ESCADA

— То есть правильно ли я понимаю, — Джунхи стоит перед открытым чемоданом, со смешанными эмоциями разглядывая женские вещи в нем. Пак осторожно берет двумя пальцами клетчатую юбку и поднимает ее перед собой, переводя взгляд на Хосока. — Что нам нужно будет пробыть в мире живых несколько дней, и не просто пробыть, а заселиться в академию для девушек и провести там расследование? — Все так, — кивает Чон. — Стоит уточнить, что не несколько дней, а максимум четверо суток. Это самое длительное время, на протяжении которого на вас возможно поддерживать внешности, чтобы при этом окружающие люди не забывали вас, как отвернутся. Это разовая акция. Только по данному случаю. Предупреждаю сразу. Поэтому успейте за четверо суток. — А почему именно мы? Мы похожи на двадцатилетних студенток? — вскидывает бровь Сонхва и скрещивает руки на груди. Его ни разу не беспокоит необходимость жить в теле женщины в окружении других женщин, скорее, он переживает о собственном поведении. — Суть расследования строится на том, что нам нужно будет влиться в девичий коллектив и много общаться со студентками. Думаете, мы сможем естественно имитировать поведение юных девушек? — Уж постарайтесь, — пожимает плечами Хосок. — Придумайте что-то, вы же, якобы, умные. А именно вы, потому что вы двое взяли внешности молодых женщин. И потому что сейчас нет свободных инспекторш для этого дела. Чем быстрее найдете убитую, тем быстрее закончите расследование. Все просто. А, и желательно найти убийцу, потому что у этой академии резко взлетел риск для жизней воспитанниц. — Это как? — Это значит, что сценарии, при которых случится рецидив и снова совершится убийство, стали не просто вероятны, а крайне вероятны. Нам сейчас не нужны лишние смерти, их итак хватает, а там может погибнуть очень много студенток в результате пожара. Не знаю, почему пожара. Так видят наблюдающие, — Хосок пролистывает дело и разворачивает его к Пакам, указывая на раздел, где это все расписано. — Однако, наблюдающие не знают, кто именно виновен, но знают, что эта же личность может стать страшным душегубом. Поэтому укажите путь душе, принявшей насильственную смерть и застрявшую между мирами. И укажите путь душе, что жаждет проливать кровь. Только без насилия. Понятно вам? — Если наблюдающие не знают, кто убийца, — Джунхи продолжает копаться в вещах, выделенных на этот уикенд. — То почему нужно проводить расследование сразу в мире живых? Почему нельзя сначала выяснить детали и понаблюдать за девушками в этой форме? Ну, будучи духами? Душами? Или кем мы там являемся? — О, как же мы сами не додумались? — Хосок удивленно вскидывает брови и закрывает рот рукой, глядя на генерала. — Вот идиоты. Ну вообще. — Ладно, а если серьезно? — хмыкает Сонхва. — А если серьезно, то почитайте дело, — раздраженно бросает Чон и подвигает папку к Паку. Он с активной жестикуляцией принимается быстро объяснять. — Это уже сделали, чтобы собрать вам материалы дела. Убийца затаилась и не выдает себя, и именно поэтому пассивное наблюдение никакой роли не сыграет. Нужны активные действия. Провокация, расследование, что угодно! Так что вперед и с песней. — Понятно. Будьте добры, — Сонхва притягивает к себе дело и открывает его с первой страницы, начиная бегло читать. — Скажите, сколько лет нам спишет это задание? — Шестьдесят три при нахождении души до того, как она отомстит убийце. В таком случае вы спасаете убийцу, — Хосок поправляет очки и возвращается к своим делам. — И еще сверху семьсот двадцать восемь, если сумеете предотвратить пожар и спасти всех. — Приемлемо, — Джунхи вскидывает бровь и пару раз кивает. — Это каждому или на двоих? — На двоих, конечно. Но если вы отлично справляетесь, то каждому списывается почти по четыреста лет, это очень даже хорошо. — Кстати, как я понял, в этом месте можно находиться до трехсот лет в своем уме, — Джунхи косится на Сонхва, изучающего дело. — Если в теории случится