Ветер Италии

      Солнце только что село. Мы гуляли с Аннет поджидая Данте. Я уже было отчаялась, что шпионы Теодоры не справились со своей задачей, как громила всё же вышел, и какой! Я чуть не рассмеялась: при всей дороговизне одежды, она выглядела ужасно безвкусно. Золотая маска болталась у него на поясе. Моя цель её срезать.       Мы с девочками тут же слетелись на него. Я же никак из этой массы не отличалась. Бедный Данте, пытался отцепить от себя девиц, которые провожали его, болтая и хихикая. Столько лжи в адрес мужчины, я ещё не слышала.       Пока Данте отбрыкивался от девиц, я срезала маску и незаметно прошмыгнул в тёмный закоулок, надо мной тут же нависла тень Эцио. Он не спешил брать маску.       Аудиторе тут же просверлил меня взглядом.       — Ты выглядишь прекрасно, если бы… — начал он. Любят же мужчины кидаться красивыми словами, от которых нет толка.       — Прекрати, — сказал я резко. — Бери маску и пошли.       Я отвернулась и надела свою красную. Здесь должно сработать то, что меня не воспримут серьёзно. Я же шлюха! Кому какая разница?       Эцио надел маску и мы, я, хихикая, он, улыбаясь, быстро прошмыгнули мимо караульных, охранявших вход. Они ничего даже не заподозрили, лишь пожирали меня глазами. Эцио же это не понравилось, но я сдержала его, наступив ему на ногу каблуком. Он сцепил зубы.       Вскоре к ним подошёл Данте. По его крикам я поняла, что его не пускают. Я усмехнулась, а после на меня как-то странно посмотрел Эцио.       — Что? — спросила я.       — Мне кажется, что ты какая-то другая. Это точно ты, Мари? — спросил он настороженно.       — Не придумывай! — шикнула я. — Эцио, просто иногда, вы мужчины, такие глупые.       — Ооо… — протянул он. — Понятно. Я уже давно понял, что ты ненавидишь каждую тварь мужского пола.       — Не правда. Я люблю тебя, — пожала плечами я.       Он улыбнулся и поцеловал меня в щёчку. Этот невинный жест заставлял меня краснеть, будто на мне сейчас нет этого вызывающего наряда и грудь не выставлена на показ всем, как и ноги. Эцио заставляет чувствовать меня, как тринадцатилетнюю девочку, когда какой-нибудь милый мальчик целует её в щёку. Но потом, с приходом месячных, её мечты о принцах ломаются, и её невинность забирает какой-то урод с дряхлым членом и пятиминутной выдержкой.       Тем временем, мы подошли к Теодоре.       — Вы добились желаемого. Поздравляю! — восхищённо сказала она. — Теперь слушайте. Марко предельно осторожен. Он не сойдёт на берег, а останется на своём буцентавре. Решил обезопасить себя полосой воды. Совсем близко к нему вам будет не подобраться. Придётся искать наилучшее место для атаки.       Она подозвала нескольких куртизанок.       — Мои девочки будут вам прикрытием. Мари, если что ты будешь за главную.       Я кивнула и смешалась с девушками. Мы пошли вперёд, следуя за Эцио. Он всё рыскал глазами, пока кто-то его не зацепил. Как оказалось, внимание ассасина привлек высокий, величественного вида мужчина средних лет с ясными умными глазами и короткой белой бородой. Он разговаривал с венецианским дворянином примерно того же возраста. Оба носили маски, скрывающие лишь часть лица, и Эцио узнал в первом из них Агостино Барбариго, младшего брата Марко. Если бы с его братом случилось что-нибудь, Агостино мог бы многое сделать для Венеции. Мы подошли ближе.       — Честно говоря, мой братец сам выставляет себя на посмешище этой показухой.       Дворянин тут же был оскорблён. Они начали свою перепалку, где я выяснила, что Агостино не хотел никогда становится Дожем. Что ж, он действительно достиг своей цели.       — Послушайте, — сдерживая свой гнев, проговорил Агостино. — Власть — это куда больше, чем деньги. Неужели, мой брат, правда, верит, что был избран по каким-то иным причинам, нежели его богатство?       — Он был избран за свою мудрость и способность руководить!       Их прервал начавшийся фейерверк. Агостино посмотрел на шоу несколько секунд и произнес:       — И это все, на что он способен со своей мудростью? Световое шоу? Он прячется во Дворце Дожей, пока весь город трещит по швам, и полагает, что парочка дорогих хлопушек заставит людей позабыть о проблемах.       Дворянин пренебрежительно отмахнулся.       — Людям нравятся зрелища. Это в человеческой природе. Вот увидишь.       В этот момент я увидела Данте и тут же дёрнула Эцио за рукав робы. Тот обернулся и тоже увидел его. Данте же в сопровождении стражи проталкивался через толпу в поисках ассасина.       