Однажды появится новое имя, которое превратит предыдущее в пыль

╳

— Не нравится мне эта долбанная школа, и класс мой просто ужасный! — Хёнджин растерянно смотрел на валявшийся в ногах синий рюкзак и пальцы себе выламывал. — Там такие придурки учатся, Ёнбок-и… — А мне мой нравится, — не те слова для утешения выбрал друг и поспешил исправить свой косяк. — А школа отстой, да-а-а-а. — Не хочу туда ходить! — Попроси маму перевести тебя… Ещё раз… — Она откажет, — губы мальчика тряслись, а рукава школьного пиджака превратились в носовые платки. — Она вообще странная стала после того, как папы не стало. Она… Она мне говорит не дружить с тобой и держаться ото всех подальше. — Почему? — Не знаю, — мальчик сел на землю, наплевав на дорожную пыль, и мокрыми пальчиками начал перебирать кончики шнурков. — Она не говорит. Она теперь мало со мной разговаривает, только ругается или читает эти бредовые книжки… Бесит. — А те незнакомые люди больше не приходят? — Приходят. Ёнбок сидел рядом, но его присутствия было мало, чтобы унять дрожь в теле друга. Мальчик одной рукой обхватил Хёнджина за плечи и прижал к себе. Головы с характерным звуком стукнулись, но никто из них не пожаловался. — Хочешь, я попрошу родителей и они меня переведут в твою школу? Будем видеться чаще… — Ты правда попросишь? Это… — чёлка прилипла ко лбу от неестественной весенней жары, а на щеках красовалась другая влага, понятная лишь им двоим. — Это ж далеко от твоего дома. — Уговорю как-нибудь, — Ли забавно скривил губы, а затем подул на лоб Хёнджина. — У тебя температура? Могу таблетки дать…

