И даже ад покажется раем

6 «А» лучший класс FreddyFazbear: 16:35 Павел Алексеевич, на меня математика просто так наезжает! 16:35 Математичка*** 16:36 Она ударила меня папкой по голове!!!!!! Павел Алексеевич Воля: 17:03 Завтра разберёмся. Арсений Сергеевич: 18:05 А ты не хочешь рассказать, что ты делал на уроке? 18:06 Кабинет после тебя вонял! Ты чуть не сжёг класс! Павел Алексеевич Воля: 18:06 0_0 18:07 Что у вас там произошло?! 18:07 Ребята, меня не было всего неделю! 18:07 Родионов?! 6 «А» без Павла Алексеевича и Арсения Попова FreddyFazbear: 18:15 Как замютить Арсения Попова? 😭😭😭 18:15 Серьёзно, как же он заебал

***

— Мы стукачей не уважаем! — Арсений, фу таким быть! — Подлиза, фу! Арсений Попов сидел на своем привычном месте — за первой партой, гордо выпятив нос к потолку, словно возмущения одноклассников его не касались. Вещи были аккуратно разложены перед ним — всё на своих местах: учебник, тетрадь, пенал, а портфель висел на спинке стульчика. Самого виновника всей этой ситуации — Михаила Родионова — в классе не было: его отстранили от учёбы на неделю, а Лидию Марковну, преподавательницу математики, ту самую с толстенной синей папкой, и вовсе уволили. К Мише Родионову, который был типичным хулиганом их любимого шестого «А», Антон не приближался. Опасался и держался на стороне, потому что Серёжа предупредил: Миша склонен к воровству и насилию. Последнее у него получалось особенно хорошо, благодаря крупному телосложению. Впрочем, не то чтобы Миша сильно нуждался в компании самого Антона: у него была парочка таких же агрессивных приятелей и втроём они именовали себя «Братанами». Именно эти двое Братанов и доставали Попова, но тот никак на них не реагировал. Антон не мог не оценить железное терпение Арсения: даже крошечной мимикой он не выдал, что Братаны как-либо беспокоят его. Как обычно, мыслями где-то там, но не в школе, Антон нарисовал крошечное сердечко на поле тетради для информатики и написал посередине собственное имя. Все эти внутриклассные конфликты не заботили его, хотя в глубине души он был на стороне Арсения. Он не стал озвучивать свою позицию вслух, чтобы не нарваться на неприятности с одноклассниками. Накануне Мишка разлил на парту дешёвый парфюм, а потом поджёг его. Зачем он это сделал — оставалось загадкой. Скорее всего, просто красовался перед Идой, в которую был влюблён, но с какой стати это действие должно было покорить девочку — не знал даже Дима. А Дима обычно всё знал: ну после Арсения Попова, конечно же. Кабинет потом действительно вонял. Сколько бы оскорблений Братаны ни выкрикивали, без самого Миши от слов к делу переходить не решались. Наверное, поэтому Арсений оставался спокоен как удав, да и к тому же, он тоже был не лыком шит. Он отличался заметной ловкостью и юркостью, в отличие от неповоротливых и толстых Братанов. Это Антон заметил ещё на уроке физкультуры, и он не думал, что Попов этих Братанов боится. Арсений выглядел как человек, уверенный в правильности собственных действий и готовый себя отстаивать, если понадобится. Сегодня у них планировался классный час после занятий. Павел Алексеевич сообщил им только это, но было ясно, что обсуждать будут произошедшее. Антон планировал просто свалить: он не мог сидеть в школе дольше положенных семи уроков. Нужно было приготовить обед. Кстати говоря, об обеде. Антон вынул телефон из кармана, грустно провёл пальцем по трещинке на экране: сэкономили, называется, на чехле и стекле, когда покупали. Он пользовался телефоном менее года, а он уже вовсю разваливался. Кнопка питания глючила и реагировала на любые касания, фронтальная камера не работала из-за длинной трещины на экране, сам телефон часто зависал и перегревался. В общем, гаджет держался из последних сил и годился только для прослушивания музыки или общения в мессенджерах. Антон максимально приблизил глаза к экрану из-за яркости, сведённой к минимуму для экономии зарядки. Пролистал длинный список чатов, пока не нашёл номер дяди Толи с дядей Толей, хмурящимся с крошечного кружочка на аватарке. «Дядь Толь, деньги закончились» — быстро напечатал он, нажал на «отправить» и, недолго