retrouvailles

      В Ясе столько игристого, что она по собственным предположениям вот-вот должна взлететь от лёгкости щекочущих нёбо пузырьков. Ярославе — сладко и счастливо, она чувствует себя настолько воодушевлённой, насколько это вообще возможно; губы то и дело растягиваются в блаженной улыбке. Тосты за здоровье именинника не стихают ни на миг, бокалы звенят тонко и радостно. Марк тянется с объятиями ко всем, кто оказывается в радиусе пяти метров. Рядышком всегда Дима, пока неразгаданный, но манящий — Яся приближается с каждым тостом, пока не соприкасается плечами. Дима не отстраняется, и будь тут чуть темнее, девушка наверняка увидела бы мелькающие между ними искры, которые те старательно игнорируют. Это нежно и интимно, это приятно до чертей, и Ярослава тихо посмеивается от удовольствия.       Масленников, друг университетских друзей, тоже явно заинтересован — стреляет глазами и мягко улыбается, старается прикоснуться, но пока не предпринимает активных действий. Яся, по сути склонная к постоянным сомнениям, первая на сближение не идёт и почти не настаивает, ожидая явного знака. Подсвеченной неоном стрелки, указывающей на парня, надписи «Целуй», выведенной перманентным маркером на лбу, чего угодно. Как показывает практика, этого тоже может быть недостаточно, но Ярослава оправдывает себя тем, что была воспитана в обществе, где все подвиги и инициатива в целом лежат на плечах мужчин, а она посидит в замке, пока чудо само на неё не обрушится.       Комната в лофте условно разделена на несколько пространств: какие-то ребята играют в приставку, кто-то облюбовал микрофон караоке и никак не хочет оставить в покое обширный трек-лист, остальные просто пьют и общаются. Яся пока среди последних, но они планировали сыграть в «Мафию» чуть позже, когда самые непунктуальные соизволят добраться до места.       Ярослава принимает горячо любимую позицию стороннего наблюдателя: она никогда не ввязывается в конфликты, не присоединяется к кому-то конкретному с разговорами. Девушке уютнее и комфортнее видеть всё происходящее, но не принимать участие. Единственный человек, к которому сегодня хочется быть причастной, это Масленников. Тот тоже держится особняком и мало болтает, и в этом Яся чувствует что-то родственное. Дима на всех мероприятиях готов быть зажигалкой, но в те моменты, когда ему кажется, что никто его не видит, он затухает и остаётся в стороне. Банально, но хочется узнать, почему так, откуда взялась эта модель поведения, но пока — не время. Их задушевные разговоры почти всегда начинались ближе к утру, когда основная масса веселящихся расходилась по комнатам или разъезжалась по домам. Дима с Ясей всегда были теми самыми двумя на кухне, которые до рассвета обсуждают всё на свете.       Последний их диалог, кажется, плавно перетёк из обсуждения политики в насущный вопрос: а нахуя нужны комары. Аргументов против комаров было завались, они ведь зудят над ухом и больно кусаются, а вот контраргументов не нашлось. Общими усилиями Ярослава с Димой решили, что комары — самые бесполезные создания на планете, полезли за подтверждениями в интернет и в итоге читали статью, пукают ли птицы, пока ржущую парочку не выгнали с кухни, потому что все кроме них уже спали.       Помимо объективно кретинских разговоров у них была пара очень интимных диалогов: об одиночестве, о мире и о всепрощающей любви. Ярослава слушала Масленникова с буквально открытым ртом, потому что настолько глубокого человека и интересного собеседника она прежде не встречала, а если и встречала, то это был кто-то с противоположным мнением. Разговаривать с такими людьми полезно и интересно, потому что в спорах рождается истина, а чужие аргументы всегда дают почву для размышлений. Но с Димой Ясю всегда накрывал праведный ахуй: как вообще возможно иметь одни мысли на двоих?       