Жизнь одна на двоих

***

Приняв душ, Чонгук уже по привычке подъехал к окну и приоткрыл шторы. За несколько часов работы страсти в его душе немного улеглись, и воспоминания о стычке с омегой выветрились из головы, оставив лишь приятные воспоминания о густом его запахе. Чон все еще ощущал его, как будто он впитался ему в кожу, пока Чимин делал массаж. Несколько раз за ночь Чонгук порывался навестить омегу и справиться о его здоровье, но постоянно цеплялся то за одно, то за другое, пока наконец не дошел до логического конца. Глянув на часы, альфа отметил, что до привычной утренней прогулки осталось совсем немного времени, а потому поспешил к себе. Но прошло уже пятнадцать минут, в течение которых Чонгук сидел у окна, выглядывая во двор, а омега так и не появился. Альфа почти терпеливо выждал до половины седьмого, а когда Чимин так и не вышел во двор, отправился в комнату парня, подавляя волнение. Нет, все же он должен был раньше озаботиться состоянием мальчишки. Выглядел тот, мягко говоря, неважно. И теперь Чонгук мысленно ругал себя за беспечность. Скулеж омеги Гук услышал еще до того, как добрался до его комнаты. Жалобный, протяжный, проникавший в самую душу. — Чимин? — позвал Чон, постучав в дверь. Подождал немного, но ответа не последовало, а плач становился все отчетливей. Тогда альфа открыл дверь, не дожидаясь разрешения, и перекатился через порожек комнаты. Картина, открывшаяся ему, сразу же задела за живое. Омега скрутился калачиком на довольно большой кровати, одеяло сбилось кучей в ногах, а мальчишка, схватившись за живот, протяжно выл, уткнувшись лицом в подушку. Его влажные волосы спутались, а кожа была настолько бледной, что сливалась с белоснежным постельным бельем. Футболка задралась почти до талии, обнажая узкие бедра, но зрелище вовсе не выглядело возбуждающим. Напротив, вызывало лишь желание закутать омегу в одеяло и прижать к себе, согревая. Даже на расстоянии в несколько метров Чонгук увидел, что парнишку трясет, и сердце его сжалось. Не должен был он оставлять Чимина одного! Мог хотя бы Миёна предупредить, чтобы приглядел за ним. Но вышло как вышло. Чон прикрыл плотно дверь и подкатился на коляске вплотную к кровати. Протянул руку, приложил ладонь к влажному лбу и едва коснулся лица, как омега дернулся, словно от удара, и вцепился обеими руками в широкое запястье альфы. В распахнутых глазах парнишки Чонгук прочитал страх и безысходность. И еще жадность, с которой тот глядел на мужчину. — Ты пил таблетки? — тут же спросил Гук, понимая, что состояние омеги намного хуже, чем он обычно мог видеть у своих бывших. Чимин кивнул и сипло прошептал: — Они почему-то не помогают. Мне очень плохо. — Я вызову врача, — пробормотал Чон и попытался вытащить руку из цепкой хватки, но парнишка лишь еще крепче сжал пальцы и потянул альфу на себя. — Не уходи, — сипло выдохнул он. — Останься со мной, Чонгук. Чимин плохо соображал, что делал и говорил. Просто следовал проснувшемуся вдруг инстинкту и поддался острому желанию быть как можно ближе к альфе. Все тело будто горело огнем, а тяжелый мускатный с примесью полынной горечи запах кружил голову. Им хотелось надышаться, его хотелось впитать в себя. И это стало первостепенной целью для возбужденного практически до состояния агонии сознания. — Пожалуйста, Чонгук! — закричал омега, дергая на себя мужчину. Альфа вздрогнул, услышав, как омега уже дважды позвал его по имени, пусть и в горячечном бреду, и это обезоружило мужчину. Отказать Чимину он не мог, особенно когда тот практически умолял. Гук часто видел течных омег — ни для кого не являлось секретом, что до несчастного случая он вел довольно бурную жизнь. Но ни один из них не переносил эти дни настолько тяжело, как