и ты скрываешь то, что я скрываю, что ты скрываешь

— Кооостяяяя, — в машине повисает плотный запах алкоголя и травки, — Я соскучился, ты че не писал? — В наркологичку тебя отвезти? — устало спрашивает Костя, пытаясь игнорировать холодные руки под рубашкой. Есть же столько вопросов, которые подходят лучше. «Как ты себя чувствуешь?» «Довезти тебя домой?» А можно просто извиниться — за то, что случилось. — Давай, че, — Киса отстраняется; взгляд у него неожиданно цепкий. — Вези, хули. Ты об этом мечтаешь, сдать меня в детдом какой-нибудь, чтоб я отвязался, наконец? Мысли о Ваниной матери Костя умело игнорирует. *** — Посидим еще? У Кисы топорщатся штаны. От помощи он отказался 15 минут назад. Он смотрит в окно и нервно стучит ногой. — А работать кто за меня будет? В ответ нет привычного шквала эмоций — Киса просто опускает голову. — Да недолго. Чуть-чуть. Костя открывает окно машины и закуривает. В окно дует, но обоим плевать. — Ну что у тебя опять случилось? Ваня старается не распространяться, с тех пор как Костя не впечатлился той стычкой с барыгами. Но сейчас он явно не уверен. — Ничего нового, — вздыхает Киса, — Тебе же неинтересно. Костя молчит, и он, кажется, принимает это за согласие на разговор. — Ты знаешь, у меня отца нет. Это все знают. — Я его даже искал по юности, вынюхивал как-то. Злился. — Еще бы ты не злился. Ваня кивает и вдруг кладет голову ему на плечо. Обычно за рамками секса он таким не промышляет. Он все еще не смотрит на Костю, просто куда-то вперед. — Потом подумал, ну и хуй бы с ним. А щас, — он отбирает у Кости сигарету и затягивается, — Мамка по ходу замутила с кем-то. Сердце уходит в пятки. — Это плохо? — аккуратно спрашивает Костя. — Да нет, — расстраивается Киса, — Я вон вырос уже, а она одна. Теперь радостная ходит, наконец. Если бы Лариса слышала этот разговор, радости бы поубавилось. Костя делает себе зарубку на будущее — с ней поговорить. На какое-нибудь очень отдаленное будущее. Не про Ваню, конечно. Просто про то, что происходит между ней и Костей. Чтобы оно перестало происходить. Почему-то, мысли о том, чтобы поговорить с Кисой, не возникает. — Ну и вот, — Ваня возвращает сигарету и поднимается, — Хуй знает, чего я ожидал. Видимо, не этого. Надо что-то сказать, но Костя плох в этом. Не придумывает ничего лучше, чем: — Хочешь, я его поищу? Твоего отца. Лицо Кисы разглаживается, а глаза круглеют от удивления. — Да нет, зачем? Сдохнул, туда ему и дорога, — он робко улыбается, — Но спасибо, что предложил. *** — Не мечтаю. У Кисы дикий взгляд, его трясет, он выглядит так, как будто готовится драться за свою честь, поэтому Костя просто обнимает его и молчит. Это не волшебная таблетка — требуется много времени, чтоб дрожь ушла, и Ваня обмяк и обнял в ответ. — Кость, извини, пожалуйста… Я же обещал обдолбанным не приходить… Я помню, просто… — Да что теперь, — он гладит Кису по спине. — Око за око. *** — Так устал… Работа… Заебала. Знаешь, сколько вас таких, идиотов, на белом свете… Костя сам не знает, почему у него ушло столько времени, чтобы снять квартиру на сутки. Можно не прятаться, не садиться за руль — а значит, опрокинуть несколько стопок, пока ждет Кису. — Да, я… Ты, да, понимаю, устал просто. У Вани растерянный голос. Кажется, что на грани паники. У Кости сдавливает грудь: Киса же почти ребенок, что он должен понимать? — Можешь не отвечать, все нормально. Посиди просто. Он упирается лбом в грудь, и кажется естественным гладить его по бедру, не обращая внимания на легкую дрожь. Костя поглаживает Ванин еще не вставший член и запускает руку между ног. Ваня каменеет. — Кость, не надо, давай не будем. — А что, границы есть у нашей сделки? — Костя смеется и берет его за коленку. Киса пытается вернуть ногу на место, и он нажимает на бедро, наоборот, силой раскрывая ноги еще шире. — Ты пьяный, давай не будем, когда ты пьяный, — Ванин голос дрожит. Это отрезвляет. Костя, впервые за вечер, понимает, где он, что он делает и с кем. *** — Я не это! — вскидывается Киса, но Костя только прижимает крепче, прижимается губами к виску. — Я не так сказал! Да ну хватит! Жалко тебе меня стало? Нормально все было тогда! Я же сам пошел. Костя прекрасно помнит, как у Вани горели глаза. И как потухли. Он же меня почти тащил по лестнице, вспоминает Костя и жмурится от стыда. Хотел бы он не помнить ничего по пьяни. Киса говорил, что у него так. Ничего, не жалко, извинится дважды. *** Костя приподнимается, смотрит Кисе в лицо, но тот жмурится и отворачивается, как будто ждет нападения. Издает какие-то хрипящие