так, что мы не успеем отработать все годы до поехавшей крыши — что тогда? — Тогда вы идете жить жизнь с неотработанными годами. Эта жизнь будет кармической. Чем больше осталось лет, тем тяжелее и хуже получится ваше существование, и помрете при первой же возможности. — Так если моя жизнь была кармическая, то что такого я творил в прошлой, раз в этой мне пришлось пережить все произошедшее и умереть в двадцать четыре? — Сонхва недовольно скрещивает руки на груди и хмурится. — Мне не нравится. — Господин Чон, — от диалога отвлекает стук в дверь и заглянувший инспектор. — Вы заняты? Мне только… — Я занят, выйдите, — шикает Хосок. — Вообще, — Чон поправляет очки и добродушно усмехается, глядя на закрывшуюся дверь. — Ничего такого в прошлой жизни не было. В эту жизнь ты шел без долгов. Мы не можем ответить почему и как, но ты несешь с собой что-то, что не искупить. Мы не знаем, почему ты страдаешь примерно из-за одних и тех же причин. У тебя будто есть предназначение, от которого тебе не отмыться. И в то же время это предназначение слишком локальное и непонятное. Оно не касается остальных людей или мироздания. Поэтому даже если твоя несуществующая совесть чиста, то все равно с тобой может случиться что угодно. Особенно, если ты сомнительно распоряжаешься своими днями. — Умопомрачительно, — Сонхва даже не удивляется. Ему слабо верится во все это, оттого трудно действительно серьезно вникать в суть и анализировать. — А чем вы тогда тут занимаетесь, если ничего не знаете? — Суть некоторых законов была утрачена не просто так. В целом законы запрещены обычным людям не спроста. Если что-то забыто, то на это есть причины. — Подождите, — Джунхи манерно барабанит пальцами по столу, привлекая к себе внимание. — Немного не вяжется. Вот если существует карма, то почему тогда люди могут безнаказанно убивать, воровать, насиловать и делать все то, что они делают? Ну, объективно. Я знаю много людей, которые сколотили свое состояние на чужих костях и дожили до поздних лет в особняках и богатстве. И некоторые из них умерли в глубокой старости в окружении семьи. Это как? Почему тогда постоянно погибают невиновные и выживают грешники? Вся эта карма работает выборочно и не на всех? — Все так, выборочно и не на всех, — кивает Хосок и снимает очки, задумчиво рассматривая стекла. — Законы. Все регулируется законами. Ответ на Ваш вопрос, господин Пак, кроется в двух законах. В законе природы, который гласит, что хищник охотится на дичь. Дичь ведь ни в чем не виновата, но все равно станет обедом. Такова ее суть. Люди тоже животные, разве что более сложные. Поэтому, с большей вероятностью выживет агрессивный враждебный человек, нежели спокойный и мягкий. Как минимум, в военное время. Все как в животном мире. И, конечно, суть в законе, связанном с разумом. Это сложнейший закон, который собственно и ограничили для живых людей. Однако, если во что-то сильно верить или об этом часто думать, то вероятность осуществления данного события возрастает в сотни раз. Например, если вы боитесь, что вас скинут с моста, то вероятность, что это случится с вами, намного выше. Или же, если вы верите в судьбу, карму, хуярму и прочее, это настигнет вас. — Господин Чон, — инспектор снова заглядывает в кабинет и тут же закрывает дверь, встретившись с сердитым взглядом Хосока. — Но я не верю в судьбу, — хмыкает Джунхи и поднимается с места, собираясь, наконец, работать. Его раздражает вечная суета, окружающая Хосока. — Глупости. — Да что Вы? — Хосок пожимает плечами и усмехается, надевая очки обратно. — Вы ведь оба ждали своей смерти. Вы оба готовились к ней. Вы призвали ее. Сонхва мелко вздрагивает и недовольно вздыхает, оборачиваясь на Джунхи. Тот замирает у двери, положив пальцы на ручку, и ничего не отвечает. Это правда. Они ждали смерть и были к ней готовы. Почти готовы. К смерти нельзя быть готовым в полной мере. — А те люди, про которых Вы говорите, просто