думая, добавил вторым сообщением: «Кушать нечего». После чего отдельно выслал кучу умоляющих стикеров со слезящимися глазами и стал ждать. Сообщения отправлялись долго: в кабинете географии плохо ловила сеть, да и дядя Толя, скорее всего, был занят на работе и вряд ли ответит скоро. Антон не лгал: холодильник в квартире тоскливо пустовал, за исключением четвертинки капусты, сиротливо валяющейся на нижней полке уже который день. Деньги исчезали — ускользали прямо как песок сквозь пальцы, хотя Антон старался распоряжаться ими настолько бережно, насколько это вообще возможно. Его копна кудрявых волос не видела стрижку уже полгода и густо росла, несмотря на то, что Антон травил их самыми дешёвыми шампунями или даже хозяйственным мылом. За то, что он всё ещё не облысел от таких экспериментов, благодарить, наверное, стоило генетику. Он нарисовал звёздочку под сердечком и мысленно помолился, чтоб дядя Толя поскорее прочитал сообщение. Время близилось к часу обеда, а он даже не завтракал. Живот урчал: слава богу, не так громко, чтоб залипающий рядом в телефоне Серёжа слышал. В кабинете стоял лишь гул из голосов: каждый занимался своим делом, и даже Братаны отстали от Арсения, который тихо зубрил тему. Антон бросил неохотный взгляд на собственный учебник, открытый на нужной странице. Конечно, он не прочитал параграф: вчера он около часа возился бабушкой, чтобы состричь её отросшие ногти. Они снова дрались, и в результате на его губе расцветал крошечный фиолетовый синяк. К счастью, не сильно заметный (только если приглядеться внимательно), но он сильно болел и ощущался твердым шариком под кожей нижней губы. Урок начался три минуты назад: Павел Алексеевич опаздывал. Антон закусил губу, забыв о синяке, и поморщился. Почему такой крошечный синяк так неприятно саднил? Успеет ли он прочитать параграф до того, как появится Павел Алексеевич, так сказать, хоть немного подготовится? Антон не сомневался, что он смог бы, но почему-то не хотелось даже смотреть на учебник, не говоря уже о том, чтобы изучать его содержимое. — Приятно знать, что не я один не подготовился, — сказал Серёжа, не отрываясь от телефона: его пальцы порхали над клавиатурой, когда он печатал сообщение неизвестно кому со скоростью света. — С чего ты взял? — удивился Антон, в очередной раз проведя языком по синяку. Он вновь скривился от боли: он не знал, зачем он это делает, но его язык как будто обладал собственной волей и сам всё время тянулся прикоснуться к шишке. — У тебя на лице написано, ты явно не готов, — Серёжа закатил глаза и наконец посмотрел на него, убирая телефон в карман пиджака. — Почему ты вообще не учишься? Никогда не выполняешь ни домашние задания, ни классные работы. Антон пожал плечами. У него не было ответа: не мог же он сказать в открытую, что он просто глуповат? — Знаешь, — продолжил Серёжа, не дождавшись толковой реакции. — Учителя не просто ж так жалуются на твою успеваемость. Ты реально сам виноват. Мог бы приложить хотя бы минимум усилий и от тебя отстали бы. — Не люблю школу, — пробубнил Антон под нос, убирая грязь из-под ногтя острием циркуля. Смотреть на Серёжу не хотелось. Он чувствовал себя как маленький ребёнок, которого отсчитывали за проступки. Не помогало и то, что Серёжа был заметно выше его самого: вообще, Антон в классе был одним из самых низких, потому что был младше остальных на год. Почти всем, кроме него и девочки по имени Ира, уже исполнилось или скоро исполнялось двенадцать. И в прошлой школе было то же самое: Антон самый маленький из-за того, что пошёл в первый класс не со своими ровесниками, а на год раньше. Дядя Толя с бабушкой утешали его призрачными обещаниями, что придёт ещё день, когда он вымахает и перерастёт всех своих одноклассников, но этот день всё никак не наступал. Антон уже подумывал, что дядя Толя и бабушка его обманули, просто чтобы он перестал ныть. — Почему? — с искренним непониманием поинтересовался Серёжа. — Тебе не нравится проводить время с нами? — Я этого не говорил, — ещё больше насупился Антон. — Мне не нравится учиться. Поскорее бы устроиться на работу и зарабатывать деньги. — Ну чтоб