who cares

всё хорошее когда-нибудь заканчивается. бабки заканчиваются в числе первых. нираги привык, что «хорошее» в его жизни если и мелькнёт разноцветным фейерверком, то угаснет, стоит ему моргнуть. всё хорошее в его жизни, по большому счёту, дешёвая реплика с алика; пиротехника, к которой ни один нормальный даже на пушечный выстрел не подойдёт. но сугуру нормальным не был ни разу, да и подходил явно ближе положенного. так или иначе, у бывшего наёмника закончились деньги, добытые то тут, то там… шантаж, вымогательство, заказные убийства - его профиль. у него явно не было цели сберечь хоть йену из этого кровавого состояния, но замечание чишии об экономии в одно ухо влетело, а из другого также задорно вылетело. теперь же, стоило прознать об этом арендодательнице - дружелюбной на вид старушке, как нираги получил непрозрачное предупреждение, что выселят его следующим же рейсом. а он знал, что карга его никогда не любила! было бы за что… поэтому сейчас бывший наёмник, закинув в багажник все свои скромные пожитки, прикинул, что вполне можно поспать прямо там - тепло, темно и мухи не кусают. уютненько. дышать нечем, правда, но когда его это останавливало? основная загвоздка бытия для нираги сейчас заключалась в поиске работы. по большому счёту, он умеет только две вещи: стрелять и быть плохим парнем. но в вооружённые структуры его не возьмут по состоянию здоровья - да какая разница, че написал психиатр? я здоров как бык. а в актёры рожей не вышел - батя-взрыв постарался. в криминал соваться тоже не вариант: он там уже был, и ему там не рады. остаются подработки для тех, кто не умеет ничего. но для колл-центра он посыплется сразу, а продавцом-консультантом, при лучшем раскладе, через пару дней. так что нираги просто пускает своё существование на самотёк, ночуя в машине и питаясь в дешёвых забегаловках. но проблема бьёт в спину. дважды. во-первых, его дом на колёсах недвусмысленно напоминает хозяину, что тоже не прочь подкрепиться. а зная свою тачку и сколько она уминает элитнейшего - по статусу положено - бензина, он путём несложных математических вычислений приходит к тому, что это чудо техники прожрёт насквозь его пластиковый кошелёк. а самому нираги придётся попитаться святым духом до лучших времён. второе - это чишия. единственный, кажется, человек во всём этом поганом мире, которому сугуру хоть немного всрался. и, по совместительству, похуизм во плоти. противоречиво? да, бриллиантово почишия. он звонит ему посреди своего ночного дежурства, потому что… да хер его знает, мозг бывшего наёмника взорвётся ошмётками на черепушку, если он начнёт понимать этого белобрысого кошака. и честно говоря, сугуру не помнит ничего из этого разговора, как и был ли он вообще. на утро от него приходят два сообщения: одно с чётким и ясным местом и временем встречи, а второе… так нираги стал подрабатывать таксистом. местность он знал на твёрдую троечку, визуал сомнительный, но зато тачка своя и какая! да и, чего греха таить, он порядком вымотался сутками напролёт быть в одиночестве, точа себя не самыми жизнеутверждающими мыслями и воспоминаниями. эта работа с лёгкой руки какого-то непосредственного и улыбчивого парниши (при взгляде на которого сугуру хотелось фыркнуть: тебя давно не пиздили, да) конкретно развязала бывшему наёмнику, а ныне таксисту, его длиннющий язык. так что недостатка социализации он явно не испытывал. да и интересных собеседников было достаточно. не таких интересных, правда, как белобрысый врач. кстати о нём. чишия ждал его в том самом парке; сидел на одной из скамеек - с которой лучше было разглядеть ночное небо - и думал, вероятно, о высоком. наверняка, конечно, не скажешь - может и разрабатывал план по захвату мира. но это маловероятно. бывший-наёмник-а-ныне-таксист плюхнулся рядом, явно разрушая для врача магию момента. в подтверждение тот лишь