звуки, и Костя вдруг понимает, что Ваня так напряжен, что почти не может дышать. — Господи, — он трет виски и утягивает Ваню в объятия. Тот не сопротивляется, но хватается за горло. Грудная клетка почти не поднимается, и он начинает синеть. Костя уже думает звонить в скорую, когда Ваня несколько раз сильно бьет себя в грудь, со свистом втягивает воздух и постепенно расслабляется. Костя никак это не комментирует. — У тебя был какой-то плохой опыт? — аккуратно спрашивает он. — На пьянке какой-нибудь? Киса вздрагивает. — Ненене, ты прав. Нет границ. Я растерялся просто, щас я, — он вытирает намокшие глаза и отстраняется. Взгляд больной, но Ваня не пытается его скрыть, наоборот, смотрит прямо в лицо — ну да, мол, смотри, так и так. — Я готов, — он упрямо кивает, — Ну, в смысле, я хочу. — Не пизди старшим, — Костя проводит рукой по лицу, пытаясь собрать себя в кучу, — Пойду, умоюсь. *** — Кис, я виноват. И без разницы, пошел ты сам или нет. Киса смеется не своим смехом. — Ты меня бросаешь, да? Логику не постичь, так что Костя и не пытается. Киса бьет его ладонью по лопатке, но не отстраняется. — Да я согласился, согласился, понял, чего тебе еще надо! — орет он в ухо, и Костя серьезно задумывается о походе к лору. — Дал бы я тебе, ну хочешь, сейчас, хочешь? Он не знает, способен ли Ваня в таком состоянии воспринимать информацию и что ему сказать. — Я тебя не бросаю, — говорит он самое главное. — Я же соглашаюсь, — Киса истрачивает всю громкость и переходит на полушепот, — Вообще на все, ничего не прошу. Почему ты звонить перестал? *** Холодная вода отрезвляет. Какое-то время Костя просто сидит на закрытой крышке унитаза. Сигареты остались в комнате, а лишний раз ходить туда-сюда не хочется. Он пытается осознать всю глубину своего падения. Он чуть не трахнул ребенка. Бориного лучшего друга. Своего Кису, без его на то согласия. Когда он возвращается в комнату, Ваня лежит на кровати, даже не пытаясь закутаться в одеяло или толстовку. Гладит подушку костяшками пальцев и невидяще смотрит перед собой. Вошедшего он даже не замечает. — Кис, — вот уж когда не западло применять это хваленое «уважение», так это сейчас. Ваня поднимает голову и пытается криво улыбнуться. Оскал выходит довольно безумный. — Кость, — он берет его за руку, и это не прибавляет ему возраста. — Я хочу. Правда, не обращай внимания, я по жизни нервный просто. Ни разу, с самого первого отсоса, Киса «в постели» не выглядел нервным. Ваня поджимает без того тонкие губы, потом кусает, и так по кругу. Явно даже не понимает, какая пляска происходит на его лице. — Губы себе не отгрызи. Он дергает головой и тут же вытирает рот тыльной стороной ладони. — Короче, давай, да, — скомканно заключает Киса, и вдруг его лицо искажается так, что он, сгорбившись, утыкается лицом в подушку. — Может, так? — слышит Костя приглушенный голос. — Давай не лицом, в любом случае, ну, в смысле, если можно. — Кис, ответь мне на один вопрос, — очень хочется погладить по спине, но может стать только хуже. — Неважно, что я подумаю, или как это для других выглядит, хорошо? Ваня кладет голову на левую щеку, отворачивается к стене, как будто даже подушка недостаточно скрывает его чувства. — Я тебя когда-нибудь насиловал? Киса долго молчит, а потом глухо отвечает: — Нет. Я сам на тебя полез, — а потом поднимается, взъерошенный и несчастный, — Почему тебе тогда нельзя, да? — Я на тебя не полезу, — заверяет Костя, — Если ты не хочешь, и даже не начинай сейчас! Киса криво ухмыляется. Облокачивается на стену, подтягивает колени к себе и запускает руку в волосы. — У меня права голоса нет, — тихо, но твердо говорит он, — У меня мефедрон в рюкзаке. — Что? — Костя отводит Ванины руки от его лица и пристально смотрит в глаза. — И какого хуя он там делает? — Да я просто не хочу тебе врать, — устало вздыхает Ваня. — Выложить забыл после школы. Ты как хочешь, конечно, но я, может, лучше в участок бы смотался. А потом возобновим. Киса редко говорит вслух, что так буквально понимает их отношения. Костю тошнит, и далеко не от выпивки. — И что, ты под кайфом сейчас? Киса качает головой: — Да даже если б был, с меня бы все слетело. Костя все-таки гладит его по плечу, и, вопреки словам, Ваня доверчиво ластится к ладони. — Надо поспать, — Костя пытается включить взрослого человека, — Обоим. И желательно потом забыть об этом. — Надо так надо, — Киса ложится, отворачивается к стене, и Костя накрывает его одеялом. — Я хочу, правда. Просто не так. Костя не спрашивает, как, и больше этим вечером Ваня не говорит ни слова.