Склеивая осколки

      Первые две недели пролетели быстро и относительно спокойно.       Растерянность, волнение и тревожность, с которыми учащиеся входили в Большой зал, стремительно растворялись, уступая место какому-то болезненному умиротворению. Зачарованный потолок, повторяющий вечернее небо с едва заметными бледными звёздами, нависал над просторным помещением, таким знакомым и уютным, что дрожащие улыбки сами собой озаряли лица подростков.       Здесь было всё как раньше. Медленно плывущие над столами свечи. Каменные стены, где-то старые, потрёпанные, а где-то свежие, восстановленные, но всё ещё родные. Преподаватели, ласково взирающие на заполняющих зал детей. Эта картина сжимала сердце, но в то же время успокаивала.       Всё и впрямь закончилось.       После церемонии распределения, во время которой малочисленные первокурсники, которых не набралось и десяти, присоединились к своим факультетами, начался пир. Шепотки, неловкие смешки и тихие переговоры становились всё увереннее и, к тому моменту, когда нынешний директор Хогвартса — Минерва МакГонагалл — встала за кафедру для завершающей этот день речи, зал окончательно оживился. Можно было даже подумать, что всё это происходило не сейчас, не после войны, а года два-три назад, когда главными тревогами были зарабатывание и потеря очков факультета, квиддич, традиционные балы и выпускные экзамены.       Учебный год начался так просто и естественно, отчего ещё недавние события показались дурным сном. Но это ощущение было неполным. Время от времени воспоминания обрушивались на каждого в стенах замка, ударяя под дых, улыбки спадали с лиц, взгляды стекленели, а зелье «Сна без сновидений» уходило в гораздо большем объёме, чем когда-либо. И это было нормально. Такие раны никогда не затягивались быстро.       Тем ни менее дни шли, жизнь продолжалась, возобновляя свой мирный и безмятежный бег.       Однако были и те, кому возвращение в Хогвартс давалось ещё труднее.

***

      «Гарри, вы обязаны приехать! Я настаиваю. И дело даже не в том, что у твоей лучшей подруги день рождения. Вы обещали приезжать к нам на выходные, и вы сдержите это обещание, ты меня понял? Если тебя и моего паршивого братца не будет девятнадцатого числа у ворот Хогвартса, то я сама отправлюсь за вами, и никакой Министр мне не помешает.       Мерлин, я       Гарри, вы правда должны приехать. Умоляйте, угрожайте, но приезжайте. Я очень волнуюсь за Гермиону. Боюсь, одной мне не справиться».       Подсвечивая люмосом бумагу, Джинни спешно выводила письмо, бросая на подругу тревожные взгляды. Гермионе снова снился кошмар.       В первую ночь после возвращения девушки из Австралии Уизли проснулась от звуков тяжелого дыхания, стонов и беспокойного метания по соседней кровати. Разлепив глаза, она подошла к Гермионе и попыталась разбудить её, но ничего не вышло. Грейнджер шевелила губами, невнятно о чём-то умоляя, а сомкнутые в кулак ладони били по матрасу.       — Гермиона? — Джинни встряхнула подругу сильнее, но та лишь рвано выдохнула, продолжая вертеться под одеялом. — Гермиона! У тебя кошмар. Проснись же.       Позвав девушку ещё несколько раз, Уизли всё же добилась, чтобы та очнулась. Стеклянным взглядом уставившись куда-то в потолок, Гермиона с мгновение приходила в себя, после чего пару раз моргнула, и перевела глаза на подругу.       — Джинни? Что такое?       — У тебя был кошмар.       — Да, — кивнула девушка, всё ещё находясь на границе сна и реальности. — Да. Кошмар. Спасибо, что разбудила.       Взволнованно изучая лицо подруги, едва различимое в темноте, Джинни всё же спросила:       — Хочешь поговорить?       Гермиона сомневалась лишь мгновение. Закрыв глаза, она отрицательно мотнула головой и молча повернулась на бок.       — Хорошо. Тогда засыпай.       На следующий день ситуация повторилась. Дважды. Один раз подняв Джинни по среди ночи, а второй, когда та зашла в комнату, чтобы разбудить Гермиону на завтрак.       Уизли саму в первые месяцы после войны посещали кошмары, но не так часто, как Грейнджер. Тех двух дней, что подруга провела в Норе, Джинни было достаточно, чтобы понять, что с Гермионой что-то не так. Нечто болезненное разъедало её изнутри, мучило. Попытки разговорить девушку ни к чему не приводили. И, если раньше Уизли бы не церемонилась и крепко насела на неё, выпытывая ответы, то сейчас что-то подсказывало, что так делать нельзя. Грейнджер выглядела плохо. И Джинни боялась сделать хуже.       Однако, уже через неделю жизни в Хогвартсе девушка поняла, что сидеть и ждать, когда Гермиона сама всё расскажет, не получится.       Каждую ночь гриффиндорка просыпалась от стенаний подруги. В спальне, доставшейся им двоим, никто больше не жил. Семикурсников оказалась не так много, чтобы занять все кровати в башне. И это было к лучшему. Ежедневные стоны заставили бы соседок возненавидеть Грейнджер, которая, в свою очередь, ощущала себя хуже некуда от того, что Уизли раз за разом приходилось вырывать её из хватки дурного сна.       — Гермиона, так нельзя, — в одну из ночей сказала Джинни, присаживаясь на соседнюю с девушкой кровать. — Нужно обратиться за помощью.       — Какая ещё помощь? — усмехнулась Грейнджер, пытаясь выглядеть хоть сколько-нибудь беззаботной. — В кошмарах нет ничего странного. Тем более в нашей ситуации. Война и всё такое…       — Так-то оно так, но твои сны мучают тебя ежедневно. Каждую чёртову ночь. Мне кажется, что это уже не просто кошмары.       — Вот именно, что тебе кажется, — отмахнулась Гермиона. — Мне лучше знать, что со мной. И это просто сны. Дурные сны. Они скоро пройдут.       — Мерлин, Гермиона, это же не насморк! Судя по тому, что я вижу, чёрта с два они скоро пройдут! Ты не даёшь мне спать своими стонами и я…       — Ну извини, — прошипела девушка, прерывая речь гриффиндорки. — Завтра возьму зелье «Сна без сновидений» и твои страдания закончатся. Довольна?       — Я ж не об этом!       — Это всё, что я могу предложить, — ответила Гермиона и отвернулась от Джинни.       Девушки помирились следующим же утром, однако Грейнджер, как и говорила, взяла у мадам Помфри зелье. Она знала, что многие в школе обращаются в больничное крыло с подобной проблемой, но сама же упорно не хотела этого делать. Джинни во всём винила упрямство подруги и нежелание показаться слабой. Возможно, часть проблемы действительно была в этом. А может, Гермиона боялась. Боялась расспросов, выяснения причин и того, что Уизли может быть права. Что у Грейнджер на самом деле недостаточно сил, чтобы справиться с какими-то кошмарами самостоятельно. Кошмарами, которые могут нести в себе нечто более зловещее, чем простые проблемы со сном.       Зелье помогло, и девушки спокойно спали всю следующую неделю, но сегодня, видимо, Гермиона забыла выпить лекарство или же оно просто закончилось.       Грейнджер снова металась в постели и тяжело дышала. С этим надо было что-то делать, и Джинни решила, что Гарри с Роном могут её в этом поддержать. Может быть, им втроём удастся разговорить подругу, заставить поделиться проблемой и решиться, наконец, обратиться за помощью. Гермионе требовалось нечто более существенное, чем зелье, блокирующее сновидения. К тому же, продолжи подруга пить его в таком количестве, мадам Помфри обязательно заметит неладное и тогда сама возьмётся за девушку.       «А может, так будет даже лучше?» — подумала Джинни, размышляя о возможности поставить преподавателей в известность. Но какой бы, вероятно, правильной эта мысль не была, Уизли быстро её откинула. Гермиона посчитала бы такой поступок предательством.       Сложив письмо в конверт, девушка спрятала его в сумку, чтобы до завтрака отправить совой, и, потушив палочку, подошла к подруге, намереваясь осторожно разбудить её.

