Пари

Несмотря на то, что Найджел был по мнению маркиза де Сент-Флер частью силы, разрушающей основы страны, все происходящее его весьма впечатляло. Он привык относиться ко всему как предприниматель, видел выгоды и мог оценить необходимый ущерб для будущих изменений. Но глядя из гущи событий, а не со стороны, не мог оставаться полностью равнодушным. Уже весной при виде первых голодных бунтовщиков стало ясно, что все будет гораздо хуже. Должно будет пролиться море крови, чтобы насытить новых господ, которые захватят власть. Памфлеты и листовки тоже становились все более грязными, помимо лживых сплетен теперь выпускали список врагов республики, приговоренных к казни. Да, барон Рейнборо именно этого и ждал. К этому он стремился – поставить де Сент-Флер в отчаянное положение, откуда он не сможет выбраться сам, но когда именно так и произошло, испытывал не меньший ужас. Имя маркиза было в списке приговоренных с перечнем грехов, в основном связанных с близким общением с Луи и знатным именем. Насколько Найджелу было известно, анонимы позаботились о том, чтобы доставить приговоры с ценой за голову каждому аристократу. Хуже было только то, что маркиз обращаться за помощью и не собирался. Он не только не отправился с первой волной эмигрантов, но, по данным барона, не собирался никак скрываться. Найджел не посещал его больше, уверенный что слуги найдут причины для отказа принять его, но письма также не доходили до маркиза. Он даже просил Розалин писать маркизу с просьбами уезжать из Парижа или быть осторожным. Ее письма возвращались нераспечатанными, и барон одновременно смеялся над собой, встретив такую принципиальность, и был зол, хотел идти до конца, еще дальше! Он все больше понимал, что назад пути нет, что маркиз не уступит, скорее уж позволит толпе растерзать себя, чем обратится за помощью. И что с каждым днем отчаяние грозило сломить не маркиза, а его самого. Не только из-за угрозы потерять Шарля. Барон хотел его видеть, хотел снова прикоснуться, хотел брать его, или просто быть рядом, и после последней встречи был уверен, что бы Шарль ни говорил, они не расстанутся. После всего, что было! После того, как Найджел получил все, Шарль не сможет просто вычеркнуть их связь, и жить по-прежнему. Но он жил, и барона в его жизни больше не было. Это было невыносимо. Это было гораздо больнее первого расставания, когда Шарль отправился в путешествие со своей любовницей. Тогда он хотел сделать больно, и Найджел вынужден был терпеть унижение, ревность, но он знал, что все впереди. Что насытившись, Шарль потеряет запал. Маркизу действительно претили месть и чужая боль, так и произошло – Шарль не захотел продолжать их больную игру. И теперь надежды не было. Он вернулся туда, откуда начал. «Зачем мне ваша душа, Найджел?» - спросил маркиз когда-то. А затем забрал ее у барона без остатка и выбросил за ненадобностью. Теперь его нечем было задеть вовсе. Он и так перенес от барона всё. И оставил без ответа. Найджел обещал ему ненависть, но ее тоже вызвать было довольно сложно. Стать частью разрушающей страну силы было мало для ненависти, потому что маркиз не испытывал страха. Он не думал бежать, не слушал никого, даже игнорировал предупреждения герцога. Он не собирался уезжать не только из страны, но и из Парижа. Найджел был в отчаянии. Свою фиктивную жену и ее родню он отправил в Англию, хотя и не знал, как долго сможет так их называть. Девица не доставляла ему неудобств, а когда он сам поинтересовался, насколько она разочарована, она сказала: «Мне все равно! Зато благодаря вам мне есть куда уехать. А что касается Шарля… моя подруга предсказала, что у меня будет три мужчины: муж, любовник и отец моих детей». Но удачную