Чимин. Температура тела омеги явно зашкаливала, это Чон сумел определить и без градусника. Что делать в таких случаях он не знал. Естественно, кроме секса. Но тут Гук был бессилен. Знал, что запах альфы может немного притупить агонию, а потому перебрался на кровать, хоть и не без труда, сгреб омегу в охапку и притянул к себе. Парнишка уткнулся носом в обнаженную грудь альфы и жадно втянул носом воздух. Гук все ждал, когда же омеге полегчает, но тому становилось только хуже. Его сильно трясло, пот стекал даже не каплями — ручейками по вискам, а сиплое дыхание вырывалось резкими толчками из груди. Чимин цеплялся за альфу, как будто в нем было его единственное спасение, вжимался носом в смуглую кожу и дышал, дышал, дышал, пока голова не пошла кругом от острого запаха, усилившегося от близости течного омеги. Чимин полностью забрался на мужчину, опутав конечностями, ерзал на нем, терся обнаженным телом о грудь альфы, потому что футболка задралась чуть ли не до подмышек. А тонкий трикотаж белья уже насквозь промок от обилия смазки. — Тшшш, — попытался успокоить омегу Чонгук, поглаживая по влажной и горячей коже на спине, забираясь под смятую ткань футболки. Другой рукой Гук зарылся в белую шевелюру, массируя затылок парнишки. Тэмину это помагало, успокаивало. — Помоги мне, — проскулил жалобно Чимин, и голос его отозвался дрожью по телу альфы. — Сделай что-нибудь! Омега уже не просил. Он требовал. Отчаянно, жадно, хрипло. Таким беспомощным Чонгук ни разу не чувствовал себя с момента, когда потерял способность передвигаться самостоятельно. Со всем можно было справиться, ко всему приспособиться. Но как мог он помочь омеге, которого просто раздирало на части? — Пожалуйста, Чонгук! — процарапав ноготками по его груди, от отчаяния взвыл Чимин. Все тело омеги будто судорогой свело, парнишку выкручивало, выворачивало наизнанку. Он хрипел, впивался зубами в кожу на плече альфы, будто это могло принести облегчение. Но лишь еще больше распалялся, словно запах альфы приумножал ощущения. — Я не могу помочь тебе, ты знаешь это! — не выдержал Чонгук, насилу отцепив от себя омегу и сбросив его на кровать. Вид мальчишки пугал. Сумасшедший, бегающий взгляд, радужки почти не было видно, настолько огромными стали зрачки. Раскрасневшаяся пылающая кожа, искусанные до крови губы… — Пожалуйста, я не могу больше, — сипло прошептал Чимин, сглотнув наполнившую рот вязкую слюну. Чонгук сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки: в голову приходило только одно, но альфа не знал, поможет ли это. Однако попробовать стоило. Иначе единственным выходом оставался вызов врача. Возможно, какие-то таблетки… — Чонгук, — проскулил омега, чем помог принять окончательное решение. — Я попробую, — кивнул Гук, перевернулся на бок и слегка толкнул Чимина в грудь, а когда тот откинулся на спину, потянул вниз белье, обнажая сочащийся смазкой член омеги. Мальчишка вскрикнул, когда рука альфы сжала стояк и тут же принялась двигаться, набирая темп. При этом другую руку Чонгук просунул под шею Чимина и крепко прижал его к себе, чтобы тот не дергался. Но даже когда омега кончил, пачкая спермой кулак Чона и свой живот, облегчения это ему почти не принесло. Лишь дыхание стало уже не столь тяжелым, и трясло Чимина не так сильно. — Черт, я же говорил, что не смогу помочь, — Чонгук едва не завыл от безысходности. Омега в его руках горел, задыхался, корчился от боли. Цеплялся за Гука как за спасательный круг, а тот лишь смотрел на мучения парнишки и проклинал тот день, когда… Рука сама потянулась к промежности омеги. Стоило провести между упругими ягодицами, и пальцы тут же стали мокрыми от липкой смазки, что сочилась изнутри. Почувствовав прикосновение к