Однажды появится новое имя, которое превратит предыдущее в пыль

╳

Колени неприятно щипало. Мальчик уже забыл про мороженое, за которым отправила мама. Он и про мелочь, рассыпанную на горячем асфальте, забыл. Сидел себе в тени дерева и дул на свежие царапины. — Подожди, я сейчас! — послышалось откуда-то из-за кустов. Мальчик в светлой рубашке и джинсовых шортиках чуть выше колена выбежал и в ту же секунду рухнул рядом с пострадавшим. — Да не реви ты так… Это просто царапина! — маленькие пальчики уже отклеивали защитный слой с пластыря. — У меня только с уточками. Ты не против? Раненый лишь всхлипнул от недоумения и судорожно закивал. — Ну всё, готово, — мальчик прижал ладонью криво наклеенный крест-накрест разноцветный пластырь. — Давай вторую ногу. — У тебя всегда с собой это? — он кивнул на упаковку. — Ага. Я сам то ещё ходячее бедствие, — мальчик быстро справился и со второй раной и теперь просто сидел рядом, подперев голову кулачком. — Я Ёнбок. — А я Х-хёнджин, — всхлипнул мальчик. — С-спасибо, Ёнбок. Ты настоящий доктор. — Да л-а-а-адно тебе, — фыркнул малыш. — А это у тебя что? — Хёнджин нагло ткнул собеседника в нос. — Это лечится? — Дурак! — отмахнулся Ёнбок, но испуг в глазах нового знакомого его развеселил. — Это веснушки. — А что такое веснушки? — Мама говорит, что это меня Солнце поцеловало… — мальчик гордо поднял голову, выдвинув нижнюю челюсть. — Вот и доказательство. — А почему меня не поцеловало? — Не знаю… Ой, зато тебя Луна целовала. — теперь Ёнбок ткнул в лицо Хёнджина. — Тут и под глазом. Два раза! — Хм-м-м. Вообще-то, это просто родинки. — Сам ты просто родинка! — мальчик был таким громким и таким улыбчивым, что Хёнджин начал смеяться от его странных интонаций. — Всё-то ты знаешь. — Мне 6, и я умненький, — снова челюсть гордо выползла вперёд. — Так мама говорит. — А мне 7, значит, я старше и умнее. — Язык бы не показывал, выглядел бы умнее… — захохотал мелкий, за что получил заслуженный толчок в плечо. — Эй! Я же тебе жизнь спас!

╳

— Я тут подумал… — Крис поставил на стол две чашки ароматного чая и с облегчённым выдохом сел рядом. — А давай собаку заведём? — Что? — чай с терпким вкусом кислой вишни чуть из носа не полился от такого предложения. — Хочу собаку тебе подарить, — за лёгкой улыбкой последовали такие же лёгкие поглаживания пальцами по оголённой шее. — Вот и спрашиваю твоё мнение. — Мне? — Феликс, ты не проснулся ещё? У тебя ведь завтра День рождения, а не у меня, — Крис подмигнул, быстро клюнул холодным кончиком носа в щёку парня и уже в шею прошептал. — Помнишь… Мы же мечтали о маленьком друге. Можем поехать прямо сейчас, и сам выберешь. Что думаешь? Феликс мечтал, да, но не здесь, не в Корее. Сколько дней прошло, а он всё смириться не может с поражением. Он же бежал от этого всего, а теперь это всё снова за окном, за дверью, там, куда его постоянно тащит Крис. — Я не знаю, Крис, правда не знаю… Не рано ли? — А не поздно ли? — тем же голосом передразнил старший. — Хозяйка квартиры не против, если мы заведём кого-то небольшого, и попросила присылать фото мебели каждую неделю, а ещё сказала, что… — Крис? — Да? Феликса не впечатлила идея старшего, как и та ёбнутая переехать в Корею, но… Парень привык уступать, потому что не хотелось копаться в себе и доставать в своё оправдание то, что он так долго и усердно прятал. — Ты точно уверен? — Более чем, — парень, как и всегда, излучал один позитив. Что бы в жизни Кристофера ни происходило, он встречал это с красивой улыбкой на лице. Из-за этой же чёртовой улыбки он не видел главного — Феликсу здесь плохо, парень вянет, как цветок, а всё из-за тупого переезда. — Поехали? Крис везёт по знакомым улицам. В этом сквере Феликс часто прогуливался после уроков, а тут, на углу, был магазин, где продавали японские газировки в странных бутылках, и тут когда-то давно он познакомился с Чанбином. Жался у магазинчика к стене и ждал кого-то подходящего, кто купит ему сигарет. Чанбин тогда вынес ему не заветную пачку, а клубничное молоко и пригрозил голову оторвать, если тот курить не бросит. С горькой слюной Феликс проглотил это приятное воспоминание об их первой встрече и послал нахуй мысли, типа «Интересно, а как он сейчас? Такой же большой и серьёзный? А чем занимается?» Вот машина сворачивает на четырёхполосную трассу. Ещё немного — и они доедут до питомника. А в горле снова неприятно свербит от воспоминаний о Чанбине. Все две недели, что Феликс находится тут, он частенько подумывал найти старого друга. Век технологий — все как на ладони. Но что-то отрывало его от экрана ноутбука, что-то не давало ввести в поисковой строке