Тико Уайли

Тико проснулся в мире, где реальность и кошмар переплетались в хитроумный узор. Холодная земля пропитала его рубашку, она влажно и неприятно прилипала к телу. Сквозь туманный сон он чувствовал пронзительную боль в ноге, тупую, пульсирующую, словно отраву вливали ему прямо в кость. Костер потрескивал неподалеку, — значит, было уже поздно, — суля тепло и защиту, но в сознании царил лишь холод. Открывать глаза до смерти не хотелось, и Тико позволил себе редкое удовольствие: подчиниться этому соблазну. Он лежал на траве, неподвижный, прикованный болью к щекочущей шею земле. Но шум, тихий, шуршащий, прорвался сквозь туманный барьер. Листья шелестели где-то неподалеку. Тико попытался повернуть голову, но движение вызвало острую боль, пронзившую его с головы до ног. Он зажмурился, стиснув зубы. Мир плыл перед глазами, сливаясь в расплывчатую, безликую массу. Превозмогая боль, он приподнялся и облокотился спиной на ствол дерева. — С добрым утром, — голос Алана прозвучал совсем близко. Непривычно тихий. — Утро добрым не бывает, — с трудом прошептал Тико, губы, будто приклеенные, еле шевелились. Голова кружилась, в висках стучала бешеная барабанная дробь. — Где мы? — Тебе координаты сказать или хватит определения «прогалина»? — Алан протянул ему флягу с водой. Тико принял ее непослушными пальцами. Поднес к иссушенным губам. Прохладная вода освежила горло, притушила огонь внутри него. — Откуда он только взялся? — возвращая флягу, вспоминал Тико, стуча зубами и мысленно пытаясь найти свою оплошность. Как он мог не заметить надвигающегося оборотня? Дрожь пробежала по его телу. — Я должен был увидеть его… — С дерева, может, спрыгнул, — равнодушно заметил Алан, бросив в костер веточку, только что упавшую на него сверху. — Чего? — маг даже приоткрыл затуманенные глаза от изумления. Правда, тут же зажмурился, избегая света костра. — Совет номер один, — напомнил Алан и прикоснулся к его лбу костяшками двух пальцев. Тико не терпел самоуправства над собой, но чтобы отстраниться сил не нашлось. — Смотри, что творится над твоей головой. Оборотни неплохо лазают по деревьям. У тебя лихорадка. — Я заметил, — цинично бросил Тико, в голосе сквозило бессильное раздражение. Он пытался спрятать дрожь, пробежавшую по телу, и сделать вид, что озноб его не мучает… Но как он мог только так провалиться?.. — Те молнии… Это ты их призывал? — Регенерирующее зелье только остановило кровотечение. Сам знаешь, у вас, полукровок, все не как у людей, — проигнорировал Алан его вопрос. — Тебя зашить надо. Сможешь из этого сделать спирт? — он покрутил в руках почти полную флягу. Вода внутри забулькала. — Сил хватит? Тико кивнул, с трудом сглотнув, а потом спросил, недоверчиво глядя на Алана: — У тебя есть иголка с ниткой? — Это стандартный набор для выживания в походе. Но за качество не отвечаю, — Алан усмехнулся. В его глазах мелькнул блеск недосказанности. Тико провел рукой над флягой, задержав ладонь над горлышком, потом снова кивнул. Сшивание рваных кусков его плоти с помощью кривой, повидавшей жизнь иголки и льняной нити Тико переносил мужественно. Лицо его было бледным, как смерть, а губы сжаты в тонкую полоску. Иногда Алан был уверен, что вот-вот маг отключится, но тот только крепко сжимал зубы, и лишь изредка с его губ срывался стон. Кризис наступил ночью, когда лихорадка достигла своего пика. Тико метался в бреду, тело била дрожь, с губ срывались бессмысленные слова. Алан не спал, сидел у костра, подпитывая пламя и наблюдая за парнем. Все больше ему казалось, что его догадки верны. И он все с большим искушением смотрел на его худощавые запястья, теребя в руках карманный кинжал. Он вспоминал то древнее пророчество, что никогда раньше не беспокоило его