не верили в карму и судьбу, поэтому они не задействовали закон этой области посредством собственной мысли и воли. Им не прилетел откат при жизни, потому что верили они только в себя и в то, что они всемогущие. Что им помогут деньги, собственные силы, связи, да что угодно. И, как бы ни было забавно, они заставляли законы работать на себя. Вы ведь тоже добивались успеха, зачастую просто не зная, что не сможете чего-то не достичь. Или даже не думая о том, что у вас не получится. Вы оба. Хах, — Хосок усмехается сам своим мыслям и откидывается на спинку кресла, закидывая ноги на стол и беря в руки очередное дело. — Вы настолько похожи, что в вас даже влюбляются или влюблялись бы одни и те же люди, потому что вы один типаж. Да и вы влюбляетесь в одних и… — Достаточно, — кивает Сонхва и встает из-за стола. — Удачной охоты, — напоследок бросает Хосок, провожая взглядом генералов. На этом Джунхи все же покидает кабинет, и Пак следует за ним. Сонхва уже понял, что его «напарник» не переваривает тему, касающуюся Джонхана. И если это была не она, то Сонхва не знает, о чем говорил Хосок. Имено поэтому Сонхва постарается лишний раз не обжигать Джунхи неподвластной им двоим звездой. Сонхва по прежнему считает Джунхи виновным в случившемся с Джонханом, однако получилось допустить мысль, что и Джонхан в своей деструктивной демонической ярости может быть разрушителен не только для окружающих. Сонхва не отпустит и не забудет, он никуда не денется со стороны Юна, но все же кажется верным — отнестись с уважением к чувствам Джунхи. — Мне, конечно, разным приходилось заниматься, но настолько сомнительных мероприятий еще не было, — Сонхва равняется с Джунхи и останавливается рядом с тем у лифта. — Расследовать убийство в академии для девушек. — Думаю, будет сложнее обычного. Женщины куда более хитрые и расчетливые убийцы, поэтому если они идут на преступление, то продумывают абсолютно все. По крайней мере именно с такими я и сталкивался. Офицеры проходят в открывшиеся двери лифта и снова удостоверение протягивает лишь Сонхва. — И где же ты сталкивался с такими женщинами? — Хм, — Джунхи слегка хмурится. — Под моим командованием были офицерши, снайперши, в том числе элитные, и довольно много разведчиц. Было несколько прецедентов, в которых к ним было даже не подкопаться. По внутреннему расследованию понимаю, что это они, но доказательств нет. И, конечно, раз на дворе военное время, то им это все сходило с рук в обмен на службу. Да и ладно, — пожимает плечами Джунхи. — Преступления были не военными, и там ничего слишком уж аморального, из-за чего бы стоило уничтожать прелестных дам. — То есть аргументом для тебя было лишь военное преступление? — Конечно. Если мои подопечные где-то разбойничали и не оставляли следов, при этом демонстрируя отличную службу, то извините-подвиньтесь. Тратить время на выяснение обстоятельств я не мог. Для этого существуют полиции, суды, прокуратуры и так далее. Другое дело если из-за дезертирства, например, были потери. Это уже моя компетенция, — Джунхи косится на Сонхва, что пристально смотрит в глаза, и терпеливо выдыхает. Двери лифта открываются, но тот не выходит. — По какому поводу ты так уставился? — Я жду, когда ты превратишься в девушку. Мне интересно, как это происходит, — на полном серьезе отвечает Сонхва и усмехается тяжелому вздоху. — Боже, — Джунхи выходит первым и пассивно-агрессивно закатывает глаза. Его раздражает, что как бы Сонхва ни пытался строить из себя серьезного важного генерала — из него буквально бьет молодость и жизнь. Бесячий щенок. — Да как так?! — вскрикивает Сонхва и чуть ли не бегом догоняет своего «напарника», видя перед собой уже юную леди. — Я ведь только моргнул. — Ори громче, — Джунхи замечает, как на них обращают внимание люди. В этот раз они вышли из лифта столичного университета, у которого уже ждет машина. Сонхва обещает себе выяснить, как устроена организация работы в