Окно с историями

За несколько последующих встреч Венди всё же сумела заставить себя набросать заметки для будущего романа, подумать над сюжетом и составить «список историй», которые время от времени рассказывал ей капитан Крюк. Она была уже не слишком уверена, если говорить до конца откровенно, в том, что видится с Крюком ради книги и вообще, что хочет о нём писать. Скорее, она хотела о нём слушать, хотела о нём спрашивать и… думать – о нём. Ей нравилось проводить время на бриге, который Крюк, – подумать только! – отремонтировал просто для того, чтобы ей было приятно приходить, нравилось смотреть (смотреть!), как он играет на клавесине, Венди умиляло его смущение каждый раз, когда он подавал ей руку, как бы до последнего не веря, что леди выберет вложить свои пальчики в его богато украшенную кольцами кисть. Нравилось также оказывать ему маленькую поддержку: да, в основном, капитан со своим острым крюком обходился прекрасно, кроме того, Венди обратила внимание, что почти каждый предмет его обихода на корабле был умело доработан, имел специальные пазушки, углубления, изгибы или петельки, чтобы капитан мог пользоваться двумя руками одинаково, но было кое-что, с чем Крюк не мог справиться самостоятельно, заплести косу, например, или исполнить классический концерт для десяти пальцев… тогда Венди с милейшей улыбкой спрашивала, позволит ли ей капитан побыть его правой рукой, и капитан отводил взгляд, тихо говорил, что позволит, а потом добавлял что-то о её добром сердце и нежной душе. Писем от Эдварда всё не было. Зато случилось кое-что другое. В последний октябрьский вторник, когда Венди, распрощавшись с капитаном на углу своей улицы, пришла домой с белым букетиком и с невесомым поцелуем, который робко кольнул с предварительного разрешения тыльную сторону её ладони и горел теперь алым румянцем на вендиных щёчках, Эмма встретила хозяйку в смятении. Маленькая Джейн рыдала в детской уже полчаса и не пускала к себе никого, даже брата, а ему, вообще-то, давно пора было спать. Эмма поохала, посетовала на отсутствие слуг и нянек, из вежливости спросила, как прошла встреча с капитаном и поспешила слинять из семейного гнёздышка Блумфилдов подальше от детских истерик. Венди осторожно постучала в дверь. – Джейн, малышка? Это мама! Можно я зайду? Открой, пожалуйста? Что случилось, милая? Безудержные слёзы за дверью чуть утихли, послышались всхлипы и звуки, похожие на вытирание соплей рукавами. – Мама… - был слабенький перепуганный голосок, – Ты… ты… ты одна? – Что? Конечно одна. Правда, внизу ещё есть твой брат, если ты про него не забыла, и мне бы надо его уложить… Эмма ушла. Ты мне откроешь? – А тот… тот… пират… он не… не… Джейн снова разразилась рыданиями пуще прежнего, не сумев договорить до конца, но Венди в ужасе взялась за голову, догадавшись, что дочка, наверное, увидела её с капитаном в окно. Что ж… ей всё равно пришлось бы поговорить с дочерью на эту тему, наверное… Миссис Венди не планировала, конечно, знакомить Крюка с детьми, но капитан уже пару раз с самым виноватым и скромным видом передавал Джейн и Дэнни маленькие гостинчики, сотню раз уточнив, уместно ли это с его стороны, и Джейн с пристрастием пытала маму вопросами, от кого она принесла сладости. Венди отвечала ей так же, как Эмме, но без употребления слова «капитан», говорила, что встретила старого знакомого, который в городе проездом, и каждый раз чувствовала себя ужасно. Надо сказать Джейн, - думала она, – надо ей сказать! Но Венди не говорила. Не знала, как. Знала только, что Джейн посчитает её предательницей. – Милая… - Венди села под дверью на колени и зашептала в щёлочку, – Нет, обещаю тебе, я одна, тот пират ушёл и никогда не посмеет войти в наш дом без моего разрешения. Мы можем поговорить? Не бойся, пожалуйста, тебя никто не обидит. Из-за двери донеслось копошение. Замочек щёлкнул. Венди думала, что Джейн сейчас смерит её свысока презрительным взглядом, демонстративно развернётся и зашагает к своей кровати, но девочка кинулась матери в объятия так неожиданно и отчаянно, что свалила её на пол. – Ой!.. Мамочка, мамочка, прости… я случайно… мне страшно, - всё вендино плечико сразу же стало мокрым от детских слёз. Так и оставаясь лежать на ковре в коридоре, Венди обняла дочь, устраивая её поверх себя, чмокнула её в макушку и сказала: – Не бойся. Мама никого в обиду не даст. Скажи, Джейн, ты его в окошко видела? – Да… – И меня, да? – Да. Что он хотел, мама? Он приходил за мной? – Джейн… - Венди глубоко вздохнула, и девочка закачалась у неё на груди, как на лодочке, – Так, давай-ка, вставай. Идём, ты ляжешь в кроватку, а я сяду рядышком и всё тебе расскажу, хорошо? Дэнни! Иди сюда! Дэнни прискакал галопом так быстро, что Венди сразу же поняла: он поднялся по лестнице вслед за ней и всё это время подслушивал за углом, но она сделала вид, что ничего не заметила, легко подхватила сына, дочку взяла за руку и, собираясь с мыслями, уселась на кровать. Джейн сразу же влезла под одеяло так, что одни глаза виднелись, а Дэнни стиснул мамину шею и спрятал личико под ухом. – Послушайте, дорогие мои. Помните, как я рассказывала вам сказки про Нетландию? Тот пират, что вломился к нам, это капитан Крюк, вы, кажется, его узнали?.. – Я думала, его сожрал крокодил… - испуганным шёпотом вымолвила Джейн. – Это так, Джейн. И это совсем не сказки. Кроме Питера, волшебных фей, полётов под звёздами и острова, где вечное лето, которые существуют на самом деле, всё остальное тоже правда, в том числе крокодил. Это очень страшно, знаете ли, угодить крокодилу в желудок… и… выжить… но, в общем, речь сейчас не об этом. Капитан Крюк, он… я познакомилась с ним, когда была ненамного старше тебя, милая, - тут Венди наклонилась, чмокнула дочку в лоб, а Дэнни сделал недовольное лицо, чем тоже выпросил себе поцелуйчик, – и я тогда не понимала всего. Думала, он завистливый и трусливый негодяй. В общем, так и было, но… я выяснила, что сильно ошибалась на его счёт. Капитан Крюк попал в очень тяжёлую ситуацию. Пока он был в Нетландии, прошло двести лет, и теперь он остался один во всём мире, у него нет ни друзей, ни семьи, никого вообще. Он думал, что в этом виновата… одна девочка… и собирался… э… напугать её, чтобы отомстить… но случайно перепутал с ней тебя, Джейн. Он не хотел нападать на тебя, милая, и приходил сказать, что ему очень жаль и очень стыдно за то, что обидел тебя. Передавал свои самые глубокие и искренние извинения. Ты не обязана прощать его, дорогая, он вёл себя крайне плохо, сделал тебе больно. Но он очень раскаивается. – Мама..? - спросил Дэнни, пока Джейн молчала, насупившись в ответ на историю про капитана Крюка, – А если он обманул тебя? Он всегда обманывает. Помнишь, как он сказал, что не будет следить… ты рассказывала… а потом… – Помню, мой золотой. Но твоя мама взрослая и умеет распознать, когда кто-то хочет её обмануть. Так получилось, что я для капитана Крюка теперь единственный в мире… э… друг. Ему тяжело. И тоже страшно. Он ничего не знает о нашем времени, никогда не видел автомобили, не пробовал мороженое, не пользовался электричеством. И… он… ну… у него