***

      День рождения неумолимо приближался, и Грейнджер это сильно беспокоило. Не то чтобы она не любила этот праздник, но в этом году сил отмечать его совершенно не было.       Девятнадцатое сентября выпадало на первые выходные, в которые можно было выбраться в Хогсмид, а потому Гермиона даже не сомневалась, что Джинни готовила какую-то шумную и многолюдную программу. Вероятно, вечеринку. И, если Грейнджер и раньше не сильно любила такие мероприятия, то сейчас ей казалось, что она охотнее бы вновь жила в палатке посреди леса, нежели участвовала в чём-то подобном. Тем более в качестве главной виновницы торжества.       Но у подруги на Гермиону были другие планы, которые она, в общем-то, и не скрывала.       — Что ты наденешь в субботу? — спросила Джинни, резко переводя тему с морщерогих кизляков к походу в Хогсмид.       Грейнджер сидела на обеде в Большом зале вместе с Джинни и Полумной, которые ещё мгновение назад обсуждали почему же этих самых кизляков называют «морщерогими», если рог у них, по словам Лавгуд, просто закрученный, а не морщинистый. Теперь же две пары глаз — карие и серебристо-серые — выжидающе смотрели на гриффиндорку.       — Что? — переспросила девушка, неловко улыбнувшись. Она не вслушивалась в странный разговор подруг, вновь провалившись куда-то в дебри своего сознания, поэтому пропустила суть вопроса.       — Я спрашиваю, в чём ты будешь в свой день рождения, — пояснила Уизли. — Мы должны нарядить тебя во что-то красивое, чтобы мой братец потерял дар речи.       Девушки рассмеялись, а на щеках Гермионы выступил лёгкий румянец. Она бы солгала, если бы сказала, что не волновалась перед встречей с Роном. Он был тем немногим, от чего её сердце всё ещё билось. А потому ей бы и впрямь хотелось, чтобы парень в их первую после долгой разлуки встречу посчитал её красивой.       — Не знаю, Джин. У меня ничего особо нет. Новых вещей я не покупала, а старые, — она сделала паузу, будто собиралась признаться в чём-то ужасном. — Стали велики.       — Хмм, — Джинни задумчиво посмотрела на подругу, но таким её взгляд был всего мгновение, сменившись привычным озорным блеском. Она приобняла Гермиону за плечи и заговорчески улыбнулась. — Тогда, может быть, ты не будешь против, если я вручу тебе свой подарок заранее?       Гермиона непонимающе нахмурилась, но рыжая лишь шире улыбнулась, после чего подорвалась с места и скомандовала:       — Вставайте!       Полумна поднялась без вопросов и, мягко взяв Грейнджер за руку, повела её следом за Уизли, которая быстрым шагом уже покидала Большой зал.       — Куда вы меня ведёте? — спросила девушка, пытаясь подстроиться под прыгающую походку Лавгуд.       — В башню Гриффиндора, конечно, — ответила блондинка, будто это было очевиднейшей из вещей.       До картины Полной Дамы они почти бежали. Рыжая подруга, то и дело поторапливающая Грейнджер и Лавгуд, неслась впереди, бросая на девушек искрящиеся каким-то лихорадочным огнём взгляды. Гермиона не понимала к чему такая спешка, но уже на половине пути к спальням поддалась озорному настроению однокурсниц.       — Что за подарок-то? — улыбаясь, поинтересовалась она.       Троица влетела в гостиную и, не останавливаясь, спешно поднялась по лестнице. Несколько студентов, шушукающихся у камина, проводили семикурсниц ленивыми взглядами, после чего вернулись к своим делам.       — О, тебе понравится, — ответила Луна, мечтательно вздыхая.       Оказавшись в комнате, Джинни толкнула подруг на свою кровать, тем самым потревожив мирно спящего на подушке Живоглота. Коту нравилась младшая Уизли и он всячески демонстрировал это, разбрасывая шерсть на её одежде, постельном белье и забытых то тут, то там учебниках. Не удостоив животное даже взглядом, девушка метнулась к своему чемодану и, провозившись с ним минуту, достала большой свёрток, который с довольным видом протянула Гермионе.       Если честно, то Грейнджер рассчитывала получить в подарок книгу. Она всегда их получала от друзей, поэтому, взяв в руки нечто лёгкое и мягкое, девушка удивлённо вскинула брови. Однако, развернув бумагу и увидев содержимое, её лицо приобрело смущённо-счастливое выражение. Грейнджер поняла, зачем нужно было вручать подарок заранее.       — Ох, Джинни, — выдохнула Гермиона, подняв глаза на подругу.       Уизли ликующе улыбнулась и, потерев ладони в предвкушении, подняла подругу с места, подталкивая её к зеркалу.       — Примеряй!       Гермиона никогда не считала себя красавицей. Она была хорошенькой, но угловатая фигура, окончательно потерявшая все свои формы за последние месяцы, исхудавшее лицо и потускневшие волосы не прибавляли ей очарования. Стараясь не смотреть на себя в зеркало, девушка переоделась и, увидев восхищённые взгляды однокурсниц, всё же обернулась к своему отражению.       — Красавица, — отозвалась Луна, изучая Гермиону чуть затуманенным взглядом.       Джинни подарила ей платье. Свободное, оно широким поясом обнимало талию, расходясь от неё юбкой-трапецией чуть ниже колен, тем самым подчёркивая фигуру и удачно скрывая болезненную худобу. С цветом Уизли тоже угадала. Изумрудная ткань подходила девушке, делая её шоколадные глаза ещё более выразительными.       Единственное, что портило весь вид — надпись «Грязнокровка», выглядывающая из-под укороченных рукавов. Этот шрам не брали ни маскирующие чары, ни известные контрзаклятья, ни мази. Поэтому Гермиона всегда скрывала его либо под мантией, либо под блузками и кофтами с длинными рукавами. Только в комнате наедине с собой или, максимум, с Джинни, и в душе она позволяла себя не опасаться случайных взглядов, что могли бы зацепиться за её недостаток.       — По-моему, всё чудесно! — воскликнула Уизли, делая вид, что не заметила, как Гермиона мазнула глазами по буквам на своём левом предплечье и обхватила его ладонью в попытке спрятать шрам. — Ты красавица. Рон слюной изойдётся.       — Спасибо, Джинни. Платье потрясающее. Но не кажется вам, что лучше бы…       — Нет, не кажется! — не дала закончить гриффиндорка. — Хватит прятаться под слоями одежды будто ты в чём-то виновата.       — Я не хочу, чтобы на меня смотрели.       — Пусть смотрят!       — По-моему, — вмешалась Полумна. — Ты можешь воспринимать это как доказательство своей силы. Ты выжила и не сошла с ума. Ты маглорождённая, оказавшаяся крепче и храбрее многих чистокровных волшебников. Этим можно гордиться.       — Вот именно. Носи этот чёртов шрам с высоко поднятой головой назло той мёртвой стерве. Это символ твоей отваги. Пусть смотрят.       Гермиона благодарно улыбнулась. Вероятно, несколько лет назад или просто при других обстоятельствах она и не думала бы прятать этот шрам под одеждой. Но теперь…       «А что теперь? Что, чёрт подери, ты с собой сделала?» — подумала Гермиона, встретившись в зеркале с собственным взглядом.       Затравленная, бледная и пустая. Сильные ведьмы так не выглядят. А она ведь сильная.       Сильная же?       Кивнув самой себе, Гермиона вздохнула. Слова подруг её немного успокоили, а собственное отражение отрезвило. Она не собиралась прятаться и уходить от проблем. Это было не в её стиле. А потому она сможет носить этот шрам открыто и не важно кто там что скажет и как посмотрит.