Ульяна выпускает из рук микрофон и включает фоновую музыку, давая всем передышку от пения; зал в очередной раз взрывается троекратным «Ура» в честь Марка — он смущённо улыбается и снова обнимает стоящих рядом — всех, до кого дотягивается. Яся украдкой посматривает на Диму, который явно погрузился не то в собственные мысли, не то в музыку — плавно покачивает бёдрами и отбивает ритм носком кроссовка, опустив глаза. Ресницы отбрасывают замысловатые тени — это красиво, Яся бесстыдно залипает и не успевает вовремя отвести взгляд, как делала всегда прежде. Чувствует себя немного застуканной, но затем гордо и вызывающе вскидывает подбородок со спокойной полуулыбкой: ждёт чужой инициативы.       Они пересекались на мероприятиях уже больше пяти раз, обменивались мягкими прикосновениями и подолгу беседовали, когда всеобщая шумиха утихала, но оставляли друг друга за пределами обычной повседневной жизни. Ни переписок, ни поздних звонков — Ярослава решает, что ей это настоебенило, играть в невинность весело первые пару недель, дальше хочется больше. Впервые за свою жизнь ещё при первой встрече у девушки в голове ясно вспыхнула мысль: моё. Без принадлежности, просто что-то бесконечно родное, совпадающее краями и гранями; даже запах Димы врезался ей в память настолько прочно, что это немного пугало поначалу. Теперь — нет, теперь хочется пропитаться этим запахом, стать такой же родной и близкой, своей.       Яся не думает о том, может ли она вообще стать кому-то настолько родным человеком, потому что прежние отношения безусловно, были близкими, но без семейности. О бывших парнях девушка всегда вспоминает с отблеском улыбки на губах и без всяких сожалений о разрыве — Ярослава вообще по жизни фаталистка. Раз так случилось, значит, так и было нужно.       — Потанцуем? — одними губами произносит Масленников, поймав взгляд девушки. Ярослава недолго тушуется, после чего решительно продирается через толпу друзей и незнакомцев. Такого плотного телесного контакта у них с Димой не было, разве что краткие порывистые объятия при встрече и на прощание, и танец кажется чем-то важным, возможно, решающим. Точка невозврата либо будет пройдена сегодня, либо никогда — с таким настроем Яся идёт навстречу парню.       Неловкость испаряется всего спустя пару секунд благодаря уверенным движениям Димы. Существуют танцы, похожие на тихие разговоры шёпотом, в некоторых чувствуется отчаяние и надрыв, но то, что происходит между этими двумя похоже на нечто интимное, сокровенное — без пошлости. Каждое касание искрит оголённым проводом, с каждой секундой контакт теснее и ярче. Касания почти жесткие и очень страстные. Без репетиций Ярослава предчувствует каждое решение Димы, улавливает едва заметные повороты корпуса, смело подстраивается и ловит ритм.       Разговоров совсем не нужно, когда существует язык тела — Ярослава убеждается в этом абсолютно. И, если откровенно, это всё же похоже на секс, но не грязный и разовый, а наполненный теплотой. Низ живота девушки заполняет приятной дрожью.       Яся не знает, смотрит ли кто-то ещё, крепко вцепившись в чужие ладони и глядя в глаза. Пульсация ощущается в каждом сосуде, когда взгляд девушки переходит к губам Димы, расслабленным и приоткрытым, а дыхания смешиваются. Ярослава осознает, что если не прижмётся к ним сейчас же, наверняка погибнет, но Дима решает всё за двоих и целует первым. Не разменивается на томные касания, не медлит, и целует совершенно особенно. Так, что этот поцелуй хочется запомнить, записать на подкорку и ни с кем не делиться. Так, что кажется — прежде никто её никогда так не целовал.       Прикосновение мягких губ ощущается яркой вспышкой, и хочется больше, жёстче; сталкиваться зубами и языками. На мгновение всё немеет, как от мощной анестезии, но затем взрывается всеми доступными человеческому сердцу и телу ощущениями. Касания рук Димы мягкие и ласковые, будто тело и губы желают разного, и Яся разделяет это — трепетность и нежность накрывают с головой, но где-то в сердцевине жидкой карамельной начинкой разливается невыносимое желание. Схожее с безумием пубертата, но осознаннее. И, чёрт, она убеждается, что влюбилась окончательно и бесповоротно, и с каждой секундой всё прочнее.       