Шагая в тени.

Глава 4

      Никкаль очень старалась не спалить дворец повелителя, давалось это с большим трудом – внутри все кипело от злости, от растерянности, от тревоги. Она всегда могла себя защитить. Всегда знала, что справится, выкрутится, найдет решение, пусть даже совсем сумасшедшее. Но не сейчас, не с ним.       Ей давно уже не шестнадцать, и она прекрасно понимала, что увидела в глазах дракона. Дело – дрянь. В этом проклятом обществе женщины всегда склоняли головы перед мужчинами, потому что мужчины были невероятно могущественны. Они просто брали то, что хотели по праву сильнейшего. И самый большой страх для многих женщин – это страх понравится «не тому» мужчине.       «Черт побери, он даже не вздрогнул!» – солнце встретило жалящими ледяными лучами, скользнувшими ознобом по всему телу.       Никкаль никогда не боялась говорить «нет», но сейчас, захоти Кингу стать ее любовником, что она будет делать?       Девушка шла, и сама не понимала куда. Хотелось дождя, хотелось бури, чтоб небо сверкало молниями, чтоб ветер яростно рвал деревья, чтоб снес этот чертов замок, ненавистный проклятый город, с проклятым повелителем!       На третьем ярусе всегда было чинно, богато, красиво. Четвертый же даже не старался скрывать свою настоящую суть – здесь жили убийцы, с большой властью, большими деньгами, играющие в большие игры. И хорошо бы, чтобы они сами друг друга поубивали, но людей это не спасет. А она может. Только бы не привлекать лишнее внимание, тем более дракона…       «Так что ты сделаешь, Никка, захоти он тебя взять?»       Ателье встретило напряженной тишиной с горьким привкусом безысходности: две молодые женщины, сжавшись, молча сидели на диванчике в гостиной, еще одна стояла в центре примерочного зала, не поднимая глаз от пола. Ее Никкаль не знала, а вот рядом возвышался советник Эниас. Он зло осматривал свою любовницу, что-то тихонько рыкая ей в лицо.       – Господин Эниас, – голос получился ровным, она ритуально склонила голову, внимательно выхватывая детали происходящего.       Один из сильнейших демонов в городе, даже не пытался скрыть раздражение:       – Госпожа Никкаль, – мужчина резко дернул за рукав платья, с треском отрывая его по плечо, – я хочу, чтобы Сарин была жемчужиной этого приема. Чтобы только посмотрев на нее, мне завидовали все! И если я еще раз увижу на ней что-то такое же несуразное, как это, – он с треском оторвал второй рукав, – я уничтожу вашу контору. Я понятно выразился?       Никка кивнула, стараясь не смотреть на молчаливые слезы девушки. Нагнетать конфликт было глупо, поэтому она, отгородившись от внутреннего гнева, показательно спокойно спросила:       – Могу я узнать ваши пожелания?       Советник оценил ее выдержку и уже обыденно перечислил:       – Смело, броско, сексуально. Можете хоть напоказ выставить в полупрозрачных кружевах, главное, чтобы она производила ошеломляющий эффект, – он посмотрел на Сарин, как на любимую лошадь перед скачками, – и никакого красного. Красный – цвет бедняков – дешевый, примитивный. Надеюсь, мы поняли друг друга?       – Конечно, господин Эниас.       Прием в честь единения рас был одним из главных событий в городе. У знати. Приглашались туда только нелюди с высоким положением и расположением повелителя. Совет показательно склонял голову перед Алукардом, признавая за ним власть, давал клятву защищать улицы и его жителей. Потом Лигре – председатель совета, рассказывал о важности единства всех видов, какая кровожадная война была до перемирия, о том, как много они уже сделали после. Дальше обычно все танцевали, наслаждались вечером, а люди… подносили напитки.       