***

      Суббота наступила слишком быстро. Выпив последний флакон зелья, Гермиона заснула и тут же проснулась, ощутив аккуратное прикосновение к плечу. Разлепив глаза, девушка увидела рыжие волосы и розовые губы, расплывающиеся в широкой улыбке.       — Проснись и пой, именинница! — воскликнула Джинни, стаскивая одеяло с подруги. — У нас большие планы на сегодняшний день, поэтому вставай и бегом в душ.       — Который час? — оглядывая комнату, спросила Грейнджер. Было как-то слишком темно для утра, а холодный воздух, лизнувший кожу, запустил рой мелких мурашек, волной прокатившихся по телу.       — Самое время начинать этот великий день! — пропела девушка, не позволяя подруге вновь спрятаться под одеялом.       Схватив Гермиону за руку, Уизли подняла её на ноги и принялась толкать в сторону душа. Джинни казалась настолько радостной и взволнованной, что Грейнджер не смогла сдержать смешок. На мгновение она даже засомневалась, у кого из них двоих на самом деле сегодня праздник.       Проведя в душе около часа, половину из которого она потратила на всевозможные зелья для волос, милостиво предоставленные Уизли, Гермиона вернулась в комнату. За стеклом всё ещё было темно и, судя по тихим завываниям, ветрено. Подойдя поближе к окну, она выглянула на улицу. Тяжёлые тучи сковали небо, не позволяя ни единому лучику солнца пробиться сквозь плотную завесу. Осенний ветер неистово трепал постриженную траву и верхушки деревьев. А крохотные человеческие фигурки, не известно зачем оказавшиеся в это время во дворе, плотнее закутывались в свои плащи и куртки, пытаясь укрыться от непогоды.       — Да, погода сегодня подвела, — чуть расстроенно произнесла Джинни, оказавшись за спиной подруги. — Но, если не будет дождя, то волноваться не о чем. Да и дождь, в общем-то — ерунда. Основная часть праздника всё равно будет в помещении.       — Ты всё продумала, да? — усмехнулась Гермиона.       — Естественно. Кто устроит тебе праздник, если не я?       Девушка даже не представляла, какую волну боли запустила по организму Гермионы своими словами. Действительно, никого ведь не осталось, кто мог бы организовать ей торжество. Грейнджер никогда не рассказывала, что родителей не вернуть. Она писала лишь о том, что случай тяжёлый, но целители всё ещё борются. Ей было сложно поделиться правдой. Казалось, произнеси она это в слух или напиши на бумаге, то мир окончательно рухнет. Она рухнет. Разобьётся. Рассыплется. Испарится.       — Ладно, — прокашлявшись, прогоняя образовавшийся в горле ком, произнесла Гермиона. — Так какой план?       — О, грандиозный! Сейчас мы тебя причешем, оденем, накрасим. Затем красивую отправим на завтрак. После чего пойдём в Хогсмид. Гарри с Роном должны прибыть… — девушка задумалась, изучая простые круглые часы, висевшие у входа в спальню. — Через два с половиной часа. Этого времени нам хватит.       — Этого времени за глаза, — вздохнула Гермиона, представляя какой эстетической пытке Джинни планирует её подвергнуть.       Пытка и впрямь была изощрённая. Критике подверглось всё — цвет и состояние кожи Грейнджер, отсутствие у неё красивого белья, недостаточно приподнятое настроение, слабый энтузиазм и лишние волоски на неухоженных бровях. Гермиона почувствовала себя героиней какого-то магловского телешоу, где из уставших домохозяек и серых офисных мышек именитые стилисты делают кинозвёзд. В какой-то момент Гермиона даже начала получать от происходящего удовольствие. Странное и, возможно, немного извращённое, учитывая какую боль приносило ей выщипывание бровей, но всё-таки удовольствие.       Через неполных два часа девушки были готовы. Ничего кричащего и яркого они с собой не сделали. Аккуратный естественный макияж превратил измученную Гермиону в сияющую молодую девушку. Волосы, ставшие гораздо более спокойными и податливыми после манипуляций с многочисленными зельями, Уизли убрала в косу и лишь несколько прядей ослабила у лица, придавая образу подруги объёма и нежности. Всё это хорошо смотрелось в комплекте с подарком Джинни и аккуратными чёрными ботинками. Сама же Уизли, надевшая небесно-голубое вязаное платье по фигуре, с волосами ничего делать не стала. Распустив их, она едва заметно накрасилась и, застегнув на шее подаренный Гарри кулон, была готова блистать и покорять.       