пульсирующей дырочке, омега дернулся и двинул бедрами навстречу пальцам. Чонгук счел это добрым знаком и перешел к активным действиям. Указательный палец легко скользнул внутрь, а когда быстро задвигался внутри, глаза Чимина закатились от удовольствия, а его спина выгнулась до хруста позвонков. Парнишка широко раздвинул ноги, чуть согнутые в коленях, уперся пятками в матрас и двигал бедрами в такт толчкам руки альфы. Почувствовав, что мышцы ануса немного расслабились, Чонгук ввел еще один палец и чуть сбавил темп. Он будто по спирали вкручивал пальцы, вгонял их по самые костяшки, и чем глубже они проникали, тем громче становилось довольное урчание омеги. Его член наливался кровью и подрагивал от резких движений альфы, пока не излился белесым семенем на плоский живот. Чимин затих. Постепенно дыхание парнишки выравнивалось, и только тогда Чонгук осторожно вытащил пальцы из его тела. Не удержался и поднес их к своему лицу. Вдохнул сладкий омежий запах, а удостоверившись, что глаза Чима закрылись, воровато облизал пальцы. Все время, пока он удовлетворял омегу, его собственный зверь бесновался внутри. В висках долбило с такой болью, что, казалось, череп расколется надвое. Сердце едва не пробило грудную клетку, а вой застревал в глотке. И лишь теперь, когда Чимин практически уснул, тесно прижавшись к груди Гука и уткнувшись носом ему в шею, мужчине удалось взять себя в руки. Омежий запах ощущался уже не столь сильно, но все еще витал густым облаком в воздухе. И альфа вдыхал его глубоко и с наслаждением, пока сам не провалился в полудрему.

***

Чимин с трудом приоткрыл глаза. Веки отяжелели до такой степени, что, казалось, будто налились свинцом. Голова ощутимо болела, живот еще схватывало спазмами, но общее состояние было несоизмеримо лучше, чем прошлой ночью. Омега перевернулся на спину и резко подскочил, сев в кровати и стыдливо натянув одеяло до самого подбородка. — Вижу, тебе уже лучше, — проговорил Чонгук с мрачным видом, сидя в коляске в двух метрах от Чимина. — Простите, господин Чон, — промямлил парнишка, потупив взгляд. — Я… н-не знаю, что с-со мной было. Раньше ник-когда т-так… К собственному несчастью, Чимин помнил все, что произошло между ними ранним утром. И теперь испытывал оглушающее чувство стыда. Он вел себя как последняя шлюха, требовал удовлетворения своих низменных потребностей от чужого альфы, своего работодателя. А тот факт, что омега испытывал к Чонгуку теплые чувства (по крайней мере, самому себе у него хватило сил признаться), лишь усугублял ситуацию. Что теперь подумает о нем господин Чон? Как теперь прикасаться к нему? Как смотреть в глаза? — Так бывает, — негромко сказал Чонгук, — что желание омеги усиливается в присутствии альфы. — Он успел не только покопаться в интернете на разных форумах, но и поговорить с врачом. — Сегодня привезут таблетки, — сообщил сухо альфа. — Более сильные, чем твои. Они должны помочь. — Спасибо, — прошептал Чимин, уткнувшись лицом в колени и сильнее притянув их к груди. — Миён поможет тебе перенести вещи в комнату на первом этаже в правом крыле, — продолжал Чонгук глухо и безэмоционально. — Я уже распорядился, чтобы ее подготовили. — Но зачем мне переезжать в другую комнату? — вскинулся омега, как будто это было наказанием за провинность. От этого стало тошно. — Если мое присутствие так действует на тебя, то лучше свести наш контакт к минимуму. — Но все равно массажи… — Массажей пока не будет, — прервал альфа безапелляционным тоном, не терпящим возражений. — Но это курс, его нельзя прерывать! — Чимин с каждой минутой ощущал все большую обреченность. Да, несомненно, его наказывали за вольность, за излишнюю эмоциональность, которую не получилось держать в узде. — Я