знакомые имя и фамилию. — А тут миленько, — прыснул Крис. — Ага. Жёлтая сухая трава, грязь вместо нормальной тропинки, ржавые решётки вольеров и жуткий лай — вот, что в представлениях Криса «миленько». Феликс морщится, когда его белые кроссовки встречаются с первой лужей, но молчит. Приветливая девушка уже подхватила парней под руки и повела в сторону, где содержались щенки. Это парень понял по обрывкам диалога. Тут блондин мысленно поблагодарил своего парня за болтливость и за то, что тот сам взял все вопросы на себя, оставив Феликса в покое. — Ты посмотри како-о-ой хоро-о-ошенький. — Ага, милый. — Ликс, давай его возьмём? — Крис вцепился в мелкую сетку мёртвой хваткой. Это был самый первый вольер, они ещё всех не посмотрели, а старший уже висит на рабице и слюни роняет на щенка. — Тебе же он тоже нравится? Посмотри… Это золотое чудо с белыми пятнами до жути было похоже на предыдущую собаку Криса. Феликс видел фотографии и помнит тот грустный рассказ, как маленький Крис неудачно бросил палку и как Берри размазало под колёсами грузовика. До сих пор мурашки по коже от этой истории. — Давай, — соглашается Феликс, любуясь очередным приступом счастья в глазах старшего. Все рекомендации и наставления выслушивал, опять же, Крис, прижимая маленького спаниеля к груди. Феликса снова отвлекли воспоминания о Чанбине и его крутом добермане. «Интересно, а он там как?» Почему-то депрессивные вопросы и мысли к самому себе и к этому миру стали появляться в голове Ли сразу же, как он вышел из аэропорта Инчхона и вдохнул противный влажный воздух. «Какова вероятность, что я случайно встречу кого-то?» Крис в тот момент плакал от счастья, что наконец-то увидел страну, в которой родились и познакомились его родители. Страну, о которой ему так много рассказывали, и страну, о которой он грезил ещё до встречи с Феликсом. А Ли в тот момент давил в себе слёзы горя, что опять объебался и опять он здесь, в ненавистной ему стране, откуда сбежал в свои 18. — Как хочешь назвать? — Крис по-отцовски устраивал щенка на заднем сидении, подворачивая бортики пледа для удобства. Феликс опять потерялся во времени и пространстве, не заметил, как быстро они дошли по грязной дороге к машине. — Даже не знаю. Солнышко? — Так я тебя называю. — надул губы старший. — Ремень пристегни. Феликс послушно выполнял всё, что просил парень: не ложись поздно — без проблем, не обрезай корочки с тостов — как скажешь, всегда пристёгивай ремень безопасности — слушаюсь и повинуюсь. Только с одной просьбой, похожей больше на мольбу, Феликс долго упирался. «А давай переедем в Корею? Ты же наверняка скучаешь по родине?» Целый год австралиец потратил на то, чтобы уломать любимого на переезд. Феликс мало рассказывал о своём прошлом, но то, чем он делился, никак нельзя было бы пометить «страшно», «ужасно» и «несовместимо с жизнью». Развелись родители, мама «нырнула» в стакан… Разве это причины ненавидеть то место, в котором ты родился и вырос? Должно же быть что-то хорошее? — Ты опять грустный… — неуверенно начал Крис, выезжая на главную дорогу. — Что-то не так? — Про Берри вспомнил, — хотелось добавить чуточку яда в сладкую жизнь парня. Не со зла, а просто так… — О… Ты тоже заметил сходство? Может… Может это знак? Я не знаю… — Крис оживился, но тут же потух, как и его яркие, от природы зелёные, глаза. — А вдруг это душа переселилась? — Да, только это мальчик… — А Берри подходящее имя и для сучки, и для кобеля, — Крис снова светился. — Если хочешь назвать его Берри, то пожалуйста, — Феликс отвернулся к окну и сжал губы. Злился, ой, как он сейчас злился. — Я хочу, чтобы ты тоже принимал участие, — Крис тоже вспылил и потом тихо добавил. — Хоть в чём-то… Остаток дня Феликс решил провести за работой. Очередному заказчику не понравились медведи. Медведи, блять! Феликс посвятил себя целиком и полностью искусству. Портреты, пейзажи, натюрморты — он был хорош во всём. Но угораздило же его втянуть себя в иллюстрации к книгам, теперь приходится выслушивать хуёвые комментарии к работам от очередных «экспертов» по каракулям к детским сказкам. «Зато прибыльно…» Крис же не отлипал от щенка. Это и к лучшему. Это значит, что до Феликса с его недовольным лицом и обидами на сердце ему дела нет. Не будет сегодня очередных разговоров о том, что так жить нельзя, нужно радоваться каждому дню и каждой возможности, и бла-бла-бла. Крис нихуя не знает о радостях Феликса, а тот и не торопится выкладывать. Рад он был и безумно счастлив на мягком белом песке в Сиднее, а здесь… Какое может быть счастье здесь, в переполненном городе с ужасно тесными улочками и вереницами