рассудок, но сейчас безликий находил достаточно совпадений, чтобы задуматься. Размышлял о причине переноса полукровки в мир Теней. А главное, каким образом он оттуда выбрался? Да и с какой целью было это делать? Он видел, как Тико бьется в лихорадочном бреду, как его тело трясет в ознобе. И в глазах Алана мелькал мрачный огонь. По какой причине Отряд разделился, по какой тенденции поделились десять человек и почему они оказались вместе? К костру робко приблизился заяц. Осторожно, будто опасаясь страшного огня, он подполз к ноге безликого, ища тепла. Тонкие ушки, чуть шевелясь, ловили каждый шорох. Алан, погруженный в свои мысли, опустил взгляд на серую кучку меха, лежащую у его ног. Он коснулся шерсти на загривке двумя пальцами. А после раздался мерзкий хруст ломающихся позвонков. Заяц обмяк в его руках. Алан свистнул, как будто пытался кого-то окликнуть сквозь гул леса. Несколько секунд было все так же тихо, как будто лес задержал дыхание, но потом загромыхали крылья огромной приближающейся птицы. Фир, словно воплощение небесного грома, тяжело и неловко спикировал на бревно рядом с Аланом — отсутствие лапы явно было в этом главной проблемой. Его крылья, широкие и могучие, распрямились, демонстрируя острые, словно ножи, перья. Он посмотрел на безликого сине-фиолетовыми глазами, полными жизненной энергии, в них было что-то ребячье, но одновременно и безжалостное. А затем, встрепенувшись, он облачился в человека. На бревне сидел бледнолицый молодой парень с темными, как ночь, волосами, которые небрежно падали на плечи, с фиолетовыми глазами, сияющими жизнью, и с улыбкой, которая делала его лицо еще более открытым и привлекательным. Его изящество портило лишь отсутствие ноги. — Я думал, тебя убили, — улыбнулся он, и улыбка эта была искренней, открытой, как у ребенка. — Все таскаешься со своей маской? — Я думал так же, — ответил Алан, разглядывая старого знакомого. — Проклятье… ты совсем не изменился. Неужели эльфы ничего не смогли сделать с тем ранением? — С магическими ранами все всегда сложнее, — мелодично заметил Фир, по-птичьи наклонив голову. — Я смотрю, ты тоже не стремился к переменам? — он окинул друга оценивающим взглядом, поправил непослушные черные локоны, отросшие ниже плеч, и посмотрел на беспокойно спящего мага за спиной безликого. — Я гляну? — Нужна кровь? — спросил Алан, обнажая запястье. — Я уже давно обхожусь звериной, — прокаркала птица, подлетевшая к магу, взмахнув огромными крыльями и снова обратившись в человека. Фир опустился на землю, небрежно откинув назад свои темные волосы. Он снял импровизированную повязку, взглянул на неаккуратные широкие стежки Алана, сделанные грубой и прочной нитью из растительных волокон. Его брови нахмурились, словно он не был доволен работой своего товарища. Он осторожно провел пальцами по отеку, окружавшему рану. — Неплохо, — обратился он к другу. — Заживет. Он взял руку Тико и потрогал его пульс, аккуратно прощупывая артерию на запястье. Тот заерзал, но не проснулся. — Ромашки нарви, она смягчит боль и снимет отек, — заметил Фир, отпуская руку Тико и поворачиваясь к Алану. — Календула пока еще не цветет… одуванчик или подорожник — для дезинфекции. В цветочках ты не бог, это я хорошо помню, — парень хихикнул, — так уж и быть, не буду тебя загружать. Воды ему больше давай, а то откинется от обезвоживания. — Учту, — ответил Алан. Он был лаконичен, как всегда, но в его голосе звучала благодарность. — Похож на того из пророчества. — Найдешь остальных из Отряда? — спросил безликий, перекинув взгляд с Тико на Фира и подумав, что они чем-то схожи. Бледнолицый кивнул: — Во имя свободы? — Во имя свободы. Фир загадочно улыбнулся одной частью лица и улетел, явно удовлетворенный ответом. Алан