Потеряв всё...

Два года прошло, всего два...или аж два, как посмотреть. Два года назад у меня было всё: красивый дом, уютный и душевный, прислуга, красавица дочь, много роскошной одежды и полная, с верхом, шкатулка золотых украшений. Настоящее марокканское золото, высшей пробы, которое, вместе с изысканными духами и чудесными нарядами так любил дарить мне муж. Да, у меня был муж. Высокий, красивый, щедрый, он любил меня как никто другой никогда не любил. А ещё у меня была мечта о мужчине, которого Я толком не узнав, назвала любовью всей жизни, за что теперь и расплачиваюсь. Всю жизнь, как полоумная, я стремилась к нему. Я подставляла дорогих мне людей, врала, даже дочерью рискнула ради него. Для чего были все эти жертвы? Чтобы насладившись мной за несколько месяцев, он просто продал меня в бордель? Чтобы оставшись без поддержки семьи я влачила нищенское существование в фавелле, куда сбежала из борделя? Драгоценности подаренные мужем у меня украли в первый же день здесь и я осталась без ничего. В одном костюме для танца живота, на голое тело. В ту ночь, прижавшись спиной к стенке ближайшего барака я жутко замёрзла, в животе который час урчало, даже пришла в голову мысль вернуться в бордель, там по крайней мере кормили и было тепло. Но где находится это порочное заведение, я не знаю. Что было бы со мной дальше, если бы на отчаянный стук моих зубов не вышла хозяйка барака, донна Жандира, я не хочу и представлять. Какое счастье, что она была дома и пожалела меня. Скоро я уже сидела у неё на кухне, накрытая теплым пледом и за обе щеки уплетала похлёбку с кусочками свиной шкурки. Мусульманка, говорите? Пророк запрещает? Когда грозит голодная смерть, о повелениях всех пророков мира забываешь, при виде самой простой и не особо вкусной еды. С того вечера я забыла и о пророке и о своей религии, только слово "Аллах" по привычке, время от времени произношу. Просто машинально. Так донна Жандира приютила меня. Выделила пару старых платьев и раскладушку в коридоре. Однако кормить дармоедку ей было не за что. Сама она шила, вязала, пекла пирожки на продажу, но я не умею ничего этого делать. Я умею только танцевать танец живота и зарабатываю на хлеб, танцуя на улице за гроши. Я выбираю места подальше и от фавеллы и от бывшего дома, чтобы никто из моих родных не увидел меня в таком виде. Но и той мелочью, что я получаю, приходится делиться с местными главарями. - Эй, Жади, красотка! Много задом накрутила? - разглядывая меня хищным взглядом стальных глаз, рекетир протягивает раскрытую ладонь. - Нет, Лазаринью, всего на пару бутербродов. Лазаринью скалится в подобии улыбки. - Тебе и одного хватит, фигуру надо беречь. - половина моей дневной выручки перекочевали в его карман. - Лазаринью, оставь хоть ещё на пиво. - Обойдёшься. Тебе Коран запрещает. Эх, и чего ты нищебродишь? Сколько раз предлагал, спи со мной и будешь в шоколаде. - Не могу, дружочек, Коран запрещает. Лазаринью снова скалится, уже недовольно, но пропускает меня домой. Фух, пронесло, мог бы и всё отобрать, с него станется. Пока донны Жандира нет, подметаю на кухне и иду в лавку за продуктами. Так и проходит моя жизнь, тоскливо, безрадостно, без дочери и родных и крайне довольна, если у меня есть похлёбка, бутылка пива и раскладушка в коридоре чужого барака.