Взяв чёрное пальто Гермионы и свою тёмно-синюю куртку, рыжая стояла у дверей, ожидая, когда подруга заберёт сумочку и отправится вместе с ней в Большой зал. Грейнджер бросила в сторону зеркала последний взгляд и задумчиво просканировала отражение. Джинни проделала отличную работу, заставив её вспомнить, что она может выглядеть хорошо. Гермиона давно себя так не чувствовала. И это было печально. Кивнув самой себе, гриффиндорка отвернулась и, схватившись за ремешок бисерной сумочки, наконец, присоединилась к подруге. Она готова провести этот день с улыбкой и позволить себе чувствовать себя счастливой.       За завтраком к подругам присоединилась Полумна. Она поздоровалась с девушками и, поздравив Гермиону, преподнесла ей обёрнутый в радужную бумагу прямоугольник и небольшую белую коробочку. Открыв её, Грейнджер увидела миниатюрные серебряные серёжки в виде цветов, напоминающих то ли орхидеи, то ли нарциссы.       — Это ирисы, — пояснила Луна. — Ты знала, что в японском языке «ирис» и «воинский дух» обозначены одним и тем же иероглифом?       — Нет, — ответила гриффиндорка.       Она уже давно поняла, что блондинка умная и интересная девушка, вкладывающая в каждое своё слово если и не великую тайну, то определённый смысл. Поэтому просто стала ждать, когда та продолжит.       — Теперь знаешь, — улыбнулась девушка. — Надеюсь, когда ты будешь чувствовать, что сил не осталось, ирисы тебе помогут. Как-никак это очень стойкие и упорные цветы. Они могут поделиться с тобой своей силой.       — Спасибо, Луна. Серьги очень красивые, — Гермиона провела по ним пальцами и почувствовала едва заметное тепло. — Они заколдованы?       — Да. Ничего такого на самом деле. Лишь заклинание облегчения мыслей. Не даёт погрязнуть в мрачных размышлениях, позволяя проще глядеть на вещи.       — Круто, Лавгуд, — восхитилась Джинни, после чего забрала у Гермионы подарок и, достав из коробочки украшения, протянула их подруге. — Надень. Мыслить позитивно тебе сегодня ой как необходимо. Заодно проверим как работает.       — Хорошо.       Надев серьги, Гермиона почувствовала, как в голове прояснилось, а невидимые тиски, стягивающие грудь, заметно ослабли. Она глубоко вдохнула, замечая, что настроение потихоньку поднимается, а всё вокруг будто бы стало приветливее и ярче.       — А тебе идёт, — отозвалась Джинни, разглядывая как украшение сочетается с нарядом. — Ну как? Что чувствуешь?       — Всё хорошо, — улыбнулась Гермиона. Она стала выглядеть спокойнее и умиротворённее. — Чувствую, как жизнь потихоньку налаживается.       — Чёрт, Луна, а зачаруй и мне так какое-нибудь украшение!       — Хорошо, — кивнула когтевранка, пожимая плечами.       Вторым подарком оказалась книга. Это был толстый справочник под названием «Фантастические существа Японии», который порадовал Гермиону ничуть не меньше серёжек.       После выпуска Лавгуд планировала отправиться в путешествие по миру, изучать магических существ разных стран и писать о них в «Придире». Гермиона считала, что такая жизнь, как никому другому, прекрасно подойдёт подруге, потому немного завидовала. Раньше она и сама чётко представляла, что будет делать, оказавшись в большом мире. Теперь же, не понимая, как пережить новый день, как взять под контроль поглощающую её пустоту, что делать с беспокойными снами и бурей, путающей её сознание и разрывающей сердце, гриффиндорка не могла хоть сколько-нибудь спрогнозировать своё будущее. Она не знала, чего хочет. Она больше не понимала себя. Это убивало.       Завтракали девушки в приподнятом настроении, постоянно смеясь и переговариваясь. Как и говорила Полумна, серьги и впрямь не давали погрузиться в уныние, даже когда неприятные ощущения, неожиданно вспыхивающие в груди, пытались нарушить покой Гермионы. Виной таких перепадов были ребята, что время от времени подходили к Грейнджер, поздравляли с праздником, а кто-то даже дарил небольшие подарки, выражая благодарность за всё то, что она сделала во время войны. Каждый раз, когда кто-то из студентов в своей речи обращался к Гермионе, как к Героине, её передёргивало. Но она старалась не показывать этого. Тепло улыбаясь, девушка кивала, благодарила и прятала презенты в свою магически расширенную сумку.       — Надо было идти с вами в этот поход, — хмыкнула Джинни, наблюдая за тем, как очередное сахарное перо скрывается на дне бисерной сумочки. — Глядишь, и меня бы завалили подарками.       — Это вряд ли, — возразила Полумна. — Твой день рождения летом. Никто бы и не узнал о нём, раз праздник не во время учёбы.       — Ну, спасибо, подруга.       Как только с едой было покончено, Джинни подняла девушек с места и потащила к выходу.       — Пора, дорогие. Время веселиться!