Никка проводила мужчину и, подзывая жестом помощницу, положила записи с мерками на ее стол:       – Луиз, это мерки господина Кингу. В срочном порядке нужно пошить брюки, рубашку и пиджак с воротником-стойкой. Все черное. Я сейчас набросаю тебе схему, добавь в нее серебряную…нет, – она задумчиво пожевала губы, – золотую нить. Да, к его глазам больше подойдет. Это личная просьба повелителя Алукарда, поэтому отложи все остальное.       Девушка работала в ателье с открытия и уже спокойно относилась ко всему, постоянно обшивая самых высокопоставленных жителей города. Она была долговязой, какой-то несуразной и в целом кислой, но при этом работала быстро, точно в срок, очень хорошо чувствуя стиль. Сокровище, а не работник. Правда сегодня ядовито хотелось, чтобы она где-нибудь сильно напортачила со швом, вдруг разойдется в самый неподходящий момент.       Никкаль налила воды, подошла к Сарин, вложила стакан в дрожащие руки и тихо зашептала:       – Я сделаю, как он просил – одену тебя в обтягивающие черные кружева, с длинной до пола юбкой. Подготовься. Ты будешь самой прекрасной на этом празднике и понравишься председателю Лигре. Эниас слабее, поэтому побоится вступать в конфликт. Уверена, он изойдется желчью. Не могу сказать, что Лигре лучше, но он по крайней мере не распускает руки на своих женщин, – она кивнула на виднеющиеся синие следы под краем ткани. А про себя добавила:       «Обещаю, ни один из них не доживет до конца вечера».       Никкаль никогда не думала, что может быть настолько зла. Ей казалось, свой предел она достигла, узнав, что вампирам будут выдавать официальные разрешения на охоту. Пять жизней каждую ночь. Сто пятьдесят в месяц. Людей просто цинично уничтожали.       На эмоциях она решила, что не так уж и опасно залезть в штаб за припасами, где-то очень глубоко в душе надеясь встретить там Корвена. Насколько же спокойнее рядом с ним!       Девушка зашла на склад – белые волосы были слишком приметны, особенно в темноте. Вместе с яростью в душе проснулся какой-то особый злой юмор. Никка взяла черный парик, черные штаны, черную кофту с длинными рукавами, черные ботинки, черную подводку, черное желание убивать. Спрятала все в сумку и с высоко поднятой головой изящно поплыла домой, продумывать план вылазки. А перед этим решила зайти на ярмарку, вдруг все же командир объявится.

***

      Утро встретило моросью, серыми набухшими облаками, того и гляди разойдется в затяжной ливень. Настроение было под стать – гадкое. Хотя она не планировала идти на ярмарку в черном, рука сама потянулась к заготовленной вчера одежде. Макияж глаз получился очень насыщенный – тени темно-серые, сочные, губы, наоборот, бледные, прозрачные, что еще больше выделяло голубую радужку на тусклом лице. Она собрала волосы в хвост, окинула себя придирчивым взглядом и вдруг нервно хохотнула. Сережки с месяцем только не хватало.       «Боже, что я творю, я окончательно свихнулась, что за подростковый демарш?»       Второй ярус встретил шумно – до поганой погоды никому не было дела. Брать здесь и сейчас – девизом шло по жизни у жителей этого района. На ярмарке гудела бойкая толпа: кто продавал, кто скупал, кто что-то искал, кто куда-то бежал – полный хаос. И в этом хаосе было легко затеряться, на радость воришкам, мошенникам… и мятежникам.       Нужная лавка пустовала. Никка тоскливо пробежала глазами вокруг, надеясь заметить хоть какие-то следы командира. Ничего. На всякий случай все же решила оставить срезанную головку ромашки, как знак, что приходила, а после, не задерживаясь, но и не торопясь, пошла дальше, делая вид, что выбирает товар, и вздрогнула, когда кто-то мягко взял ее за руку.       – Никкаль, ты умерла и стала синигами? Что за аспидная красавица не первой свежести? – одновременно захотелось врезать ему и крепко обнять. В носу засвербило, глаза подернулись влагой.       «Живой».       – Стараюсь соответствовать твоему имени, Корвен, – она крепко сжала его пальцы, больше ничем не выдавая радости.       Бывает так, знаешь человека с детства, и он словно создан идеально вписаться в твой мир, надежно шагая рядом по жизни. Ты подумаешь, а он озвучит. Ты споткнешься, а он заранее подставит руки. Не как влюбленная пара, – как семья, как побратимы. Корвен и сейчас шел с ней рядом, взяв на себя самое трудное – прекрасно организовывал, умел находить безопасные связи, продумывал техническую сторону поставленных задач. Он был лидером, опорой сопротивления, его сердцем.       Они свернули с ярмарочной улицы в глухой переулок. Прошли еще пару десятков шагов и зашли в небольшой, одноэтажный, неприметный дом, зажатый между двух таких же невзрачных ветхих пятиэтажек. Окна были наглухо заколочены – похоже готовили под снос. Никка дернула его на себя, крепко вжимаясь всем телом, вдохнула родной запах, чувствуя, как постепенно ее отпускает гнетущее напряжение.       – Я очень волновалась, командир.       – Я знаю, – он погладил ее по спине, – но нас так просто не возьмёшь, да, Никки?       Она уткнулась ему в грудь, что-то согласно бурча, потом неохотно отпустила.       – Если мы выживем, Корвен, так уж и быть, выжгу для тебя неприличное слово на здании городского управления.       Когда они зашли в комнату, навстречу поднялись несколько мужчин.       – Привел, – коротко бросил мужчина, – Никкаль, это Торен, Калим, Дугов и Берик. Послезавтра, на приеме они будут в составе обслуживающего персонала, – девушка облегченно выдохнула, значит все в силе, – я рассказал о твоей роли и нашем плане, ребята пообещали нанести состав на всю обслугу.       Крепкие, смелые, с оружием за поясами, где только Корвен их нашел?       – Скажи, а что с другими ребятами? – боясь услышать ответ, спросила девушка.       Он поджал губы, без слов качнув головой.       – Совсем? Никто? – ей стало трудно дышать.       – Кого-то забрали в тюрьму на допрос, но шанс, что они живы, ничтожно мал.       – Корвен, тогда им известно, что мы хотим уничтожить совет! Нас будут ждать!       – Да, но не известно, как именно. Плюс, они считают, что сопротивление подавлено, осталось поймать только Химика. Рискнем. Есть, правда, проблема, Никкаль – часть ингредиентов была в том трактире. Их изъяли. Насколько мне известно, сейчас они хранятся у дракона. У нас есть сутки, чтобы попробовать вернуть запасы, – он вдруг как-то внимательно присмотрелся к ее внешности, удивленно вскинул брови, осознавая кого она ему напоминает, округлил глаза, без слов спрашивая, что происходит.       Девушка закашлялась, подавляя совершенно ненормальный смешок, качнула головой, а потом, резко став серьезной, сказала:       – В Ателье шьют для Кингу костюм. Он просил, чтобы я принесла ему готовый вариант. Можем воспользоваться, но мне нужно, чтобы ты его отвлек. Сможешь? И, Корвен, дракон под вампирским принуждением. Боюсь, у нас нет выбора, его нужно убрать, – глухо добавила она.       – А снять?       – Слишком непредсказуемо, – при мысли об этом становилось страшно,– в ярости он может разрушить город, я не могу взять на себя такую ответственность.       – А что такое «вампирское принуждение»? – влез в разговор Калим, он, как и остальные, впервые о таком слышал.       – На него способны только очень старые, сильные вампиры, мало кто до такого доживает. В нашем случае, если Алукард прикажет, Кингу не сможет отказать. Просто сделает, как просит хозяин.       В комнате повисла мрачная тишина. Сильнейший вампир заполучил сильнейшего дракона. Туше.       – Значит, решено, – Корвен хмурился, перебирая пальцами любимые чётки, – но, Никки, у нас нет ни шанса подобраться к нему. Только ты можешь это сделать.       