взглядом проводил черный силуэт, пока тот не растворился в ночи… К полудню, когда Алан отошел осмотреть окрестности, Тико проснулся. Тело его трясло мелкой, упрямой дрожью. Он попытался подняться, почувствовав самую простую нужду. Но попытка шевельнуться закончилась болезненной вспышкой. На него накатила паника и бессильная злоба, когда нога в очередной раз отозвалась жгучей болью, сшитые раны тянули, словно их беспощадно рвали. Он уже почти сумел, опираясь на дерево и прилагая неимоверные усилия, подняться на здоровую ногу, но откуда ни возьмись появился безликий. — Давай не будем проверять прочность моих швов? — Алан стоял над ним, держа в руках пучок сорванных растений. — Я паршивый целитель. — Что предлагаешь? — беспомощно осев на землю, бросил маг. Мир вокруг закружился. — Сидеть здесь, пока кто-нибудь не отгрызет нам голову? — Здесь безопасно, — пожал плечами Алан, взглянув на очерченный на земле вокруг места ночлега круг. — И даже еда сама приходит. Только сейчас Тико заметил за спиной безликого освежеванного зайца над костром. От одной только мысли о еде его замутило. Желудок сжался в болезненный комок. — Давай помогу, — Алан протянул ему руку. Голос его был спокойным. Тико колебался, рассматривая изощрённую белыми шрамиками ладонь. Он почувствовал себя беспомощным, униженным, как будто его лишили всего его былого достоинства. Он был готов провалиться сквозь землю от стыда и неловкости своего положения, но все же, уткнувшись глазами в землю, принял помощь. Алан вспомнил себя. Для того, чтобы принимать помощь такого рода, тоже требовалось мужество. Безликий в этом кое-что понимал. — Ты хорошо сражаешься, — сказал он, а сам подумал, что даже слишком хорошо для его лет. А сколько ему лет? Двадцать пять? — У всех были шишки в начале. Тико не ответил. Вернувшись к костру, Алан снова протянул магу флягу с водой. Тико отрицательно покачал головой, испугавшись повторной элементарной потребности. — Пей, — безликий произнес это жестко, но в голосе не было злости, раздражения и даже сарказма. Факт, не терпящий отрицания. — Кровью я тебя не обеспечу. А если хочешь быстрее встать — пей. Тико, окончившему мединститут, было странно понимать, что ему объясняют такие банальные вещи, которые он хорошо знал еще со школы. Оказывается, он действительно испытывал жажду, которую как-то игнорировал еще минуту назад. Он осмотрел местность вокруг. Быстро обнаружил неподалеку от костра свое обмундирование, напоясную коробочку с зельями. Дубы… живые. Тико стало легче, когда он почувствовал привычное дыхание леса. Где-то ухал филин. Жужжали насекомые. Туман уже давно осел, не оставив после себя даже крохотного следа. Алан же выудил из-за пазухи какое-то подобие миски из бересты. Она была простая грубоватая, но аккуратно сшитая тонкой плетенкой из растительных волокон. Он начал растирать в ней собранные им растения, и Тико опознал среди них ромашку и старый добрый подорожник из детства, на который по своему незнанию он когда-то плевал и бездумно приклеивал на разбитые коленки… Сразу догадался, зачем они понадобились. С недоверием он сквозь полусон наблюдал за действиями безликого, как-то никогда не одобряющий и не испытывающий особых положительных чувств к народной медицине и лечебным травкам. Но терзаться в выборе сейчас ему особо не приходилось. Оставалось только понадеяться, что эта убойная смесь не прибавит ему проблем. Он стиснул зубы, проснувшись от холодка, который коснулся его разгоряченной кожи. Алан наносил на рану холодную консистенцию из растертых растений. Тико чувствовал жжение, но вместе с ним и успокаивающее ощущение. — Не выглядит надежно, — прошептал Тико, глядя на изуродованную ногу. — Что имеем, — бесстрастно заметил тот и снял