***

      — Гарри!       Оказавшись за воротами замка, Гермиона сразу же попала в тёплые объятия друга. Поттер выглядел как всегда: растрёпанные волосы, очки, слегка покосившиеся от пылкого приветствия, ласковая улыбка и какие-то слишком уж взрослые для восемнадцатилетнего парня зелёные глаза.       — Привет, Гермиона, — выдохнул друг, отстраняясь от девушки, чтобы рассмотреть её получше. — Отлично выглядишь.       — Спасибо. Как ты? Что случилось? — спросила девушка, заметив, что Поттер с особой осторожностью двигает своим левым плечом.       — Всё хорошо. Небольшая травма. Тренировки у мракоборцев не из лёгких, знаешь ли.       — Понятно.       Обмениваясь приветствиями, девушка заметила Рона, неловко переминающегося за спиной Гарри. Встретившись с Гермионой глазами, парень широко улыбнулся и тоже подошёл к ней поближе, заключая в крепкие объятья. Тепло.       Рон был тёплым. Большим и уютным. Его руки крепко прижали тело девушки к себе, от чего дыхание на секунду остановилось.       — Привет, — выдохнул парень ей в ухо, от чего её щёки мгновенно вспыхнули. — Рад тебя видеть.       — Привет.       Отстранившись, Рон всё же не до конца выпустил Гермиону из рук, продолжая держать её за плечи. Несколько минут ребята смущённо смотрели друг другу в глаза, не зная, что сказать. Они не виделись больше трёх месяцев, расставшись сразу же после начала отношений, а потому не могли понять, как именно обращаться друг с другом. Можно ли поцеловаться?       — Так, голубки, разлепляйтесь и пойдём уже. У вас целый день впереди, чтобы потискаться, — усмехнулась Джинни, заметив их неловкую заминку.       Их-то с Гарри отношения были понятны и целиком и полностью под её контролем, поэтому, стоило парню поздороваться с подругой, передав её в руки Рона, Уизли тут же подскочила к Поттеру, увлекая его в приветственный поцелуй.       В Хогсмиде было шумно и многолюдно. Деревня гудела от разговоров школьников, снующих из лавки к лавке. Свежий ветер путал волосы, залетая под одежду и подталкивая парочки жаться друг к другу поближе. Все пятеро шли неспеша, внимательно глазея по сторонам и заходя во все попадающиеся на пути заведения. Ребята вспоминали, как гуляли тут годами ранее, часами ожидая Гермиону из магазина перьев «Писсаро» и небольшой книжной лавки в конце улицы. Сами же они любили пропадать в «Дэрвиш и Бэнгз» или «Зонко». Джинни, стоило Лавгуд намекнуть ей про попытки забыть Поттера в объятьях других парней, принялась вспоминать все свидания, проведённые в кафе мадам Паддифут. От упоминания этого места Гарри поёжился. Это тесное, украшенное бантиками и оборочками заведение всё ещё вызывало в нём ассоциации с Амбридж.       Так они провели несколько часов пока не оказались неподалёку от воющей хижины. Оперевшись на заборчик, ограждающий от основной дороги кривую тропу до покосившего здания, ребята смотрели вперёд, наслаждаясь каждый своими воспоминаниями.       — Всё-таки здорово свободно ходить по Хогсмиду, не прячась под мантией и не прислушиваясь к разговорам, боясь, что тебя поймают, — произнёс Гарри. Он стоял рядом со своей девушкой, держа её ладошку в своём кармане.       — Но и в тайных вылазках, наверняка, есть своя прелесть, — подмигнула ему Джинни, вызвав улыбку парня.       — Ты права. Благодаря одной из таких вылазок мы до чёртиков напугали Малфоя с его дружками.       — О, да, — рассмеялся Рон. Он стоял позади Гермионы, обняв её со спины. — Я думал, что хорёк намочит штаны от страха.       Ребята расхохотались, вспоминая вытянутое лицо Драко и побелевших от ужаса Крэбба и Гойла.       — Он не вернулся в школу? — внезапно спросил Гарри, когда смех стих.       — Нет. Почти никто из старшекурсников со Слизерена не вернулся. В этом году даже ни один из первокурсников не был распределён на змеиный факультет, — ответила Гермиона.       — Ничего себе.       — Не удивительно, — фыркнул Рон. — Эти змеиные ублюдки либо прячутся в своих поместьях, либо сбежали из страны. А Малфой, — фамилию Драко парень с омерзением выплюнул. — Вообще должен гнить в Азкабане вместе со своим папашей.       — Рон! — возмутилась Гермиона, но парень только недовольно дёрнулся.       — Что? Он Пожиратель, пытался убить Дамблдора, в его чёртовом доме жил Сама-знаешь-кто, а его тётка пытала тебя в их гостиной. И за всё это его не только не засадили за решётку, так ещё и дали возможность завершить учебный год. Что за дурость!       — Он никого не убивал, а метку принял по принуждению, — напомнила девушка, но парень только сильнее разозлился.       — Не начинай! Вашу с Гарри речь я слушал на суде. Как вообще вам в голову пришло вступиться за этого белобрысого урода? Я не понимаю.       — Рональд!       Ребята уже разомкнули свои уютные объятья и стояли лицом к друг другу, гневно пылая. Уизли так и не смог принять тот факт, что Гарри с Гермионой решили вступиться за Нарциссу с сыном, выступив в их защиту. Он считал, что всем Малфоям дорога только к дементорам, а его девушка на пару с другом, напротив, убедили Министерство простить их.       — Ну, хватит уже! — вмешалась Джинни, встряхивая брата за рукав куртки. — Гарри с Гермионой сделали то, что посчитали нужным. Сколько можно это обсуждать?       — До тех пор, пока в наших разговорах будет всплывать эта фамилия.       — Значит, хватит вести такие разговоры, — хмыкнула Джинни и перевела взгляд на Гермиону. — Я замёрзла. А ты? Думаю, уже можно идти в «Три метлы».       — Ты права, — подала голос Лавгуд, безэмоционально наблюдавшая за ссорой. — Уже пора.       — Время вечеринки? — натянуто улыбнулась Гермиона, пытаясь скинуть с себя неприятное ощущение от только что состоявшегося скандала.       — Именно, — просияла Уизли и, взяв подругу под руку, повела её в сторону бара.       — И чего ты опять завёлся? — прошептал Гарри, становясь рядом с Роном. — Мы же договаривались не расстраивать её.       — Оно само как-то, — промямлил друг, смотря в спину девушке, шаг за шагом отдаляющейся от него. — Просто Малфой меня бесит.       — Знаю, — отозвался Гарри, пихая локтем друга. — Но его здесь нет, а Гермиона — есть. И ей нужна любовь и поддержка, а не скандалы.

