A Jersey

             Когда они втроем вошли в ее квартиру, Гермиона сразу бросилась на кухню, чтобы поставить чайник, а Драко уложил сонного Скорпа на диван, но тот вскочил, по-видимому, придя в себя, и побежал на кухню к знакомым шкафчикам. Гермиона последовала за ним, пододвинув ему стул, чтобы мальчик мог снова просмотреть ее коллекцию кружек.       Драко направился за ними и с благоговейным изумлением наблюдал, как его сын взял кружку, окинул ее оценивающим взглядом, а затем покачал головой, как будто обнаружил, что чего-то не хватает, прежде чем поставить ее обратно в шкаф.       Наконец, он достал белую кружку с золотыми буквами на ней, аккуратно опустил ее на стойку и повернулся к своему отцу.       — Эта — твоя.       Гермиона улыбнулась.       — Отличная работа, Скорп. Теперь мы спускаемся! — сказала она, поднимая мальчика и игриво опуская его на пол.       — И что же написано на моей кружке? — спросил Малфой своего сына.       Скорпиус просто пожал плечами, искренне не зная, и побежал обратно в гостиную, рухнув на диван.       Гермиона взяла кружку и передала ее Драко, прежде чем пойти включить телевизор для Скорпа.       Мужчина посмотрел вниз на блестящие золотые буквы и издал шокированный смешок, прочитав надпись «Достигнувший целей».       Когда Гермиона вернулась на кухню, она спросила:       — Кофе или чай?       Малфой поставил кружку на стол.       — Я помню, чуть раньше было упомянуто какао?       Волшебница издала легкий смешок.       — Значит, сладкоежка, да, Малфой?       — Можно и так сказать.       Гермиона повернулась к плите и быстро принялась разогревать молоко.       — Еще раз спасибо тебе за такую заботу о Скорпе. Я видел, как он веселился с другими детьми… ему никогда раньше не доводилось этого делать.       — Тедди — также и твоя семья, ты знаешь? Они хорошо поладили.       — Да. Да, я… — он заколебался, — Я много раз думал о том, чтобы связаться с тетей Андромедой, но, боюсь, я так и не довел дело до конца.       Гермиона не отрывала взгляда от плиты.       — Знаешь, она была бы рада. Если бы ты связался с ней… или твоя мама, если бы тебе было не совсем комфортно. Она так же боялась протянуть руку первой, но сейчас ей нужна семья больше, чем когда-либо.       Драко взгромоздился на столешницу рядом с плитой и провел пятерней по волосам раз… второй.       — Я дам маме знать. Возможно, им двоим будет лучше поговорить для начала, прежде, чем я попробую согласовать даты игр с ней.       — Наклонись на секунду.       — Что? — спросил Драко.       — Наклонись, — сказала Гермиона и положила ладонь ему на спину, подтолкнув парня вперед, и второй рукой взяла какао-порошок и сахар из шкафчика, перед которым он сидел. Поставив их на стол, она похлопала его по спине. — Теперь можешь выпрямиться. И тебе придется согласовать даты с Гарри, а не с Андромедой. Он опекун Тедди.       Драко не мог поверить, что Грейнджер — Гермиона Грейнджер! — только что подтолкнула его. Он отвлекся на эту мысль, прежде чем осознать, что именно она сказала.       — Ах. Я слышал, что он взял на себя заботу о ребенке. Я не… Я не знал, что это ребенок Нимфадоры, хотя, полагаю, мне следовало бы догадаться об этом.       — Она предпочитала Тонкс.       — Хмм?       — Ей не нравилось имя Нимфадора. На самом деле, она ненавидела его. Она предпочитала Тонкс, даже после того, как вышла замуж.       Девушка сказала это не для того, чтобы задеть его, но в тот момент Драко почувствовал тяжесть вины на своих плечах. Чувство вины за то, что он никогда не знал их, за то, что никогда не связывался со своей кузиной и теперь у него больше не будет такой возможности.       Гермиона прервала его грустные мысли, сунув ему в руку горячую кружку. Она взяла его за другую руку, и ее ладонь задержалась на ней в успокаивающем жесте.       — Она была бы счастлива, ты знаешь? Что у Тедди и Скорпиуса будет шанс вырасти вместе так, как вы, ребята, не смогли бы.       