поговорил с моим доктором, он сказал, что ничего страшного не случится, если сделать небольшую паузу. А уколы мне будет ставить Миён. — Но, господин Чон… — Не надо, Чимин! Я уже все решил. С этими словами Чонгук развернул коляску и направил ее к двери. Перекатываясь через порог комнаты, он на мгновение задержался, услышав жалобное всхлипывание, стиснул сильнее зубы и покинул помещение, захлопнув за собой дверь. А оказавшись в своей спальне, схватил с кровати подушку и, сильно прижав ее к лицу, дабы заглушить голос, заорал. Кричал до тех пор, пока горло не начало саднить, но даже тогда продолжал тихо выть в подушку от боли, от отчаяния, от ненависти к самому себе. Сейчас Чонгук отчетливо осознал, что жизнь его бесполезна, как и он сам. Все его существование потеряло смысл, ибо какой толк от альфы, который лишен своей сущности? Который бессилен помочь омеге, страдающему рядом с ним.

***

Чонгук не мог ни работать, ни отдыхать от тревоги за Чимина. Вчера у омеги снова началась течка. Даже несмотря на то, что, по словам Миёна, таблетки немного облегчали боль и агонию, мысли альфы все еще вертелись вокруг Чимина, а память услужливо подкидывала картинки из недавнего прошлого. За минувшие три месяца парнишка еще крепче въелся под кожу Чона, даже несмотря на то, что общались они все так же официально. Тем более что Чимин вообще избегал всякого контакта с альфой, кроме сеансов массажа и обязательных прогулок. Но даже тогда он оставался холодно вежлив с Чонгуком. А несколько дней назад Чон заметил, что запах омеги значительно усилился, и это предзнаменовало приближение очередного непростого периода. Парнишка все так же занимал комнату на первом этаже в противоположном крыле от кабинета и спальни альфы. И сейчас Чонгук с трудом сдерживался, чтобы не навестить Чимина. Но приблизиться к нему означало причинить еще большие страдания. А Чонгук по-прежнему не в состоянии был хоть как-то облегчить их. Тогда уж лучше держаться от омеги подальше. Сеансы массажа опять придется отложить, но это несущественно. Гораздо важнее состояние парнишки. Чонгук верил, что справится. Выключив компьютер, Гук устало откинулся в кресле. Все равно толку никакого. Погасив свет, он выехал из кабинета. В доме было темно и тихо, все спали. Еще бы, в три часа ночи-то! И только оказавшись возле пристанища Чимина, Гук осознал, где находится. Вместо своей спальни он инстинктивно отправился к омеге, чей негромкий скулеж доносился из-за плотно закрытой двери. Чонгук даже не постучал — он просто открыл комнату и въехал внутрь. Тусклый ночник на тумбочке освещал лицо Чимина, заплаканное и бледное. Парнишка спал, но жалобно хныкал во сне, прижимая к животу подушку. Подъехав вплотную к кровати, Гук протянул руку, чтобы убрать со лба влажные прядки, но отдернул ее, когда омега распахнул глаза. Даже сквозь сон Чимин почувствовал присутствие альфы и теперь жадно втягивал носом его запах, который даже самому Чону бил по рецепторам. — Двигайся, — скомандовал мужчина и, когда омега откатился на другую сторону просторной кровати, переместился туда из коляски. — Ты как? — теперь уже голос альфы прозвучал заботливо. Даже нежно. — Больно, — выдохнул паренек и сжался в тугой комок, не решаясь придвинуться к манящему телу альфы — еще живы были в памяти воспоминания о случившемся во время прошлых трудных дней. Но Чонгук сделал это за него. Подтянувшись на руках, альфа подполз ближе, устраиваясь на боку, и оперся на согнутую в локте руку. — Я передумал, — прошептал он, касаясь горячей щеки омеги. — Завтра же переедешь в мою комнату, пока… эти дни не пройдут. — Почему? — только и смог выдохнуть Чимин, не понимая причины такой резкой смены решения. — Все равно это не действует, — имея