Механика чувств

Тоска вещь ужасная, особенно когда жизнь тянется не первое столетие. Она всегда преследует, всегда рядом, в воспоминаниях и на яву. Раньше Бай Чжу и представить не мог, что станет заложником этого чувства. В былые времена он служил Богу, смотрел на людей свысока и был далёк от всех их тревог. Времена шли, в его силах больше никто не нуждался, а эрозия напоминала о себе утратой памяти, замутненным рассудком и отсутствием желания жить в будущем. Он долгое время блуждал по миру, осознавая, что совсем одинок. В одном из подземелий, скрытых от чужих глаз, Бай Чжу обменял свою сущность на человеческое тело. Променял одно мучение на другое, как оказалось потом. Но не сразу, ведь первые мгновения змей не мог сдержать радости от всех новых ощущений, которые притуплялись веками. И чтобы стать ближе к людям, он отправился в храм знаний Архонта Мудрости — в Академию. Никогда не любивший, он совсем терялся в чувствах к Дотторе, только опыт прожитых лет позволял скрывать эмоции под томным взглядом и ленивой интонацией. Справедливости ради тот оказался не менее деревянным в данном вопросе, но чувства вели за собой, демонстрируя неожиданные возможности. Вскоре после начала долгой разлуки последствия эрозии нагнали человеческое тело. Ожидание смерти оставляло жуткий эмоциональный шлейф, воспоминания смешались, каждый новый приступ слабости или обморока как новая капля воды в переполненной чаше — непонятно когда перельётся. Ударившись в поиски лечения Бай Чжу отвлёкся, смог найти себе занятие на посту лекаря Ли Юэ, разобщался с адептами и их учениками, ещё иногда пытался помочь одному не очень приветливому якше. Спустя три с половиной столетия в вечерний порт Ли Юэ не прибыл корабль из Снежной. Бай Чжу тогда шёл от одного из пациентов и случайно засек момент разгрузки багажа. — Опять дельцы приехали, — Чан Шэн под ухом лениво зевнула. — И не лень же им переться в такую даль. Погладив змею, лекарь отвлёкся на луну. В летнее время ночное небо обычно чистое и без лишних усердий можно рассмотреть очаровательное светило. — Все вещи забрали, господин Дотторе! Беглым взглядом Бай Чжу опустил взгляд на лестницу, ведущую на причал. На последней лестнице замерла мужская фигура в белом плаще. Хорошее зрение моментально акцентировало внимание на мятных волосах с продолговатыми кончиками, спадающими вперёд. Маска на лице чётко уставилась на него. — Господин Дотторе? — стоящий рядом подчинённый недоуменно окликнул снова. Змея на шее уже спала, поэтому не видела, а лекаря как к месту пригвоздило. Дыхание участилось, воспоминания нахлынули в голову как вода из прорванной дамбы. Бай Чжу быстро развернулся и ушёл прочь, когда увидел, что мужчина отмер, спустившись на причал. На любой рассказ Чан Шэн отрицательно шипела: — Да умер уже твой Зандик! Хочешь могилку ему сделаем, чтобы тебе легче было это осознавать? Ты будешь туда раз в год приходить и тоскливо вздыхать, а мне будет куда поплеваться. — Никакой моральной поддержки от тебя, — подперев щеку рукой, мужчина устало вздохнул. — Но цвет волос- — Не-е-етс-с даже не начинай! Я не хочу с-с-слушать это во второй раз-с-с! — Знаешь что? Я его найду и тебе покажу. — Был вечер, Бай Чжу! — змея уронила голову на стол, нетерпеливо извиваясь перед собеседником. — Свет луны упал и тебе показалось, что его волосы не белые, а голубые, имя то другое совсем! — Может это его потомок! — Ага, так и поверила, что у этого заморыша красноглазого появилась жена, готовая родить ему таких же спиногрызов! Нет! В