ведь не просто так крюк вместо руки… он ведь однорукий. Это… тоже тяжело. В его ситуации, понимаете… в общем… вряд ли капитан Крюк станет обманывать меня. И… я ему сочувствую. Как вы думаете, мои сладкие, вы сможете простить маму за то, что она подружилась с капитаном Крюком и помогает ему? Вы можете мне не отвечать, дорогие, просто подумайте об этом ладно? Я вас люблю. Мне надо было рассказать вам это раньше… но я боялась вас напугать. – Мама, - спросила Джейн очень серьёзным тоном, – а кто та девочка с которой он меня перепутал? Венди иногда жалела, что дочь у неё такая умничка. Она снова вздохнула, в десятый раз за вечер. – Это я, милая, - честно сказала она, – И потому капитан Крюк так растерялся. Он-то думал, мне двенадцать лет… это ведь я придумала тогда подарить Питеру напёрсток и кричать во всю глотку, что капитан Крюк стар, одинок и обречён, чтобы он упал с неба прямо в пасть крокодилу… а потом он увидел меня в окне. Помнишь, как он опешил? И взял тебя бережно-бережно, чтобы вернуть мне? Я подумала, что он просто струсил, но оказалось, в тот момент он понял, что не заметил, как пролетели годы, и… ну… это осознание раздавило его. Капитан Крюк больше не хочет мстить… потому, что уже давно потерял свою жизнь и всё, чем дорожил. Быть злым пиратом для него теперь бессмысленно. Джейн, которая высунулась-таки из-под одеяла, сложила ручки на груди и серьёзно задумалась. Дэнни же, которому было всего пять, ёрзал у мамы на коленях, как будто миллион вопросов распирал его изнутри, но он никак не решался задать их. Миссис Венди пощекотала носиком его ушко: – Ну что, родной, что? Спроси! Всё равно вы уже не уснули во столько, во сколько вам положено, так что давай, не стесняйся! Чувствую, мы с вами сегодня до полуночи досидим! – А Крюк ведь тогда прилетел, да? А ты была на том корабле, мам? А он ещё летает? А можно посмотреть, как корабль летает? Тут и Джейн, кажется, позабыла, как капитан тащил её за волосы, ей вдруг тоже стало жутко интересно всё, что связано с летающим кораблём, её личико просияло, и она быстренько прозвенела: – Корабль же летает с помощью фей да? Феи тоже здесь, в Лондоне? Ты их видела? Давай позовём их в гости? Ну, хоть одну? - а потом тут же снова насупилась, изображая, что вот так легко она не намерена прощать ни маму, ни, тем более, злобного пиратского капитана, хоть тысячу летающих кораблей ей преподнеси. Миссис Венди засмеялась, сгребла своих детишек в охапку и обняла крепко-крепко. – Вы у меня такие добрые! Капитан Крюк всё время говорит мне, что я добрая, так что, наверное, вы все в меня, да? Сладкие мои! Дайте, расцелую! - и она многократно зачмокала обе макушки, а Джейн и Дэнни, особенно Дэнни, захихикали маме в ответ, – Да, корабль летал с помощью фей, но феи, к сожалению, тоже бросили капитана и вернулись в Нетландию. Однако, не исключено, что одна из них однажды явится к нашему окошку вместе с волшебным мальчиком по имени Питер… Конечно, с тех пор, как Венди сама осознала, как всё было в Нетландии на самом деле, включая настоящую расправу над пиратами – живыми людьми, она искренне надеялась, что ни Питер, ни феи, ни кто бы-то ни было ещё больше никогда не прилетят к её окну. Однако, не выкладывать же это детям… дети хотят историй, дети верят в волшебство, дети ещё маленькие, чтобы понять… и мудрая миссис Венди, как и всегда, рассказала им сказку на ночь. Правда, сегодня героем в ней стал другой персонаж. Тоже мальчик. Она назвала его «Джей». И этот мальчик, как и Питер, тоже имел яркие мечты и большие надежды. Но, в отличие от Питера, Джей хотел вырасти, он с надеждой заглядывал в будущее, грезил о дальних плаваниях, о собственном корабле, о морских приключениях, о том, как покорит мир, когда станет взрослым, и о том, как мир непременно полюбит его за его удивительные подвиги и открытия. Дэнни понравился Джей. Джейн, кажется, тоже, но она, всё-таки, иногда поглядывала на маму с недоверием. Вся неделя до следующего вторника прошла спокойно, к разговору о пирате больше почти не возвращались, Венди сочинила для детей ещё пару историй про Джея, и уже предвкушала, как расскажет об этом капитану Крюку. Он улыбнётся, наверное, своей смущённой улыбкой, за которой можно разглядеть, что капитан испытывает простую человеческую радость, столь нужную ему в его ситуации… но к условленному времени (как всегда, в парке, как всегда, в шесть), Крюк не явился. Это было странно, нетипично, капитан всегда ждал Венди, даже если она выходила из дома пораньше, Венди была уверена, что он приходит как минимум за полчаса… может, задержался по вопросам ремонта? Миссис Венди села на обычную лавочку, достала блокнотик. Почитала свои заметки. Набросала новые. Часов у неё с собой не было, так что она спросила время у другой леди, чинно проплывающей мимо. Посидела ещё, ещё почитала, сделала ещё несколько записей. Ещё раз уточнила время. Когда прошло сорок минут, – а капитан никак, ну никак не мог опоздать на сорок минут, если бы что-то с ним не приключилось, – миссис Венди со странным чувством в груди поймала кэб. «Весёлый Роджер» встретил её молчаливо и торжественно, похоже, работы по реставрации были окончены, или капитан уволил работников на сегодняшний вечер. – Джеймс? Венди прошлась в сторону лестницы, ведущей на кубрик, вслушалась в тишину, а потом подошла к двери в каюту и постучала погромче, прежде чем войти в коридор. – Джеймс? – М-м-м-хм-м… - жалобно донеслось в ответ откуда-то из глубины. – Джеймс..? С Вами всё в порядке? Я могу войти? Уже стоя в дверном проёме леди обратила внимание, что капитана нигде не было видно. Она зашла, на всякий случай ещё раз постучала кулачком по деревянной стене. – Справа… - был едва различимый шёпот. В каюте у капитана имелось, кроме выхода в коридор, ещё две двери: Венди никогда за них не заглядывала, и думала, что это какие-то кладовые или технические помещения. Сегодня одна дверь оказалась приоткрыта, слабый голос доносился из-за неё, и миссис Венди, постучав в третий раз, осторожно глянула в щёлочку. Комнатка оказалась капитанской спальней. Здесь стояла всего лишь одна маленькая резная тумбочка, в стене было круглое окошко, и почти всё пространство занимала кровать с винного цвета балдахином, в которой и лежал капитан. Выглядел он, как тяжело больной человек, весь свернулся и трясся, словно от холода, хотя его бриг прекрасно сохранял тепло, лицо бледное, болезненно наморщенное, у сбитой подушки валяется грелка. Здоровой кистью капитан изо всех сил прижимал к дрожащей груди руку, замурованную в деревянную гильзу. – О, боже, Джеймс, - Венди впорхнула в спальню и уселась на колени рядом с кроватью, – что случилось? Скорее автоматически, чем сознательно, она потрогала его лоб и ахнула от того, какой он был горячий. – Боже, да у Вас жар, и сумасшедший! Вы простыли? Есть у Вас аспирин? – Нет… это… пройдёт скоро… всегда внезапно… я не пришёл, извините… – Прошу Вас, не извиняйтесь! Я так и подумала, что что-то произошло… чем я могу Вам помочь? Что у Вас болит? Капитан Крюк, наверное, хотел ухмыльнуться, но получилось у него только всхлипнуть и замычать. Он в отчаянии