в виду ссылку на другой конец особняка, проговорил Чонгук. — А так мне не придется таскаться через весь дом. Гук врал, нагло и безотчетно. И сам понимал это. Но признаться в желании видеть Чимина рядом, чувствовать его, хоть немного облегчать страдания, не смел. И тем более в том, что делал это в первую очередь для себя, потому что мечтал об этом целых три месяца. — Спасибо, — шепнул Чимин и поддался нахлынувшим эмоциям настолько, что дернулся вперед и прижался губами к чужим, плотно сжатым, сухим и теплым. А когда хотел отодвинуться, почувствовал, как тяжелая ладонь альфы легла на его затылок, останавливая. Чонгук перекатился на спину, увлекая омегу за собой, а когда тот удобно устроился на его груди, расположив ноги по бокам, прикрыл глаза, отдаваясь поцелую. Чимин распалялся все сильнее, ерзал по бедрам и животу альфы, прижимался теснее. Целовал жадно и мокро, наглый язычок врывался в теплый рот, заигрывая, флиртуя. А когда пальцы Чонгука пробрались под резинку уже мокрых насквозь от смазки трусов, омежка облегченно выдохнул прямо в поцелуй и прогнулся в спине, оттопырив попку. Альфа действовал смелее, чем в прошлый раз, но все равно осторожничал. Зато Чимин, избавившись от белья, сам насаживался на длинные пальцы, постанывая от удовольствия. — Мне нужно еще, — попросил омега, отрываясь от искусанных им же губ Гука, и альфа не стал спорить, а медленно, стараясь не причинить боли, ввел третий палец. Однако поза не позволяла проникать глубоко, и Чонгук понимал это. Он настойчиво отодвинул от себя Чимина и попросил: — Повернись спиной. — Что? — ахнул удивленно тот и тут же смутился, осознав, что предлагает ему господин Чон. — Нет-нет, я не могу. — Это я не могу, Чимин-и, — усмехнулся Гук, но добавил, заметив недовольство на лице парнишки: — Руки у меня не бесконечные. — Все равно, — продолжал спорить Чимин, упорно не желая разворачиваться тыльной стороной к лицу альфы. — Лучше я лягу рядом, как в тот раз. — Знаешь что, давай я сам буду решать, что и как делать, — не выдержал Гук, — на правах альфы! — Он сел и насильно развернул Чимина. Затем снова опустился на спину и за бедра подтянул омегу, усадив себе на грудь. В нос альфы ударил густой запах, от которого из груди вырвался глухой рык. Пришлось даже задержать дыхание и зажмуриться, чтобы не видеть открывшейся его взору соблазнительной красоты. — Расслабься, — приказал Чонгук, насилу справившись со своим внутренним зверем. — Я не могу, — проскулил омега и попытался отодвинуться подальше, но протяжно застонал, когда сильные руки альфы вцепились в его тазовые косточки и дернули назад. Язык Чона прошелся по ложбинке между упругими ягодицами, собирая смазку, а кончик скользнул внутрь. Чимин зажмурился, краснея то ли от стыда, то ли от возбуждения. Одна его часть кричала о том, что все это чертовски неправильно, а другая требовала большего. Он сопротивлялся как мог, пока стыдливая часть омеги не грохнулась в обморок, и тогда сорвался. Стонал, скулил, прогибался в пояснице и оттопыривал попку, сильнее раскрываясь для альфы. Насаживался на пальцы, сменившие язык, и практически выл от удовольствия, чувствуя заполненность. А Чонгук завидовал сам себе. Никогда не было у него даже отдаленно похожего на Чимина омеги. По сравнению с этим малышом остальные являлись просто фригидными сучками. Эх, если бы не та чертова авария! Чимин излился на живот хозяина и обессиленно распластался на нем, устроив голову на бедрах. Все, на что его хватило, — чуть слышно поблагодарить альфу, после чего парнишка отрубился на долгие двенадцать часов. Чонгук за это время успел немного поспать рядом с Чимином, проснуться в холодном поту, увидев во сне, как омега уходит от него, как ушел когда-то Тэмин, устроить разгон слугам и распорядиться, чтобы вещи парнишки собрали и перенесли в хозяйскую спальню. Чонгук планировал задержать там омегу даже не на несколько дней, а на оставшиеся месяцы до начала следующего учебного года. Он сделает все, чтобы на этот раз Чимин-и поступил, а потом отпустит его. Себе Чонгук тоже отмерил год…