мысль ему преподнес Эрде, предупредив, что национальная гвардия рано или поздно начнет аресты аристократов. Это будет необходимым актом для снижения недовольства народа. А когда-нибудь их кровь станет топливом для освещения пути новой страны. Найджел знал, как организовать арест, а затем вывезти маркиза из города. Пока власть принадлежала тем, кто громче кричал, сделать это было несложно. Стало гораздо спокойнее, когда все было решено. Найджел не ждал, что маркиз будет благодарен за свое насильное спасение из когтей народного ополчения, но зато он останется жив. И он наконец-то увидит его, своего Шарля. А потом решит, что делать. Сможет ли барон заставить его любить себя, или ненавидеть, или хотя бы переносить его презрение. Через своих людей в гвардии барон отправил бумагу об аресте и вывозе маркиза де Сент-Флер, заодно перечислив еще несколько имен, чтобы не вызвать подозрения интересом именно к маркизу. Они обвинялись в укрытии зерна и вина из принадлежащих им сел, что было достаточно сильным преступлении против народа. Он ждал в условленном месте за городской стеной, надеясь разыграть небольшую сцену с освобождением арестантов, но конвой опаздывал. Только через несколько часов показался всадник, один из нанятых им гвардейцев, с новостью, что ждать уже не стоит. Разъяренная толпа напала на экипаж и казнила арестантов на месте, решив не ждать суда. Банды голодных оборванцев то и дело нападали и грабили лавки или дома горожан, а узнав, что конвой везет дворян, виновных в голоде, пришли в бешенство. Головы убитых наверняка до сих пор носили на пиках, устрашая тех, до кого еще не дошла очередь. Найджел не верил ни одному слову. Это просто не могло быть правдой. Но вместо ужаса и ступора шока его захватило ледяное спокойствие. Он поехал в город, не собираясь верить до того момента, пока не увидит это своими глазами. Даже в уме произнести то, что он боялся увидеть, оказалось невозможно. Растерзанное тело? Отрубленную голову? Кровь? Пусть так. Значит, это будет тем, что заслужил барон. Значит, Шарль снова его переиграл. Вместо того, чтобы подчиниться воле барона и выбраться из зачумленного ненавистью города, он предпочел утонуть в его черной грязи. Лишь бы не быть с ним! Найджел вспомнил слова гадалки, о том, что ему придется отказаться от Шарля. и именно в тот момент слова принесли ему надежду и облегчение. Он твёрдо решил, что верит ей, а значит, должно было произойти чудо. Его Шарль ушел от толпы, его пощадили, или ранили не сильно, он должен быть жив… Чтобы разгадать его, чтобы полюбить… И пусть потом Найджел подумает о том, как отказаться от маркиза и отпустить его, главное, чтобы сейчас пророчество сбылось! Конвоиры повторили слова гвардейца и не советовали гражданину Рейнборо смотреть на останки арестантов. Их было трое, и еще до того, как они добрались до выставленных на пиках голов, Найджел узнал, что Сент-Флера арестовать не удалось. Этот факт он воспринял как само собой разумеющееся. И напомнил своим людям, как важно, чтобы правосудие вовремя нашло всех врагов. Сам Найждел отправился в особняк Шарля, надеясь найти подсказку, где тот мог скрыться. Придет время и обысков, рано или поздно, все беглецы будут найдены, нужно только, чтобы один единственный нужный ему беглец уехал из Франции до того, как будет поздно. Слуги маркиза пустили его, только увидев гвардейцев. Найджел никогда не обращал на них внимания, зная лишь камердинера, который приносил ему письма маркиза. И не интересовался их мнением о себе, но теперь жалел, что его явно считали врагом хозяина. Вряд ли кто-то из них знал об истинной природе их отношений, хотя Найджел не смог бы и сам описать то, что их связывало. Не пари. А