с ветки дерева еще влажный от спирта лоскут своего плаща, воспользовавшись им вместо бинта. — У тебя руки холодные… — Так все говорят, — бегло взглянув на бледное лицо мага, сказал Алан. — У тебя осталась голограмма? — Да. — Можешь развернуть? Тико сделал в воздухе пару легких движений, и через несколько секунд перед ними предстала карта. — Красная точка — это мы? Маг кивнул и через несколько мгновений заснул, свернувшись калачиком на траве, так и не задав волнующие его вопросы, как они найдут остальных и насколько сильно они отстали из-за него. «У Гилдиара соберемся однозначно», — отметил Алан самый паршивый вариант развития событий после нескольких минут изучения карты. *** — Вставай, — небрежно пнул Феникса в бок Эддард. Его нога уперлась в ребра Найла, заставив его вздрогнуть и проснуться. Эддард стоял над ним, скрестив руки на груди, его лицо было мрачным и сосредоточенным. — Хватит меня калечить! — продираясь сквозь сон, возмутился Найл. Он потянулся, выгибаясь и хрустя суставами. — О! Туман наконец-то осел! Счастье-то какое, мы прозрели! — Заткнись, калека, я слышал голоса, — Эддард сморщился, словно от неприятного запаха. — Шизофрения — это плохо, — с печальной миной заметил Найл, почесывая голову. Он тут же уклонился от летящего кулака Эддарда и показал язык: — Ха-ха! Второй раз так не прокатит! И Эддард пнул его промеж ног. Удар был точным, расчетливым, выбившим из легких воздух. Феникс согнулся, схватившись за паховую область. — Да пошел ты… — Найл тяжело выдохнул, схватившись за свою мужскую гордость, опустившись на колени. Его лицо исказила гримаса боли, но в глазах читалось непокорное упрямство. — С удовольствием, — не разжимая зубов, прошипел тот, холодно наблюдая за ним. Эддард чувствовал, как гнев, густой и тягучий, заполняет его изнутри, заливает глаза, заставляя мышцы напрягаться, а кровь стучать в висках. Ему хотелось вцепиться в этого придурка, заставить его пожалеть о том, что он родился… Потом он снова услышал знакомые голоса, глухие, словно шепот ветра в высокой траве, и направился на звук. Лео, должно быть, их уже услышал. Скоро он наткнулся на остальных. Группа из шести человек — Рейлан, Ронан, Лео и трое эльфов. Рейлан, заметив его, напрягся, по лицу скользнула какая-то неуловимая тень. Но Эддард был слишком зол, чтобы заметить это. Не обнаружив двоих, он уже предугадал вопрос главного. — Тико с тобой? — спросил беловолосый, бросив быстрый взгляд за спину Эддарда. — Со мной твой конченый дружок! — снова вспыхнул Эддард, оскалившись. Был бы он псом, шерсть поднялась бы на его загривке. «Значит, с Аланом», — подумал Рейлан, едва заметно сведя брови, не зная, радоваться этой мысли или наоборот. Кто-то из эльфов нехорошо присвистнул и хохотнул. — Надеюсь, его откачивать не придется? — осторожно поинтересовался Лео, глядя на пылающие огнём глаза Эддарда и не наблюдая радом с ним Найла. — Сейчас тебя откачивать придется! — сквозь зубы прорычал черноволосый, метнув на лучника убийственный взгляд. — Успокойся, Брагер, — металлическим голосом велел Рейлан, хотя в душе у самого неугомонно билась тревога. — Я здесь! — из-за Эддарда появилась рыжая голова Найла. Скулу украшал лиловый синяк с тремя кровавыми точками от шипов на перчатках его спутника. Рейлан покачал головой. — Неплохо выглядишь, Найл. — Спасибо, старик! — уже повис на его плече Феникс. — А где Ваня? — Мы с ними ещё не столкнулись, — бесстрастно ответил Рейлан, сбрасывая Найла со своего плеча. — С ними? — рыжеволосый осмотрел товарищей, его глаза пробежали по лицам. — А еще Алана нет. Кстати! Как вам заварушка с оборотнями? — Какими оборотнями? — сердце Рейлана упало вниз. В жилах заструилась холодная кровь. Он бросил быстрый взгляд на Ронана, будто