Se soucier

Этот день не должен был никак отличаться от остальных, по крайней мере Рюноске так думал, но, видимо, ничто не будет соответствовать его ожиданиям. Ацуши, которого выбрали старостой, отошёл по просьбе учителя всего на пару минут, но его снова настиг кто-то из девушек. Акутагава не любил оставаться в школе один, ведь его непременно кто-то донимал. Это так бесит. Рюноске всегда мучил вопрос, что они в нём нашли? Почему он всем так нравится? Есть те, кто достоин такого внимания намного больше. И тот, кто заслуживает такого внимания, по мнению Акутагавы, больше всех — это Ацуши. Он всегда такой радостный, яркий, тёплый и… Красивый. Он точно достоин этого больше чем Акутагава, но, почему-то, именно Рюноске приходилось как-то выживать в таком внимании. И вот, перед ним стоит девушка, а в руках у неё… О нет… Мандарины. Акутагава на дух не переносил какие-либо цитрусовые. Их вкус, по его мнению, просто отвратен, он морщился только от одного их вида, но сейчас, даже бровью не поведя, Акутагава принимает чужой подарок, и его дарительница счастливо уходит в свой класс. Рюноске успокаивает лишь мысль о том, что теперь Джинко не будет ныть из-за своего голода во время их занятий. Но чтобы Ацуши не радовался раньше времени, Акутагава прячет их в свою сумку. Спустя время Ацуши возвращается, жалуясь на то, что теперь ему придётся остаться после уроков, потому что на него повесили никому не нужную документацию. Акутагава смеётся над ним, говоря, что не будет его ждать. Накаджима вешается на него, прямо как Дазай на Чую, и, почему-то, его вдруг посещает мысль, что это слишком близко. Отрываясь от Акутагавы, Ацуши продолжает говорить, а свои розоватые щёки, упорно пытается объяснить самому себе жарой. Когда прозвенел последний на сегодня звонок, ученики начали понемногу выходить за пределы школы. Один только Ацуши уселся за парту с большой стопкой макулатуры. Тяжело вздохнув, он взял ручку, и принялся за первый документ. Вдруг на стол упала чужая сумка, Ацуши даже вздрогнул. Подняв взгляд, он увидел белые кисточки волос, такие были только у одного человека. — Аку! — На его лице расцвела улыбка. — А говорил, что не останешься! — Ацуши звонко рассмеялся. — Я просто подумал, что без меня, твоя глупая голова забудет дорогу домой, — Ответил Рюноске и, взяв стул, сел напротив. — Эй! — Обиженно прикрикнул Ацуши. — За кого ты меня принимаешь! — … — Рюноске решил проигнорировать претензии парня, и просто взял часть документов. Они просидели молча, только иногда было слышно как Накаджима бормочет себе что-то под нос. На самом деле Акутагава, что делал вид что полностью погружён в документы, изредка поднимал взгляд, чтобы увидеть лицо Ацуши. Чтобы увидеть, как мило хмурятся его бровки, когда что-то не получается. Или его сосредоточенное лицо, казалось, Джинко ни на что не отвлекался. Когда они закончили Ацуши потянулся, довольно промычав. Вместе они отнесли документы в учительскую, и направились к выходу. — Спасибо, — Неожиданно Ацуши подал голос. — Мгм, — Промычал Акутагава, продолжая смотреть на дорогу. — Чего ты мычишь?! — Он нахмурился. — Надо говорить «пожа-а-алуйста». — Пожалуйста заткнись. — Ах ты! — Ацуши несильно ударил его в плечо. Конечно, каждый из них понимал, что это просто шутка, их игра. Никто никогда не обижался по-настоящему. Возможно, со стороны их дружба казалась странной, но им было плевать на чужое мнение. Вот так весело они и дошли до дома. Ацуши забежал к себе переодеться, проверяя, что бы футболка точно принадлежала ему, а не Рюноске. Забежав в чужую квартиру, он сразу же уселся на стул, подняв на него и ноги. — Мне стоит начать просить деньги за твоё обучение, — Сказал Акутагава посмотрев на друга. — Серьёзно, сядь нормально. — А тебе что-то мешает? — Конечно, менять своё положение он не собирался. Поняв, что позу нормального человека Ацуши не примет, с тяжёлым вздохом, Акутагава принялся объяснять недавно пройденный материал. Ацуши