Мисо рамен

      На обратном пути от Омотэсандо к моей квартире, расположенной в Мегуро, я решил взять такси. Дело было даже не в том, что передвижение на такси по вечернему городу было удобнее, просто после встречи с Фуджимурой у меня не осталось никаких сил. Я чувствовал себя измотанным и оглушенным, словно подверг свое тело незнакомой для него раньше тяжелой физической нагрузке. Я был уставшим и смертельно голодным.       Фуджимура дал мне понять, что согласится на интервью для нашего издания только в том случае, если я последую его советам, поэтому мне нельзя было терять время. К моей удаче недалеко от моей квартиры находился магазин электротоваров, в котором я купил самую маленькую и дешевую рисоварку. С огромным картоном в руке я в порядке исключения зашел не в комбини на первом этаже моего дома, а в элитный супермаркет на противоположной стороне улицы и купил несколько килограммов белого риса, пачку сливочного масла, тофу, пасту мисо быстрого приготовления и пластиковую бутылку соевого соуса.       Под грузом покупок мое тело чувствовало себя разбитым, но, наконец добравшись до дома, я не мог позволить себе отдохнуть. Еще никогда моя однокомнатная квартира-студия не казалась мне столь заброшенной и унылой. Я включил электрический свет и выгрузил покупки на низкий столик посредине комнаты. Большого обеденного стола у меня не было, а крохотная кухонная ячейка выглядела такой новой и чистой, словно ее ни разу не использовали.       И действительно я не мог вспомнить, когда в последний раз готовил дома для самого себя. Тщательно промыв стакан риса водой из-под крана, я загрузил его в рисоварку и позволил себе за неимением другой подходящей мебели опуститься на неряшливо расстеленный на полу, так и не убранный еще с утра футон.       Уже через несколько минут вода закипела и квартиру наполнил сладковатый аромат отварного риса. Вдыхая его, я думал о том времени, когда еще ходил в старшую школу.       Мои родители, хоть оба и были родом из Токио, переехали после моего рождения в Канагаву, где я провел большую часть времени до поступления в университет. Моему отцу принадлежал традиционный японский отель с онсэном, и в следствии занятости он практически никогда не появлялся дома. Он обладал нездоровой тягой к выпивке и обильной еде, что, в конце концов, и привело к тому, что один из работников отеля нашел отца мертвым на полу его кабинета. Мой отец был довольно тучным, и врачи много раз предупреждали его об опасности сердечного приступа, но такой властный и упрямый человек, как он, не слушал никого, кроме самого себя.       После его смерти управление отелем перешло моей матери и ее младшему брату. Времени на хозяйство и четырнадцатилетнего сына у нее не оставалась, поэтому уже через месяц после смерти отца она сказала мне: «Прости, Макото-чан, но маме очень нужна твоя помощь». Я был тихим и послушным ребенком, поэтому не возражал, что основная часть домашней работы была свалена на мои плечи. После школы я убирал квартиру, стирал белье и сам ходил за покупками. Настолько хорошо, насколько это мог делать четырнадцатилетний мальчик, я готовил себе рис, суп-мисо, тушил овощи и жарил мясо. Когда моя мать возвращалась с работы поздно вечером, мы часто ходили вместе в семейные рестораны или кафе-бистро. Я любил проводить время с мамой, и когда Фуджимура-сэнсей упомянул о фастфуде, почти сразу вспомнил нашу беззаботную болтовню и то, как со здоровым аппетитом подростка поглощал незатейливые, но вкусные блюда. После переезда в Токио я почти не виделся с мамой и дядей, и каждый раз при встрече с ними испытывал легкие уколы совести.       Из рисоварки раздалась тихая мелодия и, распахнув ее, я принялся взрыхлять готовый рис. Горячий пар ударил мне в лицо, заставив заморгать. Сладковатый запах стал еще сильнее, и мое тело затрясло в предвкушении. Выгрузив рис в миску, в другой – я растворил ложку пасты мисо в кипяченой воде из чайника, предварительно порезав туда тофу.       И хотя я был невыносимо уставшим, странная энергия овладела моим телом. От возбуждения меня била дрожь. Достав из холодильника масло, я водрузил его кусок на горячий рис и плеснул в миску соевого соуса. Я даже не мог себе представить, каким это месиво должно было быть на вкус.       Думая о глазах-маслинах Фуджимуры-сэнсея и его ровном, спокойном голосе, я положил немного риса в рот. Жирный, сливочный вкус масла почти сразу смешался с соленым соевым соусом и растворился в полости моего рта. По сравнению с соусом рис обладал явно выраженной текстурой, которую было приятно ощущать на зубах и языке.       