Искушение камелии

      Пасмурный день. В районе Ханамати, квартале красных фонарей, самурай шагает по мокрым улочкам, а местные гейши зазывают в свои нескромные заведения, на что тот либо отказывается наотрез, либо просто делает вид, что ничего не слышит. Квартал красных фонарей — район, в котором процветают разные виды секс-индустрии, такие как проституция, секс-театры и прочие места, которые для общества, пожалуй, считаются чем-то грязным и неправильным. Заведения здесь явно различаются от того, в котором Сяо был вчера, где встретил светловолосого юношу, ведь если ночью весь Киото погружается в сон, то в этом квартале, отнюдь, всё не совсем так: красные окошки домов становятся ярче, а весь пик посетителей лишь возрастает.       Сяо здесь не по собственному желанию, а из-за государственной миссии: в Киото участилась работорговля. Ещё пятнадцать лет назад государство закрывало на это глаза, но нынче столь мастштабные войны прошли, рабство — пережиток прошлого, которому не место в современной и будущей Японии. Однако "правят" этим местом самые настоящие якудзы*, так что пресечь это дело будет нелегко, придётся приложить много сил и потратить каждую нервную клетку, ибо увы, миссии в квартале красных фонарей — это не шутки. Ну и кстати прямо сейчас небольшая шайка этих самых якудз, что распускают свои руки по отношению к женщинам, стоя в небольшом закоулке, не обходят стороной и внимательный взор Сяо. Судя по виду женщин, они были приволоконы сюда насильно, без какого-либо намёка на согласие. Длиннохвостый самурай с обострённым чувством справедливости проигнорировать эту ситуацию не в силах. — Немедленно сложите свои катаны, – угрожает молодой генерал весьма грозно и твёрдо.       Самый громадный, высокий и плотно накаченный телом якудза, что, судя по виду, явно является лидером, лишь усмехается, забавляясь с маленького "коротышки", который так самоуверенно встрял между ними. Шайка отвлекается от женщин, полностью переключаясь на Сяо: самурай же и бровью не водит, прямо и серьёзно глядя на якудз. — Малец, шёл бы ты своей дорогой дальше, если не хочешь нарваться на неприятности, – мужчина глядит на Сяо сверху вниз, свою мерзкую ухмылку растягивая пошире.       Сяо был невысокого роста, а черты его лица были довольно-таки миловидными и изящными, объективно говоря. Поэтому внешний вид Сяо мог сбивать людей с толку, навлекая их на мысли, что он слаб, и справится с ним — вполне себе лёгкое дело. Жаль вот только, что общество так любит посудить по обложке. Сами ведь потом проблем нахлебаются.       Самурай отвечает кратко: — Тебе стоит дать этот совет себе самому.       Прямо в эту же секунду лезвие его катаны, словно молния, обрубает кусочек кимоно одного из якудз: так быстро, что те и среагировать не успевают, с распахнутыми глазами уставившись на генерала. — Да как ты посмел, чёрт возьми?! – гневно, яростно вопит лидер, следуя примеру самурая и вынув катану из ножны.       Женщины испуганно вскрикивают, видя столкновение острых мечей, а Сяо, крепко сжимая рукоять катаны, ловко разрывает его кимоно, оставляя глубокий порез на теле мужчины, на что тот моментально, глухо падает на грязную землю. Сознание Сяо во время сражений становится хладнокровным, возможно, даже несколько жестоким, ведь ярко-красным цветом в его голове так и светится "Враги", а уж тем более, с какими-то там местными якудзами церемонится он не станет. Таково его воспитание. Поэтому и с остальными членами шайки он расправляется так же, как и с тем громадным лидером, но разумеется, без ответных ранений конечно же не обходится. Кровь разбрызгивается по сторонам. — Я из сёгуната, – Сяо вытаскивает своё удостоверение личности, показывая проходимцам, что с ужасом наблюдали за происходящим всё это время.       После этого он приказывает местной полиции убрать бездыханные тела, а девушек выпроводить из этого неблагоприятного для них квартала красных фонарей, вернув родным семьям. Этот район, безусловно, может быть ключевым фактором распространения работорговли, девушек вовлекают в эти места без их согласия, может быть, и силой отдают в куртизанки или проститутки, а в самом худшем случае забирают в какую-нибудь мёртвую глушь, где им точно не видать никакой помощи. Что касается работорговли, сексуальное рабство всё-таки является самым распространённым, а якудзы — это огромная проблема для сёгуната, учитывая их немалую власть над многими аспектами криминала.       Сяо, понимая, что уже почти весь день бродит по этому кварталу в поисках весомых зацепок, периодически попадая в такие вот передряги, всё же решает, что пора бы, наверное, уже закругляться. Он устало хмурит брови, пальцами сводя их вместе и издаёт из уст тяжёлый, протяжный вздох, будто бы за целый день впервые удосужился расслабить свои лёгкие. Сяо снял небольшой дом неподалёку от вчерашнего знаменитого дома гейш, а его подчинённые разместились в отеле, но ни туда, ни сюда возвращаться ему не хочется.       В этот же момент голову самурая посещает мысль о вчерашнем светловолосом гейше, который обещал ему исполнить танец с боевыми лезвиями.       Кажется, он находит причину забежать в это место вновь.