департаменте и каким образом они держат связь с миром живых людей. Везде свои инспекторы? Или как? Потому что когда они садятся в нужную машину, им даже адрес учреждения называть не приходится. Может и водитель тоже от департамента? Как это все интересно. Особенно интересно приставать к Джунхи с вопросами о его генеральской работе. Раз уж тот заикнулся о своих взглядах, то Сонхва стало интересно мнение коллеги и на другие моменты. Не то чтобы им это еще когда-нибудь пригодилось. Однако Сонхва в настроении поговорить, а Джунхи не особо-то и против, хоть и осторожен. Как бы там ни было, но спокойнее всего, когда Сонхва холодный и неразговорчивый. Привычный. Проявление любого внимания от Пака пугает. Хотя довольно сложно не забываться и не говорить о себе в мужском роде при водителе. Да и какая разница? Все равно он их забудет, разве что теперь через четыре дня. Полчаса езды — и они на месте. Обоим генералам хорошо знакома частная академия неподалеку от столицы. Хотя, они оба никогда не воспринимали это место как академию. Для Джунхи это очередной стратегический объект с гражданскими под столицей, для Сонхва почти тоже самое, только еще и головная боль. Ему приходилось бывать в подобных местах, только в худших обстоятельствах. Либо занимать объект с войсками и отбиваться, либо брать стратегически важную точку и сокрушать. У Пака всегда кровью сердце обливалось, когда приходилось отдавать приказы на штурм не просто домов, а больших красивых зданий. Стекла выбиты, стены обожжены взрывами, все в следах от пуль и крови. И хорошо, если там не было гражданских. Как правило, женщин и детей. Иначе кошмар сгущался. Сонхва, как боевой офицер, с содроганием и тоской теперь смотрит на подобные места. Даже если война не дошла сюда, ему все равно тревожно, потому что он знает, что произойти может все что угодно. — Поверить не могу, что воспитанниц отсюда не отправили по домам на время войны, — Сонхва нехотя выходит из машины под ленивый безветренный снег и вытаскивает свой чемоданчик. — Понимаю, о чем ты, но это в получасе езды от столицы. Здесь небезопасно ровно также, как и там, — Джунхи становится рядом и поднимает глаза на громадный темный особняк, когда-то давно принадлежавший роду аристократов и ныне отданный под академию. От него веет холодом и высокомерием, и это комфортная среда Сонхва, но не Джунхи. — Ты знаешь, я ведь получил понижение при всех за успешную операцию против северян, что подошли к столице вплотную, — Сонхва не решается пойти первым. Он любуется красивым старым готическим зданием и чувствует некое умиротворение. Белый снег красиво контрастирует с черным камнем и темными деревянным окнами. — Если бы в тот день не потеплело, если бы почва была чуть более промерзшей и их танки смогли пройти минные поля, то и это место, и столица бы полыхали. И что бы сделали с девочками, которые остались? Даже в столице у них было бы больше шансов, чем здесь. Кстати, — Пака осеняет. — Ты ведь знал, что северяне подходят к столице. Почему никому ничего не сообщил? — в мгновение взгляд Сонхва становится свирепым, и он впивается им в Джунхи. — Я сообщил Его Высочеству об «Альбе» еще когда они не пересекли границу Юга, за сутки до конфликта, — Джунхи стойко и прямо смотрит в ответ. Вот именно сейчас он примет и поймет любые эмоции Сонхва, потому что и сам в полной мере признает свою ошибку. Ему стоило ослушаться приказа. — Но Его Высочество запретил что-либо предпринимать и сказал, что все под контролем. — Он знал?! Джунхи ничего не отвечает, лишь продолжает со всей серьезностью смотреть в глаза. Он осознает, что несмотря на то, как сильно его раздражал и бесил Сонхва при жизни, тот был отличным боевым генералом, и даже вся разведка признавала его способности и относилась к ним с неким уважением. Потому Джунхи никогда и не связывался с Сонхва. — Я думаю, что если бы ты и твои люди не закончили войну и не свергли Тэхена, — Джунхи