Механика чувств

Собиралась Сахароза с нетерпением и огромной радостью. Конечно они поехали не на следующий день. Бай Чжу следовало найти людей, на которых можно было оставить хижину. Гуй справлялся со многими задачами, но он всё же обычный человек. Панталоне наставлял, что брать ничего не надо, он всё купит уже на месте. Лекарь не стал прислушиваться, повёл дочь по магазинам, где они приобрели одежду по теплее: зимний плащ, с тёплым белым мехом внутри, сапожки до коленка, свитера, шапку и варежки в придачу. Сахароза безмерно радовалась. Зима в Ли Юэ не особо холодная и в таких утеплениях смысла не было. Зато во владениях Крио Архонта снег на земле лежал круглый год. — Выбирай какая тебе нравится, — Бай Чжу аккуратно погладил по спине, как бы подбадривая. Перед девочкой лежало несколько штук теплых шапок. Конечно все те что с бумбоном на кончике сразу отсеялись — Сахароза такое не любила. Она искала такую, чтобы не давила ушки и не сползала на глаза. — Так, господин Бай Чжу, — в помещение вернулся недавно отошедший продавец. — Здесь шарф, обувь, комплекты теплых костюмов отдельно, следом шуба и плащ. Можно узнать куда это вы так яро собираете дочь? — Спасибо, Влад, — выдохнул мужчина. — в Снежную едем... по делам. — Ничего себе, — удивился тот. — Тогда я ещё могу пару сапожек дать. У нас там такие сугробы, легко можно обувь потерять, ха-ха. Юноша родом из северного края держал лавку тёплой одежды уже как пять лет. И пациентом Бай Чжу он тоже был, поэтому они общались скорее как приятели. Спрос с его товаров всегда огромен, ведь Ли Юэ и Снежная очень тесно связаны торговыми контрактами и изучением разлома. Дипломаты часто уезжали в заполярные края, а земляки приходили пополнить гардероб традиционной одеждой. И подобных знакомых у папы немерено. Сахароза уже сбилась со счету запоминать имя каждого. — Пусть малышка выбирает тогда, — подмигнул голубоглазый северянин. — А то если девочкам что-то не нравится, то они это и не носят. — Подожди, мы ещё шапку не выбрали, — махнул рукой лекарь, обернувшись на ребёнка. — Торопиться некуда. Чаю? — Давай. Пока Влад отошёл, Бай Чжу погладил почти уже спящую змею. — Может в сумку ляжешь? — А вы сейчас будете вести светские беседы? — Возможно. — Ой, я лучше на плечах малявки посижу. Ношу в виде ворчливой рептилии Сахароза приняла с лёгким недовольством, но та сразу уснула, поэтому девочка не стала возмущаться. — Сразу после шапки пойди присмотри ещё пару сапожек. Братец Влад подарит тебе какие захочешь. — Хорошо! Чай пили долго. С удивительным вкусом незнакомых ягод Снежной. Бай Чжу редко пил что-то помимо своих отваров, поэтому шутливо пригрозил выкупить у приятеля все запасы для изучения. Из магазина все вышли довольные. Больше всего Сахарозе нравилась с трудом выбранная белая шапка с узором бледно-голубой лисицы. Она сидела с ней в обнимку весь вечер после покупки. В последние дни подготовки к поездке банкир стал частым гостем в их доме. Однако помимо него на кухне этим вечером с Бай Чжу был и Чжун Ли. Пока Ху Тао с Синь Янь помогали в готовке старшим, Сахароза с предвестником сидели в гостиной. Они совершенно плохо ощущали себя в искусстве кулинарии, как и с сопутствующими сему делу приборами, поэтому их попросили подождать. — А я письмо пишу. — Что за письмо? — моментально отозвалась девочка. — Твоему Создателю, — загадочно улыбнулся Панталоне. — Должен же он подготовиться к приезду любимого Бай Чжу и не менее любимой Сахарозы. Убрать трупы в лаборатории, к примеру. Вспомнить кто из всего сброда клонов настоящий и привести именно его в подобающий вид. Ребёнок подошёл поближе, потянувшись наверх. Мужчина наклонился, чтобы та смогла на ухо прошептать: — Может сделать сюрприз? — Смотрю знаешь толк в подарках, — коротко