***

— Добрый вечер, господин Аято, – Сяо приветствует хозяина окия, попутно кланясь. — Приветствую Вас, молодой генерал, – хозяин малость презрительно осматривает самурая с ног до головы, на секунду хмурясь, но затем вновь принимая свой взор на более расслабленный. — Вам всё же кто-то приглянулся, как я погляжу?       Аято ему сразу не понравился, показавшись человеком подозрительным, поэтому Сяо относился к нему с настороженностью и особым резким холодом. Однако сейчас брюнет понимает, что смотрят на него подобным образом не просто так: во время боя брызги крови врагов окрасили его в красный, а он даже не заметил, как весь небрежно испачкался и предстал сюда в таком виде. Но это его никак не волнует, ведь он уже привык к различного рода убийствам и кровавому образу жизни, совершенно не беспокоясь о том, что о нём подумают окружающие. — Мне нужен Итэр, – более он ничего не проговаривает, стараясь не тешить чужое любопытство.       Слуги провожают Сяо в комнату для встреч, лично к светловолосому гейше, но чего-чего, а вот то, что здесь окажется ещё и его старый приятель, он никак не мог предполагать. Перед входом его взор падает на Казуху, который выходит с этой самой комнаты: ронин улыбается, оглядываясь назад в сторону блондина, а Сяо чувствует себя неприятно, будто прервал чью-то любовную встречу в угоду своих желаний. Его ладони машинально сжимаются в небольшие кулаки. — Извините, что помешал, – учтиво обращается самурай, решая подойти к этим двоим поближе и стараясь сохранять свой холодный взор, пусть хоть и видок у него небрежный.       Итэр, видя подобную картину, распахивает свои глаза ошарашенно, а рядом стоящий Казуха, кажется, уже привык к подобному виду генерала, так что с его стороны следует лишь слабая улыбка. — Генерал Сяо... – проговаривает гейша тихо, всё ещё округлёнными глазами глядя на самурая. — Вы ранены?! – судя по всему, это кровь врагов, однако Итэр беспокойство своё бросать не спешит, волнительно того оглядывая и не находя себе места. — Неожиданно видеть тебя здесь, генерал Сяо, – Казуха аккуратно хватает светловолосого юношу за ладонь и приближается губами медленно, не спеша, в следующую секунду мягко, нежно, но коротко целуя руку Итэра. — Итэр словно бутон астры, привезённый в Японию из далёких стран. Будь с ним осторожнее, знаю твою грубость, – продолжает молодой ронин, возможно с неким вниманием к гейше, но Сяо на это лишь тяжко вздыхает, скрещивая свои руки на груди: отрицать он этого не может, ведь в действительности бывает резким с чужими. — Ты зря переживаешь, – наверное, алый, окровавленный вид самурая лишь сгущает краски. — Да и не твоё это дело, – Сяо говорит это без грубости, а скорее прямолинейно и спокойно, отводя свой взор куда-то в сторону. — Извини-извини, мой старый приятель, – Казуха улыбается легко, слабо, всё-таки отходя от Итэра и стоя у прохода к лестнице, что идёт вниз, на первый этаж. — Всего лишь хочу сказать, что твой подобный вид может отпугнуть окружающих, – напоследок, тот хлопает тёмноволосового генерала по плечу.       На этих словах ронин удаляется, а Сяо вслед не бросает ни слова, ведь в некотором плане его старый друг действительно прав: всё-таки это пугает людей. А что касается Итэра, он, так и глядя на Сяо с беспокойством и ошеломлением, осторожно наклоняется, чтобы заглянуть ему в лицо: — Генерал Сяо, что с Вами случилось? Вы... ко мне? – слыша далее положительный ответ, удивления юноши заметно прибавляется. — Даже не верится, что Вы и вправду решили прийти сюда... Тогда скорее заходите.       Перед тем, как войти, уголком глаз Итэр замечает молодого гейшу с короткими косичками, а тот, встретившись с глазами коллеги, всё-таки отводит свой слегка нахмуренный взгляд — видимо, эта ситуация его ничуть не радует. Венти, возможно, действительно считает блондина за некого соперника. — Генерал Сяо, а кровь, что сейчас на Вас... – начинает Итэр, закрывая за собой выдвижные двери, но не успевает он закончить, так за него тут же продолжает самурай: — Кровь не моя.       