Драко кивнул, комок в его горле стал еще больше. Гермиона улыбнулась и повернулась к плите, чтобы налить Скорпиусу и себе какао. Она наложила легкое охлаждающее заклинание на кружку Скорпиуса, чтобы напиток оставался теплым, но не горячим. Устроившись на диване, девушка осторожно протянула малышу его кружку.       Скорп положил голову на руку Гермионы в той, слегка напряженной манере, которая бывает у детей, когда они намеренно пытаются имитировать признаки привязанности, которые наблюдают у окружающих. Гермиона болтала с ним о том, что включила для него по телевизору, потягивая свой напиток, пока он тараторил.       Сердце Драко заныло. Скорпиус всегда был застенчивым ребенком, и был не в восторге от женщин. У него не было особых воспоминаний об Астории, по крайней мере, Драко так думал, но он четко знал, что его мама была с ним один день и ушла на следующий. Когда Скорп начал общаться с детьми друзей Драко, то стал задавать вопросы. В частности — почему у него не было мамы.       Мерлин, когда его ребенок впервые спросил об этом, Драко пожелал, чтобы Астория умерла! Это была ужасная мысль, но так было бы намного проще, чем рассказывать сыну, что его мать бросила их, чтобы колесить по миру с каким-то джентльменом, которого она встретила на каком-то бессмысленном светском рауте.       Как бы то ни было, Скорп не любил женщин. Если только эта женщина не была его Наной, мальчик им не доверял. Он даже с опаской относился к Пэнси и Дафне, боясь, что они бросят его друзей, как Астория бросила их с отцом.       Но ему нравилась Грейнджер.       Им нужно было срочно уходить. Драко понимал, что должен был забрать своего сына, пока ребенок не привязался к девушке слишком сильно. Их с Грейнджер вряд ли можно было бы назвать друзьями. Но как он мог оторвать своего мальчика от такой идиллии? Разве это не хорошо, что он преодолел свою неприязнь к женщинам? Однажды он мог бы позволить своему сыну это.       Драко подвинулся, чтобы сесть ближе к ним, в конце концов, он тоже был очарован телевизором. Мужчина сел рядом со Скорпиусом, который оказался между ним и Грейнджер. Ему самому лучше было не приближаться к Гермионе, учитывая его новое и непонятное влечение к ней. Нет, проще использовать своего сына в качестве живого щита от девушки, которая была настолько лучше его, что физическое влечение было единственным, что он мог позволить себе. Каким же он был трусом. Да, чем выше поднимаешься, тем тяжелее падать.       Когда Скорп начал сползать в сторону Гермионы, Драко понял, что это его шанс. Он почти заснул, а когда полностью уснет, будет легко извиниться и уйти.       Но потом Гермиона начала болтать с ним, ее голос звучал очень мягко, чтобы не тревожить ребенка.       — Так что ты об этом думаешь?       Драко сморщил нос. Она переключила телевизор обратно на какую-то музыкальную пьесу.       — Я не понимаю, почему она так влюблена в своего соседа. Она даже не знает его!       Гермиона усмехнулась.       — Это мюзикл, который был снят в 1940-х годах о начале 1900-х. Влюбиться в кого-то, о ком ты почти ничего не знаешь, считалось романтичным. В конце концов, единственный способ узнать больше — это заговорить с ним. Что считалось возмутительным!       Она тихо рассмеялась своей собственной шутке, и он не смог удержаться, чтобы не хихикнуть вместе с ней.       Скорпиус теперь безвольно прижимался к ней. Драко мог бы забрать его и уйти. Он должен забрать его и уйти. Что хорошего в том, чтобы оттягивать момент? Просто забери его, еще раз поблагодари Грейнджер и уходи.       Легко сказать.       Гермиона начала напевать какую-то глупую песенку, которая играла в фильме. Драко предположил, что мог бы остаться еще немного. Его мускулы побаливали, и ему не помешала бы минутка, чтобы расслабиться. Он просто закрыл глаза и еще несколько минут слушал телевизор.       