***

С того дня между Чонгуком и Чимином все изменилось. Если раньше омега был предельно вежливым с хозяином, тихим и молчаливым, и лишь изредка позволял своему темпераменту проявляться, то после того, как он провел последнюю течку рядом с альфой, его словно подменили. Парнишка болтал без умолку, шутил, откровенно заигрывал с Гуком. Но что нравилось Чону больше всего — ни разу с той ночи омега не назвал его господином. Зато ласковое «Гук-и» вызывало волну дрожи, пробегавшую по внутренностям, и Чонгук расплывался в довольной улыбке. Во время тяжелых дней альфа окружал Чимина заботой. Он кормил его едва ли не с ложки, поскольку сам омега о еде, казалось, вообще не помнил. Парнишка или спал, или жаждал физической близости. В последнем Чонгук тоже не отказывал, щедро одаривая ласками рук и языка. Омега плавился от жарких прикосновений, выгибался, стонал и при первой же возможности зацеловывал альфу до нехватки воздуха в легких. Он шарил ладошками по крепкому торсу, и прикосновения эти разительно отличались от тех, что Чимин дарил во время сеансов массажа, которые, кстати, теперь не приходилось отменять. Как только состояние омеги стабилизировалось, он хотел вернуться в свою комнату, но Чонгук решительно отказал. А через несколько дней удивил Чимина еще больше, когда они легли в постель. — Что ты делаешь? — ахнул Пак, когда теплые губы коснулись изгиба его шеи, после — плеча, а потом переместились на грудь и живот. — Мне же уже не нужно… — Сексом занимаются не только во время течки, — поучительным тоном сообщил Чон, нависнув над омегой, глядевшим на него широко раскрытыми глазами, в которых плескалось недоумение. И счастье? Тогда-то Чонгук и понял, что правильно истолковал реакцию омеги на собственное присутствие. Когда Гук рассказывал Чимину о своих познаниях в делах омежьих, то умолчал об одной гипотезе, если верить которой, настолько бурная реакция проявлялась, когда рядом с омегой оказывался не просто альфа, а так называемый истинный, которому омега предназначался. Собственно, так и можно было определить, что это именно твой человек. С альфами происходило примерно то же самое, и только сейчас, углубившись в пока еще неизведанную теорию, мужчина понял, что все омеги до Чимина были проходящими. А он… Пак Чимин волновал Чонгука, лишенного силы альфы, даже больше, чем кто-либо из омег во времена, когда Чон был здоров. Альфа получал истинное наслаждение просто вдыхая ягодный запах, просто касаясь бархатной кожи, просто глядя в искрящиеся весельем глаза. А уж когда омега обрушивал на него всю силу своего желания, Чонгук будто проваливался в бездну, испытывал то, что принято называть эйфорией. Чимин в силу своей молодости и неопытности просто плыл по течению, искренне проявляя эмоции и чувства. И Гук ценил каждое мгновение, понимая, что через год все закончится. Во время течки Чимин был импульсивным, диким, жадным до ласк и требовательным. Когда же состояние его вернулось в норму, он превратился в нежного и ласкового котенка, отзывавшегося довольным урчанием на каждое малейшее прикосновение, на мимолетный поцелуй. Парнишка таял, словно мороженое под полуденным солнцем, пока альфа тщательно выцеловывал его тело, вырисовывая причудливые узоры на коже, запускал пальцы в смоляные волосы и притягивал Чонгука к себе, вовлекая в неторопливый томный поцелуй. В обычные дни все между ними