Я округлил глаза и отправил в рот следующую порцию, а потом еще одну. Мое сознание поплыло, а у меня на лбу выступили капельки пота. Как вообще такое могло быть, что простой рис с соевым соусом оказался вкуснее любого деликатеса? Или дело было в сливочном масле?       Моя мама приучала меня есть медленно, хорошо пережевывая пищу, но я проглотил весь рис из рисоварки буквально за какие-то десять минут. Я ведь мог приготовить себе еще? На часах было около половины двенадцатого.       Я больше не был уставшим, да и приготовление риса не занимало так уж много времени. Окончилось все тем, что я съел так много, что меня даже стало подташнивать. Все мое тело разморило и мои вкусовые рецепторы трепетали от удовольствия. Не раздеваясь, я забрался внутрь футона и закрыл глаза.       Всю квартиру окутывал аромат отварного риса, и воздух в комнате был теплым и влажным. Впервые за долгое время я испытывал сильную потребность в сексе, мне хотелось прижаться к другому человеку, ощутить подушечками пальцев эластичность его кожи и почувствовать запах его дыхания. Мое собственное дыхание пахло парным молоком.       К чему все это должно было меня привести? Чего добивался от меня Фуджимура и почему предпочел меня другим известным журналистам больших токийских изданий? Я чувствовал себя избранным сэнсеем, пусть и был не достоин такой важной роли. Но именно поэтому я не имел право его разочаровать.       Следующие несколько недель я взял в привычку возвращаться домой раньше обычного, хотя и понимал, что это точно не понравится никому из моих старших коллег. Но их мнение меня не волновало, я словно был одержим.       После работы я заходил в разные супермаркеты и покупал себе овощи, рыбу, иногда мясо. Приготовление ужина возвращало меня в детство, и я наслаждался простым, но интенсивным вкусом свежих сезонных продуктов. Порции, приготовленные мной, были большими, но я съедал их без остатка, будто бы во мне снова пробудился аппетит растущего тела подростка.       Фуджимура-сэнсей не ответил ни на одно из моих писем по электронной почте, в которых я искренне описывал свои ощущения и благодарил его за советы. Мне хотелось снова встретиться с ним, чтобы продолжить работу над интервью, но, видимо, для этого нужно было время. Я был готов ждать.       Под воздействием вкусной еды и питательных, полных витаминов ингредиентов мое тело начало меняться. Кожа на моих запястьях и кистях больше не шелушилась, а январский ветер не казался мне таким ледяным как раньше. Мои щеки приобрели здоровый розоватый оттенок, а мои относительно короткие волосы ощутимо отросли и теперь падали мне на лицо. В конце второй недели я понял, что рубашки больше не висели на мне, как на скелете, а мои любимые брюки, которые я носил уже больше двух лет, только с трудом застегивались на поясе. Но это не было важным, я был настолько худым, что пара лишних килограммов мне бы не помешала. Раньше моя ключичная кость так сильно выступала из-под моей кожи, что на нее было больно смотреть, но теперь, отмечал с удовольствием я, окидывая себя утром взглядом в зеркале, все больше не было так уж и плохо.       После двух недель здорового домашнего питания я понял, что этого было мало и мои вкусовые рецепторы готовы к чему-то новому и более сложному в своей вкусовой палитре.       Половину экрана моего ноутбука занимала недописанная статья, но я больше не мог сосредоточиться на тексте. Мои колени под рабочим столом ослабели, и я понял, что мои пальцы, лежащие на клавиатуре, начинают дрожать. Время на офисных часах перевалило за полдень, и большинство рабочих мест были пустыми.       Я редко обедал вместе с коллегами, обычно проглатывая пищу прямо на рабочем месте, потому что не хотел тратить время ни на долгую трапезу, ни на бесполезные разговоры. Тем более что большинство мест, в которые ходили обедать мои коллеги, были дешевыми забегаловками с жирной едой быстрого приготовления, от которой я шарахался, как от огня, но теперь же это было именно то, что мне было нужно.       Я приподнялся на стуле и окинул офис быстрым взглядом. Несколько моих коллег-репортеров уже вернулись с обеденной паузы и строчили что-то в своих ноутбуках. Кто-то довольно громко говорил по телефону. Единственными коллегами, у кого еще, похоже, не было обеда, оказалась разномастная тройка из отдела, отвечающего за иллюстрации и дизайн нашего издания. Их длинный стол, обладавший формой латинской буквы L, находился прямо напротив моего рабочего места.       