моей голове он умер мучительной смертью под обломками собственноручно построенного механизма! — Чан Шэн! — Ну а что?! Это я ещё очень скромно думаю! К консенсусу мыслей они так и не пришли. Оба демонстративно друг друга игнорировали, но этого никто не замечал кроме них самих. Бай Чжу стал чаще выходить на улицу, но в городе незнакомца найти не удавалось, зато в Долине Гуйли им однажды посчастливилось найти искомую личность. Их снова разделяло огромное расстояние и так называемый Дотторе не увидел слежки, копашась в запчастях неактивного стража руин. — Видишь, он тоже в механизмах разбирается, — шептал один. — Чего ты шепчешь? Думаешь он нас слышит? Бай Чжу, с твоей твердолобостью только в шахту ходить, — посмеялась змея. Зря, потому что мужчина резко развернулся по направлению к ним. Все замерли. Первым начал медленно выравниваться Дотторе, поднимая руки так, словно сдавался в плен. — Это он хочет сказать, что идёт с миром? — Бай Чжу вскинул бровь. — Говори тише он же слышит! — отругала змея. — Чья бы морда шипела! Я всё равно оставаться не планировал. У меня плохое предчувствие. Идущий на встречу вдруг замер и одна рука сделала движение по типу щелчка. — Теперь и у меня, — согласилась рептилия. — Самый надёжный план это побег. Мне он нравится. — Учитывая, что бежать придётся не тебе, — съязвил лекарь и сдался. — Нет. Надо просто поговорить. — Ты дурак, — на последок ответила Чан Шэн и полезла в сумку для трав. Расстояние сокращалось достаточно медленно, но зато с обеих сторон. Незнакомец опустил руки и остановился в десяти шагах, Бай Чжу не стал подходить ближе из-за соображений безопасности. — Добрый день, — лекарь взял на себя инициативу, приветливо улыбаясь. — Я видел вас в порту пару дней назад. Вы из Снежной? — Лучше бы мой мозг просто решил поиздеваться надо мной, иначе я буду вне себя от ярости, — совершенно спокойным голосом выдал собеседник. Голос хриплый, холодный, чужой. Бай Чжу не мог узнать в нём нотки эксцентричного и шумного юноши. — Простите? Не могли бы вы представиться? — лекарь нахмурился на странное высказывание. — В этом нет нужды. Ты знаешь как меня зовут, Бай Чжу. — Зандик?.. — мужчина не поверил, но подался вперёд, уже смелее сократив дистанцию. В ответ ему ничего не сказали, зато из сумки показалась Чан Шэн: — Не может этого быть! Как бы он не умер?! Тейват не мог носить такую гадость на себе почти четыреста лет! — Тебя же носит и ничего, не провалился в Бездну, — не растерялся Дотторе. Змея широко раскрыла пасть и медленно начала сползать в сумку: — Это он... Архонты, как же так. Я же его проклинала, а он цел. Где справедливость? Ворчание стало доноситься всё тише и тише. Тем временем Бай Чжу поймал в ладони чужое лицо, повернув к себе. Аккуратно провел по немного впалым щекам, по скулам. Никакой обиды, только радость встречи. Спустя столько лет даже их причина разлуки потеряла всякий смысл. — Как... — забывшись, лекарь попытался снять маску, но предвестник моментально отвернул голову. — Рядом подчинённые. Им нельзя видеть моё лицо. — Подчинённые?.. — лекарь точно никого не видел, но кое-что вспомнил. Выносящие груз с корабля люди были одеты так же необычно, как и их предводитель. Если раньше Бай Чжу понятия не имел куда забрал Зандика непонятный старик, то сейчас он сопоставил факты — люди в униформе фатуи, значит, Дотторе оттуда, как и тот кого он называл Пьеро. — Ты работаешь на фатуи? — как-то обречённо спросил Бай Чжу, опуская руки. — Да. Я предвестник. Не успел ещё один вопрос слетать