Сяо садится на татами* после того, как бросает эти три словечка, а Итэр всё никак не уймётся, внимательно осматривая его своим обеспокоенным взглядом и не переставая взволнованно задавать вопросы. — Точно не ранены? — Меня ничего не беспокоит, значит ран нет.       Итэр приближается к его лицу, замечая несколько ран, ссадин и царапин, а затем, спускаясь вниз, его взгляд цепляет оторванная одежда в области плеча, откуда идёт кровь, явно, не вражеская. Гейша глазки свои распахивает пошире, одной ладонью прикрывая свой рот, а другой указывая на открытую рану. — О, боги... Да Вы же, всё-таки, ранены! – Итэр хмурится, заставляя самурая свести брови в небольшом непонимании. — Вы слишком неосторожны, генерал Сяо... Как Вы могли не заметить такое сильное ранение здесь? – указательный палец направляется в сторону чужого плеча. — Пустяки. Вам не стоит беспоко...       Сяо отвечает на замечание светловолосового ровным тоном, однако гейша, даже не дослушав, срывается с места и куда-то убегает, оставив его на несколько мгновений в этой комнатке одного. Спустя какое-то время Итэр возвращается, но на этот раз в его руках красуется кувшин с водой, рваные кусочки ткани и некоторые заживляющие полезные мази. Брови самурая слабо приподнимаются в удивлении. Ему что, собрались помогать латать раны? — В следующий раз сразу же латайте раны, иначе может войти инфекция, – Итэр преподносит брюнету кувшин с чистой водой. — Умойте своё лицо от крови.       Самурай не понимает то, почему Итэр так всполошился и волнуется о его состоянии. А хотя... Хорошо, Сяо в принципе не понимает почему о нём беспокоятся, чего уж тут тянуть. И всё-таки он ловит себя на мыслях, что умыться лишним не будет, поэтому ладони мужчины потягиваются к воде, осторожно потирают ею лицо и смывают все грязные остатки чужой, а может быть, и его собственной крови: это неважно, главная цель — привести себя в порядок. — Инфекции поражают слабых духом, а мой дух силён, боли я не боюсь, – умыв лицо до конца, Сяо проговаривает эти слова горделиво, будто не желая показывать даже мимолётную слабость.       Итэр в ответ на это лишь протяжно и недовольно вздыхает, ему не нравится такое безответственное отношение самурая по отношению к себе. И не понять даже кто тут более упрям: благородный генерал или грациозный гейша? — Самураи то, самураи сё... Никогда не понимал этого, – младший недовольно дует щёчки, хмурясь в лице метко. — Жалость к себе должна ведь быть хоть какая-то.       Он смачивает кусок ткани в воде, дотрагиваясь до чужого лица и начиная аккуратно стирать остатки крови, а на ранки, что алым цветом поверх кожи красуются, наносит заживляющую мазь. Юноша старается водить по ранам так, чтобы самураю было не сильно больно, дотрагивается он до него слабо, практически невесомо, пусть хоть и Сяо время от времени бубнит себе под нос про то, что боль ему ничуть не страшна. Итэр в ответ лишь проговаривает что-то вроде «смотрите на меня и не двигайтесь», а генерал, может неуверенно, но всё же поступает так, как его и попросили. Он, замечая столь сосредоточенное, но тем не менее упрямое и несколько недовольное лицо гейши, неосознанно выдаёт слабую, еле заметную ухмылку. Сяо впервые видит подобную сторону Итэра, и кажется, это показывается для него чем-то забавным. — Я был на задании и убил парочку якудз, – Сяо начинает это спокойно, будто рассказывая о совершенно повседневных вещах. — Работорговля активно процветает в квартале красных фонарей. Насилие среди населения необходимо искоренить, – ему не нравится рассказывать о себе что угодно, однако видя столь нахмуренное и обеспокоенное выражение лица парнишки, что-то внутри говорит сделать это в надежде унять чужое волнение: он это и делает. — Это мой долг. Не придавайте огромное значение, я справляюсь со своими задачами.       