╳

Феликс потратил, наверное, целый вечер, чтобы извиниться перед Крисом. И не просто извиниться, а так, чтобы старший реально поверил. Вроде, удалось. Время для извинений прошло, и настала пора что-то менять в этой жизни… Или что-то решать, как выразился бы Крис. Пришлось пообещать, что он наведается к психологу, потому что случившееся сегодня днём перечеркнуло все аргументы и факты о здравом рассудке. Парень уже не только видит в прохожих старого друга, но и слышит голос из прошлого. Это напугало до чёртиков и коликов в голове. Это до сих пор пугает, поэтому Феликс и зажался в уголке дивана с куском брауни и кислым чаем. Он старался прийти в себя и представлял эту конечную цель довольно чётко, но вот дорогу к желаемому он сам явно не найдёт. Парень сворачивался клубочком так после каждой неудачной встречи со специалистом. Крис негодовал, чем именно Феликса не устраивал тот или иной психолог. Младший лишь плечами дёргал, чувствовал, что не тот это человек, и всё. Вряд ли глухая старуха с кривым носом или толстяк с астмой могли понять его проблемы. Молодые девушки тоже доверия не вызвали, а 6-й или 7-й по счёту экспериментальный психолог вообще опоздал, Феликс его ждать не стал. Завтра уже октябрь, а с мёртвой точки парень так и не сдвинулся. Зато у Криса всё отлично, как и всегда. Если Феликс ударился в рисунки, то Крис болел музыкой. Песни заставляли его рыдать и чувствовать себя живее всех живых одновременно. Свой талант он хотел нести в массы, поэтому бегал по студиям все две недели, и это дало свои плоды. «Еду домой, и у меня прекрасные новости». Не трудно догадаться, о каких новостях идёт речь. Он явно сегодня подписал контракт и тем самым осуществил ещё одну свою мечту. Вот бы и у Феликса всё выходило так легко и просто. Собираясь на вечернюю прогулку с Берри, парень метался в поисках ключей. Раздался громкий стук в дверь, отвлекающий и раздражающий. Наверняка, опять Уён со своими претензиями. — Что-то нужно? — Нужны вы, — улыбнулся парень и заглянул за спину Феликса. — Привет. — Я ухожу, — прилетел вялый ответ. Его больше не пугали мышцы и рост соседа, он вообще на него старался не смотреть, потому что эти чёрные волосы… Вот, что по-настоящему казалось ему страшным. — А Крис? — Его нет. — А когда придёт? — не отставал брюнет. — А тебе какая разница? — пришлось всё же взглянуть этой наглости прямо в лицо. Выглядел сосед, как хитрый лис, который только и ждёт, пока ты отвернёшься, чтобы укусить, да побольнее. — Мне выпить не с кем. — Значит, не пей. — Слушай, Фе-ликс, — Уён словно распробовал это имя и тут же горько поморщился. — Если я не нравлюсь тебе, это не значит, что и Крису тоже… Смекаешь? — Это угроза? — Нет, это факт, — парень снова поморщился. Ох, каким же он был странным и мерзким. Теперь в глазах Феликса он был гадюкой, которая кривится от своего же яда. — Задумайся. Сосед уже начал спускаться к себе, но Ли дёрнул его за шиворот и попытался вернуть на прежнее место. Это была жалкая попытка остановить поезд одной рукой. — Держись от нас подальше. — Не могу обещать, — парень хитро прищурился и без труда скинул худенькую руку. — Может, тебе стоит держаться от него подальше? А, Фе-ликс? Этим же вечером, провожая сентябрь и встречая октябрь, парни пили пиво, отмечая официальную работу старшего. Он теперь и музыкант, и исполнитель, и, конечно же, сам себе продюсер, но под известным корейским лейблом. Этим же вечером, точнее ночью, младший рассказал о стычке с соседом. Его немного потряхивало, и это было оправданно — одинокая и личная неприязнь превратилась во взаимную ненависть, и хуй знает, с чего это началось. — Солнышко, тебе не о чем переживать, — Крис мягко поцеловал парня. — Даже если я и окажусь с ним один на один, то будь уверен, я не позволю ничему такому случиться. Феликс не любил загоняться по всякой херне, выдумывая себе более глобальные проблемы, но то, что сосед явно глаз положил на его Криса, было проблемой, и очень-очень серьёзной. Да, Крис терпеть не может изменщиков и сам никогда не изменит, это понятно, как дважды два, но тот факт, что старший всё ещё нормально относится к Уёну, ужасно напрягал. — Что значит если? Крис, — Феликс смял пустую банку и потянулся к столику за новой. — Давай не будет никаких «если»? Ты можешь его послать? — А вдруг ты не так его понял? — Ага, конечно, — прыснул Феликс, и этот звук поднял золотистые ушки Берри вверх. — Ты мне доверяешь? Конечно же, да, и тысячу раз да, но… Это вечное «но», которое вершит историю по-своему и судьбы ломает. Нужно бы перестать беспокоиться и начать жить просто и легко, но… Опять это «но». — Я ему не доверяю. Не нравится он мне. — Значит, и мне он не нравится. Только я не могу ему сказать «иди нахуй». Я не так воспитан, — отшутился Крис и тоже потянулся за закрытой банкой. — Надо бы с Берри прогуляться перед сном. — Сходишь один? Я пока приберусь и дорисую. Оставшись наедине с горой пустых банок, Феликс начал ждать пиздеца. Определённо, он придёт, только парень не знал, откуда. Этим вечером, на следующее утро или через неделю — не столь важно, важно то, что грядёт что-то страшное. Феликс всем нутром чувствовал подобное, и ещё никогда тугие узлы в животе его не подводили. Прошёл день, второй, а за ним и целая неделя. У Криса дела шли в гору — сегодня-завтра он записывает свой трек, который тут же получит большое количество ротаций. Уён больше не стучит в дверь и не бесит своей рожей. Не жизнь, а сказка. Осталось только психолога найти и тараканов в голове усмирить. Пиздец всё же явился поздним вечером, переполошил Феликса и до смерти напугал. Берри, уткнувшись сухим носом в клубок белых носков, захлёбывался пеной и не реагировал вообще ни на что. Криса нет и мыслей, что делать с дрожащей собакой, тоже. Ровно месяц назад Феликсу плевать было на это существо, а теперь он хлопотал над мягким тельцем и волосы на голове готов был рвать. Тёплая куртка, ботинки, щенок, завёрнутый в плед, такси и три квартала — всё это заняло не больше 15-ти минут, а Феликсу эти минуты показались мучительной