Ближе

      — Ну и как тебе? — Малая с энтузиазмом уплетала фермерский помидор, болтая ногой. Последний раз Лу видела ее настолько заинтересованной, когда в интернате им показывали фильм о динозаврах.       — М? Что «как мне»?       Воодушевление Тины нервировало. Та нетерпеливо цокнула языком, стрельнула глазами в сторону зеленого медицинского халата, висящего на крючке.       — Жить с Йонасом. Каково это?       — Ты же сама с ним, считай, жила, — Лу вскрыла консервированную фасоль и придирчиво принюхалась — вроде съедобно. — Чего спрашиваешь?       — Да в смысле! — Тина даже руками всплеснула. — Я просто иногда у него ночевала и…       — Раза по три в неделю.       — И он даже не всегда в это время дома был. Мне интересно… Ну, мне всё интересно. Вы ругаетесь о том, кто первый пойдет в душ?       — Нет.       — А о том, кто будет мыть посуду?       — Нет.       — А он… Он… — горящие глаза Малой выдавали, что вопрос не последний. — А вещи он кладёт на свои места?       — Без понятия!       — А…       — Отстань.       — Но… — Тина вспомнила о помидоре. Щедро откусила, наконец, замолкая. Временно, конечно. Лу высыпала фасоль в миску.       — Слушай. То есть, всё нормально? Он идеальный, что ли? — в ее голосе прорезалась ревнивая нотка, и только собранная в кулак сила воли позволила Лу не закатить глаза.       — Нет, Малая, никто не идеальный, — захотелось дать ей хоть что-то. — У него будильники по утрам громкие.       От этого признания мгновенно стало неловко, словно сболтнула лишнего, и Лу отвернулась в поисках салатной ложки.       Все началось неделю назад, когда в здании, где Йонас арендовал жильё, сломался термостат.       Социальные службы обещали починить его за пару суток, но, вероятно, дни на их бюрократической планете длились какое-то иное количество часов, нежели на Земле.       Сначала Йонас закутался в три шарфа и два свитера.       Потом сочинил матерный стишок про ноябрь и инквизицию — рифма оказалась неидеальной, зато чувство было неподдельным.       Потом решил ночевать на работе, а домой приходить только за сменной одеждой.       Потом Лу сдалась.       — Можешь пожить у меня.       — Да брось, — он нахмурился, провожая взглядом машину «Скорой», проезжавшую мимо «Утконоса». — Не собираюсь тебя теснить.       — У меня самый просторный жилой блок во всём Термитнике.       Йонас внимательно посмотрел на нее, во взгляде читалось сомнение:       — Я так себе сосед.       — Значит, хорошо, что меня почти не бывает дома, — Лу пожала плечами и достала из кармана брелок с двумя ключами. — Держи, — бросила хилеру, тот со звоном поймал. — Я сделала дубликат.       Он крутанул ключи на пальце и усмехнулся своей обычной слегка скособоченной ухмылкой, будто признавал поражение.       — О’кей. Спасибо, Лу.       На самом деле, он был нормальным соседом. Если не считать ранние подъёмы.       Вчера Йонас вернулся около двух ночи — внеурочно хилил каких-то маргиналов. Глаза воспаленные, движения резкие. А уже в пять утра в сонную тишину их жилья скорым поездом ворвался рёв будильника, поднимающий его на новую смену.       Лу чертыхнулась сквозь сон и открыла один глаз. Йонас, спавший на диване в противоположном конце блока, уже поднялся, и, не включая свет, прошлепал к ванной. Лу видела, как он остановился перед закрытой дверью, прислонился к ней лбом. Постоял секунд двадцать. Потом пошатнулся так, будто, в самом деле, уснул стоя, и, что-то буркнув себе под нос, зашел внутрь. Зашумела вода. Лу накрылась одеялом с головой и снова вырубилась.       Йонас много работал. Раньше она даже не представляла насколько. Это вызывало уважение. И сочувствие. И какое-то странное ощущение, будто вот теперь — только теперь — она начинает узнавать его по-настоящему.       — А какая музыка у него на будильнике? — выдернула ее из размышлений Малая.       — Такая, будто к хвосту бешеного опоссума привязали жестяную банку и отправили его вниз по водосточной трубе.       