***

      Бар был переполнен. Ступив за порог, Гермиона попала в оглушающее столпотворение, объятое аппетитными ароматами и характерным звоном бутылок и стаканов. Заметив парящие над потолком украшения, в виде переливающихся всеми цветами радуги шаров и вспыхивающих рядом с ними крошечных салютов, растянутую над баром надпись «С Днём Рождения, Гермиона» и светящиеся радостными улыбками знакомые лица, Грейнджер замерла, удивлённо распахнув глаза. Она не ожидала такого размаха от Джинни, и счастье, перемешанное с благодарностью, тёплым потоком разлилось в груди, вызывая слёзы.       — Нравится? — шепнула Уизли, заметив реакцию подруги.       — Спасибо. Я…       Гермиона хотела выразить, как благодарна девушке за всё, что она для неё делает, но внезапно налетевшие на гриффиндорку близнецы не дали ей этого сделать.       — А вот и именинница! — воскликнул Фред, обнимая Гермиону и слегка отрывая её от пола. — Ты чего такая лёгкая, Грейнджер? Учёба все соки высосала?       — А мы говорили, что постоянное сидение за учебниками до добра не доводит, — поддержал брата Джордж, приобнявший девушку вслед за близнецом.       — Уж лучше сидеть за учебниками, чем быть такими неучами, как вы, — фыркнула Джинни, проходя вперёд и расталкивая братьев.       — Это говоришь нам ты, уважаемая сестра? — удивился Фред. — Сама-то хоть знаешь, как выглядит книга? Мне казалось, ты только на метле летать да на свидания ходить умеешь.       — Умереть захотел? — прошипела Джинни, занося кулак в сторону брата.       — Ладно-ладно, — примирительно подняв руки, пролепетал парень. — Ты ещё отличным летучемышиным сглазом владеешь.       — Сейчас я покажу тебе сглаз, придурок! — крикнула девушка, ринувшись вперёд, но старший близнец уже со смехом скрылся в толпе.       — Ладно, детки, не ссорьтесь. Проходите, раздевайтесь и начнём же вечеринку! — произнёс Джордж, подмигнув Ромильде. В ту же секунду музыка в баре стала громче, украшения вспыхнули, спустив с потолка снопы искр, а по залу прокатились смех и одобрительные возгласы.       Пока Гермиона с друзьями шла к свободному столу, её то и дело останавливали, обнимали и поздравляли. Добравшись до места, компания сняла верхнюю одежду и, как только левое предплечье оказалось открытым, Грейнджер неосознанно напряглась.       «Не думай о шраме. Не думай…»       — Красивое платье, Гермиона, — произнёс Гарри. — Тебе очень идёт.       — Спасибо. Подарок Джинни, — улыбнулась девушка, заметно расслабившись, когда друг осмотрел её с ног до головы, совершенно не обратив внимание на бледную надпись на руке.       «Даже не заметил. Хотя, он ведь видел и раньше…»       — У моей сестры есть вкус, — одобрительно хмыкнул Фред, появившийся с пятью стаканными сливочного пива. — Это вам для разогрева, — поспешил успокоить сестру парень, заметив её возмущённый взгляд.       Джинни планировала хорошенько развлечься, что означало нечто более крепкое, чем сливочное пиво. Для этих целей она несколько дней назад отправляла хозяйке письма, расспрашивая Ромильду о её запасах вина, шампанского и, может быть, огневиски.       — А что потом?       — А потом, если будешь себя хорошо вести, братик купит тебе что-нибудь горячительное.       Девушка хитро улыбнулась, отзеркаливая выражение лица Фреда.       — Даже если он ничего не купит — куплю я, — произнёс Гарри, обнимая Джинни.       Улыбка Уизли тут же стала шире, превратившись в нечто нежное и тёплое. Она поблагодарила парня, целуя его в щёку.       — Фу, — деланно скривился близнец и повернулся к Гермионе. — Мисс Грейнджер, если чего-то захотите, то можете просто подойти на бар и заказать. Сегодня мистер Уизли и мистер Уизли вас угощают, — парень подмигнул девушке. — Это наш тебе подарок.       — А я? — воскликнул Рон, на что старший брат неприязненно цыкнул.       — А ты Герой Войны, Ронни. У тебя куча денег. Как-нибудь сам за себя заплатишь.       Ребята рассмеялись, а Рон нахмурился. Он, как и Гермиона с Гарри, получил от Министерства денежное вознаграждение вместе с орденом Мерлина. И, если Грейнджер большую часть средств потратила на поездку в Австралию и поиски лечения родителей, а Гарри просто положил свои деньги в хранилище, то Рон что-то отдал матери с отцом, чем помог с оплатой лечения Фреда, но основную сумму отложил на будущее. Мечтая стать аврором, он всё же не отказался от мысли когда-нибудь стать частью мира большого квиддича. Может быть, он станет спонсором какой-нибудь команды или вовсе создаст свою. Поэтому Рон очень ревностно относился к каждому сиклю, находящемуся в его распоряжении, и не хотел просто так тратить деньги.       Распивая первую бутылку сливочного пива, а затем ещё одну и ещё, ребята успели поговорить со многими старыми друзьями. К ним подошла Лаванда, Невилл с Ханной, Симус, Кэтти и многие другие, кто захотел заскочить в «Три метлы» на вечеринку по случаю дня рождения Гермионы.       Грейнджер смеялась, отдыхала и чувствовала себя просто замечательно. Неизвестно, была ли то заслуга серёжек, алкоголя или близких друзей, искренне наслаждающихся общением с ней, но девушка чувствовала себя счастливой. Она ещё ни разу не заметила, чтобы хоть кто-то бросил неодобрительный, смущённый или неприязненный взгляд ей на руку, что заметно расслабило девушку, заставляя подумать, что, может быть, её тревоги не так страшны, как казалось.