вечностью. Страх перед неизвестностью превратил его в бездушного робота. Он ногой открыл дверь круглосуточной ветклиники, не здороваясь и не говоря ни слова администратору, сразу пошёл к первой приоткрытой двери. Глаза бил яркий белый свет, а нос резко зачесался от невидимых облаков не то едких лекарств, не то дешёвых цветочных духов. «Только не смей мне тут умирать», — крутилось в мыслях на повторе. — «Только не ты», — первое, что влетело в голову, как только дверь за спиной хлопнула и на него уставились глаза из прошлого. — Господин Хван, — следом за Феликсом в кабинет влетела рыжеволосая девушка. — Я… Он без записи, и я пыталась остановить… — Всё в порядке, Юна, — кивнул так называемый Господин Хван и рукой указал Феликсу положить щенка на смотровой стол. — Можешь идти. «Только, блять, не ты… Блять…». — Что произошло? — Н-не знаю, — язык прилипал к нёбу, приклеивая и слова к высохшим губам. — Он просто начал… П-пениться и д-д-дёргаться… — Пенистая рвота говорит об отравлении, — ветеринар поправил перчатки и изящно, слишком изящно для простого смертного откинул длинные волосы назад. Феликс оторваться не мог от… От Хёнджина? Это реально он? Не его больное воображение играет галлюцинациями, а прям настоящий Хван Хёнджин? И если это не шутка, то Берри, по всей видимости, реально судьбоносная собака или сущее проклятие, потому что второй раз приводит его к этому… К Хёнджину? Пока бывший друг или его точная копия возился со шприцами и ампулами, Феликс стоял столбом, просто наблюдая. Такой же высокий, такой же безумно красивый, а волосы ещё длиннее и гуще, чем в день их последней встречи. Под идеально белым халатом к телу прилипала такая же идеально белая рубашка. На шее дорогой удавкой висит тонкая цепь, скрывающая подвеску за воротом, а уши теперь свободны от многочисленных проколов-гвоздиков. Лишь одно серебряное кольцо украшает левую мочку — подарок Феликса… Точнее, Ёнбока. Гадать смысла нет — это точно Хван Хёнджин. — Если вы делали прививки, то бешенство исключено, — спокойный голос вырывает Феликса из образа детектива-новичка, возвращая в небольшой кабинет с нежно-голубыми стенами. — Я вколол адсорбенты. Это должно помочь, — бледная рука, свободная от латекса, поглаживала притихшего щенка. — Обеспечьте малышу жидкое питание на пару дней и следите, чтобы он ничего не ел на улицах. Если судороги повторятся… — теперь тёмные, невероятно чёрные глаза с холодным блеском смотрели, наверное, в самую глубь души Феликса, а голос неприятно отдавал лязгом металла. — Вы знаете, где меня найти. «Он меня узнал». А как вести себя с тем, кто предал? Как смотреть на того, кто заставил отчаяться, свалившись с небес в ущелье ада? Как Феликсу нужно поступить? Одна его часть хотела молча уйти и никогда больше не видеть этого человека. А вторая… Вторая истошно кричала, что нужно остаться и поговорить. Нельзя бегать всю жизнь. Он боялся возвращаться и переезжать именно потому, что боялся этой встречи, но вот она состоялась. Что чувствовать в этот момент? Поджилки не трясутся, дышится, вроде, легко, только слова нужные всё никак до языка не доберутся. — Спасибо, — одними губами проговорил парень, закутывая уснувшего щенка в тёплый плед. Руку накрыла чужая, но такая знакомая ладонь. На этом моменте не только слова пропали, но и мысли все превратились в пепел. Одно касание, может, даже и случайное, а внутри сгорело всё к хуям собачьим. Как поступить? По лицу Феликса нельзя было ничего понять, а на физиономию Хёнджина он не смотрел — больной спаниель интересовал куда больше. А вот вторая рука, оказавшаяся рядом с первой, вызывала вопросы. «Какого хуя происходит?», например. «Что ему надо?». — Ёнбок? — наконец-то подал голос виновник полчища неприятных мурашек. — Вы ошиблись. — Я знаю, что это ты, — Феликс не видел, но слышал, что Хёнджин скромно улыбнулся. — Я чувствую тебя. Все мы с вами храним в себе других людей. Мы забирали их истории, радости и ловили моменты горя. Мы впитывали отзвуки смеха, страницы любимых книг и опыт. Под оболочкой мы совсем не мы, а родители, бывшие одноклассники, бывшие друзья и просто бывшие. Очень непросто под завалами чужих пазлов жизни откопать самого себя. Глубокой ночью в ветклинике Феликс занимался именно этим — перекапывал свои и чужие воспоминания. Хван не торопил его и не просил отвечать. Его нежные руки всё ещё покоились на руках Феликса, а под этим совместным теплом и красным пледом сопел Берри. Что говорить-то? — Ты вернулся, — до сердца Ли добрались нотки нежности и тоски. Расставание — это не просто разрыв отношений. Это только первый удар. После обязательно последуют муки совести, горы сомнений и сожалений. Тем, кто любил, расставание вторым ударом нанесёт намного больше боли, чем можно себе представить. Это может длиться долго, пока не расстанешься не только с человеком, но и со всеми чувствами к нему. Почему-то сейчас Феликс снова почувствовал и прочувствовал, что Хёнджин скучал. И Феликс, блять, скучал, тут даже к психологу ходить не нужно. Но это всё неправильно. Всё, начиная от отравления Берри и заканчивая ласковыми поглаживаниями запястий, было неправильным. — Ёнбок-и? Сколько Феликс тут уже стоит, почему не несётся со всех ног домой? Там ведь, наверняка, Крис вернулся, и обязательно с чем-нибудь вкусненьким. Рот безвольно открывался и закрывался, пока аккуратные поглаживания сбивали дыхание. — Ты не хочешь поговорить? Как часто от короткого «да» зависит буквально всё в этой жизни. И, сука, как же часто, слишком часто такое же короткое и привычное «нет» влечёт за собой что-то страшное. Хёнджин задал вопрос, на который не может быть правильного или неправильного ответа. Феликсу пора взять ноги в руки и уносить своё тело подальше от знакомого, когда-то горячо любимого и опасного ныне Хёнджина. — Мне пора, — Ли за секунду скинул чужие руки и подхватил щенка, а ещё через секунду он уже осторожно открывал дверь, чтобы не потревожить страдающее чудо. — Ты знаешь, где меня найти, — прилетело в спину стрелой, едва не задевшей сердце. — До встречи, Ёнбок… «Блять…»