Тина ненадолго задумалась.       — Отстой, да?       Лу пожала плечами, слегка слукавив:       — Терпимо.       Пообедав, она оставила Малую одну, а сама уехала по новой наводке Кея.       Вернулась за полночь.       Свет горел только над кухонным столом. Йонас оторвал взгляд от планшета, в котором что-то читал. Лу уже знала, что это медицинский справочник, по которому его постоянно гоняет старший ординатор.       — Привет? — она почувствовала, что голос дрогнул.       Хилер кивнул, затем качнул головой в сторону своего дивана. Тина спала, распластавшись звездочкой и положив подушку на живот. Лу невольно усмехнулась. Дышать стало чуть легче.       — Выгнала тебя? — вполголоса, чтобы не разбудить.       — Как обычно, — Йонас пожал плечами. Хотел что-то добавить, но вдруг нахмурился. — Ты в норме?       Лу видела его лицо, ярко освещенное лампой. Растрепанные волосы, глянцево отражающие свет, сведенные брови.       Периферийное зрение фиксировало тьму, обступающую их вокруг; привычные очертания просторного помещения; диван, кровать, встроенный шкаф.       Трупы. Трех новых погибших псиоников она тоже видела прямо сейчас. Так же четко, как несколько часов назад, когда приехала в промзону, оцепленную полицией.       Губы дрогнули, она поспешно сжала их. Больно прикусила нижнюю.       — Лу?       Йонас поднялся, стул скрипуче сдвинулся по плитке пола. Малая перевернулась на бок. Лу, запустила пятерню в волосы, не зная, куда себя деть.       — Дерьмо, — выругалась негромко, хрипло. А потом поняла, что у нее просто нет сил промолчать. Что сейчас все выплеснется наружу, и она не может этому противостоять.       — Йонас, — нашла его хмурый взгляд, сосредоточенный на ее лице, и неожиданно почувствовала опору. — Они все умерли. Из-за меня.       — Из-за тебя? — ни одна мимическая мышца не дрогнула.       — Мы плохо ведем расследование, — сжала кулак, пытаясь унять мелкий тремор в пальцах. — Мы не справляемся, поэтому умирают люди. Кто в этом еще виноват? — стиснула зубы. Все тело казалось напряженной глыбой. На секунду расслабишься — и рассыпется в пыль.       — Ясно, — он кивнул так, словно увидел клиническую картину и был готов назначать лечение. — Пойдем.       — Куда? — задав вопрос, Лу тут же поняла, что, на самом деле, ей все равно. Вообще не важно.       — Пройдемся. Полезно.       Мелкий дождь висел прохладными каплями в воздухе, оседал на капюшонах. Лу прятала пальцы в длинные рукава кофты.       Йонас молчал, сунув руки в карманы. Сутулился, обходя лужи.       Несколько минут тишины, влажного шороха шагов, гудков автомобилей.       — Их было трое, — Лу облизнула пересохшие губы, глядя под ноги на отражения фонарей в мокром асфальте.       — Псионики?       — Да. Одна молодая совсем. Младше Тины. Как Арлет, наверное. Помнишь ее?       — Угу. Девчонка на тесте.       — Да. Пуля… — Лу поняла, что может сказать ему всё. Во всех подробностях. От этой мысли накатило такое облегчение, что закружилась голова. — Пуля порвала щеку, Йонас.       — И выбила зубы?       — Откуда ты… — она выдохнула. — А, точно.       — Ага.       Она говорила. И говорила. Даже не знала, что может говорить так много. Горло начало саднить. Сердце подскакивало к ключицам.       — Это могла быть не я, — они остановились на мосту над рекой, Лу повернулась к Йонасу, с трудом различая очертания его лица в полутьме. — В корпус могли бы взять кого-то лучше. Кто смог бы работать быстрее. Четче. Кого-то, кто не множил бы трупы, блядь.       — Лу, — чиркнула зажигалка. — Их убила не ты, — неровный всполох сделал контрастнее тени на его скулах, осветил пальцы, прикрывающие огонек от ветра. Йонас запрокинул голову, выдохнул дым первой затяжки.       — Как посмотреть, — внутренний запал, требующий безостановочно исторгать из себя слова, иссяк, оставив давящую пустоту внутри. Фраза получилась тихой и безжизненной, как шуршание сухой травы.       — Как ни смотри. Слушай, — глаза сверкнули под капюшоном, тон изменился, кончик сигареты полыхнул красным. — Когда впервые умер мой пациент, думал, что лучше б отдал концы вместе с ним. Или вместо него. Невыносимо. Себя винил.       — Как справился? — Лу нахмурилась. Он никогда не говорил.       Хилер снова выдохнул дым, тот серыми клубами поплыл в свете фонаря. Мимо шумно проехала машина, подняв вееры воды из-под колес.       — Не знаю. Думал. Много. Понял, что ответственность не только моя.       — Ну да. Ты же только учи…       — Подожди, — Йонас отмахнулся. Сощурился, глядя сквозь дождевые капли куда-то мимо Лу. — Эти трое. Подумай: сколько факторов сложилось. Сколько всего должно было привести их туда, Сколько причин заставило твое руководство принять на стажировку тебя. Откуда тебе знать, будь это не ты, может, Нью-Пари еще на прошлой неделе взлетел бы на воздух.       — Загибаешь.       — Да нет, — он качнул головой. Его силуэт в капюшоне и длинном темном плаще, загораживающий свет фонарей, почему-то внушал поразительное спокойствие. Лу не смогла бы это описать. Или объяснить. Ей казалось, долговязая фигура перед ней — единственное, что отделяет от какого-то первобытного неперевариваемого ужаса. Оттесняет тьму. Она тряхнула головой. Капли дождя шлепнулись на нос и щеку.       — Мы не боги, Лу, — он снова затянулся. — Не ты стреляла. Не ты нашла для этого оружие, не ты рассчитывала время и место нападения.       — Не из-за меня эти люди появились на свет… — она невесело фыркнула.       — Ага.       — Но это моя работа.       — И смерти — часть твоей работы. – Он пожал плечами. — Чем быстрее ты привыкнешь, тем больше людей сможешь спасти. А если не получится привыкнуть — уходи оттуда, — Йонас был очень серьезен, и ей подумалось, что нечасто от него можно услышать такой тон. — Если умирать вместе с ними каждый раз, от тебя слишком быстро ничего не останется.       — Я… — открыла и закрыла рот. Он был прав. И не прав. Но спорить Лу не могла. Не сейчас.       — Ты хороший человек, — Йонас пожал плечами. — Я тебя знаю, ты станешь классным профи. Даже в этой инквизиторской клоаке. Хотя лучше б не там... — он отвел взгляд. — Не важно. Не грызи себя — пользы никакой, а сил жрет до хрена, — отбросил окурок, раздавил его ботинком. Капюшон соскользнул с его головы, и Лу увидела хмурую морщинку, засевшую между бровей.       Ее снова начинало потряхивать: напряжение, сковывавшее тело в последние часы, ушло, оставив за собой ужасную слабость.       — Йонас…       — М?       Секунду помедлила.       — Можно я тебя обниму?       Он улыбнулся, приподняв один уголок рта. Приглашающе протянул руку. Лу ткнулась щекой в его холодное пальто, почувствовала прикосновение пальцев сквозь слои одежды. Выдохнула, выпуская почти весь воздух. Заставила себя не шмыгать носом. А потом все-таки шмыгнула. Закрыла глаза.       Он сцепил ладони у нее на спине, положил подбородок на макушку. Его ровное дыхание успокаивало. Передавало какие-то гипнотические импульсы всему её телу.       Прошла минута. Или больше.       — Заземлилась? — негромко, над ухом.       — Угу, — отодвинулась, увела взгляд.       — Ну и молодцом. Пойдем, прогоним Тину с моего дивана.       Всю дорогу обратно Йонас травил байки о больнице. Смешные и жесткие. Лу иногда морщилась, иногда, чтобы не хохотать слишком громко, прикусывала кончик языка. Дождь перестал, машин на улицах не осталось. Она чувствовала, как тьма отпускает ее. Мрак разжал когтистые лапы, и в тот момент было не так уж важно, надолго ли.

***

      — Йонас…       Тину они с дивана не прогнали, поэтому Лу легла рядом с ней, а хилер — на ее собственную кровать.       Из темноты послышалось сонное:       — М?       — Спасибо тебе.       Он не ответил.       Малая дернула ногой и повернулась на бок.       Лу улыбнулась и закрыла глаза.

