Крики мёртвых

18 октября, 2011 — Боже, — глубоко вздохнув, сказала Стефани, вновь возвращая взгляд к ней. Девушка не могла перестать смеяться после того, как узнала, что Мара никогда не курила, а после этого чувствовала себя так плохо, что не помнила, как дошла до дома. — Тебе это кажется смешным, конечно, но всё было не так весело, — она скривилась, вспоминая ту ночь. Но в её памяти никак не могло всплыть самое важное воспоминание — как она дошла домой? Маре казалось, будто это что-то важное, будто произошло что-то… Но она не могла вспомнить. — Знаю, — она отмахнулась, поправляя красную помаду на губах. Затем захлопнула зеркальце, положила его обратно в сумку и вновь сконцентрировала внимание на подруге. Точнее, она верила, что они теперь подруги. — Когда я впервые накурилась — забыла абсолютно всё, что произошло. А делов я тогда натворила немало, можешь мне верить, — она грустно хмыкнула. — Неужели это то, из-за чего все на тебя так косятся? — Мара подняла одну бровь, наконец, интересуясь. Она заметила это ещё в школе, ведь стоило им вместе уйти, абсолютно все стали пялиться на них, будто прогуливать незаконно. Она, конечно, догадывалась, что дело далеко не в этом, но спрашивать не стала. — Да, — её голос звучал тихо, неуверенно. На лице застыла маска разочарования. — Можешь не говорить. Я не овечка, что всегда ходит за стадом. Если тебе не хочется это вспоминать — не стоит. Не думаю, что ты сотворила что-то такое, что могло бы удивить меня, — она по-доброму ухмыльнулась и стала думать. Что и впрямь такого могла сделать Стефани? Переспать с чужим парнем? Она не выглядела как человек, который может кого-то убить, поэтому думать о подобном Мара даже не собиралась. — Спасибо. В общем, мне нужно идти. У отца сегодня день рождения — я пообещала вернуться пораньше, — она, уже более уверенно, улыбнулась и медленно покинула Мистик Гриль, забирая все взгляды себе. Никто не смел ничего сказать, что было странно. Что такого скрывала в себе Стефани? Мара продолжала раздумывать об этом ещё некоторое время, но вскоре тряхнула головой, решая, что она сама расскажет ей, когда будет готова. Вскоре её мысли плавно перетекли к вчерашнему вечеру, и её рука бездумно дотянулась до места, которое до сих пор саднило. Оно было скрыто шарфом, но не переставало маячить перед глазами. Она поджала губы, когда услышала знакомое имя из чужих уст. — Чёртовы Майклсоны, — вздохнула девушка, и Мара узнала в ней Кэролайн. Восклицание было полно неконтролируемой злобы. — Тише, — ответила Елена, однозначно поджав губы — зная бывшую подругу, она точно повела себя именно так. Сделав паузу, девушка продолжила. — Что мы собираемся делать? Как нам убить Клауса Майклсона? — Это не будет так легко теперь, когда вся семейка в сборе, — послышался ещё один голос, на этот раз мужской. Она решила, что это должен быть Стефан — парень Елены, но звучал он намного старше, чем её одногодка. Вампир. — И что нам делать? Сидеть, сложа руки, пока они терроризируют нас? — упрямо продолжила Елена. — Нет, ну, если хочешь, ты всегда можешь убить всю первородную семью — тогда беспокоиться будет не о чем, — ответил парень. Мара проигнорировала грубость, с которой он это сказал, не обратила внимание на то, что у Елены неожиданный вкус на парней. Один намёк на убийство Кола заставило злость в полной мере пробежать круг в её организме, смешиваясь с кровью. Она чувствовала тьму, что наполнила её тело, снижая уровень злости. Но она продолжала вырываться, выходить наружу. Её сердце быстро колотилось, а кулаки сжались. Что-то будто изнутри царапало её кожу, пытаясь вылезти. Крик застрял где-то в горле. Мара закашлялась, не понимая, что происходит. Но всё закончилось. Холод пронзил её тело, замораживая. Она чувствовала, что что-то изменилось, но не понимала что именно. Всё произошло так быстро, непонятно, но ей было… всё равно? Мара поднялась, быстро покидая бар. Она держала руку на груди, не осознавая ещё, что потеряла.