устроиться на приличную работу, ты для начала должен отучиться в университете, — назидательно заявил Серёжа. — Вот я ещё не решился, но папа советует выбрать физику. Говорит — с физикой не пропадёшь. Дима с детства хотел работать врачом, лечить людей, носить белый халат и всё такое. Мишка мечтает стать зэком. Антон чуть не выронил циркуль из рук от неожиданности. — Но разве это профессия? — озадаченно спросил он. Он убрал циркуль в сумку — от греха подальше. — Нет, конечно, — фыркнул Серёжа совсем по-взрослому. — Но Мишку не переубедить, он такое эссе захерачил в прошлом году, на три страницы расписал аргументы о том, почему сидеть в тюрьме — это приносить пользу обществу, да и вообще, круто, модно, молодёжно и по-пацански, — Серёжа улыбнулся воспоминаниям, помолчал, будто бы смакуя ностальгию по хорошим временам. Подобное выражение лица смотрелось неуместно и комично на его юном лице. А затем — совершенно внезапно — он вытянул руку вперед, постучал по открытой странице учебника средним пальцем и с укором проговорил: — Ты мог бы уже полностью прочитать параграф, вместо этого бесполезного разговора. — Ну да отвали ты уже, — беззлобно, но и без веселья проворчал Антон. — Ты мне мамка, что ли. Перестань командовать. — Ну вообще-то да, — серьёзно кивнул Серёжа. — Мы вчера с Димой всё обсудили тщательно, обдумали вместе и пришли к консенсусу, что мы тебя усыновляем. Антон моргнул, неуверенный, что расслышал всё правильно. Он понятия не имел, что означает слово «консенсус»: Серёжа много и порой не к месту использовал замудренные выражения, чтобы казаться умнее и старше. В принципе, Серёжа любил красоваться и хвастаться своей зрелостью не по годам. Некоторые могли счесть это не самой приятной чертой характера, но Антон просто принимал своего нового друга таким, какой он есть. Бабушка с самого детства воспитывала в нём терпимость по отношению к мелким недостаткам людей. — Какое усыновление, — покраснел он — наверняка как помидор. Или даже свекла. — Я против! — Разве мнение ребёнка учитывается, когда его забирают из дет.дома? — безмятежно возразил Серёжа. — Ща, погоди, покажу кое-что. Он деловито повозился на месте, заглядывая то в учебник, то в сумку, то в дневник, пока в конце концов не вынул из тетради клочок бумаги и протянул Антону. Тот с любопытством уставился на лист и обнаружил, что то был рисунок — довольно реалистичный и детальный, несмотря на использование одной лишь чёрной ручки. На левом углу бумаги, с изящно согнутым и остроконечным хвостом красовался скорпион, на правом — два идентичных лица неизвестного пола смотрели друг на друга, а чуть ниже, посередине, с по-детски круглыми глазами, на Антона таращился ягнёнок с облакообразной шерстью. — Вообще, я овен, а не овечка, — сказал Антон, но не смог сдержать улыбки, решив, что это довольно мило. — Смотри, — Серёжа пальцем указал на два крошечных подписи, на которые Антон поначалу не обратил внимания. — Это чрезвычайно важный документ. Скорпион — это я, близнецы — Дима, ты — Овен. Здесь мы с Димой подписались, это значит: мы оба согласны на усыновление. К сожалению, в нашей компании нет девочки, поэтому у тебя будут два отца. Сегодня вечером покажу маме, она тоже подпишет и поставит печать. Она заканчивала юридический, а подписи юристов везде автоматически подтверждают законность документа. Антон не мог поверить ушам из-за абсурдности и бредовости того, что он слышал. — Вы, ребята, ненормальные, — изумлённо покачал он головой. — Я не хочу в это играть. — А кто играет-то?! — Серёжа вскинул брови, до глубины души оскорбленный реакцией Антона. — Здоровая семья — залог долгой жизни. Мы будем тебя воспитывать, контролировать твою учёбу и следить за твоей дисциплиной, как делают все нормальные родители. А то Дима крайне недоволен уровнем твоей самодисциплины и самоорганизации. Нельзя так, молодой человек. — Тьфу, иди в жопу! — Ты как с отцом разговариваешь! — возмутился Серёжа и схватился за сердце. — Я пожалуюсь Диме! Антон не успел придумать ответа на это нелепое заявление, потому что в кабинет, извиняясь впопыхах, зашёл Павел Алексеевич. Урок наконец начинался.