Он лучше неё понимал, что это слишком тяжелая ноша, и не был уверен, что девушка сможет это сделать – она никогда не была убийцей.       – Да, я знаю. Но даже при этом не уверена, что подавление его сущности даст мне время. Он слишком силен.       «А вот отвлечь собой…» – не готовая думать об этом, она переключилась на другие мысли.       Дугов вдруг привлек внимание, перебивая:       – Можно попробовать диверсию в управлении, я иду туда завтра получать официальное разрешение работать на приеме, там явно не ждут, что кто-то осмелится учинить беспорядки в сердце правопорядка.       Корвен задумчиво пожевал губы, хищно оскалился, довольный идеей.       – Как там говорится? Если драки не избежать, бей первым.       Мужчины пустились в обсуждение деталей. Никкаль отошла к стене, обхватила себя руками, задумчиво постукивая пальцами по рёбрам.       – Корвен, можно тебя на минутку? – девушка потянула его в коридор и тихо спросила, – Что у тебя осталось из препаратов?       – Три на подавление, один скрывающий запах, два усилителя, десять парализующих.       – Десять – мало. Ты был в штабе после облавы?       – Не рискнул, Никки, но там точно много чего осталось. Тебе нужно что-то конкретное?       – Дай мне все по одному пожалуйста, – и сама не веря, что все же решилась на это, добавила, – нам нужно залезть в штаб. Десять, точнее девять – мало. Этого не хватит на зал.       Корвен потер ладонями лицо, задумался.       – Завтра ночью. Сначала достанем то, что лежит у Кингу.       Никкаль согласно кивнула:       – Тогда подведем итог: завтра днем лезем в пасть к дракону, ночью за остальным в штаб, и у нас остаются утро и день на подготовку к мероприятию.       Он как-то по-особому понимающе ухмыльнулся:       – Уверен, ты будешь убийственно шикарной на этом приеме.       Никкаль вышла воодушевленная, с верой – все получится. Теперь послать весточку, что она придет к Кингу за час до полудня, заскочить в ателье за его одеждой, подготовить свое платье к приему. В груди все взволнованно сжималось при мысли о предстоящей работе.       Погруженная в свои мысли, Никка машинально помахала идущему на встречу Сваргу. Он как-то опешил, остановился на мгновение, вглядываясь внимательнее. В его глазах промелькнуло узнавание и… страх. Он едва заметно качнул головой и заспешил прочь, ворча о всяких полоумных.       Несколько секунд она тупо смотрела ему в спину, не догоняя, что происходит, а когда поняла, сердце рвануло куда-то под горло.       «Не беги, не беги!»       Ноги, чьи-то чужие, не ее, ватно шагнули к переулку, вниз по склону, к родным улицам, подальше от Корвена и ребят.       В затылок било чужими взглядами. Сколько их? Один? Два? Пять? Никка осторожно посматривала по сторонам из-под полуприкрытых век. Впереди маячил храм богини Тиамат, лишь бы дойти.       Она налетела на послушницу, сбив ту с ног, заохала, запричитала, извиняясь, помогла подняться. Незаметно достала пузырек, выпила горькую жидкость залпом. Хватанула горлом воздух, еще и еще, молясь о том, чтобы усилитель успел подействовать. Сердце гулко отсчитывало секунды, казалось, нервы сейчас порвутся от напряжения. И это напряжение нарастало и нарастало.       Никкаль пулей метнулась с места в безумный бег, туда, где был когда-то ее дом, где она знала каждый закуток – на первый ярус, к реке.       Она петляла по переулкам, двигаясь на сумасшедшей для человека скорости. Если выживет, к вечеру не сможет пошевелить и пальцем, но сейчас было плевать – состав разгонял кровь, насыщая чувством эйфории, заставляя организм работать за пределами возможного. И она бежала из последних сил, обостренная до предела. Она слышала рычание, скрежет когтей о брусчатку, чувствовала их азарт, адреналин, злость. И в какой-то момент поняла, что отрывается, нужно потерпеть еще немного.       