с губ, как из-за руин послышался жуткий шум и прямо к ним на встречу стремительно вылетел охотник руин. Бай Чжу уже было поднял руку, чтобы поставить щит, но механизм замер после щелчка пальцев Дотторе. — Значит и ты получил благословение Селестии, да? — прозвучало как-то насмешливо. Но Бай Чжу больше интересовало другое: — Ты так же щёлкнул пальцами, когда подходил. Его позвал что ли? — На всякий случай. — Шутишь? Если бы я попытался уйти, то за мной бы гналось вот это? — возмущению не было предела. — Я не знал на что способен твой глаз Бога, поэтому он бы просто тебя задержал. — Ты... — Бай Чжу опустил руку. — Мне пора. — Приходи сюда после заката, — раздалось как только мужчина принялся уходить. — Мы сможем поговорить без лишних ушей. Не попрощавшись они разошлись. С того момента время обрело для Бай Чжу прежнюю растяжимость. Занимаясь работой, он ощущал как проходила каждая минута. Ничего, ждал столетия и ещё пару часов подождёт. — Я. Никуда. Не пойду, — ещё на зло и Чан Шэн начала вредничать к приближению назначенного времени. — Конечно ты не пойдёшь, я же тебя нести буду, — лекарь попытался схватить напарницу, но та ловко извернулась. — Я не хочу даже кончиком языка ощущать его присутствие! — Хватит разыгрывать драму! — Чего ты ко мне пристал? Не маленький, чтобы на свидания самостоятельно ходить! И вообще, как у тебя мозгов хватает с такой спешкой к нему бежать?! Ты помнишь кто тебя бросил?! — Столько времени прошло. Если он не хотел даже видеть меня, то просто бы игнорировал. — Ага, ну да. Один раз сказал, что чувства твои ему мешают и ушёл безнаказанно, а теперь получит их обратно за просто так! Он мерзавец, Бай Чжу! — Люди делают много проступков, о которых потом сожалеют, — лекарь выровнялся, перекинул сумку через плечо и направился к выходу. — Не хочешь со мной, тогда сиди и жди. За спиной раздалось шипение и по привычному ворчливое: — Ты хотя бы опоздай на часочек, чтобы он пострадал чутка! Мысль конечно соблазнительная, но не так хотелось начинать их новое знакомство. Всё же оставалось так много вопросов, так много эмоций, пусть они не проявлялись так ярко, но Бай Чжу снова хотел прикоснуться к бледной коже, как делал это когда-то. Знакомый ему Зандик строил из себя недотрогу, кривился на все "щенячьи нежности", а другой наоборот был зависим от тактильных ощущений. Ему удавалось застать приятеля уснувшим за столом и незаметно водить пальцами по уставшим чертам лица. Привычка въелась в мышцы, он делал это рефлекторно. На том же самом месте Бай Чжу сразу заметил знакомую фигуру. Дотторе опирался на остатки каменной колонны, направив взгляд в сторону далёких гор. Руки скрещены на груди, сжаты крепко, видимо мужчина о чем-то задумался. Стараясь идти как можно тише, лекарь смог приблизиться незамеченным только на десяток шагов. Маска тут же обернулась на него. В темноте она смотрелась зловеще, от металлического цвета веяло угрозой. Бай Чжу невольно залюбовался образом учёного среди остатков древних руин: нелюдимость, отрешенность и в то же время он же ждал кого-то. — Долго ждёшь? — посчитав, что снова здороваться не обязательно, Бай Чжу решил начать с малого. — Я здесь целый день работаю. — Над механизмами? — Бай Чжу сдержал свои мысли и вопросы по этому поводу. Потом. Не сейчас. — Глупый вопрос, конечно над ними, я знаю. Лучше расскажи что ты с собой сделал? Глазами удалось на второй раз разглядеть, что в обыкновенном некогда человеке жила инородная энергия. Вот её происхождение определённо имело связь с