***

      Следующий день начался поздно. Лу проснулась в полном одиночестве ближе к полудню и, с хрустом потянувшись, решила потратить этот отгул, насильно выданный вчера Кеем… на работу, конечно.       Заварив кофе, она включила ненавязчивую музыку, разложила на все свободные поверхности распечатки данных по делу и взяла блокнот для записей, чтобы оперативно фиксировать возникающие мысли.       А очнулась от хлопка входной двери, спустя несколько часов.       — Рид? — Йонас обвел удивленным взглядом помещение, — Совсем поехала, я смотрю?       — Привет, — Лу махнула ему рукой, сидя на столешнице посреди бумаг, и, сунув карандаш за ухо, в который раз уставилась в биографические данные одной из вчерашних жертв. Мысль, казалось, стопорилась обо что-то, не желая идти дальше.       — У тебя выходной, разве нет? — хилер прошел мимо нее, шурша пакетами.       — М-м-м, да, да… — она который раз проговаривала про себя год окончания интерната одного из убитых псиоников, буквы плыли перед глазами.       — А знаешь, зачем нужны выходные, Лу?       — Йонас! — она резко вскинула голову, опуская лист бумаги, и обнаружила, что он стоит прямо перед ней, — Не отвлекай меня, а? Я пытаюсь…       — Заработать выгорание и нервный тик?       — Нет, — она сурово нахмурилась, ужасно раздражаясь от его безмятежного спокойствия, — Я тебе вчера говорила! Умирают люди. Я не могу сидеть весь день и ничего не делать, даже если моему напарнику приспичило дать мне сраный выходной!       — Твой напарник, походу, не идиот, — Йонас слегка поморщился. — Надо давать мозгам отдыхать.       — Ты сам-то много даешь им отдыхать? — Лу щетинилась, не желая сдаваться, хотя прекрасно понимала, что ничего путного сегодня она из себя уже не выжмет.       — Достаточно, — он поднял бровь. — И у тебя есть два варианта.       — Что?! Ну и щедрость!       Йонас ни на секунду не смутился:       — Либо ты прямо сейчас убираешь это всё и присоединяешься ко мне, либо идешь проветриться где-то еще. Можешь напиться, кстати. Помогает.       — Присоединяюсь к тебе? В чем?       Он выглядел решительно и задиристо, примерно так же, как когда в интернате забивал стрелу придурку Стэну. Лу видела это неоднократно — они только при ней дрались раз шесть.       — Я, — он сделал паузу, придавая своим словам веса. — Набрал снэков в магазине через дорогу, — кивнул на два пакета, оставленные на столе. — Некоторые из них даже натуральные. И собираюсь остаток дня смотреть самые тупые видео, которые только найду. Может, даже мультики. Я отлично знаю, что делать, чтоб не двинуться башкой, Лу.       — О… — она секунду смотрела на него в непонимании. — Ты не шутишь? Мультики?       — Я похож на стендапера? — он вскинул подбородок и спросил это с таким вызовом, что Лу фыркнула от еле сдерживаемого смеха.       — Оке'й, — она соскользнула со столешницы. — Помнишь, нам в какие-то каникулы показывали многосерийную хрень про уток? Хочу ее.       — Не уверен, что ты можешь устанавливать правила, — он безмятежно пожал плечами, но не удержался и тоже улыбнулся. — Мне больше нравилось про бурундуков.