Но знал бы Сяо, что это ничуть не успокаивает Итэра. Знал бы Сяо положение гейши и о его тайной работе, которая напрямую связана с якудзами и криминальными организациями. Итэр тяжко сглатывает слюну, делая вид, что его пугает огромное наличие крови в районе плеча: на деле это не так, ведь и он привык к жестоким вещам — только вот выдавать себя, конечно же, не станет. Его скорее настораживает зверская сила генерала. Расправится ли Сяо с ним так же, как и с теми якудзами, если узнает правду? — Вот оно как... – выдаёт гейша тихое, не желая как-либо продолжать мусолить эту тему.       Внимательный взгляд Итэра падает на раненое плечо самурая, сквозь одежду просачивается много крови — Сяо придётся приоткрыть одежду в области торса и ключиц. Светловолосый неловко, но достаточно спокойно проговаривает: — Генерал Сяо, кажется, Вам придётся немного припустить своё кимоно.       По брюнету было заметно, что он — человек, не любящий чужие прикосновения, поэтому гейша заранее был готов к возмущённой и резкой реакции. — Это того не стоит, – отмахивается поначалу генерал. — У Вас сильно кровит плечо. Не упрямьтесь, нужно подлатать раны. — Кровь вскоре остановится, я бывал в таких ситуациях множество раз, – Сяо неосознанно сжимает своё кимоно покрепче. — Генерал...       Взор Итэра становится строгим, и всё-таки до его ушей доносится тяжкий вздох самурая, но явно предполагающий вынужденное согласие на это: Сяо снимает с себя одежду, припуская её вниз, тем самым открывая вид на свой подкаченный, красивый, натренированный торс, однако с большим количеством различных шрамов, начиная от толстых, заканчивая тонкими, глубокими и не совсем. Он чувствует себя неловко, не в своей тарелке, но пребывать в смущении из-за таких вещей — постыдное дело для самурая. "Это всего лишь обработка ран и смущать меня оно не должно" – утешает себя в мыслях благородный генерал. А вот светловолосый гейша, глядя на это, хмурится пуще прежнего, видя столько тяжких и броских шрамов, и плечо, что никак не перестаёт кровить. Рана достаточно глубокая. — Генерал Сяо... – Итэр намачивает ткань, и выжимая из неё воду наводит на плечо гостя, перед этим протерев кровь с остальных здоровых областей. — Вы совсем себя не бережёте. — Шрамы для меня – это как знамёна пережитых битв.       Жизнь самурая полна войн. Нотки гордости слышатся в голосе генерала на этих словах, ибо самураи в действительности считают подобное, как за вескую причину для огромной гордости. Сяо никогда не стыдится за свои многочисленные шрамы, ведь это значит, что он побывал в различных битвах и достойно выдержал каждую из них. — После сегодняшнего боя я вспомнил о том, что Вы обещали показать мне танец с лезвиями.       Итэр удивлённо округляет глаза. — Неужто Вы вместо того, чтобы остановить кровь, подумали в первую очередь о моём танце?       Итэр не думал, что Сяо и в самом деле посетит этот окия ещё раз: тот казался таким нелюдимым, отчуждённым и не любящим подобные заведения. А как итог — его слова были прямы как рельсы, и он и впрямь пожаловал сюда, даже не смотря на то, что так тяжко ранен и измотан после множества сражений за весь день. — Полагаю, что да. Пустые обещания я не жалую, так что надеюсь, что Вы его сдержите.       Удивление Итэра всё никак не спадает с его лица, он вздыхает, осторожно наводя мокрую ткань к окровавленному плечу, но на слова самурая отвечать не спешит, вместо этого решая заняться перевязкой открытой раны. — Скажите, если будет больно.       