возможностью жить дольше положенного. — Усовершенствовал как и хотел, — Дотторе принялся идти по своему маршруту. — С помощью алхимии и останков Богов. — Что?! — от последнего бросило в дрожь. — Это безумие. — В чистом виде, — оскалился учёный, но тут же задал свой вопрос: — Что насчёт тебя? — Я долгожитель... изначально, — смысла скрывать уже не было. Раньше лекарь молчал, потому что боялся спугнуть. — Меня создал Бог как фамильяра. Это было давно, я принял человеческое тело, отбросил прежнюю сущность и стал жить как все люди. Чуть позже мы встретились в Академии Сумеру. — А я всё думал, что это дефект глаз, — тот снова усмехнулся. — Ты даже словом тогда не обмолвился. — Это бы что-то изменило? — скептически вопросил Бай Чжу. — Изменило бы, — сквозь зубы произнёс собеседник. — Я бы знал что ты жив. — Значит ты думал обо мне? Они подошли ко входу в пещеру. Прежде чем фигура проводника скрылась, Бай Чжу взял чужую руку в свою, хватаясь как можно ощутимее. Он резко развернул учёного к себе и поцеловал. Не сдержался. Так скучал, что совсем забыл спросить о чужих чувствах. Дурацкая маска слегка мешала, поэтому и её пришлось быстро стянуть, пока Дотторе не опомнился. На удивление приходил он в себя долго, потому что на поцелуй не отвечал, но и отходить не спешил. Замер как изваяние, лелеяный тёплыми руками и горячим языком. Руки наконец начали подчиняться и учёный оттянул от себя мужчину. — Не отталкивай меня снова, — Бай Чжу говорил тихо, рассматривая недовольство в чужих глазах. Его Зандик возмужал, вырос, изменился до неузнаваемости. Но Бай Чжу любил в нем то, что оставалось неизменно для его личности — ум, высокомерие, дерзость, смелость на грани безумия. Обиду за уход возлюбленного лекарь обращал к себе, потому что тогда он должен был держать его чем только мог, а так... просто отпустил. — Как давно я не видел твоих глаз, — измученная, дрожащая улыбка появилась сама собой. — Они такие красивые. Помнишь сколько раз я тебе об этом говорил? Вырвав свою руку из хватки пальцев в перчатке, Бай Чжу снова прикоснулся к любимому лицу. Большим пальцем провёл под глазом и сильнее ранился от их мрачного взора. Не успел он спросить в чем дело, как резкая боль заставила зашипеть — Дотторе грубо сдавил локоть и потащил следом за собой в пещеру. — Взгляни сюда! — повышая голос, тот усмехнулся. — Ничего не изменилось! Они оказались в огромном холодном помещении. Вокруг валялись разобранные стражи или уже готовые висели над землей с помощью огромных держателей. Мрак развеивали мигающие лампы на стенах, отчего становилось не по себе. — Я не отказался от своих идей! Я до сих пор ищу пути трансформации живых организмов и за столько лет в моих руках побывало множество жизней! Ты был первым кто об этом узнал, ты был первым кто оттолкнул меня! — Я знаю... Я виноват, прости, — Бай Чжу знал, что так и будет. Может он обиду не держал, но вот Зандик... — Думаешь я не забыл как ты смотрел на меня? Как смотрели на меня мудрецы, которым ты меня сдал?! — в человеке проснулось что-то не от мира сего, он шипел, выплевывал слова со всей ненавистью. — Плевать на них всех! Это ты меня убил... Ученый сократил дистанцию до миллиметров, а Бай Чжу опустил голову. Стыдно. Паршиво. В то же время честно. — Ты мог просто молча стоять в стороне, но тебе захотелось справедливости, — Дотторе перешел на резко безразличный тон. — Ты её добился. Отчего сейчас тогда делаешь вид будто страдаешь? — Я больше не буду в это лезть, — Бай Чжу помотал головой. — Мне правда жаль. Я... Я