посмотрел на Венди глазами, полными слёз и боли. Пальцы его руки так сильно сжимали треклятую гильзу, что аж костяшки побелели. – О боже… - догадалась Венди, и снова пригладила его раскалённый лоб, но уже осмысленно, – Боже… Джеймс… о… Ласковыми пальчиками леди отлепила помятые кудри от его лица, расправила их на подушке и осторожно поинтересовалась: – Я могу как-то помочь..? Чтобы было легче… чтобы… прошло быстрее..? Или уйду, если Вам нужно побыть одному..? – Венди… миссис… простите… м-м-м-мф! - капитан дёрнулся и ещё больше скорчился, зажмурившись, – Чёрт… поговорите… пожалуйста… я… отвлекусь… обычно… это недолго… раньше Сми… мне читал… ха… Вместо усмешки снова вырвался болезненный стон. Бедный Крюк так хватался за свою искалеченную руку и так скрежетал зубами, что Венди решила, будет нестрашно, если она позволит себе немного поухаживать за капитаном. Она достала из сумочки красивый кружевной платок, стёрла испарину, ещё раз поправила кудри и, вроде бы, случайно забыла спасительную прохладную ладонь на его лбу. Морщинки немного разгладились. – Давайте я расскажу Вам историю? - тихонько предложила она, – Помните, как раньше? Только не про Золушку и Белоснежку… и… если хотите… я пропущу пролог… Миссис Венди было не видно, как у капитана на лбу опять залегла морщинка, но другая, новая, и совсем не от боли, зато леди могла бы поклясться, что та самая улыбка тронула на секунду уголок его губ. – С прологом… пожалуйста… - выдохнул капитан, не открывая глаз. – О… ну, что ж… - Венди тоже улыбнулась, и заботливая ладошка стала опять приглаживать измученный лоб, – тогда слушайте Джеймс. Есть у меня одни знакомые детки… и они обожают, когда их мама рассказывает им сказки на ночь. Но мама выяснила, что сказки, которые она всегда рассказывала, были не такие уж и безобидные: то, что представлялось ей Добром, оказалось чем-то сомнительным и бессердечным, а то, что называлось Злом, явило совсем другие грани, сложные и… ранимые… человечные. И мама тогда придумала для детей новые сказки, главным героем в которых тоже был мальчик, да, может, не волшебный, но совершенно точно необычный и удивительный, который умел любить, дружить, ценить свою семью, и испытывать разные другие настоящие чувства. У этого мальчика было несколько имён, поэтому мама сократила их все до одной буквы: «Джей». Джей, когда был маленьким, мечтал стать мореплавателем, великим искателем приключений, и покорить сначала всю морскую синь, а за ней – небесную лазурь на волшебном корабле, который может скользить по облакам также стремительно, как и по волнам Семи Морей. Жизнь, конечно, приготовила Джею разные испытания и подсунула всяческие неприятности, но Джей был очень храбрым мальчиком, и бесстрашно шагал им навстречу. Знаете, что, капитан? Дэнни понравился Джей и особенно его летающий корабль. Дэнни сказал, что тоже хочет стать мореплавателем, как Джей. А Джейн… Джейн, по-моему, догадалась, кем стал Джей, когда вырос. На прошлой неделе она видела меня с Вами в окно… я думала, она в жизни меня не простит, но, видимо, сердце у неё такое же доброе, как у меня. Я поведала ей и Дэнни Вашу историю и даже сказала сегодня, что иду к Вам. Не могу утверждать, что они были особенно счастливы по этому поводу, но когда я уже уходила, Дэнни догнал меня и попросил передать Вам это… Миссис Венди, без устали поглаживающая измятые кудри капитана Крюка, который, похоже, сумел немного расслабиться, – костяшки на его пальцах были уже не такие мертвенно-белые, – убрала руку и поправила остывшую грелку в его изголовье. – Заменить Вам грелку, Джеймс? Эта уже совсем холодная… – Нет, нет!.. - капитан распахнул ресницы, посмотрел на миссис Венди глазами такими же ясно-голубыми, как две незабудки, потом отвёл взгляд и прошептал, – Не уходите… грелка… не помогает… Вы… помогаете… – О, Джеймс… Ох. Хорошо, конечно… смотрите, это Вам. Одна ласковая ручка вернулась к горячему лбу, а другая посадила на кровать сбоку от капитана крохотного и весьма потрёпанного тряпичного медвежонка из плюша. – Это Тедди, - улыбнулась Венди, – Дети передали, «чтобы пирату Крюку было не так одиноко». Он уж не первой свежести, конечно, но, поверьте, радости он ещё способен принести очень много. Брови у капитана Крюка взлетели до самых корней волос. Он отпустил цепкий паучий хват и взял игрушку с такой осторожностью, что миссис Венди пришлось подавить желание протереть глаза. Капитан несколько раз перевёл взгляд с медвежонка на Венди и обратно, а потом беззвучно вымолвил: – Это что… подарок?.. От Ваших… детей… мне?.. – Да, Джеймс! Дети удивительные, да? Такие открытые… – О… у меня нет слов… спасибо… Крюк устроил медвежонка лёжа у себя на груди, как бы пригревая им свою пострадавшую руку, и бережно обнял его, точно этот малыш Тедди был в тысячу раз ценнее золота из его сундуков. На всякий случай Венди всё-таки протёрла один глаз. Она уже давно перестала думать, что спит, даже привыкла к тому, что наяву видится со злодеем из своего детства, но сюжет, в котором капитан Крюк лежит разбитый в своей постели, мучимый фантомными болями, и обнимает медвежонка Тедди, был совсем уж нереальным. – Джеймс… Вам полегче? Хоть чуть-чуть? – О… да… Намного… кажется, меня уже не лихорадит? – Кажется, нет. – Значит, скоро совсем отпустит… Обычно быстро проходит, как только трусить перестаёт… и жар сразу спадает… Капитан нашёл в себе силы, чтобы лечь поудобнее, распрямиться и хотел поправить одеяло в ногах, но проворная миссис Венди сделала это за него и даже подоткнула под пятки, чтобы теплее было. – Миссис Венди… Боги… спасибо… Боги, боги… я не заслуживаю ни капли этой… заботы… – Вам и не надо заслуживать мою заботу, Джеймс. Просто позвольте мне немного облегчить эту… это… э-эм… а с Вами… часто такое? Крюк вздохнул. – За всё время в Лондоне – впервые. В Нетландии было… постоянно… несколько раз в неделю… я… привык. Обычно бывало по утрам… а сегодня… я сам не понял… собирался к Вам, как всегда… а потом вдруг… Так неудобно… – Ну, прекратите уже, Джеймс, прошу Вас. Ничего неудобного. Расслабьтесь, давайте я расскажу Вам ещё пару историй. Убаюканный нежным женским голосом и пальчиками, которые рисовали вдоль лба невесомые линии, капитан задремал к середине второй истории, и Венди, ещё раз поправив одеяло, на цыпочках вышла из спальни. Несколько раз в неделю! Двести лет!!! И Джеймс не свихнулся… Какой силой характера нужно обладать, чтобы не просто не сойти с ума, выжив после всех этих ужасов, а ещё и остаться… человеком… способным улыбаться… быть галантным… и скромным… и сохранить волю к жизни… Не придумав ничего лучше, миссис Венди спустилась на камбуз, где после ремонта всё сияло новизной и чистотой, нашла там немного провизии, заварила чай. Пошарив по полкам и ящикам, обнаружила поднос, посуду, организовала лёгкий перекус и вернулась в каюту. Капитан проснулся, Венди застала его сидящим на кровати и прикручивающим крюк к своей многострадальной руке, он улыбнулся ей виновато, а потом вопросительно взглянул на поднос в её руках. – Я приготовила Вам гренки, - пояснила Венди, – и чай заварила, будете? – Вы приготовили