Все дороги ведут в оперблок

      На следующий день Марина не вышла на работу. И через день тоже. Меня перевели под покровительство к Михаилу Владимировичу, чему Данька был несказанно рад. Я же места себе не находила. Мне так никто и не объяснил, что произошло в этот злосчастный день. На крики к нам выбежали доктора и, поблагодарив меня, увели Марину под руки в больницу. Как я ни пыталась выведать хотя бы малую весточку о ее состоянии, в ответ получала лишь грустные взгляды и пожатие плечами. А я безумно волновалась. За три дня эта женщина успела стать для меня целым миром, а затем разбить его на миллионы осколков. Каждое утро я терроризировала бедного Михаила, выпрашивая телефон или адрес заведующей. Но он неизменно отвечал: «Она просила никого ее не беспокоить». А затем моя практика закончилась, и я окончательно перестала верить в то, что мы когда-нибудь ещё встретимся. Я лишь надеялась, что она жива, и что у неё всё-таки есть друзья. Что ей не приходится проходить через весь этот ад в одиночестве.       Прошло полгода. Я успешно сдала летнюю сессию и перешла на третий курс. Даня успел найти себе друга гитариста и каждую пятницу по вечерам устраивал концерты на Арбате. Я пару раз ходила на свидания, но из этого ничего путного не получалось. Обычно мы мило проводили время, а потом я просто переставала писать. Не видела в этом смысла. Да и какой толк в отношениях, когда тебе надо опыт нарабатывать? Все равно сутками либо в универе, либо в больнице находишься, а люди обижаются.       На первое сентября я снова шла ужасно разбитая. Настроения праздника не было от слова совсем. И даже Данька, всегда радостный и реактивный, сегодня не пытался меня растормошить. Мы встретились с куратором, послушали о новых дисциплинах, которые нам предстоит изучать, и пошли группой в бар.       - Слышал, патфиз - хрень лютая, - жаловался кто-то из моих одногруппников, но я особо не вникала в суть разговора. Если не учить вовремя, то все лютая хрень.       - Девушка, можно с вами познакомиться? - подсел ко мне какой-то смазливый парень и улыбнулся.       - Нельзя, я замужем, - отвернулась я в другую сторону и ткнула парню в лицо ладонью с кольцом на безымянном пальце.       - Понял, растворяюсь, - кивнул парень и пошёл приставать к кому-то другому.       - А я слышал, Николаева восстановилась. Говорят, нормальная тетка. Так что за патан можно не беспокоиться, - я усмехнулась. До меня сначала не дошло, почему эта фамилия откликнулась у меня в сердце какой-то болью и светлой грустью.       А потом как дошло…       -Даня! - выхватила я друга из толпы и вытолкала из бара на улицу.       - Что Оль, волк в стаде? Чего кипишь наводишь? - парень был явно пьян и еле стоял на ногах. Ох, Вавилов, любовь моя и наказание. Два часа дня, а он уже в зюзю.       - Я иду домой, потому что у нас завтра патанат, и тебе советую поступить так же, - я ткнула пальцем парня в грудь. Со стороны это, наверное, выглядело, очень смешно. Какая-то кучерявая готка (ах да, я сменила стиль) пытается учить жизни взрослого великана.       - Лёль, ещё полдня и целая ночь до первой пары, проспимся, не грузи, - парня немного покачивало из стороны в сторону, но он старательно изображал из себя святого трезвенника, из-за чего я не могла на него по-настоящему злиться. Он меня смешил.       - Так ладно, взрослый мальчик, сам решишь, - наконец сдалась я, - если нужна буду, звони. Заберу.       - Спасибо, Лёль, ты лучшая! - парень попытался меня обнять, но промахнулся.       - Иди, пьяница, - я запихнула Даню обратно в общество одногруппников и зарядила напоследок нехилый подзатыльник.       - Эй! За что? - по-детски удивился друг.       - Это за Лёлю. Чтоб я больше этого не слышала, Данила.       Я прекрасно знала, что парня бесит, когда его так называют, а потому была очень довольна собой. Добравшись домой, я сходила в душ, погладила одежду на завтра, сложила халат в рюкзак и открыла учебник по патологической анатомии на первой странице. Затем закрыла и зашла на сайт нашего университета посмотреть фотографии преподавателей.       Николаева Марина Дмитриевна, кафедра патологической анатомии.       