***

Веди себя естественно. — Значит, Эстер жива? — Мара подняла глаза на подругу, делая вид, что ей и впрямь интересно. Сегодня Лили вновь показалась, интерпретируя своё отсутствие большим количеством дел. Она расспросила причину того, что многие мёртвые на момент превратились призраков, через которых можно спокойно проходить, как в фильмах. Мара дала невнятный ответ, стараясь, лишний раз не дёргать горло свитера, которое прикрывало рану. — Да. Как и все первородные. Этому поспособствовала шайка Елены, — Лили скривилась, деловито отбрасывая светлые волосы назад. — Серьёзно? — она закатила глаза, складывая руки на груди. — «Шайка Елены»? Перестань. — Как ещё мне их называть? Все бегают за Еленой, куда бы она ни пошла. Будто бы сама справиться не может. — Лили, хватит. Елена очень добрая и всегда спасает своих друзей. И не только их. Она готова пожертвовать собой, чтобы спасти других, — отчеканила Мара, но в её голос не было привычных яростных ноток — лишь холод. Лили это почувствовала, но ничего не сказала, лишь поджав губы. — Отлично. Но дело в том, что Эстер настоящая сука, будь осторожна, если встретишь её где-нибудь, — девушка перевела тему, но взгляд её оставался вопросительным, она ожидала, что подруга что-то ей расскажет, но Мара продолжала холодно слушать, оставляя заметки в голове. — А её дети? — Финн, Элайджа, Клаус, Кол и Ребекка. Самый старший, по мои наблюдениям — ближайший к матери. Думаю, его тебе стоит опасаться в большем счёте. Элайджа настоящий джентльмен — просто так он тебя не тронет. От Клауса можно многого ожидать, поэтому держись от него подальше. Кол сумасшедший братец, но очень умён. Могла бы сказать тебе, держаться от него подальше, но ты не послушаешь. — Приставила ко мне своих мёртвых? — Мара подняла одну бровь, присаживаясь на стол, ногу она закинула на ногу и немного наклонила голову вправо, выдавливая весь свой интерес. — Ребекка просто девушка. Если не будешь злить её — проблем тоже не будет, — проигнорировала она вопрос, упрямо смотря на подругу. Она не могла понять, что с ней не так, но что-то явно изменилось. — Можно было не читать нотаций, ведь я всё равно сделаю всё по-своему. Да и убить они меня не смогут, покалечить тем более, — она фальшиво улыбнулась на секунду и спрыгнула со стола. — Что ж, тебе пора. — Что? — обе брови Лили поднялись вверх, она даже ступила шаг от удивления. — Ты сказала всё, что хотела, хотя я тебя даже не просила. Было достаточно того, что они первородные вампиры, хотя это я и так знала. Ты не дала мне никакой полезной информации, — спокойно объяснила Мара, махая рукой в воздухе в виде прощального жеста. Лили исчезла, ничего не сказав. Возможно, она продолжала стоять здесь, наблюдая из тени, но Мару это не интересовала. Голова даже разболелась от неважных слов, на которые она, непонятно для чего, потратила своё личное время. Она прыгнула на кровать, прикрыв на секунду глаза. Ей хотелось почувствовать усталость, злость, может быть хотя бы раздражение. Хоть что-нибудь. Она поняла это не сразу. Но понимание произошедшего накинулось на неё так неожиданно, что Мара даже опешила, приподнялась на локтях, хмурясь. Она больше не чувствовала. Будто дементор высосал из неё все чувства — она стала просто роботом. Больше не было страшно, тьма забрала и это с собой, оставив лишь пустоту. Будто черная дыра разрослась в её груди, затягивая к себе всё хорошее. Мара поднялась на ноги, стала ходить по комнате, думая. Она пыталась заплакать, потом удивиться, вспоминала, как грубо говорила