то, ради чего он хотел его заключить и использовал для этого даже свои связи. Или то, что заставило Шарля согласиться. Свои чувства он мог бы признать одержимостью, больной извращенной любовью, если бы не вина маркиза. Это Шарль сделал их отношения такими! Это он сам согласился только на такие условия! Не давая ни малейшего шанса на другой исход. Найджел хотел, чтобы все было иначе. Но все в его жизни рано или поздно сводилось к насилию и принуждению. И теперь снова нет другого выхода, только силой вытащить своего маркиза! Почему он не позволил им быть другими? Все могло быть иначе. Их пари могло стать просто легкой пикантной игрой. К черту Ложи и их интриги, это был только предлог. Ничего не вышло ни с одной стороны, ни с другой. Шарль хотел что-то новое, но никогда бы не пошел на это. Слишком унизительно и низко позволить другому мужчине взять над собой власть, но даже проиграв пари, он не вышел из своей роли. Разве то, чего он так хотел, должно было унизить? Найджел хотел быть другим. С самого начала… не превращаться в чудовище. «Поэтому он и выбрал тебя», - говорил он себе. Маркиз хотел развеять скуку и выбрал насилие. Теперь же Шарль насытился, и больше от барона ему ничего не нужно. Но раз он хотел испытать ужас, пусть теперь смотрит, в кого он превратил барона Рейнборо. Подсказку дал конюх маркиза, Найджел помнил его только потому, что он был рядом, когда Шарль задыхался от внезапного беспричинного ужаса. Он был предан хозяину и не выдал бы его, но испугался, когда барон предупредил об угрозе. Найджел мог быть очень убедительным, но конюх решил довериться ему по другой причине, наверняка о чем-то все же догадавшись. Он рассказал, что маркиз иногда наведывался в гости к его семье, которую обеспечивал по душевной доброте. К счастью, это было в деревеньке по пути к порту. Гвардейцы ополчения произвели фальшивый арест, на этот раз барон следил за ними, оставаясь незамеченным. Он не мог бы успокоиться, не выдержал бы снова ожидания, он бы сделал все сам, если б мог! Маркиз был спокоен, когда его повели к экипажу, но перед тем, как сесть в него, вдруг безошибочно обернулся к Найджелу, словно заметив его взгляд. Но встретиться с ним прямо сейчас барон не был готов и последовал сразу в порт. - Что за глупый маскарад, барон Рейнборо? Вы могли бы зайти в дом, а не пугать милую семью моим арестом. Шарль ничуть не изменился за последние месяцы. Разве что на лице его сквозило явное раздражение, и немного снисхождения, будто он, наконец, соизволил дать аудиенцию просителю, а не приехал в портовый гостевой дом под конвоем. - Я боялся снова тебя упустить. Он смотрел и не мог налюбоваться. На губы Шарля: полные и влажные, на его обманчивую внешнюю мягкость, которой он маскирует свое жестокое оружие – равнодушие, на мушку у виска, ее Найджел хотел поцеловать прямо сейчас. Сколько времени прошло зря! - Не много ли усилий ради встречи? В каждом слове жестокость. Шарль снова подчеркивал, что не хотел его видеть. - Ты ведь не оставил другой возможности тебя увидеть, Шарль. - Значит, стоило оставить попытки. Найджел покачал головой: - Я не мог, и никогда не смогу этого сделать. Тем более сейчас. Ты должен уехать, Шарль, ради своей жизни. Шарль рассмеялся: - Неужели? Так моя жизнь в опасности, барон? Он перестал улыбаться и даже встал, явно возмущенный таким положением: - А что же мне угрожает? Чего вы боитесь, Найджел? Разве вы не причастны к тому, что происходит? Разве не этого вы добивались? - Да! Я хотел этого! – Признался Найджел. – И сделал многое, но не все. Ты переоцениваешь мое влияние, если считаешь, что без меня ничего бы не произошло. Это уже не важно, Шарль, я пытаюсь спасти тебя сейчас! - И снова не