***

Дядя Толя: 14:05 Антош, куда ты дел все деньги с маминой пенсии?! 14:05 Опять потратил на всякую ерунду, да же?! 14:06 Я говорил тебе экономить! 14:07 Опять спустил всё на чипсы и кока-колу?! Антон шмыгнул, на ходу прокручивая кучу сердитых сообщений от дяди Толи. Он почти не смотрел на дорогу: сердце бешено колотилось в груди от вселенской обиды и несправедливости. Да, было: он провинился — потратил все последние деньги на чипсы и кока-колу себе, после чего попытался наврать дяде Толе, что деньги у него украли. Неудачно, стоит заметить. Но это произошло в прошлом году! Он сто раз успел пожалеть о том, что так импульсивно поддался личным, сиюминутным хотелкам. Ни разу больше он такого не делал, зато дядя Толя никогда не упускал возможности напомнить об этом недоразумении. Он тяжело вздохнул и в миллионный раз обновил страницу бабушкиного банка в приложении. Денег ещё не поступило, значит, дядя Толя не собирался ему отправлять хотя бы копейку, пока он не объяснится. Предстоял долгий разговор, но Антон хотел утолить голод здесь и сейчас. Хотя бы заморить червячка… Весь в телефоне, он шагал на автомате, в надежде, что прохожие будут более внимательны, чем он. Голову поднимал лишь тогда, когда переходил дорогу, так что то, что в конце концов он врезался в какого-то незнакомца, должно было быть предписанием свыше. Антон по инерции отскочил назад, а телефон вылетел из рук и плюхнулся с неприятным стуком на асфальт. Он поморщился от этого звука, внутренне похолодев от ужаса из-за возможной поломки столь дорогого, но необходимого в повседневной жизни гаджета. Дядя Толя его убьёт… — Простите, — пролепетал он, поднимая испуганный взгляд на интеллигентного вида мужчину с жиденькими усами под носом. Он ожидал чего угодно: ругани, матов, жалоб на невоспитанную молодёжь… Чего угодно, но не того, что незнакомец приветливо заулыбается и протянет руку. — Смотреть надо, куда идёшь, — мягко проговорил тот и зарылся мозолистыми пальцами в кудри Антона, чтобы хорошенько растрепать. — Куда это так спешим? — Домой, — сообщил Антон, растерявшись от неожиданной ласки и чрезмерного добродушия. Он дождался, пока незнакомец уберёт руку, присел на корточки и поднял телефон, взволнованно нажимая на кнопку питания. И чуть не расплакался от облегчения, когда экран включился: на этот раз ему повезло, на дисплее не осталось видимых повреждений. — А как тебя зовут? — спросил мужчина. Антон уже и думать о нём забыл. — Антон, — машинально ответил он, проверяя телефон на работоспособность. Вроде всё было хорошо: сенсор всё ещё «чувствовал», и — о, чудо! — даже кнопка питания перестала реагировать на малейшие касания. — Кажется, экран сломался, — указал незнакомец на трещину, на что Антон отмахнулся. — Это старое, — удовлетворённый состоянием гаджета, он положил его в карман и посмотрел на мужчину. От него странно пахло, да и одет он был слишком тепло для такой солнечной погоды. — Ещё раз извините, я должен идти. — Погоди, Антон, — озабоченно проговорил мужчина и оглянулся по сторонам с беспокойством. — Опасно ходить одному в таких местах, особенно мальчику вроде тебя… Здесь обитает стая диких собак, ты в курсе? Антон повторил движение за мужчиной, тут же тревожно осматриваясь, но никого не увидел, кроме голубей, клюющих землю. Даже людей не было, хотя погода стояла прекрасная, солнечная, с ясным, голубым небом над их головами. Конечно, собак