снова хмурился, когда что-то не понимал. Странно… Почему Акутагава раньше не замечал, как это мило… Стоп! Мило?! Так… Надо перестать думать о странных вещах, и сосредоточиться на вбивании знании в эту глупую голову. Рюноске решил дать Накаджиме один пример, он был не сложным. Просто, он хотел проверить, усвоил ли его ученик хоть что-нибудь, но, получив чужое решение, он смог выдать только: — Что это..? — Рюноске скривился. — Решение… — Ответил Ацуши. — Не правильно? — Нет, всё правильно, — Он тяжело вздохнул. — Но что с твоим почерком?! — А что с ним? — Ацуши взял свою тетрадь и начал вглядываться в неё. — Вроде нормальный. Посмотрев другие тетради парня, Акутагаве уже чуть ли не становилось плохо. Он такие кривые иероглифы даже в начальной школе не писал. И почему Акутагава обратил на это внимание только сейчас… — Это издевательство над алфавитом, — Сказал Рюноске и начал что-то доставать из шкафа. — На, — Он положил на стол… Прописи?! Акутагава уже сам не помнил, от куда они там, но, видимо, пригодились. — Я что младшеклассник?! — Возмутился Накаджима. — Не буду я это делать… Акутагава достал мандарины из сумки, и покрутил ими перед носом парня. Ацуши сразу же потянул к ним руку, но Рюноске отвёл их подальше. Ацуши так и пытался выхватить желанное лакомство из чужих рук, но всё безуспешно. Он уже чуть ли не сел Рюноске на колени, и осознав это, почему-то, щёки покрылись красной пудрой. Накаджима тут же уселся на своё место, стараясь скрыть лицо. Рюноске не понял, почему Ацуши так резко прекратил их своеобразную игру, но решил не заострять на этом внимание. Спустя немного времени Джинко всё-таки принялся за ненавистные прописи. «Быстренько напишу, и будут мандаринки.» — Даже не думай, — Акутагава сразу раскусил чужой замысел. — Пиши старательно, а то заставлю переделывать. — Бля-я-я, — Страдальчески протянул Ацуши.

***

Ацуши учиться в средней школе, у него самая обычная семья. Когда он только пришёл, чувствовал себя чужим, но сейчас, кажется, он стал частью этой семьи. Мать была очень спокойной, и всегда могла поддержать. Брат был совсем на неё не похож, влипал в самые разные ситуации, и втягивал в них своего младшего. Но Ацуши было весело, ему нравилось дурачиться с Осаму, и делать разные странные вещи. А отец… Накаджима редко с ним контактировал. Мужчина не часто бывал дома, был на работе, часто ездил в командировки. Хоть Ацуши редко с ним говорил, но, вроде, он производил впечатление хорошего человека. Их семья была прекрасной, Ацуши любил их, и чувствовал, что его тоже любят. Наконец, он смог ощутить себя нужным, чего никогда не чувствовал в детстве. Его любили, искренне, не скрываясь за масками, и в душе думая, что он ничтожен. С ним не делали ничего, что могло принести ему боль, а потом прикрывались, что это ему во благо. Ацуши чувствовал, в каждом действии, в каждом взгляде. Он видел свою значимость в их глазах, она отражалась в их радужках и улыбках. Ацуши был рад, что такой как он, может быть кому-то нужен. Ему бы хотелось, чтобы так было всегда. Чтобы всегда была лишь радость на лицах этих людей. И самым большим страхом было стать причиной их печали. Увидеть разочарование в их глазах. Увидеть понимание, как же Ацуши жалок. Увидеть сожаление о том, что именно его они тогда выбрали в приюте. От этих мыслей дыхание сбивалось, грани реальности размывались, когда он ночью, лёжа под одеялом, погружается в себя. В такие моменты он чувствует себя беспомощным, будто за его спиной сидит зверь, что только и ждёт момента, чтобы впиться ему в шею. Так хотелось, чтобы ничего не менялось… Сегодня, он шёл домой один, потому что Рюноске делал групповой проект, что им недавно задали. К сожалению, они были в разных группах. Идти одному было непривычно, Рюноске всегда слушал его болтовню, даже если и ворчал, он никогда не просил Ацуши замолчать. С самого первого дня, он всегда говорил, и его слушали, иногда что-то добавляя. Но этого