Механика чувств

Ночной горизонт пылал огнём. Словно солнце сменило ориентиры, поднимаясь с юга. Отдалённые крики звучали глухо, слух улавливал ещё чьи-то шаги. На фоне уходящих на дно кораблей, появилась фигура мужчины. Он театрально вскинул руки и поклонился как актёр после идеально отыгранной роли. «— Помнишь как я строил и сжигал наши мосты? В моих силах построить для нас всё вновь, ибо я — Создатель. Как избирательная Муза ты попытался испытать меня. Любуйся. Так выглядят мои чувства». Бай Чжу вскочил на постели, тяжело дыша. Он пару мгновений пытался осознать где находится. Вскоре на место дорого обсутроенной обширной комнаты в одиноком поместье пришёл уютный интерьер уже родного дома. — Давно у нас комшаров не было, — отозвалась Чан Шэн, спящая в отдельной корзинке на столике у кровати. — Тише дыши, а то мелкую разбудишь. Задержав дыхание, мужчина боязливо осмотрелся. Поверх одеяла лежало крохотное тельце. У Сахарозы была своя комната, но иногда девочка прибегала посреди ночи к папе. И сколько бы раз Бай Чжу не предлагал сразу лечь вместе — не соглашалась. Такая маленькая, но такая гордая. Весь вечер девочка как воду опущенная — чувствовала вину за свой поступок и ещё несколько раз извинилась перед Бай Чжу и Чжун Ли. Когда последний покинул их, она сразу убежала в комнату. Мило прикусывая большой пальчик, Сахароза что-то бормотала себе под нос. Бай Чжу кое-как перетащил голову ребёнка на подушки, укрылся вместе с ней, носом вдыхая запах яблок. Страх обуял смиренное сердце. Прошло уже семь лет с той холодной ночи, когда он тайком покидал Снежную, прижимая к груди спящую кроху. Страшно было представить, что случилось, когда их пропажу обнаружили. Учитывая, что никто не приехал и не забрал их — он пошёл на уступку... или выкинул их из своей жизни навсегда.

***

Из головы не выходило предложение того мужчины, назвавшегося братом Бай Чжу. Сахароза размышляла, сомневалась, пару дней не выходила из комнаты, пока рано утром в приёмном помещении не послышался знакомый голос: — Скромно, неприметно... ничего необычного. Я бы сюда лечиться не пришёл. — Простите?... — за стойкой на этот раз был не Бай Чжу. Молодой травник, взятый на обучение — Гуй. Он имел особые причины, чтобы главный лекарь Ли Юэ взял его в ученики, поэтому невероятно отчаянно уважал ремесло врачевания. Чистосердечное сердце задела насмешка неприятного гостя, поэтому ассистент ответил достаточно грубо: — Тогда прошу покинуть помещение. Люди, которым нужна помощь, не смотрят на интерьер. Здесь ищут помощи и надежду на спасение! Подойдя к двери, Сахароза сделала маленькую щель, чтобы рассмотреть не ошиблась ли она. Лицо говорившего посетителя рассмотреть не удавалось, но в поле зрения попала чёрная тонкая перчатка с дорогими кольцами. — Как грубо, я ведь всего высказал своё мнение. Это единственное место, которое даёт достойные услуги врачевания, так почему бы не сделать времяпрепровождение здесь куда более приятным? Или отсутствие конкурентов вас так расслабляет? — Гос-с-сподин, — парень едва сдерживался, чтобы не вмазать по... лицу. Вдруг Гуй осознал, что пришедший невероятно похож на Бай Чжу. Успокоился и уже просто настороженно спросил: — Цель вашего визита? — С этого следовало начинать, — и тон банкира сменился на приветливый. — Хочу увидеть владельца хижины. — Это невозможно. Он сегодня не работает. — И где же он отдыхает? — В своей резиденции. Рассказать о её местоположении я не могу. — Вот как, — как-то с угрозой, как показалось Сахарозе, послышалось со стороны Панталоне. — А очаровательная дочка где? — Она- — Я здесь! — ребёнок распахнул дверь, выходя к мужчинам. — Сахароза! — Гуй обеспокоенно взглянул на неё. — Господин Бай Чжу знает, что ты тут? — Он ещё спит... — спрятав руки за спиной, Сахароза взглянула на банкира: — Здравствуйте, господин Панталоне. — Приветствую, маленькая леди, — кажется мрачная аура пропала без следа. Цепкие чёрные глаза рассматривали фигурку девочки, не достающей ему даже до пояса. — Вы знакомы? — фармацевт готов был сам побежать в резиденцию, чтобы привести владельца хижины. — Не волнуйся, братец Гуй, — Сахароза посмотрела сначала за стойку, потом вопросительно на банкира: — Он мой... э-э... — Дядя, — благосклонно кивнул Панталоне. — Бай