╳

— Питер не был похож на других мальчишек. Но даже и ему стало страшно. По телу пробежала дрожь, как, бывает, пробегает она по поверхности воды. Но в следующий миг он уже стоял, выпрямившись на скале, улыбался, а где-то внутри него бил маленький барабанчик. Он выстукивал такие слова: «Что ж, умереть — это ведь тоже большое и интересное приключение»… — Подожди… — впервые прервал Хёнджин. Ёнбок отложил подарок папы на Рождество — огромный том его любимого «Питера Пэна» с яркими картинками — и сел поудобнее, закинув ещё одну подушку под спину. — Устал? — Нет, — Хёнджин тряхнул головой, от чего длинная чёлка съехала и упала на глаза. — Просто… Скажи, Ёнбок-а, а ты думал о смерти? Слишком уж детскую книгу выбрал Ёнбок для совместного вечернего чтения перед сном. Слишком недетский вопрос задал ему друг, подобрав под себя ноги на другом конце кровати. В свои 12 лет Ёнбок верил в чудеса и магию, он думал о драконах и бессмертии, а вот о смерти ещё не приходилось. — Не, а что? Хёнджин смотрит на друга, у которого в волосах смешные заколки с цыплятами и растянутая пижама с мультяшными динозаврами, и понимает, что лучше бы этот лучик света никогда не встречался со смертью лицом к лицу. В последнее время мальчик часто думал и о жизни, и о смерти, и об отце. Давно уже его нет. Этого времени достаточно, чтобы оправиться, но забыть невозможно. — Да я так… Скучаю по папе. — Я тоже по своему скучаю… — Ёнбок и правда тосковал, особенно вечерами, когда мама подворачивала края одеяла, чтобы никакие монстры не пробрались. Мальчику хотелось бы, чтобы это делал папа, который теперь слишком часто в командировках. Но длительные отъезды не сравнить со смертью. Ёнбок опять сморозил чушь. — Хённи, может, в будущем придумают что-то, чтобы можно было воскрешать людей или… О, или вообще мы все бессмертные будем. — Ну-у, не зна-а-аю… — Хёнджину бы сейчас поплакать хорошенько, но рядом с другом он не мог, а дома его за слёзы и побить могут. — Скажи… А ты бы расстроился, если бы я умер? — Ты дурак такое спрашивать? — возмутился Ёнбок, подползая к другу. — Ты прав… Зря я это всё, — вяло улыбнулся мальчик. — Почитаешь мне ещё немного?

╳