отводит взгляд и выдыхает. — То он бы угробил и себя, и страну. Не знаю, чего он добивался. Но хочу сказать, что мне жаль, что я не ослушался приказа и не передал данные раньше, чем сработала твоя внутренняя разведка. И да, я восхищен тобой, как боевым офицером. Та операция была блестящей. С этим я не могу спорить. — Отвратительно, — только и может с пренебрежением выплюнуть Сонхва. Ему хочется расплакаться от обиды. Именно от обиды. Как вообще получилось так, что власть была сосредоточена в руках одного самодура и тирана, что чуть не погубил целую страну? Почему так? Почему тот единственный, кто решил восстать против этого, первым же и погиб? — И мне жаль, что Тэхен понизил тебя за успех перед всеми офицерами, — тише и крайне неловко добавляет Джунхи. Ему некомфортно, потому что он буквально ощущает, насколько зол и огорчен Сонхва. — Я не знал, что он… — Да завались, — фыркает Пак и начинает идти вперед, к дверям. — Не смей говорить, что тебе жаль. Сидел там в своей разведке, дохуя умный, а сам потакал всем безумствам этого ублюдка. Жаль ему. Блять, как нос свой совать куда не надо — так это он первый, а когда потребовалось урегулировать действительно важные события, так он не знал или не мог. Да, — Сонхва резко оборачивается и его не останавливает поникший и разбитый вид Джунхи. — Я, мои решения и мои люди и правда достойны восхищения. Это так. Мой фаворит взошел на престол, я отлично постарался. Горжусь тем, что хоть и не был идеальным, но сумел подумать головой и набраться мужества противостоять правительству и тирании. Ты же каждый день мог сделать то, к чему я шел и готовился два года, но ты просто сидел и смотрел, как все рушится, имея самый большой авторитет перед консулом. И что ты сделал? Ну, что ты сделал? Не говори теперь, что тебе жаль. Сонхва отворачивается и агрессивно открывает массивную деревянную дверь, проходя в холл. Джунхи не хочется, но приходится пройти следом. Да, не стоит забывать, что этот щенок может укусить за палец по локоть. Внутри же все в лучших традициях учебных заведений для детей богатых родителей. Утонченно, безумно дорого, просторно и тихо. Повсюду темное дерево, тяжелые ткани, мягкое и тускловатое освещение. Слева достаточно большой шкаф с различными кубками — хрустальными и золотыми, посередине изысканный рояль, справа несколько столов с шахматными досками и металлическими фигурками. Все пропитано статусом, старыми деньгами, «скромностью» и сдержанностью. Из коридора слышится спешный стук каблуков, и встречать новых студенток выходит пожилая женщина в строгой и идеально накрахмаленной одежде. Несмотря на возраст, ее волосы собраны в высокую прекрасную прическу, а лицо не лишено еле заметного макияжа. — Вы уже прибыли? Мы ждали вас к вечеру, — та расплывается в улыбке и разводит руками. — Я госпожа Чхве, ректор этой академии. Предлагаю вам сначала оставить вещи в ваших комнатах. Затем я проведу экскурсию по корпусу, выдам расписание и расскажу о важных правилах и порядках. Так как сейчас середина дня и учебного года в целом, то занятия сможете посещать с завтрашнего же дня. Сегодня познакомитесь со мной, академией, своими соседками и подготовитесь к завтрашнему учебному дню. Договорились? — Да, госпожа Чхве, — кротко кивает Сонхва. Эта женщина выглядит строгой, но доброй и приветливой. Не вызывает опасений или переживаний. Джунхи же все равно. Он настолько раздосадован случившимся разговором, что нет желания анализировать новое лицо. Он оставит это своему «напарнику». — Идемте, — ректор слабо улыбается и с идеальной осанкой и неспешным шагом направляется к лестнице. Внезапно переведенные девочки кажутся странными, но, справедливости ради, все последние два года такие. Некоторым людям в войну приходится пытаться вести полноценную привычную жизнь, потому что больше ничего не остается. И сквозь ужас и страх без веры в будущее все же не у всех получается притворяться, будто