Чжу вряд ли обо мне рассказывал, мы разошлись на печальной ноте, но это не уменьшает моей любви к нему и уж тем более к его ребёнку. Гуй поверил, так искренне звучали слова гостя на пару с тёплой улыбкой, которую он видел каждый день на другом лице. Сахароза же тяжело сглотнула — не могла она до конца не бояться человека со званием предвестника. — Сахароза, пойдём прогуляемся пока папа спит. Я пришёл сюда в основном к тебе. — Простите, но без разрешения господина Бай Чжу-! — Мы не-да-ле-ко, — Панталоне перебил возмущение. — Из города мне уходить нет смысла – работа. — Всё хорошо, я вернусь к обеду, — Сахароза не хотела проблем, поэтому подошла к фигуре в пугающе чёрных одеждах. — Скажи папе, что я иду добывать навыки социального общения с людьми имеющими склонность к вседозволенности с перевесом в возрасте на пару десятков лет. Панталоне улыбнулся шире, закрывая глаза — может она с Создателем никогда не виделась, но он из неё никуда не делся. И это при том, что её обучал до ужаса морально-обременённый Бай Чжу! Гуй не стал перечить, пытаясь запомнить сложную формулировку мысли, пока оставшиеся двое покинули хижину Бубу. — Склонность к вседозволенности? — уточнил Панталоне, наблюдая как девочка спускалась по длинной лестнице, опережая его на две ступеньки. — А то я не видела как вы смотрели на братца, — зелёные ушки отошли назад, словно малышка вот-вот могла показать клыки. — Не делайте так больше. Он очень уважает папу и не переносит любое неуважение к хижине или к нему. Ссориться с девочкой банкир не планировал. Но то что она решилась на прогулку только под страхом расправы с другом... немного огорчало. — Я не первый такой критик? — Нет... к сожалению. — Да брось, я не стал бы приводить своих людей с приказом разорвать твоего друга на части, — попытался развеять мрачные настроения Панталоне. — Это моя обычная манера. Многим она кажется неприятной, но я просто сложный человек, не более. Кровавые расправы я не устраиваю по таким пустякам. Он замер, когда осознал, что спустился, а ребёнка рядом нет. Банкир оглянулся, а Сахароза замерла на лестнице с неким ужасом рассматривая то ли человека, то ли чудовище. «— "Разорвать твоего друга" и "кровавые расправы" были лишними словами, да?» — мужчина вспомнил, что перед ним пусть и искусственный организм безумного доктора, но воспитанный как обычный ребёнок. Вряд ли Бай Чжу говорил о столь жутких вещах в её присутствии. Сделав вид, что ничего не понял, Панталоне протянул руку: — Кстати, ты потратила мору, которую я тебе передал? Ладошки взялись за сумку, висящую на плече: — Если не потратила, то вы учините "кровавую расправу"? — Не цепляйся к словам, — отдернул банкир. — Я уже сказал о своих принципах. Потратила или нет? Девочка сдалась и отрицательно покачала головой: — Я из дома не выходила с тех пор. Да и не знаю на что тратить... у меня всё есть. «... кроме Создателя...» — закончилась мысль уже в голове. — Милосердная Царица, — Панталоне прислонил руку ко лбу. — Пойдём, полтора несчастья, я научу тебя расходовать мору правильно и не бессмысленно. — Меня Сахароза зовут, — девочка не сдвинулась с места. — Как скажешь, Сахароза, — исправился собеседник. Первым делом её привели к ювелирной лавке. Сахароза со скептическим видом осмотрела витрину, но на её макушку легла мужская ладонь: — Можешь даже не смотреть. Эта бесполезная груда подделок не для тебя, — банкир поднял голову и обратился к продавщице: — Доброго утра, прекрасная леди, мы пришли сделать заказ. Низкая ростом кареглазая брюнетка зарделась при виде состоятельного и галантного мужчины. Быстро кивнув, девушка достала блокнот: — Слушаю, господин. — Есть пожелания? — Панталоне опустил взгляд. Только Сахароза увидела как продавщица выронила ручку, узнав в рядом стоящем ребёнке дочь местного лекаря. Стыдно конечно, но от неё ждали ответа — пришлось думать. Отдавать борозды правления дяде не хотелось, но на ум ничего не приходило. Взгляд упал на руку с кольцами — нет будут мешать, вдруг ещё расплавятся во время забав с некоторыми реагентами. Браслеты — будут раздражать постоянным движением. Кое-что вспомнив, Сахароза вскинула голову и пальчиком указала на солнечное сплетение Панталоне. На тёмной ткани блестела брошь — среднего