происходило иначе. Они могли подолгу целоваться, сидя на берегу озера. Или же просто разговаривать о книгах или музыке. Чонгук любил смотреть, как Чимин танцует, а Чимин в свою очередь восхищался увлеченностью Чонгука своей работой. Практически все время они проводили вместе, сильнее привязываясь друг к другу. Все домочадцы вздохнули с облегчением. Хозяин понемногу оттаивал. Он снова начал улыбаться, все чаще появлялся вне стен своего кабинета, спальни и столовой. Приветливо общался с прислугой, а те в свою очередь не могли не радоваться изменениям, происходящим с альфой. С появлением Чимина дом снова ожил. Часто слышалась музыка и звонкий смех омеги, сопровождавшийся еще одним, глубоким и мягким. Чонгук словно очнулся от летаргического сна. Сокджин тоже заметил перемены в поведении брата. Тот все больше времени уделял омеге и все меньше делам, а любую попытку поторопить встречал настойчивым, но беззлобным: «Работа подождет». Джин пару раз попытался надавить, но не добился ничего, кроме снисходительной улыбки. Поделать он ничего не мог, приходилось просто ждать и подозрительно поглядывать в сторону омеги. Сокджин уже искренне жалел, что из десятка претендентов выбрал этого смазливого мальчишку. Он-то считал, что едва окончивший школу омега, большую часть своей жизни ухаживавший за больным папой, ни в коей мере не заинтересует брата, умного взрослого альфу. И уж никак в его планы не входило, чтобы омега еще и в спальню Чонгука пробрался. Зато самого Чона все устраивало. Каждый вечер он торопился поскорее закончить дела, чтобы провести время с Чимином. Он баловал его подарками, недорогими, но милыми безделушками или сладостями, которые омега позволял себе очень редко. Но вид проступающих под светлой кожей косточек вызывал у альфы постоянное желание накормить этого парнишку. А еще Чонгуку безумно нравилось, как Чим эти подарки принимал. Глазенки его загорались ярким светом при виде как изысканных серег или цепочек, так и самой обычной плюшевой игрушки, занимавшей место на подоконнике или полочках у кровати. Но сегодня Чон приготовил для омеги нечто иное. — Смотри, что я купил, — ехидно прищурившись, похвастался мужчина, доставая из прикроватной тумбочки запакованную в бежевую бумагу довольно увесистую коробку. Они как раз легли в постель, и Чимин устроился поудобней под боком альфы. — Что это? — поинтересовался хитрец, растянув полные губы в широкой улыбке, отчего глаза его стали похожи на полумесяцы. Чонгук всякий раз удивлялся, как Пак хоть что-то видит сквозь такие щелочки. — Открой и узнаешь, — буркнул мужчина немного смущаясь. А когда Чимин разорвал бумагу, то понял причину стыдливости альфы. Внутри оказался телесного цвета вибратор. — Зачем? — отбросив от себя эту штуковину, фыркнул Чимин, едва сдерживая нервный смех. — Не заставляй меня произносить это вслух, — проворчал Чонгук, хмуря густые брови. — Ты сам прекрасно знаешь, что пальцев слишком мало, чтобы… — Чтобы что, Чонгук-и? — проворно забравшись верхом на Чона и обняв его за шею, потребовал продолжения омега. — Чтобы облегчить твое состояние, — выдавил Гук, с трудом пересилив себя. — А по-моему, все просто замечательно, — с придыханием ответил Чим в перерывах между поцелуями, которыми он принялся покрывать шею мужчины. — Нет, Чимин-и, — противился Чонгук. — Это обычные вопросы физиологии. Чтобы облегчить свое состояние, омега должен получить удовлетворение, а для этого пальцев явно недостаточно. А это поможет. — Ну, значит, договорились, — прошептал омега, вновь припадая губами к теплой коже. — Во время течки, так и быть, воспользуемся этой штукой. А пока… — он сделал паузу, заглянув в черные чонгуковы глаза, — мне вполне хватает твоих пальцев, губ и языка.

