Тико Уайли

            — Какие предположения? — сурово спросила Рогозина, ее тонкие брови сошлись на переносице, а глаза сверлили лаборантов и оперативников. Но в голосе, несмотря на всю ее профессиональную строгость, проскальзывало волнение.       Николай Петрович устало потер лицо, следы бессонной ночи пролегли под глазами темными полукружьями.       — Из квартиры ничего не вынесли, — сказал он, не отнимая рук от лица. — Ни технику, ни деньги, ни ценные вещи. Только… — мужчина запнулся, подбирая слова, — только вещи разбросаны, словно кто-то в ярости рылся в поисках чего-то конкретного, да стены… изрисованы.       Майский молчал. Изучал снимки. Его лицо, обычно суровое и непроницаемое, сейчас выражало смесь тревоги и гнева.       — Стены изрисованы?! — возмутилась Оксана. — Я так и не смогла определить, что это за вещество! Судя по красным тельцам — кровь. Но чья? И эти символы… какая-то абракадабра, — она бросила на стол снимок стены, который рассматривала и на котором весьма отчетливо были изображены черточки, складывающиеся не то в буквы, не то в рисунки. Сергей взял его в руки. — Да и знаем ли мы, что могли унести из его квартиры? Флешка, симка, диск…       — Запугали его, может, чем? Или шантаж? — предположил Круглов, больше размышляя вслух, чем обращаясь к кому-то конкретно.       — Было бы чем его шантажировать, — буркнула Оксана. — Телефон я его проверила вдоль и поперек. Удаленных или подозрительных сообщений нет. Ни с кем встреч не планировал. Только несколько контактов звонили откуда-то из-за границы. Впрочем, у него есть несколько знакомых не из России. При мне им даже как-то звонил.       — Шантажировать можно и не используя при этом мобильный, — отрезала Рогозина. — Это ничего не значит.       — Да, но он бы наверняка сообщил об этом. В полиции все-таки работает… Может, и не похищали Тихонова вовсе?..       — Ну да, а квартиру перевернули просто для равновесия вселенной, — вздохнул Николай.       — Но мобильник-то дома остался! — не отступалась от своего Оксана. — Даже не разбитый, а бережливо выключенный. И факт того, что Тихонов сам отпросился, мы в расчет вовсе не берем? Может, он ждал… гостей? Специально телефон оставил, чтобы отследить могли, что он в квартире выключился. Выгадал себе время.       — При таких обстоятельствах, — Круглов почесал подбородок, — он от кого-то скрывается. И не известно, скрылся ли. Могла его снова преследовать та история с банками? — он с надеждой посмотрел на полковника.       — Я уже отправила запрос в колонию, — с неохотой ответила Галина Николаевна. — Как получу ответ, поедете туда. Думаю, если бы его шантажировали, мы должны были бы это заметить. В последнее время Тихонов, кажется, вел себя как обычно…       — Ну да, никаких странностей, по крайней мере на работе, не было, — с готовностью кивнул Николай. — Время идет, если бы это было похищение, то уже должны были выдвинуть требования, а их нет.       — Еще хуже, — покачала головой Рогозина. — Значит, месть? Если Иван что-то натворил, то они и не объявятся. Черт, он мне клялся, что не вляпался ни во что! Так не хотела ворошить опять эту историю с банками…       — Ну такой он, — пожала плечами Оксана, — Тихонов.       — Брось, Галь, — Круглов положил руку на ее плечо. — Он нас никогда не подводил и слово своё держал. Может, нас пытаются отвлечь от главного? Эти символы и псевдокровь... Кому нужен такой ритуал, что он значит? Возможно, стоит копнуть в ту сторону? Серега, может, скажешь наконец хоть что-нибудь?       Взгляды всех присутствующих упали на Майского, молчащего и погруженного в глубокие размышления. Он сидел, откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди. На его лице отражалась напряженная работа мысли.       Сергей встрепенулся и выпрямился, словно внезапно очнувшись от сна.       — Дело-мистика… Опять мистика, — проговорил он, произнося вертевшуюся мысль вслух. — Не связано это все с его прошлым, и банки с местью тут не причем.       — С чем же тогда?       — С нашим последним делом. С вампирами, — Майский встал и подошел к доске, на которой были развешаны фотографии с места преступления и схемы, вертя в руках снимок. — А символы… Они мне что-то ужасно напоминают, вспомнить никак не могу.       — Думаешь, он может быть причастен к убийствам? — уточнил Круглов, нахмурившись.       — Я такого не говорил, — рыкнул Майский, резко повернувшись. Его глаза сверкнули гневом. — Он что-то понял, чего не сказал нам или чего знать нам не надо, что-то, что связано с этой челюстью, что связано с Белозеровым... Кстати, как он?       — В порядке, — ответила Рогозина, — через пару дней вернется на рабочее место.       — Что с ним было?       Она отвела взгляд и пожала плечами. Врачи так и не дали никаких внятных пояснений, что могло дать такой резкий скачок в состоянии его здоровья.       — Вот об этом и речь! — Сергей невольно повысил голос. — Не может это все быть совпадением… Мне вообще кажется, что нам не стоит во все это вмешиваться…       — Серега! — испугался Николай, тоже поднявшись. — С ума сошел? Что значит не вмешиваться? В чем же тогда заключается наша работа? Пусть убивают, пусть похищают?! А Ваня? Может, его сейчас пытают где? Сам себя как чувствуешь?       — Успокойся, я в порядке. Ваня намеренно попросил отгул, чтобы не искали мы его. Хотел что-то сделать. И этот хаос в квартире наверняка он тоже предугадал.       — Серега, иди-ка ты поспи…       — Прекрати, Петрович! — рявкнул Майский, его глаза сверкнули стальным блеском, выдавая внутреннее напряжение. Он резко развернулся и оперся руками о стол, наклоняясь к Круглову. — Я могу предоставить тебе много фактов, подтверждающих то, что Тихонов ушел намеренно.       Николай, опешив от такой вспышки, нахмурился:       — Например!       — Вторник. Утро. К нам поступил первый труп с прокушенной шеей. Мы вызываем Тихонова из начавшегося отпуска. Кстати, о странностях, заметьте, что тогда он был с наушниками. Оксана, ты пеленговала номер Вани в тот день?       — Нет, — девушка опешила от такой внезапной смены темы. — Сейчас посмотрю… Только я не думаю, что после наркопритона он куда-либо мог пойти. До дома доплелся и уже успех. Ты ж сам его тогда и подвозил!       Майский сам не знал, зачем он об этом спросил, ответ ведь и без того кажется очевидным… Но его воображение никак не хотело отпускать образ странного белобрысого человека с проницательным взглядом, чем-то напоминающим глаза Ивана. В голове роились какие-то совершенно бессвязные догадки, нить которых понять не мог пока и сам Сергей.       — А ты проверь, — бросил он, отходя от стола и начиная мерить шагами комнату. Девушка защелкала пальчиками по клавиатуре. Майский ощущал какой-то поток осознания чего-то, но не успевал этот поток улавливать, не говоря уже о том, чтобы его понимать, и тупо следовал ведомой его куда-то в туман нитью. Словно пазл начал складываться, но пока нельзя было уловить полной картины, не хватало каркаса этого самого пазла.       — Ваня сразу идет в морг, что само по себе явление редкое, да еще и с чего-то и сам решает осмотреть ранение на шее, — продолжил он, жестикулируя руками, словно пытаясь ухватить ускользающую мысль. — Уже тогда его посетила какая-то мысль. И только после этого он был… какой-то сам не свой. На следующее утро пришел без наушников.       — Да что ты прицепился к этим наушникам?! — перебил его Николай. — Забыл он их. И все тут. Все мы иногда что-нибудь да забываем.       — Утверждаешь, что никаких странностей в его поведении не было, я говорю обратное. С наушниками он не расставался, и забыть он их не мог, — отрезал Майский. — А забыл бы — непременно бы вернулся. Не знаю уж, какими клещами они приросли к его шее. Он никогда не отвлекался на общих совещаниях, тогда же пропустил все мимо ушей. Даже отреагировал не сразу, когда обратились непосредственно к нему.       — Серега, ну перебор уже, — прервал его Николай. — Ты на время тогда смотрел? Мы там все вполуха слушали. Тихонов и вообще уже сколько нормально не спал.       — Мы — да, но не Ваня. Он словно в раздумьях потерялся. После этого он попросил больничный. И именно больничный, потому что с его-то образом жизни это вполне вероятное явление, которое когда-нибудь следовало бы ожидать. И не вызывающее никаких подозрений, разве что, кроме удивления, — Сергей остановился у окна, глядя на затянутое тучами небо, и после короткой паузы продолжил: — Ваня — трудоголик. Не ушел бы он на больничный и не взял бы отгул, пока дело не закончит, если бы на то не было действительно важной причины. И состояние здоровья для него таковой не является, Галь. То, что его заставило покинуть рабочее место, заключается в трупах у нас в морге и в этих проклятых слепках.       Сергей поймал на себе взволнованный взгляд полковника. Он и сам понимал, что его предположения звучат нелепо и даже чем-то смахивали на одержимость идеей. Вполне был повод усомниться в его адекватности… В комнате повисла напряженная тишина, которую нарушила Оксана.       — Тихонов почти сразу, как вернулся домой, это с двух ночи до двенадцати двадцати шести, был в Германии… Потом переместился в Россию, на адрес его съемной квартиры. Похоже, он включил VPN. Для доступа на некоторые сайты его используют. Только не пойму, для чего он включил его на ночь. После этого он снова переместился за границу, уже когда попросил больничный. Оттуда же он отправил сообщение. Мне. И пропал из сети…       — Не нашего это ума дело… — Сергей покачал головой.       — Да что тебя заклинило! — не выдержал Круглов, стукнув по столу. — Не нашего, не нашего! А чьего тогда?       — Тихонова, — спокойно ответил Майский, не поворачиваясь, словно это было очевидным фактом, подобному тому, что дважды два — четыре.       В комнате повисло гробовое молчание. Присутствующие обменялись друг с другом встревоженными взглядами, в то время как Сергей сверлил взглядом снимок с изображением символов, словно в них был каркас пазла, ответ на все вопросы.       — Может, еще скажешь, что это вампиры людей убили? — со смешком произнес Круглов, нарушая тишину.       — Скажу, — сказал он уверенно и сам изумился тому, насколько был в этом убежден.       Гробовое молчание стало могильным. Майский перевернул снимок вверх ногами.       — Это руны, — произнес он, хотя никогда ранее их даже в глаза не видел. — Наверное…       — Сергей, — осторожно проговорила Галина Николаевна. — Не отрицаю твое предположение, но твои высказывания выглядят…       — Нелепо. Я знаю.       — Майский, ты головой не ударялся? Какие, к черту, руны? Я тебя не узнаю! Кино пересмотрел? Но кино — это кино, а жизнь — это жизнь, — отрезал Николай. — Мы тут с реальными преступлениями разбираемся, а не с фэнтези. Вампиры, руны! Еще магию сюда вплети. Серега, воображение это, конечно, хорошо, но не отдавайся ему уж настолько!       Магия. Маги. Вампиры… Эти слова эхом отдавались в голове Майского, создавая странный диссонанс с привычной обстановкой кабинета, с запахами кофе и бумаги. Он понимал, что его коллеги правы — всё это звучит безумно, неправдоподобно. Но что-то внутри него, какая-то необъяснимая интуиция — зов? — твердила, что он на верном пути.       «Может, я схожу с ума? — Сергей ужаснулся этой мысли куда сильнее, нежели тем другим, что нахально вползали в его размышления. — Может, это стресс, переутомление? Может, мне самому уже нужен отпуск?»       Он взглянул на своих коллег — на недоумение Круглова, на озабоченность в глазах Галины Николаевны. Они смотрели на него так, словно видели впервые. И от этого взгляда ему стало ещё хуже.       — Я… — начал он, но осекся, не зная, что сказать. Как объяснить им то, чего сам не понимаешь? Как убедить их (и стоит ли?), что его догадка не бред сумасшедшего, а… а что? Интуиция? Предчувствие?.. Зов предчувствия?              Сергей колебался между рациональным подходом, предпочитающим реальные факты и доказательства, и интуицией, которая толкала его к чему-то большему, чем просто повседневная реальность. Возможно, он начинал задумываться о том, что мир вокруг может быть гораздо более загадочным и сложным, чем кажется на первый взгляд?       — Сергей, послушай, — мягко проговорила Галина Николаевна, подходя к нему. — Я понимаю, что ты переживаешь за Ивана. Но… но не нужно зацикливаться на одной версии…       — Это не версия. Это факт. Нам нечего здесь расследовать. Ваня сам вернется, когда сочтет это нужным.       — Ты о чем-то с ним говорил? — вдруг спросила Оксана, предположившая, что Иван мог что-то сообщить Майскому. По секрету. И опер в самом деле что-то знает.       — Нет. Сугубо мое мнение и мое отношение… ко всему этому. А тебе он что писал? Ты сказала, он отправил тебе сообщение.       Оксана вывела сообщение на экран.       — «Не ходите по улице после заката», — прочел Сергей вслух. — Убийства все происходили после заката.       — И что это значит? — спросил Николай.       — То и значит: не ходите в ночи, — с раздражением ответил Майский.       — Никогда его это не напрягало, — сказал Николай. — Сам-то во сколько он с работы уходил?       — Я тоже так подумала.       — Значит он знает, что таит в себе ночь, — объяснил Сергей, сложив руки на груди. — И это что-то содержит в себе опасность для нас. Он переживает, не зря же нам всем программки свои установил на мобильники для отслеживания в случае чего? Параноик он в этом смысле. Не смог сказать прямо, намекнул так.       — Серега, ты сейчас очень напоминаешь мне помешанного. Может, все-таки поспишь часок-другой? Отдохнешь, мысли освежишь.       — Коля, я понимаю, как это выглядит, — произнес он, устало проведя рукой по лицу. — Ни фильмы, ни усталость тут ни при чем. Просто… Я не могу объяснить. Шестое чувство, что ли? Да о чем вообще речь?! Мы все видели по камерам, что из дома он больше не выходил. Через окно тоже не вылез! Как под землю канул. И еще какие-то вопросы к моим безумным предположениям… Для начала, у вас есть идеи, куда он из квартиры делся?       — Ну, теоретически, — начала Оксана неуверенно, — он мог зайти к кому-то в квартиру.       — Не мог, — отрезал Круглов. — Мы все квартиры прочесали. Там даже мышь не спряталась бы.       — Тогда не знаю, — пожала плечами девушка. — Он в состоянии был взломать городские камеры из какого-нибудь коворкинга и стереть свой выход из дома… — она сделала паузу. — Он часто бывал в студии некого Дмитрия Наумова. Это музыкант группы «Феникс». Еще работает грузчиком на продуктовом складе. Наведайтесь к нему. Только сейчас его телефон тоже не в сети. Кстати, не знаешь его, Майский? Весьма популярная сейчас группа.       — Еще один в не зоне действия, — скривился Сергей. — Нет, не знаю. Почему мы раньше этого не нашли?       — Мы искали в другом направлении. Сейчас… все что под руку попадается рассматриваем.       — Разумно. Поехали, Петрович.

***

      Очевидно, что найти музыканта ни в квартире, ни в студии не удалось. На работу он не явился, а члены группы сообщили, что Феникс уехал куда-то по срочным делам, не сказав, когда вернется, и пока назначил за руководителя Алексея. Они также упомянули, что Ива (Сергей невольно изумился такому искажению имени Иван, звучало оно весьма забавно) часто заглядывал к ним, и Алексей (по не менее прозаичной кличке Леший) не забыл подчеркнуть, с какой охотой Наумов зазывал его в группу, восхищаясь его музыкальным талантом. Впрочем, все они были бы рады принять Ивана в группу, да программист упирался. Мол, работа. Некогда.       Сергей невольно вглядывался в лицо музыканта. Нет. Не было в его глазах того, что он пытался отыскать.       Сама студия, где репетировала группа, была небольшим помещением со стенами, обклеенными плакатами известных рок-групп. На кресле дремал кот, встретивший пришедших недобрым взглядом и злобным шипением. В углу громоздилась ударная установка, рядом стояли гитары и усилители. Воздух был пропитан запахом пыли и табачного дыма. Сергей невольно огляделся, ностальгия по временам, когда он сам играл в группе, нахлынула волной.       — Ему бы на сцену! Вместе с Фениксом! Даже вообразить сложно, какой это был бы дуэт! Эх!.. А он в своей лаборатории задницу просиживает, талант пропадает… не в обиду вашему делу! — заторопился пояснить Алексей, барабанщик. Одет он был по-простому: джинсы, майка, в ухе поблескивала серьга, а на запястье болтался тканевый браслет. — Ловить преступников это намного важнее, чем веселить публику…       — Прекрати, я сам музыкант, — перебил оправдания парня Сергей.       — Правда?! — глаза Алексея загорелись интересом. — По вам и не скажешь, майор! Гитара?       — Бас-гитара, — поправил он. — Спасибо за помощь, если еще понадобишься, мы тебе позвоним. Постарайся не пропадать из сети.       — Совпадение? — с презрением спросил Майский, выходя из отделанной и весьма уютной студии в сырость улицы. Контраст между этим местом и мрачной погодой был разителен.       — Дрянь какая-то… — сплюнул Круглов, открывая машину. — Ты знал, что Ванька музыкой увлекается?       — Нет. Он ведь не говорил, — Сергей пожал плечами, садясь на пассажирское сиденье. — У него закон: на работе — работа. Личное потом. До этого «потом», как правило, не доходило. Хотя догадаться можно было, что он занимается чем-то творческим. С нашей работой и с ума сойти можно без отдыха и хобби.       — Как думаешь, они вместе исчезли? По одному поводу?       — Уверен в этом.       — Что может объединять программиста, музыканта и убийства в городе?!       — Покажи мне еще фотографию этого Наумова, — неожиданно попросил Майский, протягивая руку.       Николай хотел что-то спросить, но не стал. Молча протянул Сергею планшет, окинув опера тревожным взглядом.       Майский откинулся на спинку сиденья, рассматривая фотографии и вглядываясь в янтарные глаза. Остановился на снимке, где рыжеволосый парень смотрел прямо в объектив. Он не понимал, что заинтересовало его именно на этом снимке. Снова человек ему показался… другим.       Машина тронулась, и они выехали на проспект.       Сергей погрузился в размышления. Во взгляде рыжего, казалось, плясали чертики, они словно бросали вызов, приглашали сыграть в опасную игру. Азарт. Глаза пульсировали жизнью, но жизнью иной, чуждой людям.       Майский нахмурился, пытаясь понять, откуда у него такое ощущение и на чем основывались его домыслы. С чего он сделал такие выводы? И в какой момент он вообще стал игнорировать факты и полагаться на внутреннее чутье?       Вроде бы обычный парень. Огненные рыжие волосы, глаза, подражающие цвету волос, веснушки, обычная затасканная футболка, свободные брюки с дырками, на поясе повязана зеленая клетчатая рубашка. Конечно же гитара, изрисованный корпус которой сам отвечал за название группы. Типичный любимец женщин, наверняка вел развязанный образ жизни, может, и наркотикам было место…       Но что-то в его взгляде не давало покоя, цепляло за душу. Что-то объединяло его, Ивана и мельком запечалившегося в голове беловолосого мужчину. Черт, чего ж он так прилип к нему, как муха к варенью! Гулял мужик, за пивом шел, а он уже выстроил едва ли не теорию зарождения космоса…       — Черт, вечером точно напьюсь, — Сергей отдал планшет Николаю. — Пытаюсь сложить не складываемое. Шарики за ролики заехали…       — Мне тоже так показалось, — поддакнул Круглов. — Что хоть найти хотел?       Майский отмахнулся. Не то совсем сочтут его за безумного. Чертики в глазах… Надо ж было додуматься! Глупости. Переработал, вот и мерещится всякое.       — Поехали в контору.       Сергей нашарил в кармане рабочих брюк наушники и нашел на просторах интернета плейлист группы «Феникс». Хочешь понять музыканта — пойми, о чем он поет, что его вдохновляет, какие мысли и эмоции он хочет передать.       Среди руин, где время спит,       И ветер шепчет древний стих,       Я слышу зов, что из глубин       Ведёт меня сквозь лабиринт.       Забытые боги, спящие в горах,       И руны на камнях, что говорят в веках.       Я слышу голоса из прошлых времён,       Они ведут меня к истокам всех начал.       Я — хранитель тайн, что скрыты во тьме,       В моей крови магия течёт.       И в каждом шаге на моём пути       Сила древних мне помогает идти.       Миры за гранью, где тени живут,       Древние знания, что мудрость несут.       В книгах забытых, на камнях резных,       Тайны вселенной для избранных снов.       Я — странник времени, иду сквозь века,       Ищу ответы, что спрятаны в словах.       Магия древняя, сила в руках,       Взмахом ладони меняю свой шаг…       «Дело-мистика…»