размера, перелевающаяся чёрным и синим на свету. Элегантная и незаметная в использовании, но смотрящие обязательно оценят. — Неплохо, — банкир оценил выбор племянницы. Он снял украшение, демонстрируя девушке: — Оправу сделайте из чёрного металла, а камень... Загадочный скорый взгляд на ребёнка и на губах появилась затейливая улыбка: — Кварц. Самый чистый и ясный, что у вас есть. Хочу посмотреть на образцы. И без особых знаний о драгоценностях Сахароза понимала, что алый рубин добывается в Мондштадте на вершинах Драконьего Хребта. Осмотрев себя, она так и не смогла догадаться, почему загадочный предвестник решил сделать её брошку красной. Кор ляпис подошёл бы больше, да, банально, но зато под цвет глаз... — Сейчас покажу те что у нас есть, — продавщица скрылась в помещении за стойкой и тут же появилась с небольшой вычурной коробкой из белого, покрытого лаком, дерева. — Если эти не подойдут, то обязательно пошлём за новыми образцами. И за это тоже придётся доплачивать... Девочка оказалась мала ростом, но искренне надеялась, что Панталоне не станет привередничать. Как на зло лицо его нахмурилось и стало крайне неудовлетворенным. — Можно я тоже посмотрю?.. — подала голос Сахароза. — Конечно. Без особого энтузиазма банкир опустил коробку и там, в четырёх отсеках лежал неограненный кварц. В глазах ребёнка они все выглядели одинаково, но в голове держались приметы — чистый и ясный. — Может вот этот? — Никак нет. Посмотри на него, — Сахароза опустила голову и снова подняла ничего не понимающий взгляд. — Это наполовину подделка. Переплавили с каким-нибудь чистым кристаллом, чтобы выглядел чище, но он потерял свой насыщенный цвет. Нам такое не подходит. Лицо продавщицы вытянулось. Оказалось покупатель не просто толстосум, а ещё и умный толстосум! — К вечеру прибудут новые образцы! Они вас не разочаруют! — Надеюсь, — вернув шкатулку на место, Панталоне направился дальше: — Уметь разбираться в камнях так же важно, как и отличать больные растения от здоровых, способных принести полную выгоду. Сахароза прониклась сравнением. — Но разве это не слишком дорого? — девочка сравнялась с дядей, открывая свою сумку. — Тут такая цена вообще есть? — Это твои сбережения. Сейчас покупки оплачиваю я. Считай – краткий экскурс в богатую жизнь. — Но я и так жила не бедно... — А свои деньги были? Нет. Не то чтобы Бай Чжу не давал. В них не было смысла. Сахароза просила купить что-то и получала всё без проблем. Правда от алхимического станка лекарь отказался, потому что перед практикой следовало познать теорию. Поэтому пока что девочка читала разную литературу связанную с наукой и демонстрировала свои знания папе, рассказывая о прочитанном. — В твоём мешочке пятьсот тысяч моры. Это не так много, но для старта хватит. Ребёнок замер, ощущая как сумка тянет куда-то в разлом. Ходить с такими деньгами настоящий риск! — Это о-оч-чень много! На неё взглянули со скептецизмом: — Дорогая моя, в Ли Юэ эти деньги ничего не значат. Это полугодовая зарплата среднестатистического трудяги в департаменте. — Мне всего семь лет! Куда мне эти деньги девать? — Покупай что нравится. — А если буду копить? — Тоже вариант. У нас другой валюты внезапно не появится, поэтому ты ничего не теряешь. Однако дохода у тебя всё равно нет, так что эти деньги будут просто пылится. А мора не любит лежать без дела. Пора браться хоть за какую-то подработку. Но чем мог угодить работодателю малолетний ребёнок? Предвестник своим появлением усложнил и без того нелёгкую жизнь. До обеда они успели обойти ещё магазин одежды и даже заглянуть в книжный, где девочка получила дополнительные фолианты о известных деятелях науки. Глядя как ребёнок увлечённо пробегает глазами по строкам, банкир невольно поднял уголки губ в насмешке. Выражение вышло не самым дружелюбным, но Сахароза не заметила. Как и не понимала насколько порой её увлеченность делом походила на того, кого она не видела ни разу в жизни. Перед тем как покинуть библиотеку их компания наткнулась на Чжун Ли. Тот был не сам, а с девочкой примерно того же возраста, что и Сахароза. — Господин Чжун Ли! Добрый день! — обрадовалась девочка, не сразу заметив другого ребёнка. — Знакомые лица, — Панталоне нацепил самую обыкновенную улыбку. — И ещё кое-какие новые. Он