хмыкнул банкир. — К сожалению, твой Создатель подарки не любит. — Ладно, — не сильно девочка и расстроилась. Едет же всё равно! Из кухни послышались восклицания: — Оно живое! — Это что, дух?! Панталоне и Сахароза переглянулись. Первым побежал ребёнок, заглядывая в проём без двери. У печки стоял Чжун Ли с по-забавному растерянным лицом, в фартуке поверх своего официозного костюма. В руках мужчина держал поднос, на котором страшно дымилось и воняло чёрное нечто. Это должно быть какое-то фирменное блюдо, которому его научил один старый друг, но что-то пошло не так и мясо годилось теперь разве что для антуража в постановках жутких историй. — Прошу прощения...Я, кажется, где-то ошибся. — Может не стоило ставить высокую температуру? — Бай Чжу снисходительно покачал головой. — Давай мне, я разберусь. Неудавшийся шедевр перекочевал в другие руки. — Я был уверен, что верно запомнил рецепт... — Человеческая память ненадежная вещь, — посмеялся лекарь. — Возможно ты прав, — задумался Рекс Ляпис. — Ну с накрытием стола проблем быть не должно. — Не должно, — в свою очередь согласился Бай Чжу, а потом обратился к девочкам: — Ху Тао, Синь Янь, помогите Чжун Ли. — Так точно! — в один голос ответили дети. И снова Сахароза тяжело вздохнула, увидев редкую искреннюю улыбку на родительском лице. — Это тоже запишу... — послышалось над головой девочки, которая только заглядывала через дверной косяк. — Что запишите?.. — лисьи ушки заинтересованно дернулись. — Напрягу твоего Создателя... — это банкир себе под нос сказал, возвращаясь за стол, чтобы доделать чёрное дело без лишних свидетелей. Лишним считался Бай Чжу. Последний ужин перед отъездом прошёл уютно и вкусно. Сахароза говорила мало, но внимательно переключала внимание между взрослыми и одногодками, иногда даже отвечала на вопросы. К концу посиделок, когда все уже собирались по домам, Чжун Ли отвёл Сахарозу в сторону, присел на корточки и заглянул в лицо. Девочка взгляд отвела — стыдно отчего-то. — Снежная не очень приветлива, но пока с тобой рядом Бай Чжу, всё будет хорошо. Вы отплываете вместе с Панталоне? — Да, он возвращается с командировки и нас с собой берёт. — Тогда держи, — из внутреннего кармана плаща мужчина достал прямоугольный лист бумаги. — На удачу. Если тебе будет угрожать смертельная опасность, он сможет защитить. Единожды. Первые секунды ребёнок боялся даже прикоснуться к подарку. Чжун Ли сам взял дрожащую ладошку и положил на неё талисман с незнакомыми иероглифами. — Я поняла. Спасибо... — Сахароза решилась сделать то, что давно хотела: подошла и крепко обвила чужую шею. — Спасибо большое за всё. — Твой папа и ты помогаете Ли Юэ уже очень долго. Это я должен благодарить тебя, — легонько похлопав хрупкую спину, отозвался Рекс Ляпис. Картину застал Бай Чжу, который хотел сообщить, что Ху Тао и Синь Янь уже одеты, готовые выдвигаться. Безмятежное счастье при одном взгляде на дочь заставило вновь улыбнуться. Счастье — когда-то ему казалась, что оно бесконечно, особенно рядом с любимым человеком. Однако мечты оказались разбиты в дребезги — дорожил каждым мгновением лишь он. Гости ушли. Пришлось пораньше лечь спать, потому что вставать следовало раньше рассвета. Чтобы нагнать сон, Бай Чжу решил почитать лёгкий роман, ожидая прихода Сахарозы. Но в ночь отложить книгу пришлось пораньше из-за начавшейся головной боли. Смысл слов никак не укладывался, а осознание подкатывало тошнотой к горлу. Ему предстояла встреча с человеком, который самим своим существованием определял желание жить. Когда он уходил в первый раз, Бай Чжу отпустил без боя, о чем потом жалел, неимоверно тоскуя. Во второй раз он уже ринулся за ним в далёкие заснеженные края. Вскоре и сам ушёл, не дав тому возможности хотя бы попытаться его остановить.