все будет хорошо. Как бы ни старались. Поэтому Чхве делает скидку девушкам и игнорирует то, что одна выглядит потерянной, а вторая раздраженной. — Слева, — она рукой указывает на крыло корпуса. — Жилые комнаты. Четыре этажа — четыре курса. Первые курсы живут на первом, выпускные на четвертом. Соответственно вы, юные леди, будете жить на третьем и четвертом, в соответствии с курсом, — ректор не торопясь поднимается по лестнице. — Отбой в десять вечера, подъем в восемь утра. Это не контролируется никем, но если ночью вас кто-то поймает в коридоре без острой необходимости, получите выговор. Неявка на занятия, опоздание, отсутствие домашнего задания, шум в комнате после отбоя — половина выговора. Пять выговоров за семестр, и Вас исключают не глядя на то, что Ваше обучение уже оплачено. Вам ясно? — Да, госпожа Чхве, — снова откликается Сонхва. — Чудно. Я выдам вам книги с историей академии, ознакомитесь там и с уставом в том числе. В этой книге подробно расписано все, что касается порядков и системы выговоров и поощрений. Итак, — ректор останавливается на третьем этаже. — Кто из вас Шиен? — Я, — подает голос Сонхва. — Вам на этот этаж, — манерным движением Чхве указывает на коридор и протягивает два ключа Сонхва. — Ваша комната триста тринадцатая. Проходите, располагайтесь. Встретимся в половину третьего внизу в холле, — кивает дама и переводит взгляд на Джунхи. — Идемте, я провожу Вас в вашу комнату. Сонхва берет ключи и направляется в указанную сторону по коридору. Он внимательно осматривает интерьер и отмечает, что здесь очень красиво и уютно. Все, как он любит — естественные материалы в виде дерева и камня, темно-зеленые шторы, шкафы с книгами прямо в коридоре. Хотя прохладно. Ёсану бы не понравилось. Снова все мрачное и холодное, и полы скрипят, а за окном крупными хлопьями валит снег. Пак слабо усмехается, поймав себя на мысли о том, что если бы они с Ёсаном встретились в подобной частной академии, то это были бы его лучшие годы обучения. Добравшись до нужной комнаты, Пак на всякий случай пробует открыть дверь без ключа и та подается. Вскинув бровь, Сонхва проходит в комнату и останавливается на пороге, встречаясь взглядом с девушкой. В комнате две кровати и громадное окно посередине, что бледным тусклым светом заливает все пространство. На одной из кроватей с книгой сидит студентка, что внимательно смотрит на вошедшую гостью. Она укутана в плед, а ее длинные черные волосы завязаны в высокий хвост. — Привет, — подает голос та и поправляет большие очки. — Ты новенькая? — Привет, — Сонхва старается вести себя непринужденно, хотя чувствует себя странно. — Да, только что приехала. — Я Чон Соен, и ты моя новая соседка, — Соен поднимается с места и оставляет книгу на кровати. Она протягивает руку и с интересом рассматривает новую знакомую. — Приятно познакомиться. Какая ты прекрасная, — Чон расплывается в улыбке и не может оторвать взгляда от лица напротив. — Мне нравится, как ты выглядишь. — Ли Шиен, — Сонхва пожимает руку и вежливо кланяется, не отводя взгляд. — Ты тоже прекрасно выглядишь. — Если тебе нужна помощь или будут вопросы, то обращайся. Хочешь я тебе все здесь покажу? Соен кажется дружелюбной и искренней, но Сонхва все равно не спокойно. Может из-за новой обстановки. — Спасибо. Да, у меня будут вопросы, но сейчас мне нужно спуститься вниз к ректору. — Понятно. Ты голодна? Обед только недавно прошел, — Соен оглядывается на часы, не зная, как еще выразить свою симпатию по первому впечатлению. — А ужин в шесть. Поэтому, если ты голодна, у меня есть пирожки и молоко с буфета. Вообще, в комнату еду нельзя забирать, но если очень хочется и никто не видит, то можно. — Благодарю, — Сонхва слабо улыбается и ставит свой чемодан у свободной кровати. — Пока что откажусь, но предложение интересное. С радостью послушаю рекомендации по тому, как утащить еду в комнату. — А правда, что ты приехала сюда вместе с сестрой?