Следует ответный кивок со стороны молодого генерала, после него Итэр бережно вытирает кровь, а Сяо сидит смирно, не издавая ни звука, пусть хоть и ему достаточно больно: разумеется вида он не подаст. Он лишь еле заметно хмурится, стараясь оставаться невозмутимым и не давать слабину. Итэр берёт уже сухую, длинную ткань, обматывая чужое плечо снизу вверх, в некоторых моментах обеспокоенно заглядывая самураю в лицо, чтобы случайно не причинить боль своими действиями. Самураю это кажется чем-то странным: ему и впрямь помогают с ранами, хотя он считает их всего лишь царапинами — прежде никто к его ранам не прикасался, учитывая ещё и то, что он и сам никому не позволял. Но появляться в таком виде в этом месте не очень вежливо, поэтому не принять эту помощь Сяо просто не мог. — Благодарю, должно быть, Вам неприятно было марать руки моей кровью, – Сяо говорит непонятными для Итэра выражениями, вновь натягивая на себя своё кимоно после окончания процедуры, и раны вскоре оказываются полностью перевязанными. — Извиняюсь за неудобства, – он горд, но на искренние любезности всегда отвечает благодарностью. Забота по отношению к нему является для Сяо чем-то чуждым, поэтому он совершенно не знает, как себя вести в такие моменты: то благодарит, то извиняется. — Не стоит благодарить, – Итэр отходит немного назад. — Мне принести Вам сакэ? Или еду? — Мне бы простую воду, – отвечает самурай, глядя на своё плечо, которое теперь больше не кровит благодаря светловолосому юноше.       Следует кивок. Гейша выходит на некоторое время, а возвращается с подносом, на котором стоит стакан и кувшин с питьевой водой, так же приятный бонус от гейши в виде тарелки сладкого тофу с миндалём, но это ещё не всё: вслед за ним идут другие гейши с музыкальными инструментами. Итэр всё же исполнит долгожданный для Сяо танец с остриями боевых лезвий. — Я не думал, что генералу сёгуната захочется поглядеть на искусство гейши, но... – блондин потирает свои веера от скопившейся за короткое время пыли, пока его коллеги готовят музыкальные инструменты для предстоящего выступления. — В прошлый раз моё выступление прервалось неудобным образом. Надеюсь, в этот раз Вы насладитесь им сполна, – продолжая, парень с грацией выпрямляет свою осанку, вставая в самый центр зала. — Всё же, Ваше обещание окажется исполненным, – самурай устраивается поудобнее, мысленно смягчаясь: когда выполняют данные ему обещания, это вызывает в нём приятные чувства.       Янтарные глаза устремляются на Итэра, который на пару мгновений расслабляет свой взгляд, прикрывая его ресницами, и ожидает начало музыки, чтобы слиться с нею воедино. Наконец, играет спокойная, тихая, грустная, а может быть, даже романтичная мелодия: гейша плавно, практически нежно и воздушно водит руками, не раскрывая веера, а лишь танцуя медленно, весь изгибаясь и пытаясь попадать под ритм меланхолии. Самурая это будто бы очаровывает, он не может оторвать своего пристального взгляда от Итэра, и подобного рода музыка приятно щекочет уши и успокаивает.       Сяо редко даёт себе право расслабиться, но на один вечер можно и позволить себе это: то ли он успокаивает себя таким образом, то ли находит некое оправдание своему внезапному приходу в это место. Его сердце неосознанно просится к очаровательному длинноволосому гейше, генерал чувствует умиротворение, разговаривая с ним — его жизни полной забот, наверное, не хватало именно этого. Сяо никогда не мог найти простого покоя, такова была судьба генерала армии сёгуната, однако кажется, он нашёл свой источник спокойствия. Сейчас он будто бы погружается в мягкий летний сон: в сон, от которого совсем не хочется просыпаться.       Выводит его из транса яркая, громкая, шустрая и чувственная музыка, напоминающая традиционную, что резко и внезапно переключается, и теперь вместо нежности генерал видит неумолимую красочность. Вместе с мелодией, стуками народных барабанов и ловкой игры на сямисэне, блондин раскрывает свои тяжёлые веера, порой кидая их наверх и ловя, кидая их снова, а затем ногами отбрасывая, делая пинки так же искусно, будто бы в воздухе играя с ними, а волосы летают по сторонам, лишь прибавляя красоты. Тело юноши плавно, гибко согинается, а взгляда своего внимательного он от Сяо не отводит, пока остальные гейши подбрасывают разноцветные, полупрозрачные ткани, которые Итэр практически сразу срезает, отчего комната наполняется яркими красками. — Поразительно... – для Сяо это неописуемо. Редкое зрелище.       