ожидая от него какого-то ответа. — Ну как какими? — развел руки Найл, расползаясь в широкой улыбке, не обращая внимания на перемену друга. — Огромными, волосатыми, с саблями вместо когтей! Вы не столкнулись с ними? — Нет, — ответил Рейлан, его голос прозвучал глухо, словно донесся из пустоты. *** Алан спустился по каменистому склону к берегу реки, по пути разорив чье-то гнездо, ступая по скользким, покрытым мхом камням. Под ногами хрустела галька, грязный плащ цеплялся за ветки кустарников. Достигнув берега, он сбросил с себя потрепанный плащ, расстегнул кожаный нагрудник, покрытый засохшими бурыми пятнами, сбросил затасканную рубаху. Ткань, грубая и жесткая, висела на нем лохмотьями. Он бережно уложил в траву свои мечи — парные и карманный кинжал. Блеск металла, окропленного алыми брызгами, успокаивал его взгляд, но сейчас требовалась не сталь, а вода. Алан бросил одежду на берег, но так, чтобы она оказалась в воде. От нее пошли красные струйки. Он зашел в воду, ощущая, как холодная речная вода обволакивает, окутывает собой испещренное белыми полосками тело. Он вдохнул глубоко, втягивая свежий воздух, пропитанный влажностью и землей. Безликий разбил яйцо в ладонь, пропустив между пальцами белок, а желтком воспользовался вместо шампуня. Его волосы всегда выглядели грязными, даже после долгого мытья они не становились чистыми. Они были грубыми, жесткими, словно шерсть дикого зверя. Он провел пальцами по волосам, чувствуя, как они встают дыбом. Выбравшись на берег, Алан устроился на гладком, нагретом солнцем камне. Снял с ног мокрую, тяжелую обувь. Он потер ткань плаща друг о друга, пытаясь отмыть прилипшую грязь и засохшую кровь. Подшил пару дыр грубыми стежками. По-хорошему, этому старью место на помойке, но Алан заботливо продолжал реанимировать безнадежную тряпку. В ней было так много памяти, историй о битвах и победах, что он не мог просто отказаться от нее. Когда он остался доволен новыми заплатками, то телепатией притянул к себе из травяной постели клинки. С нежностью, с какой влюбленный касается лица своей любимой, Алан провел ладонью по холодной идеально гладкой стали. Еще не стиранной рубахой он протер лезвия от крови и грязи, чтобы они снова засияли под закатным солнцем. В этом блеске он видел свою силу, свою непобедимость. Обсидиан приветливо засверкал, отражая последние лучи солнца. Алан уже хотел было возвращаться к костру, как услышал грохот крыльев Фира. Птица села рядом с ним на камень и перевоплотилась в человека. Из птицы в человека, как и обратно, Фир перемещался с такой легкостью, что Алан уже не удивлялся. — Они северо-восточнее вас, — Фир посмотрел на клинки, как на старого освободителя. В стали отразились фиалковые глаза. — Догоните быстро. Ты со своей бешеной скоростью и меня скоро обгонишь.  Безликий улыбнулся, но изображение на маске покоилось.  — Понял, — Алан кивнул, разглядывая юное лицо парня, навсегда застывшее в семнадцатилетнем возрасте.  — Ты бы воспользовался своими умениями, — сказал брюнет на прощание, улыбнулся и улетел. Его крылья сделали несколько быстрых взмахов, и он исчез в закатном солнце. Алан сгрёб с камня мокрую одежду, сбивая капли воды с рукавов плаща. Возвращаясь к костру, он выбрал среди поваленных веток одну подходящую — крепкую, с небольшим изгибом. Она могла бы послужить опорой для мага в дороге. Когда он вернулся к костру, Тико спал, закутавшись в плащ. Его лицо было спокойным, но даже во сне он хмурился, сжимая губы. Алан аккуратно повесил мокрую одежду на ветки, чтобы она просохла, и затем, покопавшись в коробке мага, достал оттуда пузырёк с бледно-розовым зельем. Безликий уже откупорил затычку, чтобы вылить содержимое на кожу, как замер, задумавшись. Потом он вытянул руку