было достаточно. Сам того не заметив, он уже был рядом с дверью квартиры. Странно, но, почему-то, заходить не хотелось. Было чувство, что не нужно, не сейчас. Ацуши решил откинуть эти мысли, это просто беспочвенное волнение. Наверное, у него возникло такое чувство потому что их отпустили с последнего урока, из-за чего он пришёл домой раньше обычного. Сквозь не утихающее чувство тревоги, он повернул ключ. Ацуши зашёл, тихо закрыв за собой дверь. Он услышал голос отца, и уже было хотел поздороваться, как услышал другой голос. Он был незнакомым, чужим, женским. Пальцы сильнее сжали лямку сумки на плече. Пройдя совсем немного, он запнулся о что-то, опустив взгляд он увидел отцовскую рубашку. Нет… Всё было как в тумане, сам того не осознавая он шёл на звук. Дверь комнаты была открыта. Нет, нет… Стоя в дверном проёме, он увидел то, что не должен был. Увидел то, чего не должно было быть. Увидел то, что выходило за рамки его картинки хорошей семьи. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет… Воздуха не хватало, в голове было пусто. Всё что он мог, это смотреть. Конечно, его заметили. Отец сразу же подбежал к нему, весь растрёпанный, с испугом в глазах. — Ацуши, слушай, — Он приближался. — Давай договоримся, — Протянул свою руку к Ацуши. — Нет! — Тут же крикнул Ацуши, отходя на пару шагов. — Не трогай меня! — Он впервые смотрел на кого-то с отвращением. — Ацуши, — Он снова попытался подойти. — Не приближайся! — Он впервые чувствовал что-то такое. — Ты врал! Врал мне, Осаму и маме! — Голос сорвался на крик. — Ацуши! Накаджима уже не отвечал. Он побежал в сторону своей комнаты, чуть не упав. Зайдя внутрь он закрылся там. Раньше он никогда этого не делал, дверь его комнаты никогда не запиралась, хоть у него и была такая возможность, но сейчас всё было по-другому. Отец стучался в дверь, что-то говорил, но Ацуши не слушал. Хотелось ударить по его лицу, Накаджима сдерживался из последних сил. Ему впервые хотелось причинить кому-то боль, впервые ему было отвратно на кого-то смотреть. Было так странно и непривычно. Ацуши не знал, что ему делать… Только сейчас на него накатило осознание того, что он увидел. Ацуши почувствовал всю тяжесть груза что навалился на него, всё будет зависеть только от его выбора. Или их семья будет такой же как раньше, но он станет лжецом, или же Ацуши расскажет обо всём, и это станет причиной перемен. Очень больших перемен. Было сложно, и страшно. Ни один из вариантов не казался правильным. Мысли смешались, голова болела и гудела, хотелось спрятаться, свернуться в комок, чтобы никто не нашёл. Тело подрагивало, в глазах скопилась влага. Он не хотел врать, но если расскажет то, что будет с мамой? Ацуши не хотел видеть на её лице печаль. Он даже не имел представления, как об этом рассказывать. Спустя время, в его дверь послышался стук. Ацуши молчал, полностью накрывшись одеялом. Ручку подёргали, поняв, что дверь заперта, снова постучали. — Ацуши, — Послышался обеспокоенный голос матери, что вернулась с работы. — Ацуши, ты там? Всё хорошо?.. Женщину переполнила тревога. Она уже была научена старшим сыном, что раньше запирался и ранил себя. Сейчас же, он просто пропадает где-то, и она надеется, что он просто гуляет, а не пытается снова уйти из жизни. Поэтому, когда она поняла, что эта дверь закрыта, ей снова стало страшно. Беспокойство в её сердце становилось всё сильней с каждой секундой молчания. Ей уже хотелось просто выломать эту чёртову дверь, как вдруг она услышала шаги за дверью. Она смогла спокойно выдохнуть. — Уходи… — Сказал Ацуши тихим голосом. — Что..? — Женщина уставилась на дверь. — Уходи, — Снова хрипло ответил он. — Пожалуйста… И она ушла, не в силах что либо сделать. Ацуши чувствовал себя отвратительно. Он никогда не говорил с матерью так грубо, да и права не имел. Она дала ему всё: дом, семью, тепло, любовь, уверенность. Она дала ему надежду на то, что он не бездарен. Что у такого как он может быть