Кто бы мог подумать, что свиду хрупкий юноша может столь искусно пользоваться тяжёлыми веерами? Ведь кажется, что руки Итэра и вовсе не держат веера, они будто летают сами, при этом не спадая с рук носителя. Для гейши танцевать это перед генералом сёгуната весьма необычно, и всё-таки в танец он вкладывает все свои силы, искусно демонстрируя соединение боевых приёмов и при этом таких грациозных, аристократичных частей танца. Заканчивает Итэр танец с выгнутой спиной и раскрытыми веерами, очаровывающим взором глядя на гостя, а дышать тяжело, пожалуй, даже трудно, поэтому вскоре парень пытается привести дыхание в норму, делая глубокий вдох и выдох. — Как Вам?.. – волнение крутится в груди блондина и он судорожно ставит веера куда-то в сторону. — Это было изумительно... – как только все уходят, Сяо отвечает честно и прямо, без каких-либо намёков на ложную лесть. — И как такой хрупкий и изящный человек, как Вы, может управлять столь тяжёлым оружием? – он оглядывает чёрные, толстые веера, что кажутся и на вид очень даже тяжёлыми. — Я не принижаю Ваши физические данные, просто это действительно очень поразило меня.       В этот же момент, вспоминая своё положение и осознавая нескромную речь, которая совсем не подобает его немногословному характеру, Сяо нарочно прокашливается, отводя свой взор в сторону. Сам себя не узнаёт. — Прошу простить.       Итэр мгновенно расплывается в мягкой, непринуждённой улыбке, и тихо хихикает, садясь рядом с Сяо, но не сильно близко, чтобы не беспокоить его личное пространство. Эти слова приятно греют его душу. — Годы тренировок, – Итэр делает небольшую паузу. — Я лишь выгляжу хрупко.       Итэр поворачивается в сторону генерала, засматриваясь в эти изящные черты лица, несмотря на количество ран; такие длинные, красивые тёмные волосы. Невольно к нему приходит мысль, что, наверное, не зря он многим внешне симпатичен, но он тут же отгоняет подобные раздумья прочь — в конце-концов, Сяо всего лишь гость для него. Пока он тонет в мыслях, взгляды этих двоих случайно соприкасаются и они оба тут же их отводят, а Итэр, спустя какое-то время, решает прервать гробовую тишину первым: — Если честно, я немного испугался, увидя сегодня Вас здесь, – небольшая усмешка следует со стороны светловолосого парнишки. — Но сейчас я думаю, что Вы довольно-таки добрый человек, любите сладкую пищу и цените честь, – Итэр осторожно ставит свои ладони на колени, с мягкой улыбкой глядя на самурая. — Это достойно похвалы. — Я всего лишь следую кодексу бусидо*, – отвечает генерал с небольшой тревогой в голосе, ведь и сам не менее удивлён тому, что сидит сейчас рядом с Итэром. Хорошо ли, плохи ли — этого он не знает. — И насчёт тофу... Вы запомнили даже это, – Сяо осторожно отламывает кусочек миндального тофу, преподнося его ко рту.       Впервые кто-то так внимателен к нему, даже к таким мелочам — это заставляет Сяо чувствовать себя неловко и странно, поэтому он, даже не зная, как отблагодарить гейшу, тарелку с десертом двигает к нему поближе, и на самом деле знает, что в подобных заведениях у работников весьма скудное питание. — Знаю, что гейшам запрещено есть с гостями, но у меня есть просьба, – он протягивает палочки Итэру. — Отведайте и Вы.       Итэр моментально отказывается наотрез. — Нет, я не могу... Нам не дозволено. — Не волнуйтесь, я оплатил личную встречу с Вами, а значит всё должно идти так, как пожелаю я, – Сяо не хочет внаглую напирать на блондина, но он знает, что после этих слов тот не сможет отказаться.       И гейша и в самом деле не отказывается, ведь видя, как Сяо настаивает, противится оказывается очень сложно: Итэр с тяжёлым вздохом осторожно преподносит кусочек тофу в рот. Это так... вкусно и сладко. Он с аппетитом прожёвывает кусочек, вкус явно различается от привычной скупой чашечки риса с овощами. Сяо, видя это, впервые за их встречу удосуживается улыбнуться, а его брови расслабляются — от привычной хмурой гримасы и след простыл. — Спасибо, – тихо проговаривает Итэр.       