***

— Черт! Черт! Черт! — прошипел Чимин, поскользнувшись на разлитом секунду назад массажном масле и рухнув на задницу. С ужасом он посмотрел на разлетевшиеся на мелкие осколки ампулы с лекарством. — Блять! На глазах сразу же проступили слезы от обиды на собственную неуклюжесть, а в душе заплескался страх. Если узнают, что он разбил дорогущее лекарство, которое к тому же закупают за границей в четко ограниченных количествах, его точно вышвырнут отсюда к чертям! И что тогда? Мало того, что идти Чимину некуда, но с этим еще можно будет что-то придумать, поскольку деньги у него имелись. Но что делать без Чонгука? Чим уже не представлял свою жизнь без альфы. Полгода рядом с ним, из которых три месяца они провели практически в одной комнате, сделали омегу зависимым. Он плохо чувствовал себя, если хотя бы раз в пару часов не видел Чонгука, а засыпал исключительно уткнувшись носом в широкую грудь и опутав альфу своими конечностями. — Что же делать? — проскулил Чимин в пустоту, понимая, что находится на грани того, что его устоявшаяся уже жизнь может полететь в тартарары. Разбились все пять ампул, которых как раз должно было хватить до следующей поставки. Придумывая, как бы помягче признаться во всем, чтобы не вылететь из этого дома, Чим собрал осколки и вытер пол. Стоило ему закончить, как дверь отворилась и на пороге показался Чонгук в коляске, а за ним Сокджин. С братом Чона Чимину так и не удалось подружиться. Омега чувствовал, что этот человек опасен, особенно когда ловил на себе его жесткий взгляд. И даже миловидная внешность старшего альфы не вводила в заблуждение. Чимин боялся Сокджина. Подспудно, неосознанно, но очень сильно. Особенно когда ловил на себе прожигающие взгляды. — Я подожду в кабинете, пока вы тут закончите, — проговорил Джин и прикрыл дверь в массажную, когда Чонгук вкатился внутрь. — Ты в порядке? — отметив нездоровую бледность омеги, спросил Чон. Но прикинув мысленно время с прошлой течки, списал все на приближающие трудные дни. А Чимин не стал его разуверять, все еще судорожно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. — Давай сегодня обойдемся без массажа, — предложил альфа. — Просто сделай мне укол, и я пойду работать. А ты отдохнешь. Мужчина оголил то место, куда обычно Чимин делал инъекцию, но омега впал в ступор. — Или давай я попрошу Миёна сделать, — предложил Гук, не на шутку перепугавшись за Чимина, побледневшего еще больше. — Нет! — вскрикнул тот. — Я все сделаю сам! Он развернулся к шкафчику, где хранились лекарства, и принялся судорожно перебирать ампулы. Не придумав ничего лучше, схватил глюкозу, надломил кончик и набрал жидкость в шприц. Так же быстро сделал инъекцию и выбросил следы преступления в урну. — Иди к себе и поспи, — еще раз настоятельно попросил Гук и отправился в кабинет. А Чимин еще долго неподвижно стоял, пялясь на пустой шприц в урне, понимая, что совершил преступление, за которое его обязательно накажут. Если узнают. В итоге парнишка решил идти до конца, даже рискуя здоровьем Чонгука. Он надеялся лишь, что несколько дней без лекарств не ухудшат состояние Гука. А глюкоза вреда не принесет.