Глава отдела, Ямада-сан, строгая женщина средних лет, сосредоточенно морщила лоб, разглядывая экран своего монитора. Она явно была сильно занята и вряд ли бы обрадовалась, если бы ее побеспокоил кто-то незначительный вроде меня. Рядом за столом раскисал Накаяма Масао, наш верстальщик, с большими наушниками на голове. Работая над дизайном страницы, он громко слушал музыку с вокалом на английском. Так как он сидел ближе всего ко мне, до меня даже доносилось басы из динамиков его наушников и сумбурные отрывки припева. Многие в нашем офисе считали Накаяму асоциальным и неприятным: свои подростковые годы он провел в Европе, поэтому не слишком заботился о том, чтобы соблюдать японские общественные нормы. Возможно, он просто не знал об их существовании. У него почти никогда не было встреч вне офиса, и он предпочитал приходить на работу в джинсах и заношенных свитерах, из-за чего напоминал великовозрастного студента.       Нельзя было сказать, что я негативно относился к Накаяме, но обедать вместе с ним мне не хотелось. Мой взгляд упал на Ю, фотографа-практиканта, сидевшего посередине между коллегами из его отдела. Может, мне стоило пригласить его?       Ю Цифэн работал у нас около года. Он переехал в Японию из Китая уже больше пяти лет назад и говорил на, по моему мнению, вполне сносном японском. Его снимки были броскими, запоминающимися и несомненно талантливыми, из-за чего главный редактор часто хвалил его. Остальные же коллеги относились к нему со снисходительностью: он был самым младшим во всем коллективе и из-за своего сильного акцента сразу же выделялся на любом собрании. Из-за этого и без того стеснительный от природы Ю говорил еще тише и часто оставался непонятным. Никто не мог правильно выговорить его имя, поэтому многие обращались к нему Ю-чан и считали его чем-то вроде маскота – милого и бестолкового талисмана нашей редакции. Его внешность безупречно подходила под это определение: свои длинные волосы Ю обычно собирал в хвост или пучок на затылке, у него были правильные и миловидные черты лица, а его телосложение было, похоже, хрупким от природы. Он больше походил на симпатичную дочку китайского богача, чем на молодого парня.       Решительно встав из-за стола, я сделал несколько шагов к L дизайнерского отдела, отчего Накаяма сразу же повернул голову в мою сторону и заговорчески прошептал:       – Эй, Макото… Слышал, что главред сказал сегодня утром?       Я отмахнулся от верстальщика и приблизился к Ю, который заметно вздрогнув, обернулся ко мне.       – Ка… Кавада-сэмпай?       – Ю, ты занят? – как можно более беззаботным тоном спросил я. Теперь даже Ямада оторвалась от своего занятия и бросила в мою сторону обеспокоенный взгляд.       Не понимая, почему все так переполошились, я почувствовал себя не в своей тарелке. Мой голод был таким сильным, что все мое тело зудело. Я был уверен, что Ю был самым подходящим кандидатом для осуществления моего плана: парни в его возрасте обладали здоровым аппетитом и тягой к фастфуду всякого рода. Тем более мне страшно захотелось съесть рамена, и Ю наверняка знал парочку хороших забегаловок недалеко от редакции.       – Если ты голодный, мы могли бы пообедать вместе, – предложил я, на что Ю только растерянно захлопал глазами. Его пушистые темные ресницы напоминали женские, что определенно добавляло пункт к его миловидности.       – С чего это ты решил вдруг выгулять Ю-чана? – бестактно поинтересовался Накаяма. Этот парень вряд ли когда-нибудь задумывался о том, что говорил, дольше одной секунды.       – Макото-кун, у нашего отдела сегодня собрание в два, – оторвавшись от своего монитора, заявила Ямада, и бедный практикант еще больше съежился от ее колючего взгляда. Мне стало немного жаль его.       – Ямада-сан, обещаю, что верну вам Ю раньше, чем через час, в полной целости и сохранности, – шутливо пообещал я, на что глава отдела только вздернула брови. – Нам нужно обсудить снимки для моего репортажа.       – Ага… Ясненько! – воскликнул Накаяма, хотя я обращался вовсе не к нему. Ямада вздохнула и, ничего не сказав, снова уставилась в монитор, будто бы была не особенно довольна тем, что сотрудникам ее отдела тоже когда-нибудь приходилось делать обеденную паузу.       Подмигнув Ю, я сказал, что буду ждать его внизу.