гренки, - глуповато повторил он, – Гренки. Мне. Я… испытываю сомнения насчёт того, что ясно воспринимаю действительность. Ваши дети подарили мне медвежонка. Как Вам кажется, леди Венди, я выгляжу… здоровым? Или я, всё-таки, ещё в бреду? В ответ Венди засмеялась так тепло и серебристо, что Крюк активно поморгал и помотал головой. – Джеймс… нет, Вы не бредите. В противном случае, у нас с Вами общие галлюцинации, - леди с улыбкой устроила поднос на краешек стола, подвинула капитанские книги и тетради в сторону, расставила пару тарелок и чашечки, – Мне самой казалось, что я уже привыкла к нашим встречам… но если бы мне заранее рассказали, что однажды я на камбузе Весёлого Роджера приготовлю гренки для капитана Крюка, я бы тоже подумала, что это бред сумасшедшего! Пожалуйста, угощайтесь, Джеймс, если хотите, конечно. Вы, может быть, и не голодны? Тогда просто выпьем чаю! Вам лучше, Джеймс? Жар спал? И леди Венди, как ни в чём не бывало, подошла к капитану, ещё раз тронула его лоб, удовлетворительно кивнула, а затем подтолкнула его под локоть, провожая к столу. Крюк сумел выдохнуть только тогда, когда она села напротив. Венди налила ему чай. – Миссис Венди… я в тысячный раз хочу сказать, что благодарен за Вашу доброту и участие… Вы… - «мой небесный ангел», подумал капитан, но сказал в итоге, – чудо. Чудо. Румянец расцвёл весенней нежностью на щёчках у миссис Венди, а капитан сразу же пожалел, что не выбрал более приличную формулировку для изложения своих мыслей. Чтобы леди не смущалась, он без промедления продолжил: – И за Тедди я тоже очень благодарен! Как Вы понимаете, мне двести лет никто не дарил подарков. Это… очень приятно… и ценно… Огромное спасибо! Со стороны Ваших чад это немыслимое великодушие по отношению ко мне. Я обещаю за ним присматривать. То есть… нет, наверное, это он предназначен для того, чтобы присматривать за мной, а я обещаю быть ему хорошим другом, вот. – С радостью передам детям Ваши слова, Джеймс! Некоторое время они посидели за столом, Крюк рассыпался в комплиментах насчёт гренок, сказал, что это был лучший ужин за всю его жизнь, Венди хихикала и опускала глазки, а потом капитан спросил, желает ли леди поработать над своей книгой или, если настроения у неё нет, то он, в таком случае, мог бы развлечь её игрой на клавесине в качестве благодарности. – Но… Джеймс… разве у Вас не болит… рука? – О. Нет, миссис Венди, мои страдания немного… хм, другого рода. Как человек с… такой травмой… я знаю, разумеется, о фантомных ощущениях, и имею сомнительное удовольствие их испытывать. Однако болит у меня не рука, если Вы имели ввиду кисть… у меня болит… э… место… повреждения… запястье. Обычно такое происходило после того, как мне снился кошмар, в котором Пэн делает это со мной снова и снова… я просыпался в холодном поту, мне казалось, что рана моя открыта, и боль, реальная, как я сам, мучила меня, пока я силой не заставлял себя оправиться от страшного сна. Однако, как вышло, что приступ настиг меня сегодня, я не знаю. Я не спал, и даже не думал про это. Может, это просто моё тело само решило мне напомнить… чтоб я, знаете, не расслаблялся. Как бы там ни было, эта гадость перестаёт меня беспокоить также быстро, как и атакует. Так что… я буду рад сыграть для Вас на моём инструменте… я тут… написал кое-что… небольшой этюд… посвятил его Вам. Хотите послушать? Не ожидая такого финала этого откровенного монолога, миссис Венди открыла рот и молча кивнула. Будучи человеком чувственным, творческим, и романтичным, капитан Крюк сочинил этюд для нежной леди в тот день, когда не только она унесла на тыльной стороне ладони его робкий поцелуй, но и у него на губах сохранилось пёрышком мимолётное прикосновение к грациозной ручке. Этюд был коротеньким, на него восхищёнными строчками могли бы лечь три четверостишия, но в буквы и, тем более, в рифмы, капитан Крюк, наверное, никогда бы не решился оформлять эти свои мысли, поэтому выбрал ноты. Он сел на пуф, сказал, что у этого этюда пока нет названия, хотя на самом деле в его голове крутилось одно, самое подходящее имя – «Венди», предложил леди расположиться на диване для лучшего комфорта, а потом легонько тронул крюком одну клавишу в скрипичном ключе. У клавесина было совершенно особенное звучание, сильно отличавшее его от привычного фортепиано: так как звук извлекался из него методом щипка, а не ударом молоточка, нотки выходили не певучие, а яркие, блестящие, и, чтобы добавить им протяжности, Крюк допевал тихим «м-м-м» каждую из них. Первые восемь нот вылетели из-под крюка по одной: медленно, с лёгким эхом баритона, с ритмичными паузами, похожие на звонкие каблучки, неторопливой походкой пересекающие Блумсбери-стрит. Потом каблучки засеменили быстрее, и к ним добавилась изящная мелодия в басовом ключе, ветерком развевающая мягкие русые волосы, чуть заигрывающая с длинной юбкой и шарфиком владелицы модных туфелек. Когда туфельки добежали до своего крылечка, этюд закончился неожиданно и мило, и в самом финале капитан с надеждой обозначил последней ноткой оборот головы, прежде, чем леди скрылась за дверью. А потом сам обернулся, чтобы посмотреть на свою музу, сидящую в его каюте, на его диване, живую, во плоти, и спросил: – Вам понравилось? И Венди только похлопала на него ресничками. В этот вечер капитан Крюк и миссис Венди опять, по мнению капитана, не сделали ничего полезного для будущей книги. Капитан проводил леди в док по доске, подал руку, предложил поймать кэб и сказал, что, наверное, будет уместно, если он попросит шофёра доставить Венди до самого её крыльца, а сам не поедет, чтобы лишний раз не маячить перед глазами у детей. Миссис Венди, всё ещё пытающаяся собраться с мыслями после посвящённого ей этюда, согласилась бы, наверное, даже если бы Крюк предложил ей лететь на метле или шагать на руках, а после того, как ещё один скромняжка-поцелуй снова украсил её ладонь, ей показалось, что до дома она и впрямь долетела. Потрясения, потрясения! Как справляться с ними, даже если ты давно уже взрослая? Потрясения!.. Из почтового ящика торчал уголок фронтового письма. «Здравствуй, дорогая Венди. Прости, что пишу тебе редко. Обстановка странная, я думаю, очень скоро всё закончится, или же, напротив, начнётся с новой силой. Затишье на фронте, и в сердце моём тоже затишье. Мне жаль, что мы с тобой не успели довести наше дело до конца, и жаль, что ты осталась в таком положении. Но я всегда был прям, это и положительное моё качество, и отрицательное, ты знаешь. Я чувствую себя виноватым перед тобой, перед детьми. Но, пишу прямо, если в ближайшее время конфликт завершится, я не вернусь домой. Мы уже обсудили это, да, и я преклоняюсь перед твоей терпимостью, однако, хочу напомнить, что решение моё не изменилось. Если всё сложится гладко, то, пожалуйста, не жди меня, не встречай. Я пришлю людей за вещами. А позже, когда всё наладится и успокоится, мы решим, как и когда я смогу видеться с детьми. Я люблю их, передай им это, пожалуйста. Прости меня, дорогая. Эдвард». Венди так и не смогла выбрать, хочет ли она с криками разорвать письмо в клочья, плакать над ним, хохотать или