Сердце аномально быстро бьётся в самой глотке, Ярославе приходится разорвать поцелуй, чтоб не взорваться от нахлынувших чувств — уворачивается от следующего касания мягким наклоном головы, понимающий Масленников прижимается губами к виску и тяжело дышит. Отдышаться у обоих не получается ещё пару треков, но ринуться сейчас в ближайший сортир и запереться там было бы глупым. Разрушить такое влечение и смазать невнятными впечатлениями слишком легко, поэтому Яся просто жмётся к чужой груди плечом и кусает губы, наверняка и так припухшие и покрасневшие. Не думает совсем, просто слушает заполошный стук сердец, как через ватное одеяло.       — Неужели, блядь, разродились, — пьяно и громко гудит Марк, прихлопывая в ладоши от радости. Ярослава поднимает плывущий взгляд на друга и удивлённо поднимает бровь. — Вы задрали каждую тусовку друг на друга из всех углов пялиться, — хмыкает друг и салютует шотом, сразу опрокидывая в себя текилу после этого.       — Воистину, — подтверждает Уля и присоединяется к тосту. Дима одаривает Ярославу взглядом настолько же многозначительным, насколько и бестолковым — на дне светлых глаз по-прежнему плещется невыносимое возбуждение. Яся хмыкает и тянется за ещё одним поцелуем, на этот раз обещая себе не спешить.       Весь оставшийся вечер Масленников не отходит от девушки ни на шаг, но это ничуть не раздражает — Ярослава умилена и тронута; ей тоже не хочется Диму отпускать. Внутренне она по-прежнему плохо осознаёт реальность произошедшего, потому что прежде все её мысли были заняты этим ещё не состоявшимся поцелуем. Яся так долго прокручивала все возможные варианты развития событий, что теперь, когда всё пошло не по сценарию, постоянно приникает к чужим губам, чтобы убедиться — по-настоящему, взаправду. Друзья не осуждают даже, напротив, улыбаются радостно и теперь перемешивают тосты в честь Марка с тостами в честь создавшейся пары.       Вопрос, пара ли они теперь всё-таки, Ярослава задаёт уже под утро, когда мысли немного проясняются, и возбуждение спадает на фоне ласковости. Дима удивлённо вскидывает брови, как будто всё и так понятно:       — А ты хочешь?       — Активное согласие — это секси, — хмыкает Яся. — Хочу.       — Чего хочешь? — Масленников начинает в открытую издеваться, но девушка вышибает из него всю напускную спесь тем, что запускает прохладные ладони под чужую футболку и с напором целует. Дима ненадолго замирает и будто задыхается, но вскоре начинает отвечать настолько же охотно.       — Всего, — отвечает наконец девушка, оторвавшись.       — Значит, будет всё, — Дима делает вид, что он окружён, но не сломлен. В противовес тому, как пошло он притирается бёдрами, парень совсем мягко щёлкает Ярославу в нос, и она хихикает.

***

      — И что теперь? — Оля любопытная до ужаса, перебивает вопросами каждые полминуты. Ярослава цокает и закатывает глаза, но всё же отвечает:       — Встречаемся, получается, — довольная улыбка лезет сама собой, и девушка мечтательно вздыхает.       — То есть вам достаточно было просто потанцевать и поцеловаться, чтоб начать отношения? Запиши меня на танцы, — несчастно вздыхает подруга и ковыряет чайной ложкой и без того развороченное пирожное. Оля каждый раз заказывает десерт и никогда не доедает, просто имитирует; сейчас тирамису выглядит так, будто его уже пару раз съели и выплюнули.       — Да найдёшь ты себе ещё принца, — Яся уже подустала утешать бедную подругу, потому что той действительно вечно попадаются чудаки на букву эм, как говорила маменька. — На самом деле мы ведь общались и раньше. Просто нужен был повод.       — Ага, катализатор, ускоряющий течение химической реакции, — бубнит Оля. — Ладно, очень рада за вас. Спасибо за обед, я полетела, — девушка кладёт на стол несколько купюр и быстро целует подругу в щёку, покидая кафе.       Оле предстоит ещё закончить долгий рабочий день в офисе, а Яся достаёт телефон и не сдерживается от того, чтоб написать Диме: просто напомнить о себе, просто вспомнить самой, что всё по-настоящему. Вот он Дима, называет котёнком и обещает заехать через полчаса — от такого даже кофе кажется слаще.