***

      Пока Гермиона была в туалете, Джинни решила поговорить с Гарри и Роном. На отправленное ей письмо Поттер ответил только то, что они обязательно приедут и обо всём поговорят. И, если уж парни сдержали своё слово, то ей необходимо было обсудить с ними сложившуюся ситуацию.       — Рассказывай, — кивнул Гарри, наклоняясь ближе к девушке. Рон последовал его примеру и перекинулся через стол, чтобы быть ближе к друзьям.       — У неё кошмары, — начала Джинни. — И это не так, как было со мной, близнецами или даже тобой, Гарри. Всем нам снились плохие сны. Да и сейчас, полагаю, время от времени снятся. Это что-то другое. Серьёзнее.       — С чего ты взяла? — спросил Рон.       — Да потому, что она каждую ночь мечется в постели и мне приходится её будить. Днём она часто задумывается, выпадая из разговоров…       — Ну, это вообще не удивительно, — хмыкнул Рон, перебив сестру. — Гермиона же умная. Всегда о чём-то размышляет.       — Она стала менее эмоциональная, гораздо более уставшая и чертовски худая. Неужели вы этого не замечаете?       — Замечаем, конечно, — ответил Гарри.       — Но что мы можем сделать? — спросил Рон.       — Попробовать разговорить её, узнать причину переживаний. Мне кажется, что что-то случилось в Австралии, но она не рассказывает.       — Если она с тобой не делится, то с чего ты взяла, что она кому-то из нас захочет рассказать? — произнёс Уизли, и Джинни, не выдержав, стукнула ладонью по столу.       — Чёрт, Рональд, почему каждым своим словом ты бесишь меня всё сильнее? — раздражённо воскликнула она. — Даже если нам с Гарри, друзьям, она не захочет рассказать, то есть ведь ещё ты!       — Я? — непонимающе переспросил парень.       — Ты, братец. Ты. Ты же её парень или нет? Предполагается, что ты ей должен быть ближе всех.       Рон покраснел и хотел было что-то сказать, но Гарри с Джинни шикнули на него, кивая куда-то за спину. Парень кивнул и отодвинулся обратно на свой стул.       — Что я пропустила? — спросила Гермиона, обводя взглядом друзей.       — Ничего, — пожав плечами, ответила Джинни. — Рон просто в очередной раз взбесил меня своей тупостью.       — Эй! — воскликнул парень, но сестра от него отвернулась к своему парню, беря его за руку.       — Пойдём, Гарри, потанцуем. Дадим голубкам немного уединения.