он после того неудачного столкновения боялся как огня, но, если подумать, с тех пор он не встретил ни одного щеночка. — Мне кажется, всё нормально, — вынес он вердикт. — Ох, собаки — коварные животные, иногда они появляются из ниоткуда, — сказал мужчина, вопреки словам, ласковым тоном. — Давай я тебе покажу более короткую дорогу, как обойти этот район. Звучало достаточно заманчиво, и Антон с сомнением посмотрел в сторону двора, мимо которого он проходил каждый день. Без шумных детей это место выглядело тоскливо и одиноко. В некотором роде даже отталкивающе. — Но карты показывают только один путь… — Тьфу, карты, — незнакомец рассмеялся с таким снисхождением, будто Антон ляпнул нечто очень детское и наивное. — Всегда показывают самые неудобные дороги… — Ладно, почему бы и нет, — решил Антон, пожав плечами. — Если вас не затруднит, конечно же, — скромно добавил он. — Нет, конечно, что ты. Мне несложно, — мужчина кивнул, растягивая тонкие, потрескавшиеся губы в кривой улыбке. Пара золотых зубов блеснула под солнцем, и Антон завороженно подумал, что было бы круто иметь у себя такие же. Прям как у капитана Джека Воробья. — Меня, кстати, Андрей зовут, — запоздало представился незнакомец. — У меня отчество — Андреевич, — поделился Антон, позабавленный таким совпадением. Может, это было слишком незрело для его возраста, но подобные мелочи всё ещё согревали его душу. Он всегда приходил в восторг от собственного имени в математическом задании или, наоборот, огорчался, если его тёзкой оказывался не самый хороший персонаж в каком-нибудь художественном произведении. — «Антон Андреевич» звучит солидно, — с почтением заметил Андрей. Они неспешной походкой двинулись в сторону закоулка между двумя домами: Андрей принялся рассказывать о дочери, с которой Антон «непременно поладит». «Её зовут Настя» — сказал Андрей и вновь потрепал Антона по волосам. Они были уже прямо у закоулка, когда неожиданно на плечо Антона легла чужая рука. Он подпрыгнул и вскрикнул с удивлением вперемешку с испугом: что за ниндзя подкрался к нему совершенно бесшумно? Андрей тоже остановился вслед за ним, вопросительно оборачиваясь, и они сразу наткнулись на пару голубых глаз, испепеляюще уставившихся на мужчину. Антон почти не узнал Арсения без привычных очков. Взгляд, обычно и без того холодный за прозрачными стёклами, сейчас метал молнии. Если кто и мог в двенадцать лет пригвоздить взрослого человека на место одними лишь глазами, то это наверняка был бы не кто иной как Попов. — Мы всё видели, мой отец вызывает уже полицию, — отчеканил Арсений сквозь зубы. Андрей как-то нерешительно вздрогнул, после чего, не сказав ни слова, юркнул за угол и исчез из поля зрения. Рука Арсения всё ещё цеплялась за плечо Антона мёртвой хваткой. Он направился обратно в сторону двора, чуть ли не силой вынуждая Антона шагать вместе с ним. Который следовал за ним на автомате, сам мыслями силясь обработать произошедшее. Ужасное осознание медленно настигало его. Выводы напрашивались неутешительные: он в изумлении начал спрашивать у самого себя, о чём он вообще думал, когда соглашался идти с незнакомым мужиком по неизвестному пути?! Верх безрассудства даже для него! О чём он думал?! О чём он думал?! Будоражащие голову думы резко прервались, когда Арсений грубо толкнул его вперёд, выпуская его плечо. Антон чисто по инерции проделал несколько кривых шагов, но всё же смог