Люди вдруг закричали, безумными глазами всматриваясь в небо, побежали кто куда. Никкаль на ходу бросила взгляд за спину и чуть не заскулила от ужаса – там в вышине, вспарывая мощными крыльями небо, стремительно приближался дракон, скаля морду в хищном оскале.       До воды оставалось метров сто, а дальше труба, катакомбы – шанс еще был, если успеет. Но она уже чувствовала хлесткий ветер и ту самую гудящую силу, прижимающую к земле. Рев, оглушающий, совершенно дикий, предвкушающий.       «Ещё чуть-чуть, пожалуйста, лишь бы не упасть…Отец, помоги…»       Легкие разрывало воздухом, сердце колошматило в груди, в ушах, в горле. Двадцать шагов до пирса…Десять... Обжигающее дыхание зверя коснулось спины. Она все-таки зацепилась носком за торчащую доску…и это спасло ей жизнь – когти полоснули ребра и проскользили вверх, упустив. Хватая воздух, девушка кубарем слетела с пирса, скрываясь в мутной воде.       Дракон, не успев затормозить, пролетел несколько метров вперёд. Завис, взбивая потоком воздуха толщу воды, ждал, когда она вынырнет глотнуть кислорода. Вслед за этим, на берег выбежали оборотни. Трое нырнули следом, остальная группа рассредоточилась вдоль реки. Кингу нетерпеливо хлестнул хвостом по воде, свирепо рыча, сделал круг, цепко осматриваясь. Ничего.       Никкаль чудом не наглоталась воды. Резко ушла вправо и глубже – там, на самом дне, в песке, торчала большая труба. Нашли они ее еще детьми, а вот проверить решились в достаточно взрослом возрасте: другим концом она выходила в небольшое подземное водохранилище, а дальше узкими галереями начинались заброшенные катакомбы. Будь у нее выбор, она бы и близко к ним не подошла – совершенно жуткое место, но выбора не было.       Девушка с глухим стоном выбралась из воды в пещере водохранилища, дрожащей рукой зажимая разодранный бок.       «Нужно посмотреть, соберись Никка, это всего лишь царапина».       Время уходило, отсчитывая драгоценные секунды. Она сжала зубы и задрала вверх кофту – три рваных следа сочились кровью, обильно пачкая штаны и камень. Она всхлипнула, пытаясь не сорваться в панику. Глубокие. От адреналина и шока, боль еще не дошла до головы, разливаясь только токающим жаром и онемением, но, когда шок отпустит, ей будет очень плохо.       Никка подтянула колени к животу, уперлась в них лбом, уговаривая себя, как ребенка. Ладонью накрыла рану, судорожно глубоко несколько раз вдохнула и, резко выдохнув, прижгла ее огнем. Крик эхом пролетел вдоль каменных стен, ушёл дальше по коридорам. Она закусила кулак, стараясь всеми силами остаться в сознании. Зарыдала, судорожно сжавшись в комок.       Мутная пелена так до конца и не отпустила, когда она неверными руками зацепилась за стену пещеры, подтягивая тело вверх. Ноги свело от напряжения, шаги давались с большим трудом. Из-за мокрой одежды было очень холодно, но сейчас только это спасало ее от потери сознания. Она шла и шла, припадая на правую ногу, на чистом упрямстве, потеряв счет времени. Кровь больше не текла, теперь там остался ожог. От слабости тошнило, приходилось ненадолго останавливаться – дышать спертым воздухом подземелья. И когда она наконец увидела нужную развилку, заплакала уже в голос, оседая кулем у стены.       Узкая галерея выходила на поверхность в кладовых помещениях продуктового склада, совсем близко от ее ателье.       Она осторожно высунулась из прохода, осмотрела помещение и, никого не увидев, вдоль стены двинулась к выходу, захватив на ходу мужскую спецовку с капюшоном. Теперь, по крайней мере, можно прикрыться от лишних глаз.       Никкаль ввалилась в ателье, до смерти перепугав Луиз.       – Тсс, не кричи, дай обопрусь на твое плечо. Где остальные?       – Так обед, госпожа, через полчаса придут – голос дрожал, она все порывалась вызвать лекаря.       