***

      Мультфильм про уток оказался полной белибердой. Бурундуки тоже совершали абсолютно ненормальные поступки, даже для грызунов. Зато история про розовую зебру Лукерью впечатлила обоих — парнокопытное упорно шло к своей мечте стать аквалангистом, несмотря на чудовищные превратности судьбы.       Лу проснулась часов в десять вечера. Горел свет. Она несколько раз с усилием моргнула, пытаясь осознать себя в пространстве. В голове была восхитительная пустота, миска из-под чипсов стояла на тумбочке, планшет рядом с ней чернел безжизненным прямоугольником. Макушка упиралась во что-то твердое. Под щекой обнаружилось плечо Йонаса, уснувшего рядом. Лу прикрыла глаза, проваливаясь в сонное тепло и едва слышный звук дыхания. Поняла, что последнее, что помнит — как розовая лошадь прыгает через ров с крокодилами, пока она сама сползает по спинке дивана вниз, для удобства приваливаясь к хилеру. И как он ворчит, что если Лу собралась засыпать — пусть идет в свою постель, а она фыркает в ответ, что спать даже и не думала, а просто посидит минуточку с закрытыми глазами.       «Посидела».       Лу снова разлепила веки, пошевелилась. Обнаружила, что нечто жесткое, упиравшееся ей в темечко — подбородок Йонаса. И что сам он очень близко. Слишком. И что он всюду — уютное тепло, окутывающее ее, оказалось его рукой.       Лу задержала дыхание, мгновенно вырываясь из вязкого забытья полудрёмы.Так стремительно, словно застывший в нерешительности мозг, вдруг за секунду разогнался с нуля до ста.        Подавила желание дернуться. Скосила взгляд на ладонь и длинные пальцы, обнимающие ее чуть выше локтя. Попыталась немного отстраниться, но так, чтобы не разбудить. Йонас шевельнулся во сне. Большой палец плавно погладил ее руку, выписав полукруг. Если бы это было не во сне, то было бы похоже на небрежную ласку, почти нежность. Лу замерла.       Реальность закоротила флешбеком.       Лет в шестнадцать она видела, как он бросал одну из своих многочисленных девчонок. Ну, то есть, не случайно видела — сам позвал.       — Чего? Тебе нужна группа поддержки, что ли?       — Блин, Лу, Стеф устроит истерику, ты же знаешь. Просто постой за углом, а через три минуты позови меня, скажи, что Малая подожгла кровать, или Тома устроил потоп… Ну, короче, придумай что-нибудь. Буду должен.       — Помочь тебе сбежать от девушки, которой ты разобьешь сердце? — она подняла бровь.       — Да. В точку. Именно. Ты лучшая, Лу. Погнали.       Когда она высунулась из-за угла, сбегать Йонас не собирался.       Неизвестно, что там ему сказала Стефани, и как это вообще произошло, но застывшее мгновение их поцелуя еще долго преследовало Лу.       Поцелуй и это короткое движение — то, как он погладил большим пальцем ее по щеке. Лу потом не понимала, как оказалась на чердаке интерната, где просидела несколько часов. Плохо помнила, как врала Йонасу о том, что отвлеклась, и в итоге просто забыла о нём. Кстати, истерику она устроила? Нет? Ну вот, а ты боялся. А, не расстались? Ясно.       Через несколько недель почти прошло. Через несколько месяцев почти забылось. Спустя много лет, Лу не вспоминала об этом вообще, сохранив где-то в потайном уголке памяти подсмотренный ненужный образ.       Она прикусила губу. Летучие мыши, жившие на том чердаке, забили крыльями, отреагировав на внезапный свет.       Пора было ретироваться.       Лу чуть отодвинулась, выбираясь из-под тяжелого объятия. Подняла голову. И замерла, широко распахнув глаза, когда наткнулась на сонный, но вполне осознанный взгляд.       Момент тянулся долго. Она успела разглядеть ажурный серый узор в голубой радужке. Успела подумать о том, что ресницы у него неожиданно длинные. И о том, что обычно, когда она видит кого-то так близко, дело заканчивается сексом.       Мгновение оглушительно схлопнулось, когда оба настолько спешно дернулись в стороны, что чуть не стукнулись лбами.       Лу подлетела с дивана как ужаленная, Йонас резко сел.       — Напугал, — буркнула она спустя пару секунд, оказавшись на безопасном расстоянии в районе кухонного стола.       — И ты меня, — он рассеянно смотрел на нее, потирая висок.       Лу сделала глубокий вдох, успокаивая нервы.       Засуетилась, ставя чайник, чтобы чем-то себя занять. Включила вытяжку. Выключила. Нашла сигареты в одном из ящиков. Снова включила вытяжку.       Потрогала свои щеки. Они оказались горячими. Выдохнула.       — Ты чего? – подошедший Йонас выглядел удивленным и не до конца проснувшимся. Под скулой отпечатался ребристый край диванной подушки.       Лу прикурила сигарету, задержала дыхание.       Посмотрела на него и, внезапно вспомнив, что это всё ещё он — ее ближайший друг, с которым в огонь, воду и вообще куда угодно, слегка улыбнулась, выпуская дым:       — Это было неловко.       Он удивленно поднял брови, потом усмехнулся:       — Согласен.       Немного помолчав, добавил:       — Но не так неловко, как когда оказалось, что Лукерья не умеет плавать?       Лу фыркнула и закатила глаза:       — Нет, не так.       Внутри было щекотно, звонко и дымно. Летучие мыши щурились на свет, с любопытством высунув черные носы.