с Лили, пытаясь пристыдить себя. Но ничего не получалось. Она ударила кулаком об стену, потому что инстинкт самосохранения, страх, больше не могли остановить её. Мара не знала, сколько именно ударов она сделала, когда осознала, что разбила костяшки в кровь. Конечно, она чувствовала кровь, но мимика на лице не дрогнула — остался лишь холод. Мара нашла марлю в ванной, и быстро перевязала раны. Кровь не сочилась, хотя повязки немного окрасились в розовый. Некоторое время она смотрела в зеркало, осматривая себя. Будто бы это поможет таинственной лампочке над головой зажечься и решить задачку, над которой она даже убиваться не может. Ей никогда не думалось, что жить без эмоций плохо. Ты ведь не чувствуешь боли, агрессии и всего того, что убивает тебя. Но именно это делает нас живыми. Отличает от мертвецов, которым и так уже плевать, ведь они находятся в гробу. Мара вышла из ванной, надела первые вещи, что попались под руку, и вышла на свободу. Воздух должен был подействовать отрезвляюще, чтобы она смогла решить, что делать с этим дальше. Она запрятала костяшки за рукавом курточки, чтобы не возникало вопросов, ведь последнее, что ей сейчас хотелось, — это лишнее внимание или, тем более, ссоры. Ноги вели её вперёд, игнорируя происходящее вокруг. Ей казалось, будто она исчезла из мира на некоторое время, пока не оказалась перед шикарным домом. Не было никаких сомнений, что это его дом. От него разило смертью. Поэтому Мара, недолго думая, пошла к входу. Ведь это то, что она делала — помогала мертвым. Нельзя этого лишиться из-за простых эмоций. Двери открылись почти мгновенно, и на входе приветственно улыбалась блондинка. Мара сразу поняла, кто она. — Здравствуйте, — Ребекка мило улыбнулась, прикрывая холл дверьми, будто что-то скрывая. Мара опустила взгляд на воротник её джинсовки, возможно, она бы и не заметила этого, если бы не пыталась найти что-то необычное. Несколько капель крови притягивали внимание. Девушка посмотрела на то, что так внимательно осматривает гостья, и неискренне улыбнулась. — Уже успела перекусить? — Мара довольно улыбнулась, пользуясь удивлением младшей Майклсон. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, пока Ребекка всё же не решилась впустить её в дом. Мара глубоко вздохнула, увидев в холле не менее десяток жертв. Она обыскала глазами коридор, но души, будто сквозь землю провалились. Она повернула голову, когда почувствовала кого-то в дверном проёме. Это был Кол. Смотря на него, Мара не понимала, что чувствует. Кажется, и не должна, но что-то в её груди противоречит этому. Она перевела взгляд на нить, что ярко заблестела, убивая её оковы. Страх, будто цунами, огрел её тонной, затем она почувствовала стыд, огорчение, и вновь страх. — Ты знаешь её, Кол? — усмехнувшись, спросила Ребекка. Мара могла чувствовать своё сердце в пятках. — Увидев тебя, она вдруг испугалась. Кол сжал челюсти, играя с желваками. Ей вдруг захотелось улыбнуться, ведь с ним она могла бы почувствовать себя в безопасности. Если бы не находилась в доме, что кишит его родственниками — первородными вампирами. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, не убирая своих глаз с неё. Будто она могла пропасть, если он на миг отведёт взгляд. — А ты? — нервно вздыхая, ляпнула Мара первое, что пришло ей на ум. Сердце продолжало колотиться, хотя она знала, что не умрёт. Её пугало не это. Пугало горсть трупов позади и то, что ей нужно как-то их спасти, не выдавая себя. В общем, невозможная задача. — Ты в моём доме, — ответил он всё также серьезно, без своего любимого сарказма, игривости. Она моргнула. Ситуация будто продолжала накаляться, выбивая из неё весь дух. Мара не осталась незамеченной, в холл вышел ещё один вампир, ещё один Майклсон. Но это не был Элайджа и, скорее всего, не Финн, ведь старший был больше похож на Кола. Значит, перед ней стоял никто иной, как Клаус Майклсон — первый гибрид. Что ж, её можно назвать вторым, ведь она лишь наполовину человек? Мара нервно усмехнулась. — Знакомься, Клаус, подружка Кола, — улыбаясь, объяснила Ребекка. Мара повернула голову в её сторону, закатывая глаза. От этого младшая Майклсон даже бровь подняла от удивления. — Роза, — прошептал он. Мара нахмурилась, не понимая, почему он назвал имя её бабушки. На пол упал нож. Точнее, её кинжал. Он громко стучал по полу, заставляя каждого посмотреть. В холл вошёл Элайджа. — Откуда это у тебя? — на своей вампирской скорости Клаус оказался возле неё, поднимая кинжал. Он покрутил его, и передал ей рукояткой вперёд. — Где нашла — уже нет, — выпалила Мара, быстро пряча его назад. Послышалось фырканье Кола, который продолжал оставаться на своём месте. Она точно знала, что, если бы была опасность, он бы не был так спокоен. Значит ли это, что её не тронут, как тех мёртвых девушек и парней? — Повежливее, — прошипела Ребекка, грубо сжимая её предплечье. Мара резко втянула воздух, а Кол выпрямился, злобно смотря на сестру. Они обменялись взглядами, которые могут понять лишь они. — Ты в комнате среди первородных вампиров. Убить тебя не займет и секунды. — Никто сегодня не умрёт, — из-за суматохи она не заметила статную женщину, что гордо смотрела на неё. Её лицо вмиг ослабилось, будто до этого она тысячу раз репетировала этот момент. Эстер. — Вы девушка моего сына? — спокойно спросила женщина, продолжая смотреть на неё. Мара была уверена, что не нравится маме Майклсон. — Смотря, о каком сыне, Вы спрашиваете, сударыня, — она глубоко поклонилась, чувствуя не просто раздражение — настоящую ненависть. И даже самый стойкий и холодный брат смотрел в пол, сдерживая улыбку. Мара посмотрела на Ребекку, что одарила её маленькой ухмылкой. — Что ж, — она тихо фыркнула. — Приглашаю Вас на ужин. 2029 год — Это всё? Почему запнулась? — грубо спросила Эвелин, складывая руки на груди. Её взгляд перемещался с одной дурочки на другую. — Это всё, — переглядываясь с Хоуп, ответила Эби, передавая сестре дневник. Она пролистала его до последний страницы, моментами хмуря свои идеальные брови. — «ПостСкриптом: похоже, мне стёрли память, поэтому продолжение будет позже», — зачитала она, бросая дневник некой Мары Оук-Хилл на пол. Эвелин закатила глаза, пихнув его ногой. — Что ты делаешь? — зашипела Хоуп, поднимая тетрадь с пола. — Мы не нашли ничего дельного. Прочитали сопливые мысли какой-то идиотки, — ответила она, увлечённо осматривая свои брови. — Я думала, что наконец узнаю, кто я, но всё оказалось бесполезным. — Она уже собиралась уйти, но уверенный голос Эбигейл остановил её. — Это только первая часть, — она показала девушкам корешок, на котором осторожно было выведено цифру «1». — Думаю, в библиотеке можно найти остальные. — Эби, — шикнула Хоуп, пытаясь что-то ей объяснить одним взглядом. Эвелин закатила глаза, вспоминая ненависть трибрида в её сторону. — Мы поможем тебе, сестра, — не смотря на подругу, уверено сказала девушка. — Что ж, я зайду завтра. Надеюсь, к тому времени тетрадь будет у вас, — Эвелин обвела комнату взглядом, скривилась, и ушла, будто бы одна мысль о присутствии здесь — убивала её.