покрылись румянцем, дыхание взволнованно сбилось.       — Мессир, — тихо произнесла она в перерыве между лихорадочными поцелуями.       — Ты прекрасна! — он положил руку на высокую грудь.       По коридору пробежала Диана, громко его зовя. Это заставило молодых людей отпрыгнуть друг от друга, выждав, когда топот повернул в другую сторону, Арто в последний раз поцеловал девушку и выскочил за дверь. Диана все же застала его, когда он упаковывал в дорожную сумку том Горация.       — Ты где был? — подозрительно щуря изумрудные глаза спросила девочка.       — Здесь, рылся под кроватью, — он затянул ремни на сумке. — Ты чего-то хотела?       — Да, — плутовка приложила палец к губам и продолжила шепотом. — Принеси мне крем, который продают на Соборной площади.       — Ты откуда знаешь, что я там буду? — Арто несколько удивился её прозорливости.       — Ты всегда навещаешь Квазимодо, — она уже выбежала за дверь.       Арто озадаченно пересчитал содержимое своего кошелька, достаточно для парочки кремов, один он отдаст надоеде Диане, а второй по-тихому передаст Жанне. При мысли о хорошенькой горничной он испытал легкое возбуждение, смешанное с угрызениями совести. И куда делись все благие намерения? Стоило ему её увидеть и он потерял голову. Пожалуй, этой ночью Арто не станет гнать девушку. Сегодня, когда окажется в храме, попросит заранее отпустить ему грехи, все же не стоило гневить Господа. День был погожий и юноша легко переступая длинными ногами направился в сторону Ситэ, он еще поговорит с отцом насчет лошади. Вот бы капитан расщедрился на вороного коня, такого же величественного как конь Александра Македонского. Арто был лишен тщеславия, но мысль о том, как он будет гарцевать на мощном скакуне отчего-то грела душу. В полудню он дошел до Соборной площади и войдя в центральный портал отправился искать своего приятеля. Им оказался тощий каноник с унылой физиономией, который был занят тем, что менял тонкие свечи на алтаре. Арто встал позади брата Августина и зашептал скороговоркой.       — Прости меня, Отец, ибо я согрешил…       — Ты что ослеп юноша? — в притворном гневе пробурчал брат Августин. — Ты же видишь, я занят.       — Это дело пяти минут, потом мне надо бежать, — ответил Арто, затем как ни в чем не бывало, продолжил. — Сегодня я лобызал в уста девушку, которая служит в нашем доме, трогал её за скрытые одеждой члены и испытывал при этом сильное волнение.       Брат Августин остановился и повернулся к нему с лицом искаженным от удивления.       — Ты же хотел прожить жизнь девственником? — изумился монах, позабыв о свечах.       — Ну, не вышло отче, — Арто пожал плечами. — Вы бы и сами изменили свое мнение о целибате, если бы познакомились с этой девушкой.       — Все, прекращай, нечестивец! — брат Августин упрямо замотал головой. — Не пытайся соблазнить меня греховодник, а к девице этой больше не подходи иначе наложу на тебя суровую епитимью!       — И, это говорит, человек, который крестил меня! — Арто состроил скорбную гримасу. — Отпустите мне грехи, отец мой, мне еще надо успеть побывать у Квазимодо.       — Вот, стрекоза! — беззлобно воскликнул монах, поднимая руку в прощающем жесте.       Получив отпущение грехов и благословение, молодой де Шатопер не спешил уходить. Он поднял на тощего монаха зеленые глаза и тихо спросил.       — Что тебе известно о Клоде, отец мой?       Брат Августин минуту назад смотревший на него с умилением и любовью, сейчас в страхе отпрянул.       — Откуда ты про него знаешь? — спросил он глухим шепотом. — Мы все были рады забыть об этом человеке, любые упоминания о нем запрещены в этом месте!       — Да, что такого-то? — Арто решил рискнуть. — Это было давно уже можно об этом и поговорить открыто.       — Нет! — монах огляделся. — Мы не упоминаем судью Фролло!       Арто запомнил фамилию, и отметив странную реакцию монаха поспешил откланяться.       — Ладно, пойду к Квазимодо, а ты не переживай, отец Августин, я больше не буду спрашивать об этом человеке!       «Тебя не буду спрашивать», — упрямо подумал младший Шатопер, сейчас он махнул рукой духовному отцу и побежал к лестнице, ведущей к колокольне. Квазимодо куда-то вышел, Арто с радостью увидел трех горгулий, которые решили сыграть в карты.       — Четвертым возьмёте? — спросил он присаживаясь к столу.       — Вот, еще! Ну-ка, мелочь пузатая, кыш, отсюда! — шуточно попеняла ему Лаверн, но Гюго пришел в восторг от предложения парня.       — Не будь занудой, дорогая, мальчик уже достаточно вырос, чтобы сыграть с нами партейку-другую, — затем он обратился к величавому Виктору. — Ты что думаешь?       — Я не против, Арто, юноша серьезный, его не должна увлечь игра сверх меры, — меланхолично ответила третья горгулья.       Гюго раздал карты, Арто играл осторожно, он к своему стыду достаточно поднаторел в азартных играх разыгрывая с однокашниками партии в кости или карты. Но его всегда отличало здравомыслие и благословенное отсутствие азарта, стоит ли говорить, что играл он довольно хорошо. Первый кон остался за ним, Гюго одобрительно хрюкнул и принялся раздавать по-новой.       — А где Квазимодо? — спросил Арто всматриваясь в полученные карты.       — Его вызвал к себе архидьякон, осенью обещают заменить ряд колоколов, нужен совет главного звонаря, — с гордостью поведала Лаверн.       — Отлично, — юноша сделал ход, потом как бы невзначай обронил. — Что вы можете сказать о судье Клоде Фролло?       Виктор выронил карты, Гюго замер на полуслове, одна Лаверн сохранила внешнюю невозмутимость.       — Почему ты спрашиваешь о нём? — спросила горгулья прищурив на него левый глаз.       — На днях услышал это имя и решил узнать поподробнее, — пожал плечами Арто затем бросил короля.       — Не юли парень, о Клоде Фролло просто так не говорят, — Лаверн отложила в сторону карты.       — Клянусь, так и было, шел по улице и вдруг слышу, как кто-то обсуждает Верховного судью Клода Фролло. Я тогда подумал, что это странно ведь у нас сейчас Верховный судья это Гийом Мишо. — Арто тоже отложил карты и посмотрел на горгулий. — Значит это кто-то их прошлого, вот и захотелось узнать кто именно. Но к кому бы я не обращался никто не желает о нем говорить.       — И, для этого есть причины, дорогой, — со вздохом ответила Лаверн.       — Да, такого гада как этот судья сложно вообразить, — подал голос Гюго.       — А что он сделал? — живо поинтересовался Арто.       — Он-то? — Гюго уже собрался дать волю болтливому языку, но был остановлен сердитым взглядом Лаверн.       — Мы не в силах перечислись всего, что сделал судья, поэтому не будем, — она мягко коснулась белого лба юноши. — Не бери это в голову, забудь, поверь, есть вещи, которые лучше никогда не знать.       Арто посмотрел на троих горгулий, Виктор сидел опустив голову, Гюго смотрел в сторону, одна Лаверн прямо на него воззрилась. Он задумался, что же за человек этот Клод и почему его до сих пор все боятся?       — Я все равно узнаю, что здесь происходило, — произнес он твердо. — Но узнать могу правду или то, что другие считают правдой. — Арто выдержал паузу. — С моей матерью говорила графиня дю Руа, сестра Клода Фролло, я случайно услышал разговор. Графиня хочет забрать какого-то мальчика из нашей семьи, думаю речь шла обо мне, она считает, что я очень похож на её брата. Как вы полагаете, может быть мне стоит наведаться к графине и выслушать её версию?       — А ты становишься коварным, — с каким-то сожалением произнесла Лаверн, затем продолжила. — Хорошо, будь по-твоему. Человек о котором ты спрашиваешь был жестоким и недобрым. Он убил мать Квазимодо, а самого его чуть не утопил в колодце, но был остановлен архидьяконом. Затем под угрозой вечного проклятия он берет на воспитание Квазимодо дает ему имя и растит как своего верного раба. Мальчику запрещалось показываться на людях, чтобы не позорить судью, он оказался полностью оторван от мира. Один раз он сбегает посмотреть на Праздник шутов и все заканчивается катастрофой. Квазимодо выбрали Папой шутов, а потом переменчивая толпа стала осыпать его насмешками, люди связали и принялись истязать мальчика. И все это на глазах у судьи, который не только не прекратил глумление, но запретил своим людям воспрепятствовать этому. Если бы не твоя мать, которая освободила Квазимодо, мы даже не знаем как долго могло продолжаться это безобразие. Судья страшно обозлился на цыган и в особенности на твою мать, он пытался поймать её и предать огню, — тут горгулья замолчала и повернулась в сторону дверного проема.       Арто тоже повернул туда голову и увидел Квазимодо, горбун стоял с вытянутой физиономией. Горгульи быстро скрылись из вида, Арто повернулся к крестному.       — Лаверн мне рассказала про твоего опекуна Клода Фролло, — юноша поднялся навстречу горбуну. — Может быть и ты мне расскажешь о нем?       Квазимодо молча прошел к столу и сел за него, в тяжелом молчании он поднял на крестника скорбный взгляд.       — Мать знает, что ты здесь? — глухо спросил звонарь.       — Нет, да и не зачем ей об этом знать, — юноша вновь опустился на стул. — Расскажи мне про Клода Фролло.       — Он… — Квазимодо замолчал, затем горестно воскликнул. — Это из-за моих вчерашних слов ты им интересуешься?       — Нет, не только из-за них, — Арто погладил крестного по плечу, отчего тот почему-то вздрогнул. — Мне нужно знать правду.       — Судья был дурным человеком, — тихо произнес Квазимодо. — Он хотел твою мать.       — В смысле казнить? Хотел казнить? — переспросил юноша.       — Не совсем, — горбун посмотрел в сторону. — Он помешался на ней, хотел сделать своей, но твоя мать не согласилась, тогда судья вознамерился сжечь Эсмеральду. Но я некоторое время скрывал её здесь, потом помог бежать. Судья совсем обезумел, он принялся жечь город и преследовать цыган лишь бы найти её. Твой отец капитан Феб пошел против него и тоже подвергся смертельной опасности. Все это привело к тому, что судья обманом схватил всех нас, Эсмеральду и Феба кинули в тюрьму, меня закрыли на колокольне. Когда пришло время казни Эсмеральды, ребята помогли мне освободиться и я смог спасти её от огня. Тогда судья совершенно вышел из себя и велел штурмовать Нотр-Дам, — тут он замолчал и утер широкой рукой глаза, Арто терпеливо ждал. — Эсмеральда была очень плоха, она чуть не умерла! Я убил его, вернее я толкнул его, а дальше он упал вниз с высоты. Это было ужасно! Вокруг это пламя и он с дьявольским криком летящий вниз! — горбун всхлипнул.       Арто утешал крестного и заверял его, что больше не станет расспрашивать о судье Фролло, но некоторые вопросы у него все же остались. Выждав, когда Квазимодо перестал плакать, юноша задал один из них.       — Ты говорил, что спас мою мать от костра, до этого она некоторое время провела в тюрьме?       — Да, но не долго, кажется двое или трое суток, ей ведь заранее вынесли приговор, — ответил горбун.       — Это хорошо, что никто не говорит об этом человеке, — задумчиво произнес Арто. Он пробыл с Квазимодо еще полчаса, юноша поделился с крестным планом стать нотариусом.       — Хочу открыть контору здесь на Ситэ, для этого придется занять денег у ростовщиков, у родителей нет достаточной суммы, — безмятежно вещал мальчик, словно еще вчера не думал о карьере судьи.       — Какие ростовщики?! — воскликнул Квазимодо в негодовании. — Ты хочешь попасть в пожизненную кабалу, и думать не смей!       Горбун вскочил на ноги и подбежал к столу на котором стояла его модель собора Нотр-Дам, щелкнув скрытым механизмом он добился того, что собор отъехал в сторону. Квазимодо достал объемный кожаный мешочек в котором что-то звякало, затем развязал его и продемонстрировал крестнику содержимое. Арто заглянул в открытый мешок и удивленно присвистнул, там было золото.       — Что это? — юноша потрогал холодные монеты.       — Наследство судьи Фролло, — ответил Квазимодо. — И мои накопления за годы служения. После его смерти выяснилось, что я значился в завещании. Деньги мне не к чему, я их хотел отдать Эсмеральде, но она отказалась. Теперь они твои, ты сможешь открыть контору и стать уважаемым человеком, — его бесхитростная физиономия светилась какой-то запредельной нежностью.       Арто стало совестно, он обнял доброго крестного и похлопал его по плечу.       — Спасибо, дядя, но я сказать по чести еще не решил кем мне быть, может быть юристом, а может быть и в медики подамся, — он улыбнулся. — Спасибо, тебе!       — Ты талантливый мальчик, у тебя все получится, — Квазимодо вновь опасно шмыгнул носом.       Арто не решился задать ему другие два вопроса: «Как выглядел судья?» и «Сколько ему было лет?» Юноша попрощался со звонарем и бегом отправился в торговые ряды на площади, где успел купить два сладких крема. Домой он вернулся под вечер, первым делом незаметно поманил поджидавшую его Ди и отдал ей вожделенный крем, затем подмигнул Жанне. Когда спустя пять минут девушка робко заглянула в его комнату, он втянул её за руку внутрь. Они иступлено целовались, пока снизу не послышался крик мадам де Шатопер, зовущий сына к ужину. Перед тем как отпустить покрасневшую Жанну Арто успел вручил ей второй немного подтаявший крем. Девушка тихо вскрикнула от восторга и подарила ему напоследок еще один сладкий поцелуй.       За ужином Арто рассматривал братьев и сестренку, все трое были удивительно похожи между собой. Затем он перевел взгляд на мать, заметил какие глубокие тени пролегли у неё под глазами, от этого его сердце мучительно сжалось. Неужели ей пришлось провести в тюрьме две или три долгие ночи? Что за человек объявил войну целому народу и чуть не спалил пол-Парижа преследуя женщину, которая ему отказала? В очередной раз за день ему стало нестерпимо жаль собственную мать, она ничем не заслуживала того, что могло выпасть на её долю. Откровенная догадка уже посетила его, но Арто из упрямства гнал от себя дурные мысли. Не мог Господь быть так жесток к его несчастной матери, чтобы допустить насилие и рождение ребенка от насильника! В это юноша пока отказывался верить. Капитан Шатопер сегодня был на дежурстве, Арто вместе с Анри обошли территорию дома, проверили запоры на конюшне и на воротах. Феб с раннего детства учил сына ответственности за тех кого любишь. После обхода юноша облился на улице водой и насухо обтерся полотенцем, беспокоить Анри и Мари желанием принять ванну он не стал, слишком много хлопот, а обливание еще никому не вредило. Хотя медики с ним могли бы поспорить.       Уже за полночь в его комнату пробралась Жанна и они вновь целовались, на этот раз он не гнал её из своей постели, но и доводить дело до конца не стал. Арто упросил девушку немного полежать с ним, чтобы он мог держать её в объятьях и вдыхать аромат золотистых кос. Девушка лежала прижавшись к нему и немного подрагивая от избытка чувств. Арто было приятно, видимо выйдя из детского возраста, когда ценится пухлощекая миловидность, он был уже не таким отталкивающим в глазах других людей. Перед рассветом девушка ушла от него, юноша уже спал. Ему снилась стена огня и дьявольский смех, тонущий в темноте.