над раной, опасливо поглядывая на лицо Тико — как бы не проснулся. Но маг не подавал и намека на пробуждение. — Тхакалаэри вахаири, — на одном дыхание еле слышно прочитал Алан. Заговор был коротким, но мощным. Он вызывал в организме направленную волну энергии, что помогала заживлять раны. На его глазах швы чуть стянулись. Алан мог бы заставить кожу срастись полностью, но он не мог выдать себя, а сейчас он без того рискует. Тико был смышлёным парнем, мог догадаться. Зелье укрепило этот обряд, но и пробудило шатена, вздрогнувшего от внезапного жжения. Тико открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и замер с раскрытым ртом, недоговорив. Тупая пронзительная боль в ноге ощутимо потухла. Он даже предпринял удачную попытку чуть согнуть колено. — Что ты сделал? — Тико уставился на подзатянувшуюся рану. — Не поверю, что ромашка нынче так эффективна… Алан молча указал на пустой флакон, в котором оставалась лишь розовая капля. Тико свел брови, но против ничего не сказал. Ценных зелий осталось всего четыре. — Спасибо… Чтобы сесть к костру, Алану пришлось повернуться к магу спиной. Тико мгновенье соображал, что же он увидел, и с нескрываемым удивлением смотрел на тело Алана. А потом в сетке глубоких порезов он распознал рисунок, который могла оставить лишь молния. Он был подобен извивающейся змее, выжженной на плоти. Рисунок начинался у левого плеча, проходил вдоль позвоночника и, словно ветвь дерева, разветвлялся вниз, к пояснице. — Скажи, ты где-то хапнул бессмертия? — спросил Тико таким тоном, будто безликого по ошибке засчитали в число живых. — Нет, просто молнии — дамы привередливые. А в моей коллекции такой еще не было, — на маске безликого прорезалась ухмылка. — Грешен, — он поднял руки в сдающемся жесте, — люблю экзотику. Костер трещал и потрескивал, отбрасывая языки пламени в небо. Тико, подобравшись поближе к огню, потирал глаза, сонно щурясь от дыма. Теперь ему было значительно легче двигаться. Тико впервые увидел Алана без верхней одежды и понял, что отпечаток после какого-то из боев, скорее всего, отразился и на лице безликого. Вроде как, у берсерков шрамы — дело столь же необыкновенное, что и взламывание баз для Тико, только никого, кто скрывал бы изощренное белыми полосами лицо, он не встречал. Тико перевел взгляд на костер. — Мы сильно отстали от Отряда, — сказал он. — Это они от нас отстали, — самодовольно поправил Алан, опустив взгляд на парня. Маг вопросительно вскинул бровь, требуя пояснений. — Мы почти у Гилдиара, — объяснил он. — Рейлан с остальными немного северо-восточнее от нас. — Откуда ты знаешь? — Птичка нашептала, — продолжал отвечать Алан, сохраняя саркастический тон и долю недосказанности. И ведь не соврал. — Как это могло произойти? — допытывался маг, скорее повинуясь профессиональному инстинкту. — Что за дознание? — возмутился наконец безликий, повернув к нему голову. В антрацитовых глазах блеснули отразившиеся огоньки костра. — Тебе в инквизиторы дорога. Под твоим натиском немой заговорит. — Нет, спасибо, мне полиции хватает, — как будто с горечью сказал Тико и мгновение задумался. А потом опомнился: — Ну так что? Тебе с ударом молнии передалась сила Флэша? — Да что-то увлекся, пока играл в салки с местными щенятами, — тоном, будто каждое утро у него начиналось с легкой пробежки с оборотнями, ответил безликий, так и не поняв, что за сила, по словам мага, ему якобы передалась. Тико улыбнулся. Алан перестал вызывать подозрения у мага. Он заметил, что больше не ощущает к нему злости, сарказм не заставлял нервы натягиваться, странная маска на лице невольно пробуждала в глубине души уважение, а загадочность — притягивала. Бдительность Тико стала засыпать, словно утомленная постоянным напряжением.