Когда девушка поняла, что у нее не один, а два — два! спящих Малфоя в ее квартире, она была не вполне уверена, что с этим делать. Кого она обманывала? Она совсем не была уверена, что делать. Да и что она могла? Если бы она пошевелилась, Скорпиус упал бы на диван, а его отец — на него! Но если она не пошевелится, кто знает, как долго они будут оставаться в таком положении? Сама по себе она не возражала, но все же… Ей нужно разбудить их. Или, по крайней мере, Драко…       Он выглядел совершенно другим человеком, когда спал, его мышцы расслабились, лицо просветлело. Словно он никогда не участвовал в войне. Гермионе стало интересно, выглядела ли она когда-нибудь так. Она не могла себе этого представить.       Девушка схватила пульт и убавила громкость.       Чем это может навредить, если я дам им отдохнуть? Гермиона обняла Скорпиуса, как ей позволяла поза, и прижалась к нему теснее. Оставалась пара часов до того времени, когда, по ее предположению, должен был ужинать Скорп. До тех пор она могла бы не тревожить их и оставить спать на своем диване.       Девушка собиралась разбудить их в пять, чтобы они могли отправиться домой на ужин, но один фильм сменился другим, и она потеряла счет времени. Только когда Скорпиус начал шевелиться, потягиваясь и толкая своего отца и Гермиону, она поняла, насколько уже было поздно. Она изогнулась, как могла, чтобы посмотреть в ближайшее окно, и с некоторым потрясением отметила, насколько темно было снаружи. Следующим зашевелился старший Малфой, и Гермиону на мгновение охватила паника.       Что она должна сказать? Как она могла объяснить то, почему позволила им так долго спать?       Девушка провела рукой по волосам, пытаясь пригладить их, хотя на самом деле они не были растрепанными.       Волосы Драко, однако, стояли дыбом там, где они касались макушки его сына. Мужчина огляделся, явно сбитый с толку, и наконец его взгляд остановился на Гермионе. Он потер кулаком сонные глаза, как ребенок.       — Грейнджер? Который сейчас час?       Она взяла свою палочку с журнального столика и быстро наложила Темпус. 7:14 замерцало в воздухе перед ними.       — Прости, Малфой, я правда хотела разбудить тебя раньше. Один из менее приятных аспектов телевидения заключается в том, что это может очень сильно увлечь.       Вскоре Скорп тоже приподнялся и потер сонные глаза. Он выглядел таким же растерянным, как и его отец. Доказательство генетического наследования в действии.       Малыш отодвинулся от отца и прижался к Гермионе, закрыв глаза и снова засыпая.       Драко вздохнул. Скорпиус был застенчивым ребенком, и он с опаской относился к людям. Было тревожно наблюдать, как сильно ему начала нравиться Грейнджер. Мужчина никак не ожидал подобного, когда просил ее об одолжении и не мог сказать, что был теперь доволен таким исходом. Как он сможет объяснить своему сыну, что это была лишь разовая сделка? Ведь в следующей игре все вернется к Нане.       Гермиона все еще смотрела на Драко, покусывая нижнюю губу и рассеянно поглаживая спину Скорпиуса.       Драко временно выбросил эти мысли из головы.       — Прости, Грейнджер. Обычно я бываю дома к тому времени, когда адреналин от хорошей игры спадает.       — Все в порядке, правда.       — Я должен уложить его, — он потянулся к сыну, и Гермиона встала, поднимая Скорпа, и передала ему.       Гермионе пришлось осторожно оторвать пальцы мальчика от своей рубашки. Когда он уже был в объятиях своего отца, она убрала волосы с его лица и не смогла удержаться от улыбки, увидев, как сильно он был похож на Драко в его первые несколько лет в Хогвартсе. За исключением того, что на его лице не было следов недовольства. Никакого гнева или презрения. Просто милый и невинный малыш, со слегка зачесанными назад волосами.       — Дай мне знать, если тебе когда-нибудь снова понадобится, чтобы кто-то присмотрел за ним, — сказала она, не отрывая взгляд от лица спящего мальчика. — Сегодня нам не удалось много почитать, так что я уверена, что мы могли бы провести еще один или два матча вместе, прежде чем я ему надоем.       Драко не мог себе представить, чтобы кто-то мог устать от нее, от ее уверенности и всезнайства, он всегда полагался на это как на константу в школьные годы.       — Ты можешь пожалеть об этом предложении, Грейнджер.       На этих словах она подняла глаза, встречаясь с ним взглядом.       — Я очень редко делаю неправильный выбор… Драко.