Едят они какое-то время в тишине, потому что обоим неловко добавлять что-то от себя. Между этим время давно перевалило за полночь и пока гейша ест, Сяо переводит на него взор: — Ваш хозяин в курсе, что Вы будете со мной до утра, – Сяо оплатил встречу на целую ночь, рассказывая об этом Итэру только сейчас.       Как только гейша слышит эти слова, плотный кусок миндального тофу застревает в его горле и он тяжко откашливается, пока Сяо пребывает в лёгком недоумении с его реакции и слабо постукивает беднягу по спине. В ум Итэра метко полезают непристойные мысли, и кажется, он начинает догадываться, почему самурай был так добр к нему. Неужто это всё ради интимной ночи? Только вот догадки его оказываются неверны в эту же секунду, стоит ему только подумать об этом, еле-еле избавившись от тошнотворного дискомфорта внутри горла. Сяо встаёт с места, указывая Итэру на мягкие лежанки рядом с ним, сам же принимаясь стелить небольшой футон на другом конце гостевой комнаты. — Время уже позднее, ложитесь спать, Итэр.       Столь постыдные догадки оказались неверны и гейша стыдливо опускает свою голову вниз, коря себя за свои же ужасные мысли: он теряет дар речи из-за удивления, ведь всегда ожидает везде подвоха, а здесь его... просто, чёрт возьми, нет? Сяо и впрямь чист, и явно не из тех, кто любит распускать руки — только что Итэр вполне себе убедился в этом. — Вы заплатили просто для того, чтобы поспать здесь? – говорит Итэр, понимая, что встречи на ночь самые дорогие из всех, и редко кто может их себе позволить. — Вы ведь могли снять место покомфортнее за цену пониже... — Я самурай, мне доводилось спать на земле и на деревьях во время битв. Спать на футоне в сухом помещении уже более, чем достаточно, – Сяо ложится на футон, обустраиваясь на нём поудобнее. — Подробности не важны, просто считайте это моей прихотью, Итэр. — Генерал, Вы... всё больше поражаете меня.       Итэр в недоумении. — Благодарю Вас, генерал Сяо, – перед тем, как пойти спать, Итэр глядит на лежащего самурая. — Однако в следующий раз, пожалуйста, не стоит меня так баловать. Это перечит традициям гейш.       Сяо решает промолчать, он поворачивается спиной к гейше и лишь слабая, но мягкая улыбка красуется на его лице, которую скрывает мрачная темнота этой ночи. Итэр же неуверенно ложится на мягкую лежанку, понимая, что с его стороны это, отнюдь, непозволительно. Ну и кто из них тут гейша? Сяо и накормил его, и дал право расслабится, и вот уже даёт шанс впервые за множество лет хорошо отоспаться. Уму непостижимо! — Слишком мягко... – он шепчет мысли свои вслух, но тихо, что-то бубня себе под нос из-за непривычности.       Итэр привык спать на холодной, твёрдой постели, которая никогда не даёт ему возможности расслабиться. Были ночи, когда он и вовсе не спал из-за ночных заданий или клиентов, поэтому даже сон на ледяном полу порой казался самым настоящим раем наяву. А тут такая мягкая, комфортная лежанка... Очень странно для Итэра пробовать сладкий тофу и лежать на этом матрасе, и всё-таки он всё равно, стараясь соблюдать местный этикет, ложится на спину ровно, прямо, и так упрямо не желая поддаваться этому вредному искушению (опустим тот факт, что он поддастся). Голова парня поворачивается в сторону Сяо и он до сих пор не верит, что добрые вещи для него делают просто так, по собственному желанию, так ещё и такой величественный генерал, который всюду отталкивает от себя других... Но не его. Это определённо приятно ощущать, поэтому глядя на мужской силуэт, тёплая, мягкая улыбка появляется на лице Итэра, а спустя пару мгновений он переводит свой взор на потолок, прикрывая глаза ресницами.       «Удивительный человек... » – доносится в его голове, пока грудь щемит из-за непонятных, однако приятных, таких волшебных для Итэра чувств. * Якудза — традиционная форма организованной преступности. * Татами — матрасы, которыми застилают полы в Японии. * Кодекс "бусидо" — кодекс воинов-самураев.