семья. А сейчас он просто прогнал её, будто не во что её не ставит. Но видеть её лица не хотелось, казалось, если он посмотрит ей в глаза, то сразу расплачется. Было так паршиво, хотелось что-то сломать. Спустя ещё немного времени снова послышался стук. На этот раз за дверью было двое. — Суша? — Это был Осаму. — Ацуши, всё нормально? — Обычно беззаботный тон испарился. — Ацуши, — Чуя, с которым брат, видимо, гулял. — Это не смешно. Видимо, мама им обо всём рассказала. На этот раз, он даже не заговорил, лишь отправил сообщение с просьбой оставить его. Сил не было, он продолжал просто лежать, смотря в потолок. Глаза были красными, веки опухли. Не зная что делать, Дазай с Чуей звонят Рюноске. Тот, услышав обо всём, сразу же подскакивает и убегает. Хочется закашляться, но времени нет. Он никогда не бежал так быстро, и на это была причина. Ацуши никогда не делал чего-то такого, от неизвестности становилось страшно. Акутагава даже не знал, впустят ли его, или же прогонят так же, как и остальных. Вдруг, пока он придёт, Ацуши уже что-то сделает? Конечно, он не Дазай, но всё же… Спустя время Рюноске был на месте. Тяжело дыша, он подошёл к злополучной двери. — Джинко? — В ответ тишина. — Джинко, открой, чёрт тебя дери! — Надежда медленно угасала, как и у него, так и у других, что наблюдали со стороны. Как вдруг послышался звук шагов. — Аку, — Голос был хриплым. — Ты один? — Да, — Ответил он, всё ещё не понимая, что делать. Послышался щелчок замка, и дверь немного приоткрылась. — Зайди, — Приказал Ацуши. Акутагава молча повиновался, и дверь за ним снова заперлась. Взглянув на лицо Ацуши, он вздрогнул. Такого он не видел давно. Усталый взгляд, заплаканные глаза, бледное лицо. Что же случилось…? Накаджима сел на кровать и похлопал на место рядом, Рюноске послушно сел. Они сидели молча, каждое мгновенье тишины болью отдавалось у Акутагавы в душе. Он не знал и не понимал что случилось, от этого чувствовал себя жалко. Он всегда, всегда должен был защищать Джинко. А сейчас он сидит не в силах помочь, но тут, Ацуши резко начинает говорить. Вываливает всё, каждую деталь, будто это было не пару часов назад, а произошло только что. С каждым сказанным словом глаза Рюноске расширяются, всё становиться по местам. — Я просто не знаю, — Говорит он вымученно в конце. — Что мне делать? — Он смотрит Акутагаве прямо в глаза, и от этого по телу пробегают мурашки. — Джинко, — Он просит того подсесть ближе. — Ты сам говорил, что он врал вам всем. Значит, не будет лучше если… — Я знаю, — Резко перебивает его Накаджима. — Но как.? — Ацуши прижался к нему. — Просто знай, я рядом. Они редко говорили друг другу что-то такое, особенно это касалось Рюноске, но сейчас это было нужно. Это было то, что могло предать Ацуши сил, уверенность в своём выборе. После понимания того, что он не один, стало намного легче. Было уже не так страшно. Теперь, он мог точно понять, что правильно. Они сидели ещё немного в тишине. Ацуши прижимался к нему, в то время как Рюноске гладил его по плечу. Потом он всё же нашёл в себе силы выйти из своего маленького убежища. Мама сразу же накинулась на него с объятьями, радуясь, что с ним всё хорошо, но его болезненный вид, всё же заметила. Потом он рассказал всё. Это был его выбор, и он был правильным. Какие бы трудности не возникли, он не хотел впутываться в паутину лжи, что долгие годы создавал тот человек. После этого Осаму, Ацуши и их мать начали жить одни. Разница несильно чувствовалось, ведь мужчины и так не бывало дома большую часть времени. Зато теперь, они жили без лжи. И Ацуши больше не запирал комнату.

***

Накаджима сидел на стуле, снимая кожуру с мандаринки, Рюноске скривившись смотрел на него. — Не смотри так, — Сказал Ацуши хмурясь. — И как ты это ешь, — Пробурчал Акутагава, пока собирал все свои тетрадки и учебники. Взяв в руки прописи Ацуши, его лицо стало ещё более странным. — А иероглифы твои всё такие же… Ацуши громко посмеялся в ответ.