Эцио двинулся дальше. Раздались фанфары, и фейерверки стихли. Толпа стихла, а мгновение спустя разразилась аплодисментами, когда Марко вышел к левому борту своей галеры, намереваясь обратиться к людям, и паж прокричал:       — Дамы и господа! Поприветствуйте сиятельного Дожа Венеции!       Марко начал речь.       — Добро пожаловать! Добро пожаловать, друзья мои, на самый главный празднике года! Мир или война, время процветания и упадка, — в Венеции всегда будет Карнавал!       — Слишком далеко, — прошептал мне Эцио. — И он не сходит с корабля. Мне придется плыть туда. Черт!       — Я бы не советовала, — тихо отозвалась я. — Тебя сразу заметят.       — Значит, придется пробиваться силой…       — Подожди!       Дож тем временем продолжал.       — Сегодня праздник нашего величия. О, как ярко сверкает наша звезда на небосклоне!       Он распростер руки, и снова грянули фейерверки. В толпе раздались одобрительные и приветственные крики.       — Воспользуйся пистолетом! Он громыхает так же, как эти взрывы. Если точно рассчитаешь время, никто и не заметит!       Эцио глянул на меня.       — Мне нравится ход ваших мыслей, Мари.       — Будь осторожен, когда начнешь целиться. У тебя будет только один шанс, — я стиснула его ладонь. — Я люблю тебя, Эцио.       — И я тебя, bimbo mio. Иди.       Я скрылась в толпе и вышла из этого двора, как раз в тот момент, когда Марко произносил свою речь. Я нашла Аннету и вместе с ней мы пошли обратно в бордель.       Там я нашла Антонио и Теодору. Мы все втроём ждали. Ко мне даже успел прицепиться мужик, который рассказывал глупые шутки. Но я не хотела снимать весь этот маскарад. Я хотела, чтобы его снял с меня Эцио, когда он вернётся, если у него всё получиться. Никаких «если»! Я верю в него. Мы все верим.       От нетерпения я вышла на улицу, хотя это было глупо, ведь в таком наряде меня могли и изнасиловать. Но я упорно стояла, иногда ходила туда-сюда, представляя, как вот-вот Эцио выйдет из этого сумрака, встретит меня, а кинусь к нему на шею, чтобы попасть в плен его губ.       Но моим мечтам не дали сбыться. Я попала в другой плен, когда кто-то схватил меня за плечи и прижал ко рту руку. Я попыталась закричать, треснула обидчика под рёбра, пока он куда-то меня тащил, и прокусила палец так, что почувствовала вкус крови.       А потом меня вырубили. Была темнота, которая меня поглощала. Я знала, что это ничем хорошим не кончится. И я знала куда попала. И это было страшно. По-настоящему страшно, потому что отсюда меня уже могли не спасти.       Я очнулась, когда на моём лице прыгал лучик летнего солнца. Висок болел, как раз туда, куда вчера меня треснули. Эцио, наверное, ищет меня. Я так на это надеялась. Но я уже далеко от Венеции. Я в Вероне, там, где я выросла, там, где все самые жуткие сны превращаются в реальность.       Я у бабушки с дедушкой.

***

      Я сидела в комнате в проклятом платье куртизанки. Я давно пролила все свои слёзы. Они всё равно бесполезны. Прошло огромное количество времени, после чего дверь всё же открылась и вошёл… Марчелло Фальконе. Парень лет двадцати семи, который претендовал на меня ещё до Деголя. Но получилось так, что его денег не хватило. Но Марчелло ничем не отличается от Деголя. Он такой же ублюдок.       — Я так рад, что тебя нашли, bambino. — заговорил блондин сладким голосом. — Боже! Что на тебе надето? Ты что подалась в куртизанки?       Я фыркнула и не приняла его руку. Лишь отвернулась.       — Твой дедушка очень тобой недоволен. Хорошо, что ты сбежала от Деголя, Мари, — он начал расхаживать по комнате, всматриваясь в окна. — Он связался с не очень хорошей компанией и за это его убили. Ты там была, ведь так?       Он резко подошёл ко мне и поднял мой подбородок.       — Ты видела ассасина? — спросил он, а лишь ненавистно посмотрела на него и плюнула ему в лицо. Он отшатнулся и стал вытирать рукой лицо.       — Я скажу тебе тоже самое, что говорила Деголю: пошёл к чёрту, ублюдок!       В его глазах сверкнула ненависть, как и в моих. Он уже подошёл ко мне, замахнулся, но я увернулась и ударила ногой прямо по сгибам ног.       — Никто больше не посмеет поднять на меня руку! — на эмоциях крикнула я, ударяя тварюгу по лицу, так чтобы на щеке красовался огромный синяк, а лучше вообще выбить зубы.       — Дрянь! — выкрикнул он, упав на задницу. — Ты испортила мне лицо!       — Ты думаешь только о своём лице, Марчелло, но даже не догадывался что скажет народ, когда увидит твои побои. Тебя побила девчонка, стыдись этого.       Он, с перекошенным от гнева лицом, вскочил, кинулся на меня и прижал к стене. Я больно ударилась затылком. Его рука сдавливала мне шею.       — Когда все формальности закончатся и твой дед наконец поймёт, что я достоин тебя, то я заберу тебя, сучка. И я сделаю всё, чтобы ты прогнулась передо мной. Вот увидишь, ты будешь ещё на коленях у меня ползать.       Я стиснула зубы. Хорошо, что юбка у меня короткая. Я выставила ногу, ударила его прямо в драгоценное место между ног. Он взвыл, хватаясь за сокровище, а я достала кинжал и наставила его на Марчелло.       — Только тронь меня, и я вскрою тебе горло, — прохрипела я.       — Ты… У тебя не хватит смелости, девчонка, — сказал он и тут же заскулил, как раненое животное.       — Давай проверим.       Я верила в свои силы. Однажды я уже проткнула человека, а значит смогу и убить. Наверное. Но что не сделаешь от безысходности? Я бы могла вспороть ему брюхо прямо сейчас, но я не сделаю это, если Марчелло сам не выведет меня из состояния защиты, в состояние агрессии и атаки. В мире есть кое-что пострашнее униженного мужчины — разъярённая женщина.       Я вывела его из комнаты, держа кинжал твёрдой рукой. Потом закрыла дверь и вытерла слёзы. Мне нужно было нормально одеться, успокоиться и ждать, когда кто-то войдёт снова, чтобы испытать на себе ещё одно дерьмо. Оно будет идти одним за другим. Но я всё выдержу.       Я смыла косметику, нашла в гардеробе нормальное платье, хотя я больше предпочитала, в последнее время, штаны и рубашку.       Дверь тихо раскрылась, я обернулась и увидела Винсента. Винсент — был рыжим полноватым парнем, который являлся единственным моим другом.       — Привет, Вин, — улыбнулась я ему. Он как-то грустно посмотрел на меня, а после подошёл и взял за руки.       — Как ты, Мари? Я слышал, что Деголь умер. Его убил ассасин? — начал закидывать он меня вопросами. — Надеюсь, что ты не ввязалась в ещё большие проблемы? С ассасинами связывается — грешно и опасно. А вдруг он и на тебя охотиться?       — Да что ты! — рассмеялась я, хотя ему было не до смеха. — Вин, всё хорошо. Никто на меня не охотиться, кроме… Деда.       — Он в ярости. Как только узнал, что Деголь умер, а его деньги достались не тебе, а значит не ему.       Я вздохнула и села на кровать. Вин сел рядом со мной, внимательно вглядываясь в моё лицо.       — Он выдаст меня за Марчелло?       — Да. Точнее, подумывает.       Я закрыла лицо руками, сдерживая слёзы.       — И твоя бабушка сказала, чтобы я проследил за тобой. Она видеть тебя не хочет. Наотрез отказалась помочь тебе подготовиться к завтрашнему вечеру.       — На счёт чего? Опять бессмысленный бал?       — На этом балу решиться твоя судьба.       — Они всегда всё решают за меня. Я, словно, игрушка, Вин. Я просто хочу свободы. Я просто хочу быть с тем, кто меня любит, а не ищет во мне выгоду.       Вин вздохнул, а я подошла к окну и положила руки на грудь, чувствуя, как сердце бешено колотиться, когда я вспоминаю про Эцио. Он должен меня спасти. Должен! Он просто не может здесь меня бросить.       Вечером того же дня, когда Вин всё же оставил меня, хотя одиночество пугало меня в этом доме, то ко мне нагрянул он. Дедушка, опираясь на костыль с орлом на конце, кряхтя, шёл к креслу, что стояло возле кровати.       Я же сидела на кровати, опустив голову в колени. Я дрожала от того, что он может что-то сказать или даже ударит, если сил хватит.       — Ты о-очень разочаровываешь меня, моя дорогая внученька, — прохрипела эта развалюха. Главное слово здесь было — «Дорогая». Да, я была дорогая, и он хочет продать меня поскорее снова.       Дед тяжело опёрся о трость.       — Мне жаль, что Деголь сделал с твоим лицом.       Я хохотнула. Ему было жаль моё лицо, но он не знал, что кроется под моим лёгким платьем. Ему было важно лишь моё лицо.       — Мне не нужна твоя жалость. В данном случае, она неуместна, — проговорила я.       — Ты выросла, — он криво улыбнулся. — Язык у тебя заострился на славу. Но если Деголь сделал это, то на то были причины. Я уверен.       Уверен он! Хотелось плюнуть ему в лицо. Я ненавидела его. Потому что если бы не он, то ничего этого бы не было. Наверное, я бы не встретила Эцио… От этого стало грустно. Где он сейчас? Он думает обо мне? Он ищет меня? Слишком много вопросов, на которых я не знаю ответ.       — Марчелло будет тебе самой лучшей партией из всех. Если предыдущие мужья не оправдали моих надежд, то на этот раз Марчелло — лучший из них.       А потом он ушёл, оставляя последнее слово после себя. Бессмысленный разговор, в котором он поставил точку на то, что я всё равно выйду замуж по его задумкам за очередного ублюдка.