Coraline

Маленький трикстер

      Гомес Аддамс сиял, когда увидел, что две его дочери появились из больших ворот, он быстро подошел к девочкам, обняв их.       — Только посмотрите, моя гильотинка, — сказал он, обнимая Уэнсдей, прежде чем поцеловать Коралину в лоб. — И мой маленький трикстер. Смотрю на вас в этой форме и вспоминаю столько жути. Ты тоже, Тиш?       Их мать страдальчески улыбнулась:       — Да.       Коралина видела, как ее младший брат Пагсли выглядел более одиноким, чем когда-либо. Он тоже улыбался, но она не была дурой. Ее нельзя было обмануть.       Мортиша прервала ее размышления:       — Почему бы вам, мальчики, не подождать в машине? Мне нужно побыть с моими девочками наедине.       Отец улыбнулся своим дочерям, прежде чем в последний раз поцеловал их обеих в лоб и ушел. Пагсли был следующим, его пухлые руки обхватили девушку, отчего Коралина слегка отшатнулась, прежде чем удержала равновесие, поймав его за плечи. Он сделал то же самое с Уэнсдей, но она не обняла его в ответ.       Мысли Пагсли были более дикими, чем когда-либо, вызывая у младшей девочки легкую головную боль. Не говоря уже о ее родителях, и даже о водителе. Удивительно, что у него вообще были какие-либо эмоции.       — Пагсли, — безучастно обратилась Уэнсдей, когда мальчик отстранился. — Ты хилый и слабый. Тебе без нас не выжить. Даю тебе месяца два.       — Я тоже буду скучать, сестренка, — ответил Пагсли, вызвав улыбку на лице Коралины.       Она схватила своего брата за плечи:       — Не слушай ее, Паг. Помнишь, что я сказала? Насилие — вот ответ, — сказала она, подмигнув и отпустив его. Намек на улыбку появился на его лице, прежде чем он присоединился к своему отцу, и они оба сели в машину.       Мортиша направилась к ним, очень грациозно ступая, а ее взгляд был устремлен на Уэнсдей:       — Любые твои планы на побег заканчиваются прямо сейчас. Я предупредила всех членов семьи, чтобы они связались со мной, как только ты появишься на пороге их дома, — она мрачно осмотрела ее, прежде чем перевела взгляд на младшую дочь. — Вам некуда идти. Тебе тоже, Коралина.       — Я не планировала этого, мам, — сказала Коралина, закатывая глаза. Конечно, планировала. Она знала, что ее мать понимала это. Коралина солгала бы, если бы сказала, что это место ее не заинтриговало. Мрачная природа, высасывающая душу, которая окружала это место, была будоражащей, и она действительно хотела провести здесь какое-то время. Но если бы дело дошло до побега ее сестры, она бы предпочла выбрать ее сторону.       — Как обычно, ты недооцениваешь меня, мама, — О, Уэнсдей, зачем ты это говоришь? — Я сбегу из этой воспитательной тюрьмы, и ты больше никогда обо мне не услышишь.       Мортиша вздохнула:       — Ты блестящая девочка, Уэнсдей, но иногда поступаешь по-своему, — ее взгляд смягчился, — Коралина. Всегда такая непредсказуемая. Возможно, я не в состоянии знать твои мысли, но ты знаешь мои, — она подняла голову, ее глаза наполнились счастьем. — Я уверена, вы полюбите Невермор, и он поменяет вашу жизнь так же, как поменял мою.       Женщина улыбнулась своей дочери, тонкий слой слез покрывал ее глаза, пока она теребила что-то в своей руке:       — О, у меня есть кое-что для вас, — сказала она, вертя в пальцах маленький кулон и глядя на Уэнсдей. — У.М. наши инициалы. Он сделан из обсидиана, который ацтекские жрецы использовали для вызывания видений. Это символ нашей связи, — она загадочно улыбнулась, протягивая его девочке.       — Что за дух посоветовал тебе эту глупую безделушку? — спросила Уэнсдей, мельком взглянув на кулон. — Я не ты, мама. Я никогда не влюблюсь, не стану домохозяйкой и не заведу семью.       Коралине почти захотелось ударить ее по голове, но такова была ее сестра, и у нее не было никакого желания менять свой образ жизни.       — Девочки твоих лет постоянно говорят жестокие вещи, и я не буду принимать их близко к сердце, — улыбнулась их мать сквозь слезы.       — К счастью, у тебя его нет.       — Наконец-то, доброе слово для мамы, — Мортиша сохраняла самообладание, слезы не капали, когда она заправляла прядь волос, выбившуюся из косы Коралины. Она теребила черное кольцо в своей руке, в середине которого был темный бирюзовый камень, вырезанный в форме маленького овала.       Мортиша положила кольцо в ладонь дочери, накрывая его своей собственной. Коралина подняла голову, ее глаза засияли.       — Бирюза. Красивое, не правда ли? — спросила ее мать.       Она постучала пальцем по лбу дочери, приподняв брови:       — Древние персы использовали его, чтобы уравновесить эмоции и мысли. Оно защищает разум. Ты найдешь этому применение, любовь моя.       Взгляд Коралины остановился на красивом кольце, лежавшем у нее в руке, и она была очень благодарна за подарок, который преподнесла ей мать.       Мортиша отвернулась, позвав их водителя:       — Ларч, хрустальный шар, пожалуйста.       Мужчина лениво подошел к ним, передавая сумку женщине:       — Мы не сможем говорить с вами в течение первой недели, пока вы устраиваетесь, поэтому созвонимся в следующее воскресенье, — сказала Мортиша, бросив последний взгляд на своих дочек, прежде чем скользнула в машину.