машин? Какое? — Пойдём спать? — вместе с просьбой уха коснулся и тёплый поцелуй. За окном разливался мягкий свет жёлтых фонарей, а в небе горели далёкие иллюминаторы самолётов. — Дорисую и лягу. — Я подожду тогда, — Крис растянулся рядом на мягком диване. Вы когда-нибудь видели по-настоящему влюблённый взгляд? Боюсь, что нет. Крис сейчас смотрел на младшего с неописуемым обожанием, любовался его отросшими волосами, изящными руками, умело орудующими тонким стилусом, и вспоминал, как эти самые руки и пальцы вонзаются в плечи, как эти светлые локоны ласкают не хуже, чем пухлые губы… Крис смотрел с неестественным восторгом на Феликса и поверить не мог своему счастью. После всего, что он прошёл, ему досталась такая награда. Или это извинение от Вселенной за всё пережитое? — Не смотри так, — Феликс долго держался, но всё же оттаял и повернулся к парню — Крис буквально раздевал его взглядом. На щеках у обоих выступил румянец. — Никто мне не запретит. Феликс откинул планшет с чёртовыми медведями и навалился на старшего — умел тот отвлекать и соблазнять. Одни гранёные кубики пресса чего только стоили. — Ну, я пытался… И… Ты прости, что я сегодня опять кислый, — улыбнулся Феликс, подкрепляя свои извинения влажными разводами по горячей шее. — А ты извини, что люблю тебя слишком сильно, — Крис сильнее прижал Феликса к себе и нашёл его губы в вечернем полумраке. — Прости, что переживаю… — Т-ш-ш-ш. Феликс заглушил поцелуем эти неуместные извинения. Он всё понимает и ни капельки не злится на Криса. Он тоже любит его слишком сильно и мечтает сделать его счастливым… Поэтому и поддаётся уже который год. Пока малыш Берри разбирался с горой резиновых игрушек, на диване закипала страсть. Крис подмял под себя младшего, запустив руку в свободные домашние штаны. Феликсу оставалось только наслаждаться предварительной лаской — большего Крис от него и не требовал. Пока щенок взгрызался в упругий мячик, Крис оставлял свои следы на груди Феликса, осторожно покусывая и тут же зализывая покрасневшие места рядом с редкими веснушками на ключицах. Феликсу приходилось только стонать от этого удовольствия, а Криса эти жаркие стоны только распаляли, и рука меняла темп. Когда Берри уже устроился на мягкой подстилке в углу кухни, Феликс был прижат лицом к велюровому дивану. Крис всегда начинал мучительно медленно и нежно, а потом, растянув любимого основательно, он показывал свою любовь страстно и немного властно. Он держал Феликса в своих руках, пока тот дрожал под ним от удовольствия, ему нравился контроль над ситуацией и пиздецки нужно было слышать, как тому нравится всё, что делает Крис. Когда все соседи уже выключили свет и плотно задёрнули шторы, а в небе показался ещё один самолёт, Феликс слизывал свою сперму с широкой груди Криса, потому что тому нравилось смотреть, как младший сам заканчивает, сидя у него на бёдрах. Это всегда было нечто вроде перехода ко второму раунду, где теперь контроль переходил к Феликсу. И начинал младший, как правило, вот с таких влажных и ужасно сексуальных действий. Феликсу нужно было забыться, и Крис этой ночью идеально подходил для этого. Просто необходимо было вышвырнуть из головы все мысли о прошлом, о Чанбине, о маме… О Хёнджине. Пока Крис направлял парня, крепко ухватившись за стройные бёдра, тот откидывал голову назад, умоляя себя подумать хоть о чём-то другом, но не о… Хёнджине. В воздухе витали запахи их взаимной любви. Крис обливался потом, пачкая Феликса и валяющуюся рядом одежду. В нос бил резкий запах спермы, смешанный с клубничной смазкой. Феликс стонал и повторял «пожалуйста… пожалуйста…», а Крис, дурак, принимал это на свой счёт и ускорялся, не отрываясь от соблазнительно выпирающего кадыка и прилипших к шее серебряных прядей. — Пожалуйста… — Блять! Это слишком… — хотелось кончить вот прям сейчас, но зная, что нравится Феликсу, парень снял его с себя, намекнув, что вот-вот закончит. Феликс впился в член, словно это единственный источник чистой воды в пустыне. Он заглатывал, не ощущая рвотных рефлексов, шёл до конца, потому что уж лучше член в горле, чем этот образ… Хёнджина. Какого-то хуя он впервые за много лет решил вспомнить о том парне… О Хёнджине. И хотелось выть и рвать на себе волосы, потому что не вовремя, вообще не к месту эти старые воспоминания решили всплыть. — Блять… — глухо простонал Крис, хватаясь за волосы Феликса. По влажным глазам Крис прочитал, что младшему тоже понравилось. — Бля-я-ять, — Феликс лёг на спину, восстанавливая дыхание, и накрыл глаза горячей ладонью. Его «блять» было совсем по другому поводу… Это самое «блять» было адресовано Хёнджину… «Блять!»