думал, что ты опомнишься, думал это всего лишь навязчивая идея. Прости, я виноват... Виноват, что не относился серьёзно к твоим намерениям. Руки попытались обнять рядом стоящего, но Дотторе развернулся и отошёл прежде чем собеседник смог что-то предпринять. — Я рано или поздно уеду отсюда в Снежную. — Но сейчас-то ты здесь. Насколько? — надежда ещё билась в клетке, а в мыслях Бай Чжу поставил себе точную цель. — Не знаю. Пока не отработаю некоторые навыки и не станет скучно или пока не прикажет Царица, — проведя пальцами по лежащим на столе запчастям, Дотторе кое о чем вспомнил и повернулся к гостю: — Маску верни. Пришлось подойти и вложить атрибут в открытую ладонь, но прежде чем учёный снова найцепил его, мужчина прижал чужую кисть к груди. — Я могу уехать с тобой, а сейчас, давай попробуем ещё раз. Зандик, прошу тебя. — Дотторе, — тут же исправил учёный. — Забудь про то имя. Не хочу его слышать. — Хорошо, — факт неприятный, но не ему решать. Пришлось идти на уступку. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, но предвестник отсчитывал удары измученного сердца. Оно колотилось трепетно, так же моляще как и блики в янтарных глазах. Даже если снова отказаться, то Бай Чжу демонстрировал свой настрой. Без победы он не уйдёт. Упрямый. — Какой Бог тебя создал? — Это сейчас имеет значение? — Имеет. Словно через боль лекарь ответил: — Оробаси. Лицо Дотторе вытянулось, он отложил маску и взял острый подбородок, чтобы повернуть золотые глаза к свету ламп. — Да ну? Ты из Энканомии родом? Как давно это было? Вот оно. Человеческое любопытство. Бай Чжу лукаво улыбнулся: — Давно. Не могу вспомнить точно. Но нас было несколько и мы тоже носили маски, скрывающие взгляд. Люди не выносили зрительного контакта с нами. — Не можешь вспомнить из-за эрозии? — Да. Поэтому и пришлось взять человеческое тело. Это помогло облегчить страдания. Голову отпустили и Дотторе пошёл дальше по так называемой лаборатории. Бай Чжу следом, расспрашивая о прошедших годах. Их разговор можно было считать за согласие начать всё заново. С чистого листа, с чистого настолько, насколько это возможно. Они учились заново доверять друг другу. Это было сложно, потому что у каждого накопилось множество привычек или проблем. К примеру, Дотторе ужасно спал. Бай Чжу не знал об этом, потому что первые пол года они только на прогулках встречались. Когда он взял в привычку оставаться в лаборатории всё начало проявляться — возлюбленный никогда не ложился рядом, либо сидел в кресле или прямо на диване, облакотившись на подушки, что-то читал. В одну из летних знойных ночей было особенно противно. В пещере конечно всегда прохладно, но Бай Чжу ощущал разницу температур каким-то внутренним нюхом и не мог заснуть. Накинув на голые плечи зеленый халат, мужчина отправился на поиски предвестника. — Не спишь? — Дотторе услышал шаги, не отнимая головы от бумаг. — Это был мой вопрос, — лекарь положил руки на плечи в белом халате и нахмурился. — А ты всё чертишь, ещё и напряжённый такой. Всё хорошо? Раздраженный доктор передернул этими самими плечами: — Всё отлично. Начиная делать массаж, Бай Чжу наклонился и двойным языком прошёлся по внешней стороне уха: — Вот маленькие детки мне тоже так говорят, потому что понимают, что придётся пить горькие лекарства. Чего ты боишься раз так нагло врешь, м-м? — Бай Чжу, — доктор отвернулся. — Не отвлекай. Иди спать. — Ты первый начал меня отвлекать своим отсутствием, — не отставал тот, начиная откровенно посмеиваться. — Раньше тебе это не