оставляя мне выбора? А ведь он так прост. Всего лишь сделать так, как хочу я. - Я прошу тебя, умоляю, только уезжай! - К чему такие сложности, барон, если можно просто применить силу? – Шарль улыбался своей мягкой улыбкой, но слова ранили холодом. – Как вы всегда привыкли делать. - Я не хочу увозить тебя против твоей воли, но, поверь мне, я сделаю это. - Ради чего, Найджел? Ваше время прошло. Вы победили и получили все, что желали. Больше мне вам нечего предложить. Только продлите свою агонию. - Это ты называешь победой?! Разве ты проиграл, Шарль? Ты тоже получил все, что хотел! Посмотри на меня! Разве все, что я делал, не было тем, чего ты желал? Это ты использовал меня! Я делал то, чего тебе хотелось, и стал чудовищем, потому что только так мог тебя получить. - Но я не заставлял тебя быть чудовищем! - Таково было твое условие. Я был согласен на все, и стал тем, кем ты хотел меня видеть. Давай, Шарль, посмотри мне в глаза и скажи, что тебе не нравилось. Найджел усмехнулся, не дождавшись ответа: - Ведь ты сам играл мною, как хотел, мой Шарль. Ты провоцировал или подчинялся исключительно точно задевая меня так, что я не мог остаться равнодушным. Только однажды ты, пожалуй, потерял контроль, но я ничего не выиграл, потому что был потерян не меньше. Почему же чудовищем ты считаешь меня? Маркиз сжал губы, но потом дернул плечами: - В чем ты хочешь меня убедить? Что я виноват не меньше? Мне не сложно согласиться в своих грехах, Найджел. Это ничего не изменит. - Это меняет все! Вместо того, чтобы быть любовником, ты сам предпочел стать моим рабом. Сейчас я снова даю выбор. Ты можешь быть моим гостем, не больше. Я не нарушу твой покой, если пожелаешь. Когда в Париже будет безопасно, ты вернешься. Или ты станешь моим пленником, но потом не говори, что я не предлагал другой вариант. Шарль зло рассмеялся: - Это не выбор, барон. - Значит, и решение не будет сложным. - Если я уеду добровольно, как ты это называешь, имей в виду, я вернусь при первой же возможности. Найджел не сдержал улыбку: - Конечно, Шарль. Я всегда буду иметь это в виду. И все же барон не верил, что маркиз действительно согласился. Не верил до того момента, пока давно готовый корабль не отчалил. И только тогда он успокоился. Наконец, добившись своего. Вернув маркиза себе, так, что ему некуда было бежать с корабля. Он лишил его страны, и теперь вокруг холодные темные волны океана, и больше ничего. Если маркиз надеялся, что легко вернется из Англии, то Найджел предусмотрел и такой вариант. О, Шарль ведь высоко ценил его предусмотрительность, значит, будет впечатлен и в этот раз. Найджел снарядил корабль на долгое путешествие, не на день или два, а гораздо более длинное. Туда, откуда сбежать его Шарлю будет гораздо сложнее, потому что придется снова плыть через океан. Осталось только благополучно выдержать путь самому. Маркиз снова избегал его общества, раз уж Найджел дал ему такую возможность. Он искренне верил своим словам Шарлю, когда обещал не беспокоить его, но это было выше его сил. Найджел так долго его не видел, и после столь короткой встречи знать, что Шарль находится совсем близко, буквально в соседней каюте, было особенно мучительно. Неужели он совсем не способен чувствовать?! Как может Шарль так легко избегать его, не смотря на ощутимое притяжение? Он даже не вышел на палубу в первый день и весь второй, и барон уже понял, насколько переоценил силу своей воли. В любой момент он готов был сдаться. Нарушить обещание, ворваться к нему, сломить возможное сопротивление… Пусть потом Шарль снова ненавидит, если сможет. Лишь бы не был равнодушен. Но все сильнее зудела мысль, что Найджел ничего не сможет сделать. Шарль никогда не станет его