***

Менее 400 лет назад — Знаешь, у нас есть что-то общее: я не могу произнести все эти процессы внутри растений, а ты не понимаешь язык Каэнрии. Думаю мы сработаемся. — Начинаешь знакомство с недостатков? — Чтобы потом не так обидно было. Второй год обучения в академии Сумеру. Мир едва отошёл от произошедшей катастрофы, оставшиеся реликвии погибшего королевства манили учёных, а новые свойства растений только-только изучались. Язык Каэнрии тогда ещё изучали для расшифровки некоторых трактатов и посланий. Обязательный предмет, но не у всех он шёл благосклонно. Бай Чжу относился к тем бедолагам, которым проще пересказать строение хищного папоротника до мельчайших деталей, чем произнести алфавит усопшей цивилизации. Дотторе, который тогда носил имя Зандик, учился в даршане Амурты, но от растений был далёк. Заданный проект вынуждал работать в парах и учёный первый подошёл к Бай Чжу, который вообще не горел энтузиазмом в ближайшее время заниматься поставленной задачей. Они оба слыли чудаками на всём потоке, так что выбирать не приходилось. Хотя с Зандиком каждый второй желал сработаться. У парня была притягательная аура, он умело обращал на себя внимание и прекрасно владел искусством дискуссии. Первую практическую удалось сделать кое-как. На второй они сошлись по старому принципу, а дальше просто вошло в привычку. Всегда рядом, всегда беседы, споры, порой ссоры. Ссорился Зандик чаще всего с Чан Шэн, которая называла его неотесанным дикарем. — Бай Чжу, если хочешь стать растением, так и скажи. Я помогу и не испытывай моё терпение. — Моё второе имя прокастинатор, смирись, — лениво зевнул собеседник, словно огромный питон пригревшийся на солнышке. — Когда надо сдавать? — Завтра, — поставив руки на пояс, учёный навис над напарником. — Чтоб ты без меня делал с таким желанием делать всё в срок? — Я делаю, но когда до конца срока остаётся часов пять может. Успокойся, всё успеем. — Мне не весело ждать пока твоя совесть оживёт, — Зандик быстро подхватил ленивца под локоть, поднимая на ноги. — Я тебя с прошлой недели просил структурировать эту чертовищину! Палец указал на листы с терминами, классификациями и прочими сложными словами. — Между прочим эта чертовщина твой профильный предмет, — усмехнулся Бай Чжу, падая на стул рядом. — Чтоб ты делал без моих гениальных познаний? — Нашёл бы другую, более трудолюбивую задницу. Бай Чжу вскинул бровь, отложил перо и демонстративно откинулся на спинку сидения. Руки на груди сложил, чтобы сделать вид более осуждающий. — Ну иди, ищи, я посмотрю. Змея, оставшаяся на диване, злорадно высунула язык и как бы посмеялась. — Не начинай, — закатил глаза Зандик. — Это была шутка. — Твои шутки лишили меня вдохновения. Теперь жди чуда, — театрально откинув длинные распущенные волосы, Бай Чжу отвернулся в противоположную сторону. Цепкая рука облакотилась на верхушку стула. Учёный выдохнул слова почти в зеленую макушку: — В моих силах лишить тебя кое-чего другого, если ты не прекратишь ломаться. Травник обернулся и подмигнул: — На девственность мою покушаешься? — На твои поразительно испорченные мозги, Бай Чжу, — скривился учёный, отпрянув от напарника. — Чтобы к утру всё было готово. Свою половину я уже сделал. — Как скажешь. Непринуждённые шутки и постоянные попытки найти как можно больше недостатков друг в друге. Они никогда не говорили о чувствах, всё произошло само собой, пока они лазили по глубинам ещё тогда жутких джунглей. Под проклинания Бай Чжу о том, что он больше никогда не сунется за безумцем в мёртвую глушь, Зандик разбирал на части любые криво лежащие механизмы. В другое время ученому приходилось быть подопытным и испытывать на себе все горькие мекстуры, которые делал напарник. Его могли разбудить посреди ночи и, ничего не понимающего напоить гадостью, после которой крутило живот ещё дня два. Бай Чжу с благородным видом оправдывался: — Это из тебя вышла вся твоя гнилая сущность. Благодари мои навыки исцеления. — Мой организм состоит из этой гнили. Ты мог меня убить, горе-лекарь. — Ну я подозревал что восемьдесят процентов твоей личности сплошной кал. А остальные двадцать... — Остальные двадцать процентов это восхищение твоим мерзопакостным характером. Бай Чжу едва успел обернуться, как его наградили смазанным, самым обычным, но всё же первым поцелуем. Он ответить толком не успел, как от него отпрянули. Преступник скрылся из виду — время обеденного перерыва закончилось. — Ещё пару таких отваров и число, может, увеличиться... — прикасаясь пальцами к губам, коварно улыбнулся травник. — Совсем что ли?! — подала голос очнувшаяся от шока змея: — А если вы жить будете потом вместе? Чур его на улицу! В одном доме с ним ни одной моей чешуйки не будет! Та пора была полна открытий, смеха, неумелой страсти и мечтаний. И всё же Зандик переходил границы. Бай Чжу видел сферу его запретных интересов, отказывался с ним работать, собственноручно сдал приспешников, которые работали над скрещиванием механизмов и животных. Потом появился тот мужчина — с маской наполовину лица, стужа в движениях, во взгляде мрак, а голос как у призрака: гулкий, проникновенный. Он накрыл своей тенью его Зандика, его любимого, его вторую половину души, его друга и напарника. Тот даже не подумал пятиться — шёл в самую пропасть до конца. — И что? Это конец? — Мои стремления намного глубже чем обычное скрещивание неживого и живого. Я создам то, что сведёт власть Селестии на нет. И ты, Бай Чжу, уже дал понять, что не согласен с моими идеями. — Да к черту твои идеи! Я про нас спрашиваю! — В этом уже нет смысла. Я буду только лишний раз тратить силы в пустую. Чувства не вечны, это пройдёт, Бай Чжу. — Я понял. Можешь идти. И больше ни слова. Они расстались на долгие столетия. Первые месяца хотелось умереть. Потом ещё год, десять... пятьдесят и сто. Только тоска и боль. Незримые слезы высохли под солнцем пустыни, в которую его закинул близкий человек. В разлуке Бай Чжу осознал, что делил с Зандиком и тело, и разум, и стремление учиться. В какой-то момент всё так крепко между собой связалось, что после пропажи одного звена посыпался весь песчаный замок. «— Прости за любовь, если она тебя тяготила. Прости. Я отпускаю тебя, потому что твоё счастье для меня дороже всего».