Никкаль угрожающе посмотрела ей в глаза и сипло сказала:       – Не вздумай кому сболтнуть, отдам на растерзание болотникам.       Девушка закивала, торопливо проговорила:       – Не нужно госпожа, вы знаете, я не предам вас.       Никка кивнула, свалилась на диван в своей комнате, тяжело попросила:       – Принеси кувшин холодной воды, тряпки, раствор фурацилина, жаропонижающее, обезболивающее, найди мазь от ожогов. Меня здесь нет, комнату я закрою. Мне нужно, чтобы сегодня ты дошила костюм дракона, завтра я понесу его на примерку. Отправь ему весточку, пусть ждет за час до полудня.       – Хорошо, госпожа Никкаль. Еще принесу вам еды, мне так будет спокойнее, что у вас все есть.       Никкаль тепло улыбнулась, благодарно сжав ее руку. Остаток вечера и ночь она проспала мертвым сном. Проснулась очень рано, только начало светать. Лежала и смотрела в потолок, даже не пытаясь подняться.       «Корвен будет ждать» – уговаривая себя встать, подумала она, но тут же перед ее глазами вставал огромный дракон, и внутри все холодело.       «Он заметит...».       …       «Значит надо сделать так, чтобы не заметил, пусть смотрит на другое место».       После долгих сомнений все-таки осторожно села – больно, но терпимо, с обезболивающим, возможно, даже не будет кривиться при ходьбе. Подождала пару минут, аккуратно поднялась на ноги.       «Чем хуже на душе, тем ярче макияж».       Она надела свободную шелковую рубашку, обтянула бёдра узкими кожаными штанами, распустила волосы, вставив в них несколько длинных нитей камней. Нарисовала крупные чёрные стрелки. Получилось драматичнее, чем бы хотелось. Спрятала маленький нож за поясом. Как же страшно было к нему идти…       Дом Кингу оказался неприлично маленьким для четвертого уровня – два этажа, никакого ограждения вокруг. Он открыл сам – слуг тоже не имелось.       – Господин Кингу, добрый день, – она не смотрела ему в глаза, боясь выдать хорошо спрятанные чувства, но и без напряжения поздороваться не получилось, мышцы дернуло, словно дракон снова воткнул в них когти.       – Проходите, госпожа Никкаль – а сам, остался стоять в проходе, почти полностью заслоняя собой пространство.       – Мм…, – она было растерялась, невольно посмотрела в его смеющиеся глаза, разозлившись отчеканила – любите ставить людей в неловкое положение?       – Нет, не людей, – покачал головой, неожиданно открыто лаская взглядом, – тебя.       Кингу шагнул вглубь дома, приглашая следовать за ним. И в этот момент захотелось сбежать без оглядки, так остро она его почувствовала рядом, но все же вошла, стараясь унять охвативший непонятный мандраж.       Внутри было много света, свободного пространства, даже слишком много, создавалось ощущение пустоты, не хватало уюта.       – У вас нет слуг? А кто готовит? – Кингу толкнул дверь очередной комнаты, пропуская ее вперед.       Никкаль поняла, что ответа не будет. Ее встретил темный кабинет, похоже рабочий – шторы плотно закрыты, помещение освещалось только пробивающимися сбоку лучами солнца. Это нервировало. И то, что он остался у нее за спиной.       Как-то сумбурно вылетело:       – Или вы все же едите девственниц?       Кингу обошёл ее, встал рядом, случайно задев рукой ее руку, и стало как-то не до смеха.       – Девственниц – нет, но в последнее время я все чаще хочу сожрать неугомонный язык одной конкретной госпожи, – он многозначительно посмотрел на ее губы.       Никка невольно сглотнула, почувствовав жар на щеках.       «Что происходит? Это что… он меня так соблазняет?»       Ее страх за жизнь, совершенно небезосновательно перешел в опасения за свою честь. На минуту показалось, что сумрак в комнате стал ещё гуще, плотнее.       – Ваша одеж…м…костюм, – сипло выдавила из себя девушка, закрываясь пакетом от его близости. Мужские губы дернулись в улыбке, он забрал пакет, не отводя от нее смеющихся глаз. Этот взгляд делал его совершенно другим – каким-то человечным, понятным.       – И все же ты трусишка.       Никкаль возмущенно открыла рот, но что ответить не нашлась, закрыв его обратно.       Кингу бросил пакет на стол и, развернувшись к ней лицом, стал расстёгивать пуговицы на рубашке. Одна…две…три…       Никкаль удивленно округлила глаза, развернулась, собираясь выйти, как услышала его мягкий голос:       – Не поможешь одеться?       Она вспыхнула, никак не решаясь сделать шаг. С одной стороны, возможно, это шанс убить его, с другой, если не получится, лучшее что ее ждёт – смерть. А она готова была убить его?       Никкаль развернулась, потерянно глядя в совершенно темные, мерцающие желтым глаза, шагнула назад, не готовая выбирать. Он не сделал ни одного движения, стоя все также далеко от неё, но она почувствовала нежное едва заметное прикосновение к щеке, оно скользнуло вверх к волосам, растворяясь в белых прядях.       В комнату, визгливо пища во все горло, влетел магический вестник. Кингу тут же поднял руку, ловя птицу за хвост, закрыл глаза, считывая послание. Хмуро посмотрел на девушку, на часы, бросил быстрый взгляд в коридор.       – Подожди меня немного, я скоро буду, посмотрю, что там случилось и вернусь, – он был предельно собран, дождался ее кивка и шагнул в тень, растворяясь в воздухе прямо у неё на глазах.       Никка ошалело проводила его взглядом, а потом бросилась обыскивать кабинет. Стол был пустой, совсем – пустые ящики, не было даже завалящей ручки. В шкафу стояли книги, рядом старые газеты. Среди газет лежала большая пачка каких-то белых бумажек. Она пробежала глазами одну из них, затем ещё одну, и ещё.       «Что за…?»       Перед глазами расплывалось, мысли никак не хотели собираться в кучку. В ее руках были разрешения на охоту, с разной датой, но все уже просроченные. Целая пачка. Но это не могло быть ими – все разрешения магически заколдованы и сгорают в тот же день, как были выданы.       «Что это? Какого черта?»       Последними лежали семь разрешений от вчерашнего числа, перед ними ещё семь от позавчерашнего и так во все прошедшие дни месяца. Там же лежала записка:       «Я пойду тебе навстречу, но ты найдёшь мне мятежников и убьешь».       Волосы встали дыбом, горло словно полоснуло наждачной бумагой. Ее накрыло какой-то эмоциональной глухотой. В ушах гудело, хотя в комнате не было ни звука. Девушка все никак не могла понять, зачем ему разрешения на охоту, он же не пьёт кровь… Но ест мясо…       «Так, стоп, это разрешения для вампиров, все уже недействительные».       От двоякости ситуации захотелось расплакаться. Мысль, ещё совсем несмелая, робкая мелькнула в голове:       «Он что, их спас? Да нет, бред!»       Она все же ухнула куда-то в бездну, не в силах принять то, что узнала. Бросила бумаги на место, словно обожглась.       – Бред, – повторила уже вслух, эмоциональная глухота переросла в злость, жаркой волной разливаясь по телу, – соберись, ты здесь не за этим.       Никкаль облазила всю комнату, рискнула выбраться в остальные три и даже кухню, но нигде ничего не было. Препараты с ингредиентами свободно лежали в продуктовой кладовой, переделанной под ещё один небольшой кабинет. Здесь же лежали какие-то колбы, рецепты, научные статьи, справочники, короткие пометки, по содержанию которых она поняла, что дракон искал способ избавиться от вампирского принуждения.       Время подгоняло. Никка взяла самое необходимое и спрятала в сумку, в тайный отсек.       Когда Кингу вернулся, девушка сидела на узком диванчике, хмуро уставившись в одну точку. Что-то было не так. Задумчиво прислонившись спиной к стене, он остался в тенях. Такая непривычно беззащитная, растерянная, хотелось коснуться.       