Это она… Она!       Живая… ——-       Утром я пришла в универ чуть ли не самая первая и с замиранием сердца стала ждать начала пары.       Вспомнит ли она меня? Не вспомнит? Хотя какая разница. Я просто хочу увидеть ее и понять, что она в порядке. Большего мне и не надо. Жива, здорова? Отлично, я счастлива и спокойна.       Данька неспешной походкой вплыл в аудиторию за минуту до начала занятия и приземлился ко мне.       Я молча протянула парню бутылку с водой и получила благодарный кивок в ответ.       Ровно в 9:00 дверь распахнулась, и в неё влетела сама королева ночи.       - Значит так, - на ходу начала тараторить женщина, окидывая взглядом аудиторию, - предупреждаю сразу. Забыл, проспал, заболел, умер - мне все равно. Не сдали хотя бы одну тему - будете ходить ко мне до посинения.       - И это твоя Маринка, Оль? - прошептал друг мне на ухо, чтобы никто больше не услышал его слов, - тогда я понимаю, почему ты так бесилась в первый день практики. Я б с такой дамой вообще б спился.       - Заткнись, - шикнула я на Даню и толкнула его в бок. Это была не моя Марина. Моя Марина была утонченным бойцом и стальным произведением искусства. Да, она умела руководить жестко и требовательно. Но она всегда была сдержанна и справедлива. Плавна и точна. Моя Марина была кудрявой ведьмочкой с ямочками на щеках. Эта же женщина была мне не знакома. Она словно постарела лет на пять за полгода. Элегантные юбки сменились на джинсы. Волосы собраны в пучок. Хотя я готова была поспорить, что и с пучком эта женщина могла свести с ума любого, но даже ее рваные жесты совершенно никак не сочетались в моей голове с госпожой Мариной Николаевой.       - Господи, что с ней произошло? - прошептала я риторический вопрос в воздух, а Марина продолжала:       - Меня зовут Марина Дмитриевна. И прошу не путать с Алиной Дмитриевной. Вам же будет хуже, - в голосе чувствовалась совершенно не скрываемая угроза, а я смотрела на неё, не отрывая глаз.       «Маринка, дорогая моя, что ж ты делаешь? Тебя ж заклюют…»       Но Марину Дмитриевну, кажется, мало волновало, какое впечатление она производит на учеников. Безошибочно воспроизведя по памяти весь материал лекции, она лишь задала нам написать конспект темы (не меньше 25 страниц рукописного текста) и вылетела из аудитории, даже не попрощавшись.       - И какая муха ее укусила? - раздалось откуда-то с задних рядов.       - И какой дебил мог назвать «это» адекватным преподом?       - Да она нас завалит, даже если весь учебник вызубрим, зуб даю.       - Ну и стерва нам попалась!       - Предлагаю забастовку! Никаких конспектов мы писать не будем! Пошла она со своими 25-ю страницами! Нам что заняться больше нечем?       По аудитории разнесся рой одобрительных возгласов. Я чувствовала себя до безумия плохо. Ей больно! Больно! А вы ее гасите, как стая волков на охоте. Мне очень хотелось встать и укрыть ее собой от всего этого мира. От всей несправедливости, что свалилась на плечи этой хрупкой, но такой сильной девушки. Она ведь ещё совсем молоденькая! Лет 30-35 же от силы! Ну за что ее так?       Меня разрывало изнутри от обиды и бессилия. И я сидела уставившись в одну точку. Пока ребята покидали аудиторию, мои глаза наполнялись слезами.        - Эй, Оля, - обратилась ко мне Соня, наша староста, девушка противная до невозможности, - ты чего застыла? Пойдём из этого логова, а то ещё траванемся каким-нибудь ядом. Она же 100% что-нибудь здесь распылила. Ведьма. А мне тебя ещё откачивать придётся.       Я еле сдерживалась, чтобы не наброситься на одногруппницу с кулаками. Но понимала, что этим Марине не помогу.       - Не называй ее так, - злобно кинула я в сторону старосты и начала собираться.       - Чего-чего? Ольга Сухова, вы что прониклись этим спектаклем? Да она же издевается над нами! В открытую причём!       - Не все так просто, Богатырёва, - сорвалась я на девушку, - мир не черно-белый.       - Глаза разуй, Сухова! Да она тебя пережуёт и выплюнет, не успеешь ты и «здравствуйте» сказать, не то что позвать на свидание!       - А я и не собиралась ее звать на свидание! Просто говорю, что не все так просто! - мне совершенно не хотелось спорить с это дурой. Что она вообще понимает в людях? Лишь бы оценку повыше, да учить поменьше. И для Соньки препод сразу лучшим становится.        - Ну и слава богу! А то я уж подумала, что ты запала на эту… на эту… - видно было, как девчонка зла. Она раньше никогда не позволяла себе в открытую оскорблять преподавателей. Даже после неудачных экзаменов. А сейчас так и сыпала проклятьями в адрес моего бывшего наставника.       - Пока, Соня, разговор окончен, - собрала наконец я вещи и вышла из кабинета. ——        Микру я высидела на последнем издыхании. Кто вообще ставит два таких важных предмета в один день? Руки бы оторвать составителям расписания. Спасибо хоть физру ещё первой парой не запихнули. ---       Я стояла у плиты и обваливала котлетки в панировке. Да-да, я у мамы кулинар, на все руки мастер. И лампочку заменю, и шуруп вкручу, и эклерчики забабахаю. А что? Надо же как-то выживать, когда замуж не собираешься. Вот и продумываю наперёд, учусь. Так сказать сильная и независимая женщина ищет другую сильную и независимую женщину. Просьба писать в директ. (Автор не шутит, автор жжёт)       - Что-то ты разошлась, подруга, остынь, - зашёл на кухню Даня и увидел, как я швыряю бедный фарш на разгоряченную сковороду.       - Не могу, Дань, мне плохо. У меня сердце за неё болит. Чувствую, нам надо поговорить. И чем быстрее, тем лучше, - решила я, закинув в кипящее масло очередную порцию котлеток.       - А ты не боишься, что она тебя за такую наглость к экзамену не допустит? - заботливо спросил у меня друг.       - Я? Боюсь? Что ты, нет, конечно. Она хороший человек, просто со сложной судьбой. И я чувствую, что я могу… Нет, что я должна быть рядом. Хотя бы как друг. Просто как поддержка. Я о большем и не прошу.       - Ладно, поступай, как знаешь.       Я знала, что парень меня не понимает. Да, он может выслушать, посоветовать что-то. Он волнуется за меня, но всё же касаемо Марины больше склоняется к мнению наших одногруппников, нежели к моему. Хотя его тоже можно понять. 25 страниц из любого человека сделают монстра. Да, мне надо срочно поговорить с Николаевой. Иначе либо ребята её возненавидят, либо просто умрут под неподъемным количеством письменной домашки.       С такими мыслями я накрыла сковородку крышкой, оставив котлетки тушиться, и села за стол, открыв учебник по патану.       «Повреждение и гибель клеток и тканей. Некроз и апоптоз. Нарушение обмена веществ». Что ж, чувствую, работы тут дня на два, надо начинать.       Прошло три часа. Даня уже давно похрапывал на диване в гостиной, чем безумно меня раздражал. Я, значит, тут учусь. А он дрыхнет. Итак, что мы имеем на данный момент? Десять страниц конспекта, одна исписанная ручка и двенадцать чуть-чуть подгорелых котлеток. В принципе, для первого дня неплохо, можно идти спать.       Я устало убрала сковородку в холодильник, расстелила себе большую кровать и убежала от проблем в царство сказок и снов. ——       - Оля, трубку неси! Оля, быстрее!       Я бегу к стерильному столику, распаковываю трубку, промываю ее физраствором, но руки совершенно не слушаются. Проливаю половину на пол, выкидываю пакет в мусорку и бегу к Марине, стараясь не поскользнуться в луже физраствора и крови.       - Не тот, Оля! Не тот! Быстрее!       Я снова бегу к столу, открываю другой пакет и слышу пищание аппаратов.       - Не спеши, - обращается ко мне Антон, - мы ее потеряли.       Операционная сжимается в одну маленькую точку, все вокруг неё становится чёрным. И на этом фоне под песню «Who wants to live forever» начинают идти титры. —-       Я вскакиваю с кровати в три часа ночи и иду на балкон в одной ночнушке и тапочках. Никогда не курила до этого момента. Но вдруг так захотелось попробовать, а на подоконнике, как во волшебству, лежали Данькины сигареты и зажигалка. Я затянулась всего один раз и тут же закашлялась, выбросив сигарету в пепельницу.       - Дурацкие нервы, - стукнула я ногой по полу и пошла обратно в спальню. Однако заснуть до утра у меня так и не получилось. В пять часов зазвенел будильник, и я с мешками на пол-лица и каким-то гнездом на голове пошла собираться в универ.