чудом удержаться на ногах, не упав ниц. — Ты что, тупой?! — рявкнул Попов: его ломающийся голос слегка надорвался, когда он повысил тон. — Ты дурак, да?! — Где твой папа? — отстранённо поинтересовался Антон, хмурясь. Он мог ещё потерпеть оскорбления от учителей, но Арсений… …только что спас ему жизнь, рискуя собственной, — с очередной порцией безмолвного изумления осознал Антон. Наверное, Попов имел право на гнев. — А ты догадайся, идиот! — Арсений закатил глаза, раздражённо скрещивая руки на груди. А потом, чуть спокойнее добавил: — Я соврал. Тебе что, никогда не говорили, что нельзя связываться с незнакомцами?! На самом деле, не говорили. Но в этом не было необходимости: Антон и сам прекрасно всё понимал, не вчера ведь родился. …или думал, что понимал, до сегодняшнего дня?! Он сглотнул, панически перебирая в мыслях образы того, что с ним могло произойти. Он ведь читал в интернете все эти истории о Чикатило, смотрел фильм «Милые кости», «Подмену» с Анджелиной Джоли, в конце концов… Почему он так затупил в самый важный момент?! — Я не тупой, — слабо возразил он. Голос дрогнул, а в голове поселилась блаженная пустота. Ситуация казалась излишне сюрреалистичной. Чем-то, что могло произойти только в детективных сериалах, но никак не с ним. — Конечно, тупой, — уверенно кивнул Арсений. Похоже, он не собирался сегодня менять гнев на милость, сохраняя безжалостный и злой тон до последнего. — Ты и в классе тупой. Хотя Матвиенко с Позовым и носятся с тобой как с писаной торбой и пытаются сделать из тебя человека. Понятия не имею, что они в тебе нашли. Он уже переступал границы. Лицо Антона исказилось в негодовании: благодарность за спасение теперь вытеснялась гневом. — Ты просто завидуешь, — ядовито плюнул он. — Потому что никто с тобой дружить не хочет, никому ты не нужен. — Как будто с тобой дружить хотят, — фыркнул Арсений. — С тобой просто играются как с послушной куклой, которая не умеет говорить «нет», — он сделал противное выражение лица и далее заговорил не менее противным высоким писком: — Маленький безотказный Антоша — ой, расчесать тебе волосы, сопли подтереть?! Фу, лично мне такая «дружба» и даром не нужна! Антон сердито прищурился в судорожной попытке придумать такой же обидный ответ. Как назло, все «остроумные» цитатки из пацанских пабликов разом вылетели из головы. Он не умел ругаться: всегда предпочитал дипломатию бессмысленным ссорам. — Иди ты в жопу! — воскликнул он в конце концов, так и не придумав ничего лучше. Уязвленная гордость клокотала в груди; он сжал кулаки и развернулся, намереваясь просто покинуть неприятный разговор. Теперь он понимал, почему ребята создали отдельный чат без Арсения, почему никто не хотел сидеть рядом с Арсением, не хотел иметь ничего общего с этим высокомерным придурком. Телефон в кармане завибрировал, отвлекая от враждебных мыслей, и он достал его трясущимися руками. Дурацкая привычка — впадать в дикий тремор в любой мало-мальски стрессовой ситуации. Иногда Антон ненавидел своё тело. Дядя Толя: 14:30 Не прошло и месяца, как мы переехали, Антон! Почему мне уже названивают твои учителя?! Почему ты не можешь не привлекать внимания хотя бы один день?! 14:31 Господи, да за что! Когда ты уже повзрослеешь и станешь нормальным?! Антон всхлипнул: слёзы злости, медленно наполнявшие глаза ещё во время ссоры с Поповым, наконец покатились по щекам. Он просто хотел нормально поесть.