мимолётно хмурится. мимолётно настолько, что нираги уверен: не смотри он на того в упор, не заметил бы. но на кису хотелось смотреть в упор, учитывая, что они не пересекалась сколько? недели две, не меньше. — ну и? — хмыкает нираги, переводя уже менее заинтересованный взгляд на небо. ответа не следует, поэтому он уточняет: — чего хотел? — ты мне скажи, — в голосе чишии сквозит явная насмешка, но какая-то не злая, дружеская что ли. — ты мне звонил вчера. сугуру, расслабившийся было в присутвии единственного человека, которого мог бы, постаравшись, назвать другом, ощутимо напрягся. — ты о чём? киса переводит на него пронзительный взгляд - ей богу, ещё с того случая с пацаном и шпаной нираги пытался вытравить из своего мозга образ этого чёрта, высокомерно насмехающегося, что пользовался чёрной подводкой и коронным магазином бессловесных острот. и бывший наёмник готов на библии поклясться, что сейчас на дне его радужки мелькнуло что-то похожее. — вчера вечером я уже был на ногах всю смену и физически не мог ответить на твой звонок, — поясняет он терпеливо, словно сугуру - один из его мелких пациентов. — ночью выдалось время перезвонить, но ты, очевидно, уже спал. честно говоря, нираги вообще не помнит, как звонил ему. а зная этого белобрысого прохвоста, доверяй, но проверяй, желательно досконально. поэтому он тянется к смартфону, но тот лишь с бóльшим безразличием, чем то, на которое шунтаро когда-либо будет способен, подтверждает его слова. попадалово, конечно, конкретное. а ведь нираги тогда даже не бухал. максимум, допил открытую бутылку красного вина из заначки. отстояла она там, конечно, стойко, отмотав свой срок (годности) - так что надо полагать. тем не менее, у него вырывается лишь растерянное и глупое: —…что? ¹ — ты звонил, потому что тебе спать негде, — подсказывает чишия. и вот сейчас сугуру вообще не уверен: это опять он спьяну выболтал или белобрысый всезнайка сам по своим всёзнающим каналам догадался. но сдаваться и проявлять слабость бывший наёмник не станет даже перед ним. — оо, что ты, — однако мямлит он, и выглядит это так, что нираги сам бы себе не поверил, — что ты… нет! чишия улыбается снисходительно, но говорит с нажимом: — так и есть. — неа, — у нираги была какая-то тактика, и он её придерживался. а ещё, кажется, напрочь её забыл. — не ходи вокруг да около, а спроси. блять. бывший наёмник облокачивается о колени и, прикусывая до приятного покалывания нижнюю обветренную губу, запускает ладони в свои жёсткие смоляные во всех смыслах волосы. тянет их до болезненного хрипа, рискуя оторвать скальп, и стонет от безысходности. сейчас бы закурить. а не позориться перед единственным человеком, который не безразличен ему не считает его отбросом. наверное. — аа это не слишком сложно? — тянет он тихо. — сложно спросить? — бровь чишии слегка приподнимается. нираги же продолжает бороться с самим собой и желанием вырвать себе уцелевшие волосы. он пытается нашарить в смазанных воспоминаниях что-то похожее на такую неловкость, но не может. и стонет от этого ещё сильнее и болезненнее. возможно ли, что дело в том, что это чишия, а рядом с чишией хочется быть, как минимум, крутым парнем? а не размазанной по асфальту грязью, едва ли стоящей его ценного времени. чишия же ничуть не помогает, вернувшись к лицезрению ночного неба. нираги в очередной раз ловит себя на том, что засматривается на него. и совершенно не ловит себя, когда выпаливает: — можно я у тебя переночую? сугуру не верующий от слова совсем, но спасибо священной аматерасу, что способность краснеть у него в буквальном смысле перегорела. — да, — отвечает чишия, будто этого и ждал (а это явно так), и одним движением поднимается на ноги. он бросает взгляд на нираги в ожидании, а тот бросает неуверенное: — спасибо… — и нетвёрдой походкой следует за шунтаро. ¹ диалог из фильма бойцовский клуб