взглянул на ещё одну кроху, которая не обратила внимания на них, продолжая тянуть руку Чжун Ли в сторону полок с книгами. — Простите, она очень долго сюда хотела, — Рекс Ляпис, аккуратно подвёл девочку ближе, положив руку на голову с тёмными волосами. — Ху Тао, познакомься, это Сахароза и её дядя, господин Панталоне. Малышка словно с трудом могла стоять на месте. Она по-жуткому (для Сахарозы) склонила голову в сторону и широко открытыми глазами цвета расплавленного металла осмотрела стоящих впереди. — Вам никого хоронить не надо? Панталоне едва сдержал смех, а Сахароза возмущённо воскликнула: — Нет! Как о таком м-можно спрашивать?! — А? Ладно, — девочка потеряла всякий интерес к новым знакомым и вывернулась из рук проводника, убегая дальше вглубь помещения. — Простите, она очень увлечена работой своего дедушки. Он, в свою очередь, мой работодатель, поэтому у неё специфичная манера речи. Зла она никому не хочет, — Чжун Ли слегка склонил голову. — Надо идти, удачного вам дня. Сахароза печальным взглядом провела фигуру мужчины, резко надула губки и стрелой вылетела из магазина. Банкир едва успел выглянуть за ней, чтобы увидеть как мелькает зелёная макушка за поворотом. Покупки предвестник отдавал подручным переодетым под обычных рабочих грузчиков, чтобы не привлекать к их компании лишних глаз. Сам он отправился искать с чего-то обиженного ребёнка. К счастью, Сахарозе хватило ума добежать только к фонтану и сесть к нему спиной, разглядывая нарисованные цветы сесилии на маленьких туфельках. — Сахароза? — Панталоне приблизился к ребёнку. Пальцы как-то сами потянулись, чтобы легонько намотать лазурную прядь. — Тебя обидели слова той девчушки? — Я вообще её никогда раньше не видела, — обиженно пробормотала та. — Обычно при встрече на прогулке господин Чжун Ли мог составить компанию мне и папе. Он у меня спрашивал как прошёл день, а когда я заканчивала рассказ он заводил разговор о других очень интересных вещах. А сейчас даже поговорить не остановился... «— Что я вижу? Наша девочка ревнует! Какое очарование», — Панталоне попустило, но, как оказалось, рано обрадовался: — Ты же видела, что он наблюдал за другим ребёнком. В следующий раз поговорите. Тем более с тобой сейчас я- — Господин Чжун Ли был с нами всегда! — девочка вскочила на ноги. На золотых глазах за стёклами очков виднелись слезы. — Когда нам с папой нужна была помощь только он был рядом! И когда папа не просыпался так долго-... Перед глазами всплыла картина самой тёмной ночи в её жизни — камин, капли дождя и шум грозы за окном, шипение Чан Шэн и бледное лицо Бай Чжу, на котором вытанцовывали блики огня. Девочка замерла, понимая, что говорит не тому человеку. Панталоне затаил дыхание, желая дослушать эмоциональный порыв, но не успел. Сахароза снова убежала и на этот раз за ней идти не стоило, потому что банкир подсознательно знал — она направилась в хижину Бубу. Он знал о слабом здоровье Бай Чжу. Оно стало причиной, по которой ему пришлось покинуть неприветливую Снежную. Но неужели состояние никак не улучшилось? Ещё страшнее было представить какую картину застала малышка. Панталоне стоял на одном месте ещё очень долго, пытаясь осознать смешные между собой чувства. Девочка определённо вызывала у него лишь интерес, как к такому же созданию доктора. Однако смотреть на неё и узнавать в нежных чертах, людей сыгравших в его жизни важнейшую роль, оказалось очень странно. Ненавистная зависимость наукой и в то же время титаническая терпеливость, отзывчивость. Если при встрече самого банкира кидало в крайности, то с какими же ощущениями создавал её Он. «Он никогда не терял голову на виду. Все знали, что безумие его второе Я. Но на следующее утро после удавшегося побега он ворвался в зал, где проходило моё собеседование. За столом сидели дипломаты, Пульчинелла, Арлекино и ему было всё равно. Я никогда не слышал, чтобы он так кричал, никто никогда так сильно не держал меня за горло. Думалось моя жизнь закончится там, но мне было радостно видеть как боль сжирала его изнутри. Он был перед ней бессилен. Я забрал у него, как оказалось, Музу и лучшее из всех Творений. Оттащить его удалось только в три пары рук, а я, даже лежа на полу с посиневшим лицом, продолжал смеяться. Это ещё одна моя победа».