вообще на него плюнуть. Скорее уж, наверное, она была в гневе, ситуация с мужем, конечно, раздражала её, конфузила, ставила в самое идиотское положение из всех возможных. Да, наверное то, что он решил взять на себя ответственность и уйти к той другой мисс, было к лучшему, Венди не пришлось бы делать вид, что всё нормально, и прикидываться дурочкой, как это вот уже шестой год делала Эмма. Тимоти гулял от неё налево и направо, не упускал ни одной юбки, даже с леди Венди пытался заигрывать (Венди послала его к чёрту, конечно же), а Эмма всё играла роль великой слепой и порхала вокруг мужа на подрубленных крылышках. Миссис Венди никогда не смотрела на свою близкую подругу с сочувствием, никогда не справлялась о её семейной ситуации, но втайне думала, что жить так – это самый страшный кошмар. Однако, пришла война, поставила обеих молодых миссис в положение ещё более грустное: вообще без мужчин и с большой вероятностью остаться в ближайшее время не обманутыми жёнами, а – вдовами, и обе леди нервно теребили платочки по ночам, молясь за здоровье своих супругов и надеясь заполучить их домой пусть неверными, но – живыми. Не встречай! А Джейн? А Дэнни? Им, Эдвард думает, чтó она скажет? Извините, милые, папа решил сначала увидеться с новой пассией, а потом с вами?! Из хороших новостей было только то, что её собственный папа выходил в отпуск уже в эту пятницу и мечтал поскорее забрать Джейн и Дэнни под своё крылышко на недельку. Что ж. А миссис Венди тогда пригласит в гости Джеймса. Он всё равно твердит, что не занят, и целые дни проводит за чтением в своей каюте… не сидеть же и Венди в четырёх стенах одной? Она покажет Джеймсу телефон, его наверняка заинтересует технология, покажет, как выглядит теперь домашняя кухня, её устройство всё же сильно отличается от нового камбуза, хоть и современного. Может даже предложит ему посетить кинотеатр, подобное зрелище для него, должно быть, и вовсе станет чем-то на уровне магии фей. Не будь все лошади Лондона на войне, они могли бы сходить на скачки и, интереса ради, даже сделать какую-нибудь ставку. Венди бы поставила на лошадку с самым красивым именем, а Джеймс – на самого породистого коня, в этом он наверняка хорошо разбирается. Джеймс бы умилялся вендиному выбору, его конь бы, конечно, выиграл, Венди бы тогда сказала, что капитан большой знаток, и попросила бы рассказать про разные породы лошадей и их особенности. И Джеймс бы говорил часа два, а то и три кряду… Пожалуйста, не жди меня, не встречай. Я пришлю людей за вещами. Ну, и – пожалуйста! Пожалуйста!!! Письмецо было разорвано на мелкие кусочки с ещё большим пристрастием, чем когда-то казнена пиратская перьевая шляпа. «Здравствуйте, Джеймс! Надеюсь, Вы пребываете в добром здравии. Если Вы не заняты, а я на это смело надеюсь, пожалуйста, будьте добры порадовать меня своей компанией за стаканчиком имбирного эля в эту субботу 9-го ноября в любое время, например, в два часа после полудня. Я приглашаю Вас зайти в гости. Только, прошу Вас, в этот раз воспользуйтесь дверью, я открою Вам добровольно, обещаю. PS: у меня есть чудесная фарфоровая вазочка для цветов. PPS: ещё есть фортепиано, так что приходите, пожалуйста, в полном образе. W». Внизу листка миссис Венди не удержалась и смешно нарисовала свой домик, жирненькую стрелочку, указывающую на дверь, а окно третьего этажа перечеркнула красным крестиком. Капитан перечитал это письмо раз тысячу. Маленькая мисс Венди Дарлинг, прелестная и нежная женщина, приглашала его в гости. Ему кажется, или мир прямо сейчас вращается с сумасшедшей скоростью, а палуба уходит из-под ног? * – Вы… Джеймс, Вы… Вы выглядите… сногсшибательно, - миссис Венди буквально уронила челюсть, когда открыла капитану с заранее подготовленной фразой насчёт двери, – То есть… ох, погодите я же репетировала… я должна была сказать, что капитану Крюку следует обратить внимание на этот коварный приём: для того, чтобы попасть в дом, достаточно постучать, – подобная хитрость пригодилась бы ему для свершения какой-нибудь особенно гадкой подлости… Чёрт! Вы совершенно сбили меня с мысли! Здравствуйте! Пожалуйста, проходите! Одетый, как ему думалось, не слишком-то и нарядно, капитан удивлённо моргнул: всего-то строгий чёрный сюртук (от очень дорогого бренда, да, ну и что?), лёгкий шейный платок, завязанный авторским способом, и цилиндр, из-за которого он целый час пытался повязать лентой дурацкую шевелюру, едва не выдрав половину крюком… Пара прядей у висков, надо сказать, так ему и не покорилась, но капитан решил, что кое-какой хвост сойдёт для цилиндра лучше, чем отсутствие хвоста. На руке новая белоснежная перчатка, с трудом напяленная зубами, под сюртуком жилет и рубашка, брюки заправлены в сапоги… В общем, ничего особенного. – Здравствуйте, леди Венди! - Крюк бархатно засмеялся в ответ на столь яркий приём, – Какая… неожиданная речь! И… да, должен сказать, я внимательно изучил приложенную к Вашему письму инструкцию. Трюк и вправду потрясающий, благодарю! С Вашего позволения, отныне я буду им пользоваться! Цветы для Вас и Вашей фарфоровой вазочки… Капитан вручил улыбающейся во весь рот Венди красивый букет из роз, которые сегодня были… алыми. Он пояснил: – Полный образ… - тут он сверкнул крюком, – подразумевает также наличие чего-то красного, не правда ли? Теперь была очередь Венди захохотать. – О, да, - согласилась она. Цилиндр был бережно установлен на полочку для шляп, где хранились милые головные уборы миссис Венди. Обычно капитан, когда снимал одежду, откручивал крюк, чтобы не распороть им ткань, но миссис Венди не знала таких деталей, поэтому прежде, чем он успел проделать эту привычную манипуляцию, леди беззаботно оттянула рукав сюртука, и рука с крюком легко выскользнула из него. – О… Спасибо! - благодарно кивнул ей капитан. Затем он, давно привыкший к своей особенности, не глядя на миссис Венди сунул себе в рот кончик среднего пальца, зацепил зубами перчатку, стянул её с руки и положил в карман сюртука. Венди вдруг захотела показать капитану не только телефон, но она не призналась бы в этом даже самой себе. – Проходите, Джеймс, - тихо повторила она, – позвольте, я провожу Вас в гостиную. Служанки в доме больше нет, но я сейчас быстро всё организую, у меня есть мясной пудинг, и лимонные бисквиты с джемом в качестве десерта. И имбирный эль, конечно же, однако, мы можем выпить и по бокалу вина, если хотите. Пожалуйста, чувствуйте себя свободно, можете опробовать моё фортепиано или развлечь себя любой книгой… я, честно говоря, думала, что покажу Вам кухню: электрическую плиту, тостер… но почему-то теперь это кажется мне немного глупым. – О! Прошу Вас, миссис Венди. Да, я с удовольствием всё посмотрю! Я много чего прочитал и изучил про сегодняшний быт, но в магазинах разной техники не так много из-за военного положения. Поэтому я буду несказанно рад небольшому… хм… экскурсу в будущее. Как Вы понимаете, я не из тех, с кем необходимо сначала выпить чаю и поговорить о погоде… Мы можем сделать это, конечно… но… похоже, наши… мои, мои исключительные обстоятельства позволяют нам немного отойти от общепринятых норм? Как