снова. От него давно стоило отказаться, еще тогда, когда пари стало невыносимым. А лучше было не связываться вовсе! Маркиз де Сент-Флер с самого начала был для него недосягаем! Но нет, Найджел не мог отступить, он получил его на тех условиях, которые маркиз дал, заплатил слишком высокую цену, но получил на время, обманом и лишь иллюзию. Точно Найджел знал только одно – он не успокоится, пока не прекратится его агония. Это слово Шарль подобрал очень точно, он страдал без надежды на исцеление. А значит, не сможет отпустить его, никогда, делая только хуже. Чтобы отпустить и окончательно отказаться, ему нужно уничтожить свою больную любовь. Больше ничего не поможет. Мысль показалась такой простой и оглушающе ясной во внезапной ночной тишине. Буря улеглась, а Найджел так и не смог заснуть, ужасаясь своим мыслям и одновременно желая опустошения, которое они несут. Он вспомнил то черное чувство, когда решил, что толпа растерзала маркиза. Ужас и ледяное спокойствие одновременно. Облегчение, что все кончено, что можно вздохнуть свободно, что он может жить дальше. А не бесконечно страдать, запертый в своей иллюзии. Если Шарль исчезнет, всем станет лучше и проще. Найджел даже задохнулся от острого желания сделать это, но все еще не желая верить, что способен такое осуществить. Находиться в каюте было совершенно невозможно, он вышел на палубу, чтобы развеяться. Воздух казался почти морозным, это отрезвило. Тень ужаса, захватившая разум не отступила, напротив, теперь в с ее помощью четко выстраивались варианты. А ведь когда-то ему казалось кошмаром покалечить своего Шарля! Знал бы он, какой невыносимой может стать жизнь - покончил бы со всем этим сразу! Найджел встал у борта, с рассветной стороны чуть поодаль возвышалась огромная белая стена. Словно нарисованная акварелью на розовом фоне неба. Острые сколы льда сияли пронзительным голубым, но внизу, под кораблем вода была черной, масляной и как будто живой. Барон засмотрелся в ее темноту: прекрасная тихая тьма несла покой, а сияющий айсберг возвышался как памятник на будущей могиле. Он может похоронить здесь свою боль, прямо сейчас. Стоит только решиться окончательно. Шарль открыл дверь скоро, будто не спал. Он выглядел заметно усталым, явно поднятый с постели, и Найджел невольно представил, как он тоже лежал без сна. И как было бы спокойно обнять его, забыться, прижав его к себе. Но нет, Найджел должен вырвать эти желания, избавиться, отречься от того, что никогда не сбудется! Если бы он только смог!.. - Барон, в самом деле… - проговорил Шарль. – Который час? - Ты должен это увидеть! – Ответил Найджел уверенно. – Поверь мне. Такого ты не видел никогда. Прошу, Шарль. Маркиз пристально смотрел на него, потом, сжав губы, вышел из каюты, накинув плащ. На палубе было довольно холодно. От ветра влага ледяными щупальцами пробиралась под одежду и вызывала дрожь. Шарль медленно потер плечи, оглядываясь на пустую палубу, пока Найджел не позвал его к другому борту. Там, где вахтенный не видел их. Рассвет стал ярче, грани айсберга казались неестественно голубыми, другие отсвечивали солнечными румянами. Маркиз будто забыл о холоде, потому что подошел к перилам и схватил их, больше не замечая вообще ничего. Перила были покрыты колкой искристой сыпью ледяных капель. Найджел смотрел, как пальцами Шарль медленно гладит обжигающе холодную поверхность, не замечая, как руки краснеют. Это казалось завораживающим – насколько далеким он был. Даже просто стоять рядом было невыносимо больно. Найджел обхватил его за плечи, подойдя почти вплотную. - Это только малая часть айсберга, - сказал он. – Под водой он еще больше. Он кажется огромным и устойчивым, Шарль, но вода постоянно подтачивает