На него вдруг пахнуло раздражением – она резко встала, подошла к окну, распахнула шторы, впуская в комнату солнечный свет, выгоняя напрочь всю тень. Мужчина спокойно шагнул в центр комнаты, ему больше негде было прятаться.       От неожиданности она отпрянула в сторону, налетев больным боком на угол комода, зашипела от боли, смаргивая брызнувшие слезы, пытаясь вдохнуть тугой воздух. По рубашке расползлось бурое пятно.       Кингу подошел, растеряно протянул руку. Его затошнило от запаха крови.       – Не трогай меня, ящерица чернильная! – отшатнулась девушка.       Кингу застыл, сверля ее нечитаемым взглядом.       – Сними рубашку, – предупреждающе попросил он, – если это сделаю я, от нее ничего не останется.       Взгляд тяжелый, резкий, спустился от ее лица к зажатой рукой ране. Никка попятилась назад, уже понимая, что он силой сделает, как хочет. Кингу мрачно кивнул, словно в ответ, нетерпеливо шагнул в сторону, закрывая собой выход из комнаты.       – Сними, я залечу рану, – он все еще пытался договориться, медленно прижимая ее к стене. В комнате заметно потемнело, желтые глаза почернели. Он почти понял. Чувствовал, что там увидит. Но не хотел верить.       Даже сейчас, загнанная, раненная, бледная, она до последнего отчаянно боролась за свою жизнь. Воздух зазвенел от жара, дрожащей рукой Никкаль выхватила из-за пояса кинжал.       – Не подходи, Кингу.       Как же приятно было слышать свое имя. Кингу шагнул вплотную, перехватив резкий замах клинка. Сжал руку до боли, пока нож не выпал на пол. Вторую с силой отвел от окровавленной раны. Его стегало огненными волнами, страхом, болью.       – Не трогай меня… – но ее мольба и слезы просто убивали.       Он вжал ее в стену плечом, крепко сдавливая тонкие запястья левой рукой. Правой разодрал рубашку, осматривая рваные следы от когтей. Своих когтей. И когда он увидел, что она их прижгла, понял, что все – сейчас сорвется.       – Сумасшедшая, – прошипел, пытаясь найти хоть какие-то крохи самообладания.       Его ломало. И непонятно, чего хотелось больше: то ли прибить на месте, то ли взять прямо тут у этой стены. Дракон бесновался, глухо рыча в груди.       – Сумасбродная девчонка, да я сам тебя прикончу, сделаю себе одолжение, – он невольно сжал ее ещё сильнее, до глухого стона.       Потом опомнился, стараясь успокоиться, закрыл глаза, прижавшись лбом к тонкому плечу и приказал:       – Не двигайся.       До безумия хотелось содрать этот чертов запах кофе с ее кожи. Он стоял и просто дышал, и все никак не мог понять, откуда в такой хрупкой маленькой женщине столько отчаянной храбрости и глупой безрассудности.       Никкаль пробовала сопротивляться – отчаянно дергала руками, пиналась ногами, отчего кровь шла еще сильнее. Он вдруг рыкнул и так на нее посмотрел, что она потеряно затихла, удивленно вглядываясь в абсолютно голубые радужки глаз.       – Не двигайся, я залечу рану, но будет больно, – холодные пальцы коснулись травмированной кожи. Он почувствовал ток крови, биение сердца, как грудь тяжело вздымается под его тяжестью. Пустил импульс чистой живой энергии, сращивая сосуды, мышцы, кожную ткань.       Никкаль уткнулась ему в грудь, замычав от боли. Он сам не понял, когда выпустил ее руки и стал успокаивающе гладить по голове, зарываясь пальцами в белые пряди. Такие нужные. Когда прижался щекой к волосам, замер на время, но все же не удержался, спустился носом по шее к плечу.       Она сжалась под этой неожиданной лаской, застыла, еще неготовая что-либо делать, а потом потеряла сознание… или это он ее усыпил?       Кингу не нужно было проверять, и все же… он болезненно выдохнул, коснувшись шрама на бедре, прижался щекой к ее щеке, ненавидя чертов город до спазмов в горле.