Вы думаете? – Думаю, что Вы правы. Венди поправила волосы и пригласила капитана следовать за ней. Разглядывая украдкой тоненький изгиб женственной шеи, Крюк тихонько добавил: – Должен предупредить… я… эм… не слишком сконцентрирован… тот факт, что я… я! В гостях у Вас – у Вас! Меня немного… дурманит. В смысле… это просто так… – Необычно? Удивительно? Странно? - хихикнула Венди, – Да, и я сама пребываю в абсолютно идентичных чувствах! Пожалуйста, сообщите мне, если я вдруг начну на Вас молча глазеть, это, вероятнее всего, будет означать, что я пытаюсь уложить в голове мысль: «у меня в гостях капитан Крюк». Ха-ха-ха-ха! Почёсывая висок гладкой стороной крюка, капитан хохотнул в усы. Он подумал, что находит эту ситуацию не необычной или странной, а, скорее, – волнующей. Да и Венди, кстати, тоже имела ввиду именно это. – Договорились, леди Венди, - заключил Крюк, – и я буду премного благодарен за аналогичную услугу в аналогичной ситуации. Итак… с чего начнём? Плита – это я понимаю, а тостер, это что вообще за чертовщина? Просветите меня, пожалуйста! С самым искренним хохотом, умильными шутками и изумительными остротами капитан под чутким руководством миссис Венди изучил тостер, плиту, другую электрическую и простую кухонную утварь, изъявил желание самостоятельно приготовить форель в духовом шкафу, если леди ему позволит, такое занятие стало бы прекрасным развлечением: он мог бы пригласить её на бриг рано утром, он бы рыбалил и рассказывал истории для книги, пока леди встречала бы рассвет, если для неё это не слишком затруднительно, встать так рано… а потом они вместе отправились бы в гости к ней, и он запёк бы рыбу с какими-нибудь специями… – Но… - осёкся вдруг сильно замечтавшийся капитан, – это, наверное, слишком много? Слишком много… меня? Да, пожалуй, это чересчур… по сути, я ведь даже не Ваш друг? Я… э… просто помощник по работе, консультант, временный… Венди, которая как раз убирала тостер обратно на полку, немного стушевалась. Сама она не задавалась такими вопросами, а просто наслаждалась возможностью пообщаться с капитаном, находила их встречи интересными… приятными… даже ждала их, если говорить совсем честно. – Вы, Джеймс, конечно же уже не просто помощник по работе. Мы с Вами и не работаем, то есть, я, я не работаю… я набросала кое-каких идей, записала Ваши истории, но… мы ведь видимся не только для этого, да? То есть… мне просто нравится видеться с Вами… Надеюсь, и Вам со мной тоже?.. Мы… наверное, мы можем называться если не друзьями, то приятелями? Крюк, конечно же, не стал говорить ей, что живёт от встречи к встрече, но мысль, столь осторожно изложенная миссис Венди, ему понравилась. Быть приятелями с очаровательной леди было определённо ему по душе. – Если это Вам не претит, миссис Венди, то для меня данное повышение большая радость. Почти такая же, как сливочный пломбир, - решил пошутить он на всякий случай. Венди глянула на него исподлобья и насмешливо вскинула хвостик брови: – Почти?? Почти?! Ха! Ха-ха-ха-ха! Неловкий момент был сглажен, Крюк и Венди ещё вместе посмеялись, обсудили устройство и использование всяких других дьявольски замысловатых, как сказал капитан, штук, пудинг съели в процессе прямо на кухне, несколько бисквитов тоже, а когда дело дошло-таки до телефона, по которому Венди позвонила мистеру и миссис Дарлинг и поговорила с детьми (капитан присоседил к леди, с её позволения, разумеется, своё ухо, чтобы лично услышать голоса на том конце провода), Крюк и вовсе чертыхнулся так театрально и по-пиратски, что Венди захлопала в ладоши от восторга. В общем, когда миссис Венди со своим роскошным гостем вернулась в гостиную, чайник давным-давно остыл. Крюк с интересом самостоятельно повозился с подогревом чайника, и Венди всё-таки застыла, разглядывая как капитан теперь ухаживал за леди, наливая ей чай: он что-то комментировал насчёт аромата, прятал крюк за спину, поддувал губами пряди у лица, выбившиеся из пушистого хвост. Сказать откровенно, леди Венди только сейчас впервые позволила себе не прогнать из головы мысль о том, что капитан Крюк был чертовски хорош собой, хотя и заметила это почти сразу: высокий, статный, голубоглазый, он обладал не только красивыми чертами лица, но и великолепной фигурой. Однажды миссис Венди уже подсмотрела, как выглядит его спина, исполосованная шрамами, и такая же грудь, побледневшая без нетландского солнца, Крюк имел стройное телосложение, но весь, как показалось тогда раскрасневшейся миссис, состоял из сплошных мышц, ни одного мягкого участка, всё тело подтянутое, упругое, а на животе – так вообще самый настоящий пресс с кубиками. Это в детстве Венди казалось, что жизнь капитана пиратского судна – сплошная малина, лежишь себе в каюте, пока Сми подносит разные морские яства и крепкие напитки, куришь свои сигары, купаешься в драгоценных камнях и золоте, да и воюешь с Пэном в том случае, если ты – плохой человек. Теперь же леди понимала, что быть хозяином корабля, ещё и старого парусника, значит уметь управляться с тяжеленными парусами… – Миссис Венди? …в мгновение ока взлетать по канату в воронье гнездо, так как больше это делать некому, крутить штурвал, на который порой наваливаются четверо-пятеро моряков… тот ещё спорт! А сейчас, когда капитан немного привык к обществу леди, перестал горбиться и отворачивать изъеденную кислотой сторону лица, Венди стала также обращать внимание, что он приосанивается, садясь за инструмент, расправляет плечи-крылья каждый раз, когда подаёт ей руку и когда здоровается, пользуется своей оставшейся единственной в своём роде аристократичной кистью с изяществом, понижает голос, когда рассказывает истории, как истинный сказитель… В случае, если капитан сидит, вещая новую историю, то, увлёкшись рассказом, он иногда артистично жестикулирует и закидывает ногу за ногу в манере не иначе как дерзкой, и не замечает этого, но к концу каждой истории снова принимает исходное приличное положение… – Миссис Венди, - капитан тепло хохотнул и даже подмигнул хозяйке дома, – Да, это я, капитан Крюк, я у Вас в гостях и налил Вам чай! Хотите, я намажу для Вас этот чудно поджаренный в Вашем дьявольском приборе тост джемом, чтобы добавить зрелищу ещё немного пикантности? – Что? Ой! А-ха-ха-ха! Да! Простите, Джеймс! Да, я… потерялась в своих мыслях! - щёчки у Венди мило порозовели, и Крюк подумал, что мог бы легко продать душу, лишь бы наблюдать такое почаще. Лукаво сияя нежно-голубыми искорками, он, придерживая тост крюком, намазал на него малиновый джем и подвинул к миссис Венди на тарелочке. Венди почему-то вспомнила, как он снимал перчатку, подумала, что в гостях у неё, у брошенной леди, сейчас находится капитан пиратского судна – одинокий мужчина, который двести лет не видел женщин, ей вдруг стало жарко и захотелось выйти подышать свежим воздухом, но она постаралась не подать виду. Крюк просидел с ней за столом, поддерживая светскую беседу, пока на улице совсем не стемнело, потом развлёк Венди игрой на инструменте, и леди с удовольствием поиграла вместе с ним, ещё раз исполнил для неё этюд «Венди», наиболее подходящий для звучания