его. И рано или поздно эта глыба льда теряет равновесие и… Будто каким-то чудом именно в этот момент голубые скалы накренились, а затем, поднимая стену белой пены и волн, из воды показался скол новой грани. Айсберг переворачивался, но Найджел смотрел только на маркиза. Нужно отказаться от него, слишком больно вот так стоять рядом. Невыносимо жить, зная, что он никогда не будет твоим! Найджел зажмурился, не решаясь. Он мог бы легко сделать это – Шарль ни на что не обращал внимания, поглощенный зрелищем. Он даже не заметил объятия или просто доверял Найджелу, поэтому не шелохнулся, когда тот сжал руки на плечах. Одно ли лишь усилие – толкнуть его – и наваждение исчезнет! Если Найджел не сделает этого, он останется с этой болью навсегда. Такого момента больше не представится – а маркиз даже не заметит боли. Просто исчезнет в темных волнах, очарованный последним, что увидит в жизни. Главное, сразу отойти прочь от борта. Не смотреть вниз, иначе Найджел не выдержит, не сможет отказаться, спасет. Или стоит поступить иначе! Подождать, пока маркиз потеряет силы в ледяной воде и бросить ему веревочную лестницу, но позволить подняться только со своим условием. Мысль показалась спасением, но Найджел понимал, что это будет не его Шарль. А пугающе послушный раб, который не чувствует ни боли, ни любви. Нет, выход только один, отказаться насовсем, прямо сейчас! Он сделал вдох, решаясь окончательно, но Шарль вдруг резко развернулся к нему, глядя в глаза. Он обхватил его лицо ладонями, как будто видел впервые. Найджел даже не сразу осознал, что это происходит наяву, а не в его желанной и неосуществимой фантазии. - Что ты делаешь? – Спросил барон и вдруг понял, что проиграл. Он не успел. И теперь слишком поздно. Если маркиз одумается и оттолкнет его, проще будет покончить собой, чем снова жить прошлым. Шарль отстранился, все еще глядя в глаза. Провел подушечкой замерзшего пальца по щеке и зарылся в волосы, будто изучая. Таким странным жестом Шарль к нему никогда не прикасался. - Это что, слезы? – Удивился он. - Да, - признался Найджел. – Я хотел тебя убить. - Я знаю, - Найджел тонул в медовом взгляде, и ненавидел себя за это. – Я ждал этого с тех пор, как поднялся на корабль. - И ты все равно вышел со мной? – Только и смог выговорить он. - Одна ведьма нагадала мне, что однажды придется выбрать между смертью и любовью. Я не думал, что это возможно. Но теперь понимаю, о чем она говорила. - Так это признание? Найджел слышал себя, слышал, каким злым звучит голос, но ничего не мог поделать. Он не мог позволить себе поверить. - Или в тебе говорит страх? - Я никогда не боялся тебя, барон! - Тогда не будь трусом и произнеси то, что чувствуешь! Найджел взял его ледяные обожженные холодом ладони в свои и прижал к груди. Шарль провел руками дальше под накинутым плащом странной непривычной лаской. - Я ведь ни разу не встречал ничего подобного. Откуда мне было знать, на что это похоже? - Но теперь ты знаешь, - сказал Найджел. Он поцеловал Шарля, нарушая все свои обещания, будто прыгая в пропасть. Потому что не мог больше выдержать напряжение и всех игр, и не ждал, что маркиз ответит. Но Шарль жадно целовал в ответ, ледяными руками крепко прижимая к себе под плащом. Прикосновения говорили больше слов признания, которых он так ждал. Тогда только Найджел смог выдохнуть, поверить, что это все по-настоящему, но боялся, что в любой момент хрупкое видение растает. Желание Шарля было слаще любой победы, которой он мог бы достичь. И Найджел наслаждался своим трепетом, как будто это был их первый поцелуй. Или вообще первый его поцелуй в жизни… Добровольный, взаимный, без принуждения или оплаты, желанный – действительно был впервые.