***

Сон казался долгим, в нём мелькали разные краски: от зелёного до тёпло-золотистого и всё вдруг померкло. Кто-то звал, очень настойчиво, пришлось насильно открывать глаза. — Папа! — прошло пару секунд, прежде чем Бай Чжу смог сфокусироваться. На постели сидела Сахароза обеспокоенно рассматривая его лицо, прямо над ухом шуршала змея. Посреди комнаты возвышался Панталоне — весь при параде, готовый к зимним ветрам Снежной. Глядел хмуро. Встретившись взглядом с янтарными глазами, он стянул очки. — Сахароза, сбегай-ка на кухню. Принеси воды папе. — Хорошо! — девочка слезла на пол. Мысленно лекарь понял, что и дочь уже собрана. Он что, проспал? Только вот сил чтобы хотя бы слово сказать не нашлось. Какой позор. — Ну и? — банкир сел на край кровати, проверяя лоб. — Жар ужаснейший. Зачем ты себя довёл? — ... — Бай Чжу больше всего переживал за другое. — Когда...отправляется корабль?.. — Через сорок минут. Мы думали ты поздно уснул, отвлеклись на чтение сказок, а когда опомнились ты уже весь горишь. Неуловимый поток жизни медленно измельчал. Лекарь ощущал физически как слабел. Возможно последние недели он слишком переживал, носился туда-сюда с вопросами о хижине, для обеспечения Сахарозы в путешествии и прочем. Однако когда пришёл решающий момент он понял: — Я не хочу его видеть. — .... — Панталоне промолчал, направляя взгляд в сторону. — Но Сахароза... — Бай Чжу готов был расплакаться. — Могу я взять с тебя обещание, что она вернётся ко мне целая и невредимая? Первые секунды банкир не верил в услышанные слова — воистину любовь творила чудеса с самыми упрямыми существами мира сего! Он готов был вручить ребёнка, которого собственноручно воспитывал семь лет, одному из предвестников. Если банкир уедет сейчас, то возможность добраться в Снежную безопасно предоставится не скоро. — Обещаю, — Панталоне взял ослабевшую руку и поцеловал её холодными от природы губами. — Обещаю, Сахароза будет цела и невредима. — Папа! Я отвар принесла! — в комнату забежала девочка. — Как ты учил сделала! Выпей, тебе полегчает. — Спасибо, родная, — Бай Чжу перехватил маленькое предплечье, поставив чашку на прикроватную тумбочку. — Мне станет лучше, но придётся подождать. — Я понимаю, — Сахароза всеми силами делала вид, что не расстроилась, но опущенные ушки выдавали. — Ничего страшного. Потом съездим... — Сахароза, ты едешь с Панталоне, — пояснил лекарь. — Если мне станет легче, то я обязательно отправлюсь за тобой, договорились? Глаза ребёнка увеличились раз в пять. Она сначала посмотрела на дядю, тот кивнул, потом на слабую улыбку родителя. Для уверенности даже поймала взглядом одобрительно высунутый язык Чан Шэн. — Обещаю быть послушной, папа! — крепко обняв лекаря, чуть ли не плача воскликнула Сахароза. — Лечись поскорее. Я хочу увидеть Снежную вместе с тобой и Создателем! Таким образом рассвет девочка встречала на корабле без папы. Первая поездка так далеко без того, кто всегда защищал и любил. Конечно на Панталоне она могла положиться, но это совсем другое. На шубке сияла алая брошка, Сахароза провела по ней пальчиками и оглянулась на пристань — людей ещё было очень мало. Ласковый летний ветер желал удачи. Корабль отчалил и пути назад уже не было.