клавиш фортепиано. – Миссис Венди, - сказал он с абсолютно счастливым выражением лица после того, как они посмеялись над очередной шуткой, – я не могу выразить, как благодарен Вам за эту встречу. За все эти встречи. Сегодняшний вечер был, пожалуй, лучшим в моей жизни! Спасибо Вам за него! Я думаю, мне пора идти, чтобы не слишком злоупотреблять Вашим гостеприимством и сметь надеяться, что Вы захотите пригласить меня ещё. Пока миссис Венди, мысленно сгорая от стыда, пыталась подобрать слова для того, чтобы предложить ему остаться, Крюк сам убрал посуду, вышел в коридор и успел надеть сюртук. Так и не найдясь, как объясниться, Венди просто подошла к нему со спины, якобы чтобы разгладить несуществующие складки на ткани, выправила кудрявый длинный хвост из-под воротника, пригладила его… затем, закусив губу, перевела пальчики к шейному платку, как бы случайно задела шею, оставила прикосновение вдоль уха… Она услышала, как Крюк перестал дышать. Капитан развернулся к ней медленно-медленно. – Миссис… Венди… - сглотнул он и отшагнул немного назад, но Венди снова приблизилась, мягко подступив на полшажочка вперёд. Она тронула его плечи, спустилась к локтям и шёпотом промурлыкала: – Может… Вы задержитесь… Джеймс… – … … а? - Крюк чуть не проглотил свой собственный язык и ещё чуть-чуть отшатнулся. – Ну… Вам бы хотелось… со мной… сегодня… остаться? Мне бы… хотелось… с Вами… Мысли о леди Венди, крайне неподобающие, яркие, сумасбродные, атаковали воображение капитана, его тело, отчаянно вожделеющее женской ласки, предало его сразу же, и, если бы не сюртук, Крюк выглядел бы сейчас, как придурок. Все самые глубинные фантазии и желания, которые он старательно гнал прочь, неумолимо поплыли перед ним в насыщенных красках. Венди подошла к нему почти вплотную. – Венди… - взмолился Крюк, вжимаясь лопатками в стену, но бежать ему было некуда. Робко, но уверенно протянув ручки, Венди коснулась его лица, пригладила брови, заправила непослушные кудри за уши, уделила особое внимание изъеденной кислотой коже и близко – очень близко – рассматривала теперь его губы. Проворные пальчики тем временем уже расстегнули сюртук, смело раскрыли его, и один лишь вид безупречной мужской реакции, которая обещала леди Венди испытать что-то очень яркое и головокружительное, заставил нежные щёчки нарумяниться, а мягкие женские уста приоткрыться в восхищённом выдохе. Бедный капитан хотел провалиться сквозь землю и, одновременно, не хотел, а пальчики уже теребили пуговки на его жилете, пробирались к рубашке, обнажали вздымающуюся навстречу широкую грудь, как бы случайно задевая её. – Венди… умоляю… я не в силах противиться… я… - он замолчал, когда до губ дотронулся ласковый пальчик. Сюртук упал на пол. За ним последовали жилет и рубашка. Едва ли в состоянии дышать, Крюк тронул тоненькое запястье, думая, наверное, отвести его от своего лица, но вместо этого зажмурился и… сомкнул на подушечке пальца свои губы в крошечном поцелуе. Венди ахнула, а затем коснулась его бедром в таком месте, что капитан заскулил. Любопытная женская ручка гладила, чуть оцарапывая, его мускулистый торс, иногда спускалась ниже к кубикам пресса, исследуя их рельеф, Крюк сжимал зубы, пытался унять бешеное дыхание и чересчур громкое сердцебиение, приоткрыл глаза… О! Щёчки у Венди не просто зарумянились. Они горели. Леди шумно дышала сквозь приоткрытый ротик, блуждала шальными глазами в том направлении, куда ещё не успела добраться её игривая ладошка… Крюк чуть не поперхнулся. Под умопомрачительное «а-ах!» он подхватил Венди на руки и уже через секунду осторожно укладывал в гостиной на диван. Весь его крайне возбуждённый вид заставлял думать, что он, как истинный пират, тут же задерёт её юбку, крюком разорвёт бельё и возьмёт свою жертву без церемоний, и леди в некотором роде даже предвкушала подобный сценарий развития событий, но капитан, бережно опустив дрожащую Венди в подушки, будто невероятное сокровище, вдруг отстранился и посмотрел на неё так, как не смотрел ещё ни один мужчина в мире. Как на единственную. – Господи Боже… - чуть слышно вымолвил он, – Как Вы красивы, Венди… богиня… И он склонился к её лицу, неуверенно, с надеждой, чтобы, едва касаясь, тронуть губами губы. Когда леди, зачарованная нежностью мгновения, чуть потянулась навстречу, желая продлить этот тихий контакт, Крюк закрыл глаза и поцеловал Венди ласково, неторопливо, растворяясь в сладких и невинных касаниях, которые не спешили заявлять своё безоговорочное право на девичьи уста, а лишь знакомились с ними, ждали ответа, разрешения нырнуть глубже. И Венди в эту секунду осознала, что обнимает сейчас капитана Крюка – не злодея-пирата, опасного и зловещего морского разбойника, а чуткого, глубоко влюблённого в неё человека. – Джеймс… о… Джеймс… Джеймс… Ей захотелось отдаться ему, укутать в своей женственности, подарить нежность, тепло, и сделать это не оттого, что она вдруг нашла его сексуальным и захотела отомстить мужу, а потому что, вообще-то, тоже была в него влюблена. И уже давно. – Вы похожи на имбирный эль… - прошептал вдруг Джеймс, отрываясь от её губ, чтобы не захлебнуться в собственных эмоциях, а его пальцы, украшенные перстнями, невесомыми линиями стали повторять контуры тоненьких ключиц, – сладкая, как сумасшествие… И на белое вино… я… пьян… и… я хочу глотнуть ещё… можно?.. Голубые глаза, полные самых чувственных желаний, скользнули по её губам, щекам, ямочке на шее, крылатые брови образовали морщинку на лбу, и Венди не нашлась, как ответить на эту просьбу: словно бы капитан позабыл, что перед ним трепещет замужняя миссис, а думал, что держит в руках хрупкую целомудренную девочку. Венди выгнулась навстречу, безмолвно предлагая шею для поцелуев, и капитан прильнул к ней, как измученный долгой дорогой путник к живительному родниковому ключу. – Джеймс… - она чуть не задохнулась. Раздетый по пояс, капитан нависал над изящной леди, и Венди стала играть ноготками с волосками на груди, почёсывать его спину, по которой сразу же табуном заскакали мурашки. Джеймсу мнилось, что он тонет в морской пучине, идёт ко дну прямо навстречу неминуемой своей погибели, голова шла кругом, воздуха не хватало, он с трудом сумел подняться, чтобы сесть и открутить крюк, не желая случайно поранить красавицу-леди. Венди, глядя на него в таком положении, чуть не истлела от желания устроиться на нём сверху. Она ужасно зарделась, смущённо сжала ножки, впервые испытывая такой сладострастный порыв, а потом на личике её вспыхнуло выражение «была не была», и Венди собственноручно подтолкнула не слишком хорошо соображающего капитана, чтобы тот лёг на спину. – Что..? - только и успел выдохнуть он, уронив свой смертоносный протез. Сидя пока не совсем там, где ей хотелось бы, а просто рядом, Венди расстегнула блузочку, замечая, как капитан неосознанно открыл рот, развязала ленту на юбке и, оставшись в одном лишь белье, которое Джеймс теперь тихонечко теребил пальцами за рюшечки, осторожно спросила: – Джеймс… Я могу снять с Вас… это? Она тронула ремешок портупеи, стискивающий грудь. Сглотнув, Джеймс кивнул, изъявил надежду, что его леди (он