***

      Пока Гермиона наблюдала за тем, как Гарри с Джинни танцуют в окружении других друзей, весело прыгающих под музыку, Рон собирался с мыслями. Он и впрямь переживал за девушку. Она заметно исхудала, стала меньше говорить, хотя, конечно, и раньше не была болтушкой. А если уж сны, о которых говорит сестра, и впрямь такие тревожные, то он просто обязан узнать, что же так волнует Гермиону.       — Как учёба? — желая прервать затянувшееся молчание, спросил Рон.       — Всё хорошо, — ответила девушка, переводя взгляд на парня. — Учеников меньше, чем было раньше, так что преподаватели могут больше внимания уделять каждому в классе.       — Звучит ужасно, — усмехнулся парень. — Не хотел бы я чувствовать на себе ещё больше внимания на уроках.       — Но так обучение становится ещё более качественным. Можно задавать больше вопросов, — объяснила Гермиона. — А как у тебя дела? Ты так мало рассказывал в письмах.       — Ты же знаешь, что я не люблю писать письма, — пожал плечами Рон. — Да и всё, что с нами на учёбе происходит, Гарри наверняка расписывает Джинни, а она передаёт тебе. Так что смысл повторяться?       — Ты прав, наверное, — кивнула Гермиона, но внутри была не согласна с этим. Ей ведь хотелось, чтобы Рон сам рассказывал о своих делах, делился с ней новостями, писал о жизни.       — Слушай, Гермиона, — решился спросить напрямую парень, так и не сумев придумать, как бы плавно перевести тему к состоянию девушки. — Ты выглядишь бледной и измождённой. Что-то случилось?       — Нет, — слишком быстро ответила девушка и, заметив недоумении в глазах Рона, попыталась уже спокойнее ответить на вопрос: — Просто устала. Стресс. Возвращение в Хогвартс. Понимаешь?       Парень нахмурился и, почесав макушку, внимательно заглянул в глаза Гермионе:       — Ты уверена? Знаешь, может быть, что-то произошло в Австралии?       Девушка вздрогнула, что не укрылось от взгляда Рона.       — Я прав? Что-то случилось с родителями?       — Нет-нет, — замотала головой гриффиндорка. — Я просто переживаю за них. Ты же знаешь, лечение затягивается. Всё сложно… — Гермиона взволнованно бормотала, не в силах придумать что-то убедительное.       — Эй, чего тут сидите? — внезапно раздалось над ухом, избавив девушку от дальнейшего вранья. — Вперёд танцевать! Грейнджер, ты ж именинница. Твоё место на танцполе. Ронни, исполни свой джентльменский долг.       Фред в компании Джорджа и Анджелины подошёл к столу, намериваясь увлечь младшего брата и его девушку в шумную компанию танцующих. Старший близнец сомневался, что Грейнджер быстро согласится оставить разговоры и присоединиться к веселью, поэтому был готов выдать десяток аргументов, но гриффиндорка его удивила. Девушка выдохнула, хватая Рона за руку и, мягко улыбнувшись ему, вывела парня в центр зала. Близнецы переглянулись и, пожав плечами, отправились к другим скучающим за столиками гостям.       Пара танцевала, смеялась. Рон уже забыл о том, что должен был расспросить Гермиону о её проблеме. Он просто наслаждался компанией любимой девушки, её улыбками, взглядами и мягкими волосами, задевающими его во время энергичных движений.       Внезапно музыка стихла, сменившись приятной нежной мелодией. Все вокруг принялись образовывать пары, с застенчивыми улыбками и жаркими взглядами становясь рядом друг с другом. Рон привлёк к себе Гермиону, опуская тёплые ладони ей на талию. Прижавшись к его груди, девушка вдохнула приятный аромат травы и мяты и закрыла глаза. Парень медленно водил ладонью по её спине, оставляя через ткань платья горячие следы на коже. Гермиона ощущала, как жар и трепет разливаются в груди, разбегаясь по венами и оседая истомой внизу живота. Подняв руки выше, девушка обвила ими шею парня. Желая коснуться рыжих волос, Гермиона вытянула тонкие пальцы, и, пробежавшись ими по растрёпанной шевелюре Рона, заметила, что он повернул голову навстречу её движению. Следя за нежным взглядом его васильковых глаз, она отмечала с какой любовью он изучает её лицо, после чего смотрит на ласкающую его руку и вздрагивает.       — Мерзость, — прошипел он.       Едва слышно, невесомо, но Гермионе этого было достаточно, чтобы в миг похолодеть и уронить руки с плеч Рона.       — Что? — выдохнула она, всё ещё надеясь, что ей показалось.       — Это, — парень кивнул на руку девушки, где белела зарубцевавшаяся надпись. — То, что она сделала с тобой. Это точно никак не убрать?       — Ты же знаешь, что нет. Это как шрамы у Билла, — дрожащими губами ответила гриффиндорка, сжимая ладонь на изуродованном предплечье. Ей захотелось спрятаться, содрать с себя кожу, вырвать руку. Сделать хоть что-то, чтобы не видеть этого выражения на лице Рона. Жалость, ненависть и… брезгливость?       — Жаль, — вздохнул Рон.       — Да ничего. Я вроде как свыклась со шрамом, — пытаясь цепляться за свои утренние мысли, ответила Гермиона.       — Свыклась? То есть он тебя не беспокоит?       — Не то что бы… Но ведь он никуда не денется, не исчезнет. Он часть меня.       — Ааа, — кивнул Рон, задумавшись. — Поэтому решила надеть платье с укороченными рукавами?       — Что? — уже дважды за этот разговор парень заставил её задохнуться.       — Ну, ты вроде как всё это время носила кофты с длинными рукавами. Я, конечно, не знаю, как было летом, но в мае ты ни разу не надевала что-то открытое. А сейчас…       — Что сейчас?       — Его видно.       — И что?       — Как же? Все ведь смотрят. Видят это… это… — Рон никак не мог подобрать правильное слово, способное выразить его мысли и чувства. — Зачем тебе эта нервотрёпка? Разве не лучше просто ходить в одежде с длинными рукавами?       — Ты предлагаешь мне всю жизнь прятаться?       — Нет. Гермиона, я лишь говорю о том, что не лучше ли лишний раз не напоминать себе и окружающим каким ужасам ты подверглась? Тебе ведь самой неприятно это вспоминать. Я волнуюсь, что про тебя будут шептаться и постоянно возвращать своими разговорами к тем событиям. Этот шрам… Он… Это ведь …       — Мерзость, — едва слышно произнесла Гермиона, помогая парню подобрать нужное слово. — Ты сказал, что это мерзость.       — Да, — удручённо кивнул Рон. — Поступок тётки Малфоя — мерзость. Этот шрам — мерзость. Она изуродовала тебя.       У Гермионы не нашлось, что сказать. Она стояла с открытым ртом и в недоумении смотрела на своего парня. Его слова звенящими пощёчинами били по лицу, разрывая сердце на мелкие кусочки. Она ведь только-только поверила в то, что её переживания беспочвенны, что она справится, если кто-то заметит ее шрам и что-то про него спросит. Она решила, что сможет с гордостью носить его, будто боевую отметину, символ мужества. Но вся её решимость разбилась об одно единственное слово, произнесённое любимым человеком.       Внезапно свет погас, а музыка полностью стихла. Люди, ещё мгновение назад танцующие в объятьях друг друга, принялись расступаться, образуя вокруг Гермионы и Рона неровный круг. Послышались шаги и мелодичный шёпот множества голосов, превращающийся в нестройную песню, наполняя помещение.       — С днём рождения тебя ~       — С днём рождения тебя ~       — С днём рождения, Гермиона ~       — С днём рождения тебя! ~       Медленно обернувшись, она увидела Джинни, Гарри и Полумну, нёсших большой торт в виде книги. Девятнадцать дрожащих свечей, торчащих из крема, отбрасывали жёлтые блики на радостные лица собравшихся.       — Загадывай желание, именинница — с улыбкой произнесла Джинни.       Гермиона придала своему лицу самое радостное выражение, на какое была способна, и, закрыв глаза, задула свечи.       Желание она не загадала. В голове и на сердце было слишком пусто. Одно лишь слово билось в висках, въедаясь под кожу.       Мерзость.