мешало, — доктор отложил принадлежности, чтобы лишнюю линию не сделать, а то с тем как он пытался уклониться уже не до бумаги было. — Сегодня прям поперёк горла, — руки взялись за ослиную черепушку, задирая вверх. — Любовь моя, да у тебя же недосып. Вот почему ты такой раздражительный. — Сон это лишняя трата времени, — алые глаза прищурились. — Ты просто спать правильно не умеешь, — Бай Чжу обнажил продолговатые клыки в хитрой ухмылке. — Идём покажу. Идем-идем, откладывай свои важные дела. Мир не рухнет, если ты не закончишь это к рассвету. Тёплые руки заманили обратно в спальню, Бай Чжу снял всю верхнюю одежду с учёного, голову уложил к себе на колени, а руками водил по телу, иногда нажимал на непонятные точки, от которых по всему нутру шёл короткий заряд. Не резкий, приятный, даже щекочущий. — Глаза не открывай, — шёпотом говорил лекарь иногда. Чаще всего это были комплименты или какие-то советы, от их однообразного содержания начало клонить в сон. Дотторе правда мог страдать хронической бессонницей, иногда в работе это играло ему на руку. Однако непередаваемое ощущение чужих прикосновений по всему туловищу и изнеженный голос оставались в сознании до самого пробуждения. С тех пор если Бай Чжу ночевал с ним, то и спать доктор изволил рядом. Лишённый всяких человеческих переживаний о морали и стыде, лекарь не брезговал обнять исполосованные шрамами плечи, оставить дразнящий поцелуй на щеке. Для Дотторе прикосновения мало что значили — иногда терпел, иногда уворачивался. Однако вид нагого тела со змеиной грацией каждое утро гипнотизировал. Существование Бай Чжу его вдохновляло. Даже несмотря на то, что тот никаким образом не относился к механизмам. Ведь художнику не обязательно смотреть на другие картины, чтобы стремиться писать что-то новое. Ещё Дотторе безумно любил лекаря за усидчивость. Он не говорил об этом вслух, но каждый момент, когда мужчина занимался своими записями и цветами где-то рядом, не отвлекая предвестника от своих дел, считался им как счастливый. И всё же доктору пришлось вскоре узнать о той проблеме, которая поселила в мыслях страх. Лекарь перестал появляться на месте их встречи какое-то время. Они случайно столкнулись в Предместье Лиша. Бай Чжу вёл себя странно: излишне сговорчив, болтал на разные пустословные темы, Чан Шэн не шее подавно молчала. Спусковым крючком стало то, как он назвал его по старому имени. Это нельзя было списать на привычку. После требования Дотторе, он ни разу не допустил промаха. Тогда учёный решил копать глубже: — Почему не появлялся так долго? — Пациентов много. Прости, что не предупредил. — Ты всегда мог прийти к постоялому двору Ваншу. Мы же там впервые заговорили и после всегда там же и пересекались, забыл что ли? Рептилия на шее хотела что-то сказать, открыв пасть, но не успела. Бай Чжу поспешил: — Нет, что ты, — прикрыл змеиные глаза. — Просто времени не было, правда. Я бы сразу туда пришёл. Улыбка померкла, когда лекарь увидел бешеное пламя в алых глазах. — Прокололся что ли? — робко вжав голову в плечи пролепетал мужчина. — Ещё и как. Вы в Долине Гуйли впервые заговорили, — змея помотала головой. — Я говорила, что сидеть дома лучший выход из ситуации. — И ты назвал меня Зандиком, — замершим голосом подкинул учёный. — Прости, — Бай Чжу прижал ладонь к губам. — Я всё объясню, Дотторе. Не злись, это- Больше слушать никто не стал — ученый потащил лекаря к своей повозке, указав подчиненному вести к лаборатории. И вот там Бай Чжу уже пришлось говорить на чистоту и главное