так и сказал, «мою леди», случайно, наверное..!) не слишком напугает его истинный вид, указал на пару застёжек, которые позволяли избавиться от всего приспособления, не разбирая его, и замочки лязгнули. С великой нежностью Венди сняла гильзу с его искалеченной руки, подавила желание подробно разглядеть то, что под ней пряталось, а потом потянулась к шнурочкам на своём белье. – Венди… - одно лишь имя сорвалось с пересохших губ, но капитан имел ввиду: «Миледи… Вы уверены..? Я не могу сопротивляться… и не желаю… Но я готов сейчас же остановиться, если только Вы передумаете…» – Джеймс, - одно лишь имя: «Да». То, что предстало у Джеймса перед глазами, оказалось столь божественно прекрасно, что капитан на самом деле чуть не расплакался от счастья. И чуть не взорвался тоже. Он любовался Венди, самозабвенно обнажающейся перед ним, как прекрасной картиной, подвинулся выше, облокотился спиной на подушки, чтобы лучше рассмотреть и запомнить каждый изгиб, тронул деликатно самые чувственные и отзывчивые места, провоцируя крайне восхищённые и несдержанные стоны, женские и – мужские. Венди расстегнула кнопки на его бриджах, и это был ещё один её «а-ах!», такой, что Джеймс был уверен: ничего лучшего он о себе в жизни не слышал, а когда леди перекинула ножку через его талию чтобы сделать, наконец, то, что ей – и ему – так сильно хотелось, оба они чуть сразу же не лишились чувств. Между ними происходило что-то восхитительное, медленное, мучительно горячее, мир вокруг плыл, в глазах темнели разводы. Повинуясь каким-то истинно природным инстинктам, Джеймс, уже находясь на самой грани безумия, вдруг перевернул Венди к себе спиной, и тогда она удивлённо выдохнула: – Что..? - но он прижал её лопатки к своей груди, взял решительно, запустил пальцы туда, где всё горело и пульсировало, и леди закричала, испытав вдруг нечто такое жаркое и интенсивное, что, должно быть, всё-таки лишилась чувств. Когда мир снова стал обретать ясные очертания, она очнулась от изумительной нежности, переполнявшей её душу и… её лоно тоже: там ласково гулял благодарный палец, не нарушая границ, не вторгаясь, но любовно поглаживая Венди за то, что она подарила его хозяину. Леди лежала на боку, а Джеймс, повторяющий мягкие контуры её тела, дышал у неё над макушкой в абсолютном упоении. Правая его рука обнимала Венди под грудью, и Венди теперь обратила внимание, что тоже устало обнимает её поверх. Ей захотелось сказать Джеймсу, сделать комплимент, если подобные интимные признания вообще можно было назвать комплиментами, и она уже набрала в лёгкие воздуха, но палец, выражавший своё безмолвное «спасибо… спасибо… спасибо…» вдруг отстранился от всех самых смелых мечтаний и фантазий капитана, и Венди выдохнула лишь: – О, нет… пожалуйста… пожалуйста… - и прогнулась сильнее. Под хриплый вдох удивления палец вернулся на своё место, и леди вскрикнула от осознания, что её тело горит и тает так сильно, как будто его и вовсе не довели только что до исступления. – Господи Боже… - опять прозвучал голос, похожий на рык, у Венди в самом ушке, и Джеймс, конечно, более чем готовый служить своей леди столько раз, сколько она сама возжелает, снова приласкался к ней сзади. Рука его, неугомонная и, одновременно, нежная, бережная, стала ласкать мягкий женственный животик, прижимая его не иначе, как томно. – О… о… о… м… м… м… - Венди, захваченная каруселью ощущений, так и пела. Развязка настигла её неожиданно, подкралась незаметно, едва успела пощекотать изнутри, а потом вырвалась, бурная, неконтролируемая, Джеймс, с трудом удерживающий себя на связи с реальностью, глухо застонал и, ведомый безумием, сомкнул зубы у самого изгиба женственной шеи. Венди многократно выкрикнула его имя на самой высокой придыхательной ноте. – Я… хотела сказать… - вымолвила она уже позже, когда пришла в себя, бесцеремонно утыкаясь носом в грудь такому же еле живому капитану, – что никогда не испытывала подобного с мужчиной… ни разу… Джеймс вытаращил на неё свои искренне-голубые глаза. – То есть… я всегда думала… что только мужчины умеют наслаждаться процессом… по-настоящему… до конца… Если честно, Венди нравилось то, что с ней делал Эдвард. Он не был особенно искусен, и искушён тоже, всегда предпочитал быть сверху, иногда позволял ей самой занять эту позицию, но всегда так, чтобы быть лицом друг к другу: очевидно, в его понимании это было по-джентльменски. Венди не предполагала, что в данном смысле может быть какое-то разнообразие. Она, конечно, ещё до замужества неплохо сама изучила своё тело, в чём никогда никому не призналась бы даже под страхом мучительной смерти, так что, наверное, благодаря этому она испытывала к мужу весьма недвусмысленное влечение, бывала игрива, могла подразнить, а потом, когда он отлучался принять ванну, иногда успевала урвать себе кусочек счастья. Эдвард был хорош собой, ласков, не особенно деликатничал, но и не варварствовал, так что миссис Венди была более, чем довольна. Она даже любила его, как может полюбить женщина, доставшаяся в награду тому, кто первый сообразил сделать ей предложение, и как мама общих с этим самым счастливчиком детей, конечно. Всего этого Венди, понятное дело, Джеймсу выкладывать не стала, но он понял её без слов. – Венди, Вы… о… - он обнял её ещё крепче, прижал к себе так сильно, как если бы решил никогда в жизни ни к кому другому её не отпускать, даже к мужу, а потом вдруг усмехнулся столь типично по-крюковски, что Венди с любопытством отстранилась, чтобы поймать его лукавый взгляд, – а я хотел принести извинения за несдержанность… но теперь не уверен, что это уместно. Он покачал головой, как бы снова называя прекрасную леди «богиней», и смелым объятием вернул её тело и личико туда, где, по его мнению, было им самое место – вплотную к своей груди. Как вышло, что он так опрометчиво и так отчаянно полюбил замужнюю леди, да ещё и не просто леди, а Венди, ту, которую собирался казнить на глазах у Пэна, как получилось, что красавица оказалась к нему настолько великодушна, что теперь, совершенно нагая, тихонечко смыкала губки где-то в волосках у него на груди так, чтобы он не заметил, Джеймс понятия не имел. Была ли королева Судьба к нему благосклонна или, наоборот, жестока, он тоже не знал – и знать не хотел. Он просто любил Венди. Сейчас. Здесь. А потом он сделал с Венди ещё кое-что такое, что она даже в самых секретных своих фантазиях и представить себе не могла. И сказал, что готов теперь умереть абсолютно счастливым человеком, так как познал вкус рая наяву. Венди, пунцовая от стыда и наслаждения, ответила, что запрещает ему умирать: с его стороны это стало бы вопиющей безнравственностью, поцеловать леди в таких местах, а затем бросить её на произвол судьбы с одними лишь воспоминаниями об этом неземном блаженстве. Джеймс чуть не вынул своё глупое сердце из груди, чтобы преподнести его Венди, чуть не сказал, что любит её без памяти и до слёз, но… это было и так понятно. Тихая, как ночное облачко, Венди устроила его голову на своём плече, зарылась носом в кудри, которые пахли морем, сигарами и нотками семейства цитрусовых, и укрыла её двумя руками.