быстро, потому что секунда молчания приводила доктора в бешенство. — Это правда эрозия, но- — Ты говорил, что человеческое тело тебе помогло! — шипел мужчина, упершись обеими руками в подлокотники кресла, в которое вжимался несчастный пленник. Лекарь выдохнул и отвёл взгляд. Сейчас начнёт лукавить. Но у Дотторе для таких случаев был поставленный командный голос: — В глаза смотри и отвечай! — Эрозия правда не страшна телу человека, — змей быстро подчинился, не рискуя демонстрировать свой нрав. Не в данный момент. — Но от прежней сущности во мне кое-что осталось и если я этим пользуюсь, то человеческое тело на это реагирует резко. Иногда потом просто слабость, а иногда потеря некоторых деталей памяти. — Что "это"? Чан Шэн посадили на стол подальше и сразу угрозили сидением в грязной мусорной коробке, если будет мешать. Пришлось рептилии сидеть и делать вид, что она обычная зверушка, которая не понимает человеческую речь. — Сила. Она не боевая. Помогает излечить множество недугов, — выдохнул Бай Чжу. — И ты осознанно использовал её, зная, что тебе это навредит? — голубые брови взметнулись вверх. Прикусив губу, собеседник таки опустил очаровательные золотые глаза. На это движение Дотторе тяжело вздохнул и выровнялся, глядя на любовника с высоты своего роста. — Скажи мне что ты использовал эту силу, чтобы спасти кого-то сверх-важного для Тейвата. — У этой женщины была ещё не совершеннолетняя дочь, она сама была вдовой, ещё пожилые родители... — принялся перечислять Бай Чжу. Тем самым он вызвал у учёного приступ нервного тика. — Ты над кем издеваться решил? — Дотторе рывком поднял Бай Чжу на ноги, чтобы заглянуть в вину, плескавшуюся в золотых глазах. — Ты понимаешь, что в следующий раз это может быть что-то более весомое?! — Я не злоупотребляю этим, — парировал тот. — Как видишь за столько лет жив. Да, кое-что вылетело из головы, но какой человек с этим не сталкивался? — Не раскаиваешься значит, да? — Скажу больше. Я не жалею о том, что спас эту женщину, — смело хмыкнул лекарь. Сидящая на столе Чан Шэн залезла под бумаги, не желая видеть что сделают с её прямоходящим дураком. — Знаешь что, останешься пока тут, — оскалился наконец Дотторе. — И насколько же? Мне только в радость, — расплылся в сладкой улыбке мужчина. — До тех пор пока я не придумаю, что делать с твоей жалостливой головой, — резко прошипел в лицо учёный. — Это значит, что Ли Юэ лишилось лекаря на неопределённый срок! — Нет! — Бай Чжу округлил глаза. Такое ему не нравилось. — А я не спрашивал! — рявкнул другой и отпустил. Сильная любовь змея позволяла спускать с рук многое, но посягательство на работу всей его человеческой жизни он не мог простить. Тогда Дотторе наконец вспомнил весь спектр нрава своего любовника — миловидное лицо, да только шипел он громче него самого и кусал больнее. Причём Бай Чжу же очень терпелив, его невероятно сложно довести, но доктор не был бы доктором, если бы не нарвался. Один ходил с покусанными из сильной любви руками и плечами. Второй вынужден был терпеть усыпляющие распылители или уколы, а то и связывания. Иногда ситуация доходила до абсурда, когда искусанный Дотторе внезапно начинал смеяться, выслушивая речи лекаря с окровавленным подбородком о том, как ему важно спасать другие жизни. Даже подобные перепалки их не оттолкнули друг от друга и вскоре учёный поверил Бай Чжу. Попытался взять обещание, что тот больше никогда не использует свою силу, но лекарь отмолчался. Те несколько лет в Ли Юэ они оба с оглядкой называли счастливыми.